Ты такой сдержанный, Альбрехт. Не ограничивая себя.
В мыслях слышится шёпот, но я не могу вспомнить, что именно он означал. Выныриваю из сна с ощущениями, словно меня облегает чёрная бархатная нега, тепло и приятно. Я ожидаю, когда пространство вокруг начнёт проясняться, и я хоть что-то увижу, но этого не происходит. На смену комфортной мягкости приходит сильный холод и звуки завывания ветра, но темнота вокруг остаётся неизменной. Вдали раздаются всхлипы, а совсем близко от меня — тихие и надрывистые стоны. Рискну предположить, что это мои собственные, но сомнения уходят, когда над моим ухом раздаётся холодный голос, от шепота которого спина покрывается мерзкими мурашками. Теперь отчётливо слышу: «вспомни меня», раз за разом повторяя всё громче, овладевая мной всё больше, и, в конце концов, без остатка поглотив, схватывая каждую мышцу моего тела.
***
Это сон, всего лишь сон.
Холодно. Не могу думать. Вскакиваю в ужасе. Мерзкий сон. Голос казался совсем знакомым. Хм…
Ой. Нет, я, конечно, читал о том, что у мужчин по утрам бывают эрекции, но для меня это что-то новенькое. А-а-а, паника! Что делать то? Неудобно же, да и ещё и в первый раз.
Я бросил взгляд на часы и тихо выругался, осознав, что опаздываю.
— Чёрт! — проблема на мою голову. — Ну за что? — жалостно простонал я.
Плевать, само пройдёт. Хорошо, что я успел собрать вещи перед сном и выгладить выстиранную форму. Это замечательная привычка. Меня когда-нибудь убьют за чрезмерную прилежность.
Утренние приготовление пропустим, потому что это всегда уныло и одинаково, только сегодня всё в убыстрённом темпе. Водитель заждался, до звонка двадцать минут, а мне до школы ехать пятнадцать. Дьявол!
Вылетаю из дома, успешно позабыв зонт, не застегнув пальто, и, кажется, первую пуговицу чёрной рубашки тоже. Угодил под дождь. Великолепно, укладка пропадёт зазря. Вбегаю в машину, водитель без ненужных слов сразу же стартует. Быть может, ещё успею?
Сегодня без музыки. Пропустил будильник, наверняка из-за сна. Я почти ничего из него не помню, лишь только обрывки фраз и ощущения. Как будто я…
Водитель резко остановился и сказал, что сэкономил мне пять минут. Аллилуйя! Я его поблагодарил и выбежал из машины, поднимая воротник пальто и норовя нахлобучить его на себя, чтобы совершенно целиком и полностью не промокнуть.
О нет. Нет.
С ума сойти. На встречу мне, такой же сырой, только более развесёлый, мчал Габриель. Он что, подкараулил меня? Вот же… Эй, стой, стой, ты же сейчас снесёшь меня!
— Альбрехт! Ура, я думал, ты не придёшь! — прокричал он и снёс меня с места. Точнее, обступил со всех сторон и в буквальном смысле слова подбросил над собой, когда обнимал, если это можно так назвать, но я бы определил это как сильные сдавливая с целью придушить.
— Я тут, и я опаздываю, потому что проспал, освободи меня, будь добр, — промычал я ему туда, где, по моим догадкам, у него находилась грудь. Для вескости постучал туда же головой, насколько позволяло пространство. Надеюсь, что он сегодня не под чем-то. Серьёзно. Это усложняет всё.
— Да не вопрос, я тебя помогу раздеться! — тон его был не то чтобы ненормальным, он почти вопил. Мне даже кажется, что он в самом начале моё имя кричал тише. На него, разумеется, все пялились. Разденет он меня. Боже, как глупо мы смотримся. Мне стыдно. Щёки покраснели, я это чувствую.
— Кхем, может хватит мокнуть под дождём? — простонал я немного осиплым голосом, шмыгая носом, пытаясь вдохнуть побольше запаха мокрой травы. Почти простудился.
Он ничего не ответил, порывисто схватил меня за руку и потащил за собой в школу. После того, как он в быстром темпе протащил меня через весь холл, я попросил его отойти от меня, и что меня не нужно водить за руку, как маленького. Дойдя до своего шкафчика, пришлось снова позвать его. Я совсем забыл сегодняшнее расписание. Удивительно, но моё поведение его совсем не задело.
— Первым химия, вторым у тебя тоже химия, у меня спорт, — в нашей школе можно выбирать между физическими культурами, химией и правилами поведения, которые идут по два урока в неделю. Я выбрал, разумеется, химию, и я представления не имею, как он узнал об этом. Начинает пугать. В целом всё, что с ним связано, меня либо будоражит в плохом смысле, либо пугает.
Ничего не ответив, я лишь спешно собрался и устремился в сторону класса. Меня, в какой уже раз? одёрнули и потащили в другую сторону.
— Ты не туда идёшь, дурачок, — произнёс мой мучитель неизменным голосом, а мой взгляд застыл на руке, которая, в очередной раз, оказалась в плену.
— Оу, тогда ладно! — саркастично начал я. — Быть может, довольно уже меня тискать за запястье, как младшеклассника? Мне бо-ольно.
Моя просьба, конечно же, была проигнорирована. Меня никто не спрашивал. Хах, да кто я такой, чтобы распоряжаться своим телом, да ещё и что-то возражать? Зная себя, я преимущественно молчу, чем говорю. Стараюсь молчать, пока не выпадет момент произнести что-то недурственное и значительное.
Но всё же я никак не могу осознать, как его взяли старостой? Он неплохо учится, это да, но мне он видится юношей безответственным. Или всё совсем иначе. Может быть я ошибаюсь, ведь я знаком с ним только два дня, а по ощущением — целую вечность. Либо я начинаю привыкать к тому, что его так… много.
Это весьма неестественно и ввергает меня, мягко говоря, в замешательство. Я крайне некоммуникабельный, ну вот прям очень, чтобы вы знали; заказываю одежду в интернете, еду, по возможности, тоже, а если возможности нет, посылаю водителя, так за каким чёртом я вчера вообще ответил этому парню? Из любезности? Но необходимо ли мне всё это? Эта непрерывная нервотрёпка и ношение туда-сюда. Совсем не понятно, к чему могут привести его действия. Как он вообще живёт в постоянном ощущении нестабильности?
Учителя ещё не было, а я и не заметил, как меня посадили на место. Всё потому что задумался о том, кто меня посадил на это самое место. Совершенно невнимательный стал. Габриель, Вы плохо на меня действуете.
После дождя прохладные капли воды блестели на моих иссиня-чёрных волосах, и я бы сказал, что это комично выглядит, если бы капли стекали не с меня. Ужасное и вместе с тем приятное ощущение. Люблю воду и холод, а тело не любит. Точнее, вряд ли у него есть свои желания, просто для него это губительно немного. Смотрюсь сейчас, по всей вероятности, как злой кот, искупанный в воде первый раз.
Я упорно молчал, не замечая, что стремится мне разъяснить мой сосед. Опомнился я тогда, когда он растрепал мои волосы, потому что я ненавижу, когда…
— Только. Не.
Волосы! — я тут же попробовал исправить ситуацию на голове, а Габриель закатился смехом. Пре-кра-сно. Никому нельзя трогать мои волосы. — Ты чудовище, — констатировал я. Габриель ответил лишь беззвучной ухмылкой.
В класс вошла учительница. На вид ей было лет сорок, не меньше. Имени я не запомнил, к сожалению. Ладно, не буду врать: не к сожалению. Мне просто не хотелось запоминать.
Урок шёл спокойно, нас как бы заново знакомили с таблицей элементов, только под другим углом. Габриель сохранял спокойствие почти на протяжении всего урока, но в конце всё же решился на вопрос.
— А опыты когда будут?
— Ближе к середине учебного года, после осеннего триместра. Не беспокойся, Стивсон, — ответила учительница, уделив ему внимание.
Затем она закрыла учебник и распорядилась всем собираться, так как тему сегодняшнего урока мы изучили быстрее самого урока.
— Марта сверлит тебя взглядом, — прошептал мне на ухо сосед, уж крайне резко и близко, скажу я вам, отчего меня неприятно покоробило. Это вынудило меня перевести взгляд на пышноволосую, и не только, блондинку на первой парте второго ряда.
— Мне кажется, её больше интересуешь ты, — как можно незаметней ответил я ему на ухо, переводя взгляд с девушки на него. В ответ он несильно хлопнул меня по колену.
— Ещё раз так скажешь, бить буду сильнее и не по коленке.
— Посмотри на себя и на меня, потом снова и измени своё суждение. И больно, вообще-то!
— А ты любишь эту фразу, да? — он повернулся ко мне полу боком и оценивающе взглянул
(да заебал ты). И тут я не совсем понял, какую он фразу имеет в виду…
— Симпатичный парень, на тебя наши должны вешаться как на вешалку, — гений эпиграфов, ей-богу. Лучше не придумаешь. Теперь я вешалка?
— Ты один-единственный в своём мнении. И это не хорошо. Это наводит на кое-какие мысли, — в начале он показался мне, если честно, супернатуралом, сейчас же я преимущественно склоняюсь к тому, что он бисексуален. По его поведению в отношении меня… уж больно много мне внимания. Непривычно.
— Боже, Альбрехт, а что в этом такого? Это же нормально.
— То есть…
— То, что я себя так веду, это моё воспитание. Так уж я привык. Я не имею на твой счёт никаких… эм, желаний, не переживай, — ответил он и беззлобно ухмыльнулся. Ладно, будь по-твоему. Хоть пояснил, и на том спасибо. Не то чтобы эти слова действительно имели успокаивающий эффект.
Прозвенел звонок, на моё спасение, потому что я не мог дальше продолжать диалог. Мой урок химии, по идее, должен был быть в этом классе, потому то я и не встал, но Габи собрал все свои и мои вещи, опять схватил меня за несчастную руку и потащил за собой. В силу своей щуплости, я не мог противиться, только жалостно молить его отпустить меня. Правда. У меня запястье уже красное от его… интенсивных воздействий. Надоело, что меня таскают постоянно непойми куда, без объяснений.
Он завёл меня в туалет, а затем запер нас в одной кабинке. За каким чёртом?
— Какого хера, мистер, вы творите? — злостно прошипел я, стараясь найти себе удобное место. Несмотря на мои незначительные габариты, это было довольно затруднительно. Мне пришлось расположится напротив Габриеля, а ноги у него длинные, знаете ли…
— Сейчас всё объясню, только помолчи пару минут, — он приложил свой указательный палец к моим губам, велев тем самым молчать. Мне ничего не оставалось, кроме как послушаться его.
Минут через десять после звонка мне стало неудобно, жарко и любопытно. Шепотом я решил поинтересоваться, что происходит, и сколько нам ещё так прятаться, да и от кого?
— Я прячусь от школьного охранника. Тебя взял потому что веселее. Сидеть будем до конца урока, — таким же шепотом ответил Габи, перекинув взгляд стальных глаз куда-то в район моей шеи.
— Что ты натворил?
— Ну, какой-то шкодник заметил у меня баночку энергетика и наябедничал. Вот я перед уроком и заметил, что он ходит и ищет меня, других опрашивает. Понимаешь, у нас тут с этим строго.
Я ненадолго успокоился, так как объяснение меня вполне устроило. Но через минут эдак пять стало нестерпимо жарко, если учитывать, в какой
близости тесноте мы находимся.
— Мне жарко.
— Разденься.
— Ты специально надо мной издеваешься? — с прищуром посмотрел я, возвращая взгляд к нему, поджимая уголки губ.
— Так тебя же «не интересует», — изобразил кавычки пальцами.
Мне не хотелось отвечать, и я подумал о том, что этот ответ здесь совсем неуместен. Причём тут вообще то, интересует ли меня кто-то? А он, в свой черёд, подозрительно захихикал и заулыбался, как чеширский кот.
— Ты покраснел! Неужели всё-таки «интересует»? — парень согнулся пополам от смеха. Потешайся больше, идиот.
— Когда? — спросил он, когда унял свои истерические припадки.
Я упрямо молчал и буравил глазами пол. Как же тут жарко, чёрт подери. Как он вообще догадался? Мой взгляд блуждал по его одежде, пытаясь зацепиться хоть за что-то, чтобы отвлечься.
— Ну, не молчи. Я же помочь хочу, — он опустил руку мне на плечо, от чего мне стало неуютно, и я вскоре её скинул.
— Мне снился сон… я ничего не помню. А утром… В общем, я никогда с этим не встречался. Потому и опоздал, — сконфуженно промямлил я, останавливаясь на полуслове и глотая окончания. Теряешь свою выдержанность, Альбрехт, нельзя так. Я понимаю, что этот физиологический процесс… нормален по утрам для мужского пола, так сказать, и он никак не связан с возбуждением, но правда. Для меня это было впервые. Наверное, со мной что-то не так.
— И что ты сделал с этим?
— Ничего. Само прошло.
— Ну даёшь, — он потрясённо посмотрел на меня, затем задумался, немного почесав шею. Понять его совсем не трудно, потому что все его эмоции отражаются на его лице.
Я расстегнул пиджак и пару первых пуговиц рубашки. Время тянулось медленно; мне казалось, что каждая минута идёт за час. Тяжко выдохнув, я провёл рукой по мягким волосам, закидывая спавшую чёлку обратно, чтобы она не прилипла ко лбу от пота.
Габриелю тоже, как я заметил, стало жарко. Он постоянно облизывал пересыхающие губы, в итоге — снял пиджак и аккуратно повесил его на спинку сливного бачка. Потом по его глазам, в которых сверкнула искорка, я понял, что его чем-то осенило.
— Слушай, но не асексуал же ты? Должен же быть у тебя пубертат, гормоны там, все дела. Попробуй посмотреть порно, когда дома будешь, только перед родителями не спались. Потом скажешь мне о результатах, окей? И попытайся выяснить, кто тебе снился, — и это он так долго именно об этом думал? Больной ублюдок. Но сон ведь, по сути, был кошмаром. Я совсем не понимаю, что всё это значит. Почему я должен делать то, что он скажет?
— Зачем мне это? Почему тебя это вообще волнует? Тебе не кажется, что это личное?
— Чувак, тебе уже шестнадцать. Парни в твоём возрасте девственности лишаются, а ты даже дрочить не умеешь, — сказать, что я покраснел, ничего не сказать. Уши горели, а лицо снова залил багрянец. Может в другой действительности он когда-нибудь перестанет меня смущать и ставить в неловкие ситуации. Но только не в моей. Это слишком! — Да и хей, я тебя другой считаю, а друзьям помогать надо.
— Мне это не нужно, — сказал я, откашлявшись заранее. А голос всё равно дрожал и подводил меня. Да что это со мной? Пожалуйста, пусть это пройдёт, я так неуклюже себя ещё никогда не чувствовал.
— Теперь нужно, — он запустил кончики тонких пальцев в мои волосы, чтобы снова взъерошить их. Да, когда я говорил ему, что не люблю, когда меня касаются, он не запомнил. — Посмотри на себя, ты такой милый.
— Это ты испорченный. И прекрати трогать меня и мои волосы. Мне неприятно.
— Тебе так больше идёт, а то идеальный весь. И нет, не прекращу, — я выпустил вздох безысходности, признавая своё поражение перед неизбежностью ситуации.
— У тебя же наверняка телефон есть, посмотри, сколько до конца урока, — снизошла гениальная идея до меня.
— Ещё двадцать минут.
— Чёрт. Как же до-олго, — простонал я, улавливая не себе такой же усталый взгляд.
От пребывания в одной позе более двадцати минут я до чрезвычайности устал. Габриель снял рубашку и отправил её к пиджаку, а я только лишь расстегнул свою на все пуговицы. Я сменил позу, прислонив голову к боковой стенке и пялясь в потолок. Потом мне наскучило, и я перевёл взгляд на него. Я почти что сидел на его щиколотках, да, неудобно, зато легче. Меня волновали две вещи: почему в туалете не работает вентиляция, и почему нам обязательно прятаться в кабинке.
— Давай поговорим о чём-нибудь, — предложил я уже более нормальным голосом.
— О чём? — его выжидающий взгляд столкнулся с моим, крайне растерянным. — Ладно, давай поближе познакомимся.
— Только чур ты будешь задавать вопросы.
— Хорошо. Я знаю, что ты любишь книги и науку. Хорошо учишься, пишешь… Я вот рисую. Я бы тоже пошёл на химию вместо спорта, только родители хотят, чтобы я был футболистом. Кстати, вот, — он потянулся к своей сумке и достал оттуда ничем не примечательный блокнот.
Меня на миг посетила мысль о том, что он хорошо знает о моих увлечениях, но понял, что это без труда можно узнать, если внимательно относиться к деталям в общении со мной. Или я просто пытаюсь себя утешить. Тем не менее, мне это… льстит?
— Посмотри, может хоть тебе понравится, — говорит он, протягивая мне блокнот.
Я приступил к просмотру. Содержимое повергло меня. Я видел восхитительные наброски животных, временами людей, обнаруживал стихи. Последняя изрисованная страница перед пустыми листами поразила ещё сильней… Он нарисовал меня. Да и вышло довольно похоже. Я бросил на него немой вопросительный взгляд, на что он шёпотом ответил: «не сдержался, прости».
— У тебя талант, Габриель. И кстати, — я повернул блокнот к нему и указал на себя. — Красиво вышло. Я смущён, — улыбнулся ему.
— А, это… Стой, стой, улыбнись ещё раз, я запомню, — я рассмеялся. Это замечание на счёт того, что я нечасто улыбаюсь, да?
— Дурак ты.
— Ну, такое. Хочешь тебе этот рисунок отдам?
— Не надо, ты другой такой не нарисуешь.
— А я отдам. Я тебя лучше улыбающимся нарисую, — к слову, некоторых девушек и пару парней из нашего класса я видел в его блокноте, но странно, что только в полный рост и без чётких черт. Он выдрал листок и дал его мне. Придётся смириться, ведь выбора у меня нет. Я положил его в учебник, дабы не помять.
— Расскажешь о своих родителях? — продолжил он.
— Да там рассказывать-то нечего. Инесса и Адольф Штайн. Оба родились в Германии, в Кёльне, жили там, пока не сроднились и не перебрались в Лондон. Вслед за тем родился я. Отец директор крупной фирмы, мать его заместитель, оба вечно в командировках, так что я живу один двадцать восемь из тридцати дней в месяц. Долго хотели ребёнка, то есть меня. Отец хотел идеального наследника, а вышел… вышел чуткий сопляк. Поменял уже три школы, эта четвёртая. Из-за того, что не хочу «вливаться». Меня всё устраивало, пока меня не брались бить, м-да. Вроде всё. А у тебя что?
— Воу, так ты один и вне школы. Досадно. Ну ничего, у тебя теперь есть я! — он опять похлопал меня по плечу. Если бы у него был собачий хвост, он бы точно вилял им.
— Да, прямая моя противоположность.
— Не будь так уверен. Так вот, мои родители коренные англичане, Мэри и Питер Стивсоны, мать флорист, отец футболист. Отца вот редко вижу, а маму постоянно, дома, после пяти часов дня. Иногда и она уезжает, но обычно ненадолго, за цветами, у неё своё маленькое помещение, свой маленький бизнес. Она поддерживает отца в том, чтобы я развивался физически, мол, мужчины не занимаются такой брехнёй, как художества, в спортзал дуй! Вот так и живём, ха-ха, — последняя фраза звучала уж как-то грустно.
— Тебе тоже не сладко. Но ты умеешь найти общий язык с кем угодно, я уверен.
— Да, но мне до тебя никто не попадался, чтобы я действительно хотел… ммм, общаться, время уделять, всё такое. Прости, если делаю это неумело.
— Не самый лучший выбор, я скучный для тебя.
— Да щас. Ты мне нравишься, ты интересный и совсем не похож на меня. Да ты же чудо!
— Достаточно уже раздувать мою и без того возвышенную самооценку, — я легонько пнул его в ногу. Сам всю свою безупречную выдержку потерял с ним, пусть будет виноватым.
Прозвенел спасительный звонок. Ну наконец-то. Однако, нас ждал неприятный сюрприз. Как только Габи собрался выходить, дверь распахнул охранник с криками «А что вы, чёрт возьми, тут двое, полуголые и красные, делаете?!» Я не успел ничего сообразить, а вот Габриель успел. Он схватил вещи и меня за несчастную руку, толкнул охранника в грудь и помчался со всех ног. Зрелище: два полуголых парня выносятся из туалета за руки, за ними охранник, а они, в итоге, выбегают на улицу под дождь. Я не намеревался прогуливать уроки, Габриелю бы тоже не рекомендовал, но раз уж на то пошло…
Мы пробежали до ближайшей кафешки под звуки грома. Вошли внутрь, Габриель накинул на себя пиджак и попытался выжать рубашку. Я отжимал пиджак.
— Может мы хоть к четвёртому уроку явимся? — сказал я, когда мы выжали вещи и сели за столик в углу. К нам подоспела официантка, у которой я заказал молочный коктейль, а мой сосед крепкий кофе без сахара.
— Появимся, если мимо того самого охранника проскользнём. Он обычно на втором этаже шляется, а английский у нас на первом.
— Почему это? Разве английский и Худ. Литературу не в одном кабинете ведут?
— Не-а, — пришла официантка, принесла счёт за наш заказ. Мы попеременно поблагодарили её.
— Ты ещё, оказывается, сладкоежка.
— Как видишь, — я отпил коктейль из трубочки и вдруг почувствовал странный вкус на языке, будто что-то новое и необычное было добавлено в него. Я осмотрел трубочку и заметил, что она была разноцветной, видимо, для украшения напитка. Я решил продолжить дегустацию и сделал ещё один глоток, чтобы понять, как это повлияет на мои ощущения. С каждым новым глотком я всё больше погружался в мир новых вкусов, открывая для себя новые грани коктейля. В итоге, я не только насладился вкусом напитка, но и получил удовольствие от самого процесса его изучения. Раньше я всегда брал клубничный, а этот новый, под названием «Карамельная бомба» был невероятно… ладно, честно, я пытаюсь отвлечь мысли.
Прошло ещё по крайнем мере минут пять, прежде чем я заговорил.
— Я вот сижу и понимаю, что до тебя очень скучно жил. Мне это всё не очень нравится, но тем не менее, — начинаю я.
— А я до тебя всегда был в больших компаниях. Это не так весело, как ты думаешь, — коротко ответил он и принялся за кофе. Я отвёл взгляд и теперь буравил им уже окно, совершенно не беря во внимание пейзаж за ним. Думаю о своём. О чём угодно, лишь бы не о его глубоких, серых глазах цвета лондонского дождливого неба.
Я допил коктейль и немного закашлялся. В горле отдало тупой болью. Отлично… Но сегодня пятница, впереди два выходных, успею подлечиться.
— Как выходные собираешься провести? — спросил я, попутно притягивая к себе и надевая высохший пиджак.
— Моя компания за город позвала, хотят тусу устроить. Хочешь с нами? Там будет Марта.
— Сдалась мне твоя Марта. Я лучше как всегда, посижу дома, почитаю, напишу что-нибудь, — я крестил руки на груди, дабы выказать своё недовольство. Для меня это плохая перспектива, но я привязался к нему самую малость, даже обидно. Я стал более болтлив с ним, это тоже не радует.
— В воскресенье, в десять утра примерно. Если согласишься, я зайду за тобой. У тебя есть время подумать. Дай свой номер, — он вопрошающе поднял одну бровь и достал телефон. Я спокойно продиктовал ему номер, затем он позвонил мне и попросил сохранить.
Время подходило к четвёртому уроку, мы начали собираться. Дождь, к счастью, стихнул, теперь мы могли дойти сухими. Удивительно, как наши сумки не промокли в такой ливень.
***
Мы благополучно не попались на глаза охраннику и беспрецедентно просидели другие уроки. Прозвенел звонок с последнего урока, и весь класс как будто бы облегчённо вздохнул. Габриель выскочил куда-то раньше меня, я решил, что найду его по пути к шкафчикам. Да и не обязан он быть со мной всё время, что я о себе возомнил? То, что он общается со мной, ещё ничего не значит. В общем, как только я дошёл до них, меня припёрли к ним же два колоссальных амбала. Ну всё, простись с красивым личиком, Альбрехт.
— Что в тебе такого, мелкий, что Габриель с тобой носится? — грозным голосом начал первый.
— Сейчас мы тебе личико подправим, сразу разонравишься, — продолжил второй и замахнулся. Как же это всё до жути избито, меня аж дежавю посетило. Я сильнее прижался спиной к шкафчику и приготовился закрываться руками, но вдруг…
— Эй, вы, найдите себе равную жертву! — раздался голос Габи из-за их спин. Это, безусловно, косвенное свидетельство того, что я слабак, но я не в том положении, чтобы жаловаться, да и сам прекрасно знаю о своей, кхм, слабости.
— Тебя, например? — рыча, повернулся к нему один из амбалов.
— Да хоть меня! — Габриель замахнулся и ударил кулаком одному из обидчиков в лицо, другому коленом в живот, мой герой. Где он такому научился? Я, конечно, против насилия, но не сейчас, ха-ха!
— Они тебя не тронули? — с озабоченным лицом подскочил он. А мне же это напомнило сопливую драму, где герой заступается за свою даму, бу-бу-бу. Сейчас блевану.
— Нет, всё в порядке. Спасибо тебе, — он помог мне подняться. Я в самом деле обязан, да. Сетовать на помощь не приходится.
Амбалы тем временем торопливо удалились, не желая привлекать к себе лишнего внимания, бросив в нашу сторону уж чересчур озлобленные взгляды.
— Пошли быстрее, пока они не привели подмогу, — я безгласно кивнул, и мы
ушли в закат направились к выходу.
Как известно, после школы меня забирает водитель. Но его не было, хотя мы, очевидно, задержались. Я взглянул на время и оно показало мне почти пол четвёртого. Задержка на пол часа. Но и обычно я выхожу из школы около десяти минут четвёртого.
— Я не понимаю, — начал Габи, но я его опередил.
— Подожди, я ему позвоню, — я набрал номер водителя.
— Здравствуйте, могу я узнать, что случилось? Мм, угу. Ясно, я всё понимаю, — я положил трубку.
— Что там?
— У него жена рожает, — цокнул я.
— Тогда это судьба. Я провожу тебя. А если ты мне откажешь, я тебя под машину кину, — всё ещё немного смеясь, проговорил парень. Да уж, с угрозами у него всё плохо.
— Ну уж нет, не хочу, чтобы ты знал, где я живу. Это точно будет походить на сопливую мелодраму, — я произнёс второе предложение тише, полагаясь на то, что он не возьмёт его во внимание. — Да и дома тебя, тем более, ждут.
— У меня плохая память на местность, в картах не ориентируюсь даже. А дома никто меня не ждёт, кот разве что. Пошли, — он опять потянул меня за руку, стопоря все мои протесты на корню.
Я отцепился от него, и мы пошли в направлении к моему дому. По пути мы разговорились на самые разнообразные темы, больше узнавая друг о друге нового, обсуждали музыкальные и другие вкусы, делились впечатлениями о последних прочитанных книгах и просмотренных фильмах. Незаметно наша беседа перешла к мечтам и целям, каждый хотел узнать, к чему стремится другой. Мы говорили о наших семьях, домашних животных (в частности, о его коте) и о том, как проводим свободное время. Время пролетело незаметно, и мы уже подошли к месту назначения.
***
— Ничего себе домик! — охнул Габриель. По-моему, слишком театрально. Крайне много воздыханий всего двум этажам.
— Внутри скромней, не понимаю, что ты тут вообще увидел. Пройдёшь? Мне кажется, я должен угостить тебя чаем.
— С удовольствием. Только не заставляй меня оставаться на ночь, — хихикнул он и проследовал за мной.
Мы прошли, я показал ему, где снять вещи, посадил за стол, а сам пошёл за чайником и печеньем с шоколадной крошкой. Поставив воду и взяв печенье, я направился к нему.
— Тебе чай или кофе? С молоком или без? Сколько сахара? — начал забрасывать его вопросами, пока ставил печенье на стол. — Ой, может быть ты хочешь есть? Я могу разогреть что-нибудь, — и всё это заставляет меня делать моя вежливость. Впервые кого-то привожу к себе.
— Эй-эй, помедленнее. Чай, пожалуйста, без сахара и с молоком. Молоко до чая, вот, — он взял свежую газету со стола и принялся её читать, наверное, чтобы хоть чем-то занять себя в ожидании. Я, в свою очередь, пошёл за чаем. Себе сделал какао, затем присоединился к нему.
— Что интересного пишут? — решил спросить я, когда понял, что кружки уже полупустые, а мы молчим. Зачем ему вообще эта газета, когда тут я распрекрасный рядом сижу?
— Ничего. Ты мне лучше свой сон расскажи, — он довольно резко отложил газету, затем сложил руки на столе и принялся пилить меня взглядом. Видимо, долго эту мысль высиживал. Долго меня уговорить не надо. И давно ли я так легко поддаюсь его нападкам?
— Я ничего толком не помню. Там было что-то про мою сдержанность, и голос мужской. Очень знакомый, но не понял, чей. И чувство было такое… Будто мне очень хорошо сначала, но холодно потом, и…
— Хорошо? В каком смысле?
— Ну… не знаю. Не могу описать, — я отхлебнул какао и взял печенье.
— Альбрехт, ты думал, «оно» тебя не коснётся, а «оно» подкралось незаметно, — усмехнулся он и взял печенье, запивая его остатками чая. Что за выражение такое глупое — «оно»? Я мог бы, наверное, объяснить ему, что он всё не так понимает, но пусть будет так, как сейчас. Интересно, что он дальше «посоветует». Раз его так интересует эта тема, почему бы не подыграть?
— Но я не хочу «его», понимаешь?
— Зато «оно» тебя хочет.
Я смолчал. Уверен, что в моих глазах застыло выражение страха и грусти. Я ничего не понимаю в этой жизни, да? Как объяснить ему, что бывает по-другому, что я просто не хочу?
— Да ладно тебе, это не страшно, это приятно! Тем более Марта на тебя пялится так, как будто ты первый парень на деревне, — он похлопал меня по плечу. Легче не стало.
— Я же сказал, что её больше ты интересуешь, — я нахмурился. Он ничего не ответил.
Я забрал чашки и поместил их в посудомойку. Тяжело, и я не про чашки. Мы правда разные, и мне очень хочется объяснить ему это, но я совершенно не понимаю как. Его напористость и безрассудность пугают меня, в какой-то степени даже отталкивают. Но отчего же я его не прогоняю? Отчего ведусь на всё, что он мне, так сказать, вываливает?
Габриель начал собираться.
— Мне пора, — сказал парень, стоя уже одетый в дверях. — Сделай то, что я просил, и не забудь сказать мне о результатах! — он крепко обнял меня, улыбнулся и вышел. Я крикнул прощание ему в след.
Габриель для меня — таинственный и загадочный персонаж, который живёт своей жизнью, не подчиняясь законам общества. Его загадочность для меня заключалась в самой сути его поведения, мне никогда не удаётся наверняка понять его мотивы, а предугадать его действия уж тем более представляется невозможный.
И всё же, что-то в нём меня сильно притягивает. Но только что? Предстоит ли мне вообще об этом узнать, или я просто слишком много размышляю?
Мне всё ещё нужно подумать о многом.
