Нескончаемое ожидание

      Обратный путь казался ужасно длинным и скучным, и, наблюдая высокие волны за бортом корабля, Юджи представлял себе, как ступит на землю Японии и посмотрит в небо, как бы показывая матушке и батюшке, что он, наконец, вновь обрёл своего возлюбленного. Он был так рад, так безмерно рад, а на корабле было слишком мало места для его радости.       После обеда он сидел на коленях у Сатору в своей каюте. Слуги спали все вместе, но Сатору спал с ним, потому что так переносить качку становилось гораздо легче. Казалось, об их отношениях уже все знали. И Юджи был благодарен этим всем за то, что они никак не обсуждали их с Сатору хотя бы в лицо. А что говорили за спиной, ему было всё равно.       — Не трогай там! — он завертелся в руках Сатору, который лез пальцами под одежды. — Вдруг Мегуми зайдёт!       Мужчина коснулся носом его раскрытых ключиц, покрывая поцелуями бледную грудь.       — А что, Мегуми так часто к тебе заходит? — произнёс он притворно-обидчиво. На самом деле никакой ревности в нём не было, Юджи знал, чувствовал. А такие игры были вполне в духе его Сатору.       Его Сатору был, наконец, так близко, что Юджи не мог ему сопротивляться. И не хотел, потому что любое прикосновение вспыхивало у него снизу волной жара.       — Мы с Мегуми почти как семья, так что он может зайти без стука, — пробормотал смущённо Юджи. Пальцы Сатору гладили его грудь, обводили соски, не касаясь напрямую, и это было так будоражаще, так неправильно и одновременно так удивительно-приятно, что Юджи сходил с ума. Он плавился под прикосновениями мужчины, он задыхался в жаре его тела, такого близкого, такого достижимого здесь и сейчас.       — И что, мне остановиться? — ухмыльнулся Сатору, стягивая кимоно с плеча Юджи.       — Нет. Нет, пожалуйста, продолжай… — прошептал Юджи, прижимаясь к нему плотнее, ближе, ближе, ближе, так, чтобы чувствовать его всем телом.       Волны качали корабль, и влюбленные держались друг за друга, как будто это могло бы помочь им не упасть с кровати. Крепко, так, что разделить их в эти минуты было совершенно невозможно.       Юджи дышал его запахом, уткнувшись в плечо мужчины, чтобы заглушить собственные стоны. Прикосновения — мимолётные и оттого ещё более сладостные, обжигающие — покрывали всё его тело, от кончиков пальцев до спины. На коже было несколько отметин, оставленных Сатору: на шее, там, где её скрывали длинные волосы; на запястье, там, где её скрывал длинный и широкий рукав; на груди, там, где было сердце. О, Сатору, казалось, всего Юджи зацеловал за ту неделю, что он был в Китае. И всё же, всё же, всё же тело жаждало большего, и прикосновений, поцелуев, вдохов и выдохов было мало. Ничто не могло заполнить то место, которое было отведено в его сердце только для Сатору. Всего было мало. Четыре года в мире людей оказались даже более долгими, чем сотня лет в мире божеств. Он хотел попросту съесть Сатору. Поглотить его без остатка, но и тогда, казалось, он не насытился бы окончательно.       — Сатору, — прошептал он, прижимаясь губами к его щекам, лбу, переносице. — Сатору, Сатору, Сатору, Тору, Тору…       Он поцеловал мужчину в губы. Он кусался и царапался, сам того не замечая, и не дышал, и все силы его были в этот момент направлены на то, чтобы показать, насколько же сильно он влюблён. Казалось, всё его существо превратилось в одно большое сердце, которое билось в руках Сатору.       — Ты испачкался, — произнёс мужчина, покрывая поцелуями его лицо. — Милый, милый, милый. Ты ужасно милый.       Юджи поджал ноги и сел на кровати в позу лотоса.       — А тут даже не искупаешься, — задумчиво протянул он, прикрывая лицо руками, чтобы не было видно, насколько же сильно он покраснел.       — Почему не искупаешься? Воды достаточно, мы же в море, — улыбнулся Сатору, вытирая руку о расшитый серебряными нитями платок.       — Отстань, — фыркнул Юджи. Он мог сколько угодно делать вид, что он не доволен происходящим, но по его лицу всегда всё было видно.       Они помолчали немного. Молчать вот так, вдвоём, было приятно. Они как будто могли без слов передать друг другу всё, что хотели. Конечно, чтения мыслей не существовало, но они оба чувствовали себя так, будто их сознания были связаны.       — Говорят, уже завтра мы будем в Японии, — сказал Сатору, приобнимая Юджи за плечи.       — М… — неопределённо промычал Юджи.       Его настроение неуловимо-быстро изменилось, и причиной этому была странная нарастающая с каждым днём боль в груди и животе. Сначала — месяц назад — это были редкие покалывания и спазмы, но такие малозаметные, что он не обращал на них внимания. У кого не бывает лёгкого дискомфорта в области живота?       Но… неделя за неделей, боли становились ярче, как будто организм пытался что-то ему сказать, а он всё никак не мог разобрать слов. Это было немного пугающе, и Юджи всерьёз задумывался о том, чтобы обратиться к лекарю.       А потом появился Сатору. Сатору, с которым было море по колено, и смерть не страшна. И обращать внимание на такую мелочь, как шалящий желудок или сердце, казалось просто глупо. Что может быть важнее, чем он, он, который теперь так близко, что можно прикоснуться? Что может быть приятнее и правильнее, чем потеряться в его глазах, чем целовать его утром, как только открываешь глаза, и вечером, перед тем, как провалиться в сон?       — Ты в порядке? — спросил мужчина, поглаживая Юджи по голове. В глазах его сверкала нежная, сердечная забота.       — Да, да, — поспешил успокоить его Юджи. — Просто болит немного…       Он не успел договорить. В одно мгновение лицо Сатору изменилось, приняв выражение ужаса.       — Где… болит?.. — спросил он так, будто боялся ответа.       И Юджи указал в центр живота, туда, где сейчас как будто резали изнутри. Он сморщился, когда его палец коснулся кожи.       — Юджи, — серьёзно произнёс Сатору после нескольких секунд молчания, показавшихся парню слишком, слишком долгими. — Юджи, нам нужно обсудить это.       — Обсудить что?       — Как давно у тебя… болит? — спросил мужчина, ласково гладя его по голове и плечам. Он делал это так, будто боялся навредить: осторожно, медленно, внимательно совершая каждое движение.       — Около месяца, не знаю, — ответил Юджи, с тревогой глядя на Сатору. — А что? Что такое, Сатору?       Вздох, который говорил гораздо больше, чем любые слова.       — Юджи, нам нужно обратиться к лекарю.       Юджи смотрел на него и ничего не понимал. Совсем ничего не понимал.       — Юджи, — произнёс Сатору упавшим голосом. — Кажется, мы с тобой серьёзно больны.