Исповедь

Чёрные глаза соскальзывают с образа Вовы ,куда то дальше сильного плеча в тельняшке и взгляд сразу расфокусировыется, словно зрения упало раз так в двадцать , словно за братом уже не окно, а белое пятно, в сочетании рамы, подоконника и того снега, что за окном. Есть ли смысл дальше смотреть на эти белила? Возможно, но надобности в этом, Марат уж точно не чувствует. Холодная рука ,которая покоилась на подбородке Адидаса младшего добрых тридцать секунд,скользит пальцем по обмороженными треснувшим губам, на которых от давнешних драк, запеклась кровь и словно на рефлексе Марат их поджимает. -Ну ты чего,Маратка? -грубый голос уже и не казался таким грубым. Словно в нём вся душа, всё доброта мира скопилась здесь для мальчика, словно и взаправду это был тот самый Вова Адидас. Хотелось, что бы тот не умолкал. -Скажи ещё чего нибудь? -слегка умоляя говорил парень, вцепившись как он думал в тельняшку. Как же он любил голос брата, как же он помнил прекрасно те песни, которые он пел ему перед сном , когда тот был ещё совсем маленьким, как переходил на шепот, игрался с тембрами своим совсем не чистым голосом. Но к сожалению более тот молчит. Словно дал обет вечного молчания, который нельзя нарушить. А если нарушишь, то не просто в тюрьму загребут, а убьют самой жестокой смертью. Руки медленно, но уверенно, словно зная чего хотят притягивают лицо мальчика к своему, пытаясь заключить их в поцелуе. Возмущённый крик не успевает использоваться, как губы переплетаются в поцелуе, который выглядел с каждой стороны по разному. Вова совсем не кололся как казалось Марату, и это его конечно поражало, потому что много раз мать ему рассказывала что усы колятся при поцелуе и что лучше , Марату их никогда не растить. Конечно это было не первым вопросом мальчика, первый был: а собственно что это вообще было? И вовсе нет Марат не абсолютный девственник в понятиях отношений. Ну он читал, а то повезёт и видел на видеопроигрывателе отношения между девушкой и мужчиной, и прекрасно понимает что это, то что сейчас происходит совершенно ему не нравится. И он хочет это побыстрее прикончить здесь и сейчас. Кусая губу старшего, чувствуя на своём языке металлический вкус крови, который еле пробивается от приевшийся горечи, он в силу своих возможностей отступает , сдерживая себя от ядерной тошноты, которая подступила к горлу. Ноги как и язык заплетаются, пока тот пятиться до прихожей. Вова медленно встаёт со своего стула и начинает идти за ним, но малейшие инстинкты самосохранения Марату врятли пропить, поэтому он, нащупывая дверную ручку в своём расплывчитом сознании выбегает в подъезд, а затем и на улицу, на адреналине конечно. Не чувствуя ни усталости ни холода.

***

Конечно Вовы там никакого и не было в помине да и быть не могло. Что бы он делал в Кащеевой квартире ещё и без хозяина. Только жаль опьяневшему сознанию даже сейчас этого было не понять. А Кащей то что? Нет, он никогда и не думал о чем то пошлом и романтическом в сторону Марата, но мальчик сам потянулся к нему. Потянулся первым, а алкоголь ослабил в авторе всё что только можно. А что мальчишка рядом сидит. На утро ничего не вспомнит, выпил почти на равне со взрослым человеком всё таки. Сам Кащей уже был увы не в состоянии куда то бежать, поэтому махнув рукой, он вернулся допить бутылку любимого одеколона.