partners

В дороге им было… сложно вместе. Два незнакомца, которых связывали немного работа и друзья. Вроде, достаточно общего, но они оба были слишком саркастичные и прямолинейные личности, поэтому часто скандалили на пустом месте. Они постоянно пытались вывести друг друга на эмоции, что у них прекрасно получалось. — Ты себе в жизни пару не найдешь с таким характером, — прошипел Юнги, подходя к Чимину, когда они в очередной раз что-то не поделили за ужином в лесу. — Ты не поверишь, но у тебя такая же ситуация. Никто не сможет терпеть ворчуна, который постоянно придирается ко всему, — отозвался Пак, как ни в чем не бывало продолжая поедать свой рис из походной миски. Сам готовил между прочим на себя, потому что этот вредный волк ничего не сварил для него, пока Чимин им обоим ставил палатки. Отдельную на каждого. Да, они настолько не вывозили друг друга. — Как ты таким стал? Тебе хоть кто-то давал? Думаю, что женщины тебя за километр обходят, — огрызался Юнги, направляясь к реке, чтобы помыть посуду. Да, он специально не приготовил на Чимина, но и тот его сегодня проигнорировал, когда Мин попросил не петь в дороге. — Мне женщины особо и не нужны, а вот мужчины за мной хвостом бегали, — с улыбкой ответил в чужую спину Чимин, вставая со своего места у костра. — Ага, так я и поверил, — Юнги ещё больше завелся, оборачиваясь и приближаясь вплотную вместе с тарелкой в руках, чтобы злобно посмотреть в чужие глаза. Красивый зараза этот наемник, а еще гордый, потому что взгляд не отвел, лишь нахмурился сильнее. И милее, но об этом волк старался не думать. — Ты чертовски груб и упрям, это так бесит, — максимально спокойно констатировал факт Чимин и обошел оборотня, направляясь к реке. — Ты тоже чертовски бесишь, просто не представляешь, — Юнги смотрел на то, как Пак наклонился у реки, выставив свою подкачанную задницу и велел своему волку внутри не мурчать от этого вида, а то слишком лицемерно ненавидеть этого выскочку, но при этом хотеть. Была еще одна ситуация, когда Юнги не понравилось как Пак пожарил перепелку, которую Мин поймал им на обед. Было вкусно, но Юнги не любил базилик, а Чимин им посыпал, потому что вообще кажется все ел с травкой со своей родины. А Пак психанул и ушел есть в лес, чтобы не сорваться на Мина и не дать ему по морде, потому что это уже ни в какие ворота не лезло, он устал и так за день, еще и почти шедевр сделал им на костре блять. Отужинав в тишине, Чимин вернулся в их импровизированный лагерь и хотел было пойти в свою палатку, как Юнги его окликнул: — О, обиженка вернулась. — Я тебе сейчас вмажу, серьезно, — почти прорычал Чимин, понимая, что вот-вот сорвется. — Попробуй, — резко нахмурился Мин, не чувствуя угрозу вообще. Чимин пошел мимо него в палатку, но по дороге повел рукой и Юнги повалило на землю с бревна, на котором он сидел у костра. Пак не успел забраться в палатку, как Мин приморозил его ноги и у них началась бойня. Через тридцать минут оба валялись на земле злые и уставшие. Чимин сидел сверху на Юнги и тяжело дышал. Пак обратил внимание, что оборотень очень красивый с такого ракурса, особенно его злой взгляд, а потом тряхнул головой, прогоняя такие мысли. Юнги же просто любовался видом парня на себе, ему было плевать, что тот его возбуждает, Пак буйный, но с ним не скучно хотя бы. Чимин встал и протянул руку Юнги, тот ее принял, и они молча разошлись по своим палаткам. Впервые оба задумались о том, что перепалки у них и правда глупые. Через два дня они по дороге вышли к озеру. Оба были рады, потому что помыться по пути было особо негде, лед Юнги растапливать долго в нужном количестве, они предпочитали тратить время на сон, поэтому оба обтирались водой из родников или фляг и тряпками. Поэтому открытый водоем был просто благодатью для путников. Они быстро разбили лагерь, раскидали вещи по палаткам, зажгли костер и поставили воду, а потом наперегонки как дети стали раздеваться, чтобы буквально залететь в воду. Со стороны картина была смешной: два голых парня, которые на дух друг друга не переносят, плескаются в воде и брызгают друг в друга, играют в догонялки под водой и в шутку топят противника. Но обоим было плевать, они выпускали так эмоции и усталость, им нужен был заряд эндорфин, чтобы не начать чахнуть в пути. Наплавались они быстро, оба устали после долгого дня пути, поэтому Юнги первый вылез из воды и перекинулся в волка, чтобы погреться у костра. Он давно не был в звериной форме, соскучился по ощущениям и общению со своим волком без преград в виде человеческого сознания. Чимин вылез следом за ним и прямо голым сел у костра рядом, а потом взглядом спросил разрешения погладить. Оборотень что-то прикинул в голове и медленно сам потянулся к чужой протянутой руке. Пак сразу же смело зарылся в чужую влажную шерсть и начал перебирать ее пальцами около волчьих ушей, а Юнги просто кайфовал, положив морду на чужие голые колени. Чимин грелся у огня и напевал какой-то странный мотив, покачиваясь из стороны в сторону, чем усыплял волка. Но через какое-то время парень резко вскочил и понесся в воду, держась за шею и что-то шепча. Пока Мин приходил в себя и смаргивал сонливость, Пак будто бы облазил уже все дно около берега. Юнги ни черта не понимал, поэтому просто подошел ближе к воде и наблюдал как маг постоянно ныряет и что-то ищет. Солнце уже почти село, а Чимин так и не вышел из воды. Становилось холоднее и холоднее, поэтому Мин со страдальческим воем перекинулся и крикнул Паку: — Вылезай, я твою лихорадочную тушку не потащу, — в своей саркастичной манере выдал оборотень. Но Чимин не слышал его, просто как заведенный что-то шептал и изучал ногами дно. Он своей магией поднимал ил и рассматривал его, прощупывал каждый миллиметр, но не мог найти что-то. В итоге Юнги психанул и пошел вытаскивать сопротивляющегося парня, потому что у того уже губы были синие. Посадил его у костра, одел и всучил кружку с горячей водой, а потом накидал туда разных трав и сам оделся. Об ужине они даже не вспоминали, маг был погружен в себя, а Мин прикидывал, что могло произойти, но в итоге не выдержал и спросил: — Ты чем-то ударился? Мозги отшибло? Что такого ценного ты мог потерять в воде голым? — Цепочка. Потерял цепочку, — тихо прошептал Пак так шокированно, будто не веря, что вслух произносит такие слова. — Дорогая что ли? — недоуменно уточнил Юнги. Странно морозить себя из-за денег, Чимин не выглядел меркантильным, спокойно тратил свои сбережения на еду в трактирах по пути, не требовал ни копейки назад. — Нет, обычная, из стали нержавеющей, — отстраненно ответил маг. — Тогда зачем ты так за ней кинулся? И ты же маг металла, — впал в ступор оборотень, не находя вообще никакой логики. — Она зачарована от магии. Это… это память. Жетон моего собрата по отряду был на ней, как и кулон боевой подруги, — еле выдавила из себя Чимин и замолчал, устремив взгляд в никуда. Юнги пораженно замер. Он знал, что в Элеотэ была война несколько лет, но был уверен, что Пак в ней не участвовал, потому что магов тогда всячески прятали и высылали из страны, да и молодой тот был слишком. Поэтому информация была шокирующей. Чимин был на войне. Мало кто из наемников имели такой бэкграунд, после такого не идут опять убивать, мало молодых вообще приходят в себя в итоге, а маг перед ним выглядел вообще образцом беззаботности, который пошел в наемники от скуки или нежелания учиться точным наукам. Оборотень просто не мог поверить. — Ты… ты воевал? — тихо уточнил Мин, потому что готов был поверить во что угодно, но не в такую новость. — Да. Да, служил несколько лет, — Чимин продолжал смотреть в пустоту перед собой, даже не пытаясь говорить громче. Просто находился в прострации. — Расскажешь? — вдруг в Юнги проснулось любопытство. Не выглядел Пак как человек, который что-то так сильно ценил. Просто цепочку, даже без жетона сотоварища, например. — У меня был сослуживец, мой лучший друг, — тихо начал Чимин, держась за шею и… будто сдерживая слезы, что заставило Юнги перетрухнуть, потому что как утешать военных он не знает, он оказывается вообще о Чимине ничего не знает. — На войне иметь друзей больно, но без них ты просто пропадешь. Мама тоже была на фронте, в другой части границы, мы не виделись ни разу, поэтому Джин заменял мне родителей. Я был солдатом с пятнадцати, он с семнадцати, но когда мы познакомились, ему уже было девятнадцать. Он обучал меня, звал солагой, — тут Чимин как-то слишком болезненно улыбнулся, видимо вспоминая приятное моменты со службы. — Наша страна отвоевала независимость и демократию, современность и свободу кровью и потом воинов. Мы попали на фронт, едва мне исполнилось шестнадцать. Джин уже бывал в горячих точках, в лагере он очутился, чтобы обучать ребят, все его слушались, у него был талант, он с детства мечтал преподавать и хватка у него была хорошая. Я смог сблизиться, он полюбил меня. Он всех ребят любил, но у нас с ним была какая-то родственная связь, непонятная, неземная даже, — Пак ухмыльнулся горько и продолжил, — два года мы были в лесах, в окопах, стреляли в противников из луков, боролись мечами и магией. Он обучил меня владению моими черными парными клинками в виде серпа, я оттачивал свое мастерство с ним на полигонах. Сам Джин владел парными катанами, как и ты, а моими мечами когда-то сражалась его мать, но она погибла в первые годы войны, когда шла на переговоры, была дипломатом, ее просто зарезали на мирных переговорах, потому что остальные страны дикие и варварские. Не все, но многие, — уточнил Чимин, завидев протест в Юнги, который собирался защищать свою родину — самый мирный край страны Замвии. — Мне исполнилось девятнадцать, мы потеряли многих наших, научились оказывать первую медицинскую помощь, драться и развлекаться прямо во время боев. Глупо флиртовали с ребятами, выпуская все свое накопившееся очарование. Я так ни в кого и не влюбился, чисто баловался как подросток, а Джин нашел себе девушку, она была старше нас обоих на пару лет, ее звали Эбигейл. Маг света, сильный маг, она сама решила пойти на фронт, хоть всех магов и прятали, Эби была из смельчаков, которым наплевать, что именно маги не давали покоя нашим врагам, их прям истребляли и пытали, — Чимин ненадолго замолчал, а потом продолжил, — знаешь, наверное, люди просто боятся неизведанного, они же не знали, что магию изучают и люди, ее природу и особенности, что ее научно пытались еще тогда объяснить, но не суть, — Пак сам себя остановил от этих внезапных размышлений и вернулся к истории, — Эби оберегала меня как младшего братишку, окружила сестринской заботой, защищала даже в поле битвы. Она прекрасно владела луком, могла и на близком расстоянии им прикончить, он был с лезвиями на концах, она сама его сконструировала, — с некой гордостью заметил Чимин, — Эби и Джин ездили со мной по границе ещё год. Мы стали семьей, наши люди умирали в огромной количестве, но мы держались друг за друга, защищали друг друга и мирных. Я против войны и крови, солдат убивает солдата, но таковы правила. Жизни людей не стоили таких перемен, но умерло ещё бы больше, если бы мы не сопротивлялись, пол страны были магами, а я уже говорил об их участи. Эби взяли в плен, — тут Чимин заметно помрачнел, будто ему реально стало тяжело говорить, но он продолжил, — ночью на наш лагерь напали, а мы с Джинов как раз пошли помыться на речку горную, она вытекала недалеко от нашего пристанища. Когда мы прибежали полуголые с клинками на крики, они уже увели почти всех, а лагерь сожгли дотла. Джин был в прострации два дня, пока я отправлял всем весточки о том, что на нас нельзя надеятся, нашего отряда больше нет. Мы в итоге взяли себя в руки и решили спасать Эби, какая разница, жизнь без нее не будет прежней у нас обоих, поэтому не страшно было идти на риск. И мы смогли пробраться внутрь их логова через три дня. Они устроили тюрьму в пещерах, что нам на руку, ведь я маг земли, к сожалению единственный в отряде. Когда мы нашли ее и остальных ребят, то ужаснулись, — Пак громко сглотнул, а Юнги передернуло от того, что он даже не мог себе представить, что пережил тогда еще совсем юный Чимин. Война закончилась буквально семь лет назад, Мин удивлен, что Пак сейчас здесь, что дружит с Тэхеном, что улыбается вообще, ведь он читал про ужасы того времени, он уже встречал покалеченных магов, но по тем было видно сломленность и боль, а Чимин безумно сильный, раз немного смог оправиться. Мысли Юнги прервал голос Пака, — Эби умоляла о смерти, сказала, что не сможет жить с этим грузом. Мы тогда не поняли с каким, но нас отвлек один парень, сказал, что подлечивал ее, так как сам маг-целитель. И он объяснил, что ее насиловали. Каждые четыре-пять часов. Представляешь? — Чимин впервые обернулся к Мину за весь разговор и посмотрел в его глаза с такой болью и обидой, что даже страшно представить, как он ощущал себя тогда, — они просто использовали ее тело как… неживое что-то. Безвольное. Пацанов тоже забирали, самых симпатичных на их взгляд, а девушек всех, в Элеотэ принято служить всем существам, а уж воевать и подавно, кроме магов правда в те времена. Все эти изувеченные были с мертвыми глазами, просили бросить их. Они добровольно отказывались от спасения и просили просто их прикончить, я даже представить не могу, что с ними делали. Джин уговаривал Эби пойти с нами, сбежать, но она отказалась. Я убедил его уходить, а сам оставил ей кинжал, понимая, что это ее последняя воля и я обязан. Когда все убежали через проход в скале, который я сделал, она попрощалась со мной, попросила жить ради Джинни, а потом вонзила нож себе в сердце на моих глаза, — Юнги почувствовал, что его глаза щиплет. Слезы, это были слезы, оборотень впервые за много лет хочет заплакать, а Чимин перед ним еще держится. — Я забрал ее цепь с кулоном, просто металлический круг, но в нем было мое фото, и фото Джина. Она их вырезала и вложила, когда мы делали снимки в одном городе во время отпуска со службы. Эту самую цепь я и потерял, — Чимин выдохнул, а Юнги хотел было спросить, что было дальше, как Пак продолжил, — С тех пор Джин стал сам не свой, лез на рожон, рвался в бой. Ничем хорошим бы это не закончились. В мои двадцать мы были в горячей точке, наших осталось мало, нужно было выебнуться и смыться, но никак не выходило. И Сокджин решил стать приманкой. Я не знал его план, просто внезапно увидел, как он ползет к центру поля по обломкам, а там встаёт в полный рост и в него выстреливают с трёх сторон. Я, кажется, кричал, командир отряда тащил меня на себе, мы смогли уйти, хоть и была погоня, но в итоге этот ублюдок реально нас всех спас, — с добрым сарказмом заметил Чимин. — Мой товарищ передал мне жетон Джина, с его именем, тот отдал его перед смертью, просил передать мне. Для меня это была слишком высокая цена спасению, но я обещал Эби жить. Война закончилась через три дня. Как комично? Всего три дня. Чимин будто бы закончил свое повествование и замолчал, смотря на догорающий костер, но у Юнги в голове не укладывалось, как же тот смог оправится от всего этого. — А как ты… как ты выкарабкивался после? — решился спросить Мин, принимая факт, что ему могут не ответить и это будет нормально. — Я год запирался дома, говорил только с мамой, она была в тылу в последние годы войны, но понимала меня лучше всех. Занималась отварами и патрулем города, восстановлением столицы, дома. Она старалась меня не трогать, ведь понимала, что пять лет быть солдатом ломает. В двадцать два уволился с работы садовода, пошел на тренировки, опять учился сражаться, стараясь не связывать это с воспоминаниями с фронта. Ушел в наемники, мама поспособствовала, сказала попробовать жить этим. Не ошиблась, я смог. Вот почему мне дорога эта цепь, на ней были все мои украшения, с которыми связаны важные воспоминания. Я всегда оставляю их дома, боюсь потерять, но цепочку ношу на себе, — парень замолчал и будто облегченно выдохнул от того, что смог сдержаться и не заплакать. — Чимин, — позвал того Юнги, дождался пока тот посмотрит ему в глаза и искренне сказал, — ты безумно сильный и отважный человек, спасибо, что открылся. Пак просто кивнул, а потом встал и направился в свою палатку. Юнги же в эту ночь не спал и думал обо всей этой истории, мозг не хотел отдыхать. И в итоге оборотень на рассвете полез в ледяную воду, чтобы искать эту цепочку, ведь она реально безумна важна Паку. И он нашел ее. Не сразу, через пару часов поисков, но когда Чимин со своей милой сонной мордашкой вылез из палатки, то первое, что он увидел — это мокрого оборотня, который держал на вытянутой руке такую важную для мага вещицу. После этого были их первые за все время общения объятия.