Ты приходил ко мне во снах

Сразу после того, как ушёл Габриель, я налил себе ещё одну кружку какао, схватил печенья и поднялся наверх, в свою комнату. Пока какао остывало, я успел быстро принять душ и закинуть форму в стиральную машину, затем достал её чистый аналог и повесил на вешалку, что находилась сбоку от шкафа. Это всё, конечно, очень интересно… А вы уже начали считать количество реплик с наличием сарказма в них? Да, никому не интересно, что я там делал, когда Габи ушёл. Мне в том числе. Сидя возле компьютера, я безмятежно пил свой медово сладкий какао с маршмеллоу. Время подходило ко сну, но спать совсем не хотелось. Я «висел» онлайн, но в действительности просто смотрел в одну точку, пытаясь придумать, чем же себя занять. Как только я допил какао, меня осенило на совершенную глупость, и я решил последовать совету Габриеля — зайти на некоторые сайты с непристойным содержанием.

***

Бросаю взгляд на часы. Шесть часов утра, у меня же сна ни в одном глазу, не глядя на оживлённый предыдущий день. Всю ночь онлайн — трудно не заметить, наверное. Габи пишет мне. Gabriell 6:03 Не спал всю ночь? Albrecht 6:03 Как видишь Gabriell 6:03 Я тоже, удивительно. Что делал? Albrecht 6:03 Следовал твоим глупым советам, кхм Gabriell 6:03 И что, и как? Albrecht 6:03 Ничего. Ну, то есть, вообще ничего. Gabr1ell 6:04 А что смотрел? Albrecht 6:04 Много чего. Меня должны покарать за содержимое моей истории просмотров, ха-ха. Меня тошнит уже В итоге — ничего. Я либо импотент, либо больной. Я очень рассеян сейчас Gabriell 6:05 Мдях, особенный случай. Я вот думаю — а я это делаю редко и метко — что ты в кого-то влюбился, и судя по всему в кого-то из твоего сна. Это надо выяснить! Я гений, скажи? Albrecht 6:05 Это может быть обычным совпадением. Сон ничего не значил, а по утрам такое у всех бывает Сны вообще не имеют никакого значения, а влюбляться мне не в кого и это вообще невозможно брррр отстань уже Почему тебя вообще это так волнует? Gabriell 6:05 Попытайся поспать, если ещё будут такие сны, постарайся их вспомнить и записать Albrecht 6:06 О-о-о, это я умею, спасибо за очередной совет, х… гений Gabriell 6:08 Кстати, как ты? Ты вчера под конец нашей… беседы? стал бледнее, чем обычно. И кашель мне твой не понравился Albrecht 6:08 Заботишься? Gabriell 6:08 Ну, такое Может быть Albrecht 6:08 Я в порядке, лол Gabriell 6:08 Я приеду Albrecht 6:09 Нет? Не нужно, я отправил водителя за лекарствами И вообще. Нет! Gabriell 6:11 Это был не вопрос Как насчёт завтра? Если ты заболеешь и не поедешь с нами, мне будет скучно там Albrecht 6:11 А кто сказал, что я поеду? Мне это не нравится. Ты знаешь, как я отношусь к вашим «развлечениям», если эти свистопляски вообще так можно назвать Gabriell 6:11 Мне будет плохо без тебя, правда Albrecht 6:12 Мы без малого три дня знакомы, переживёшь, и не преувеличивай Gabriell 6:12 Я уговорю тебя … Ты хочешь Albrecht 6:12 Нет Gabriell 6:12 Хочешь и молчишь Albrecht 6:12 Нет Gabriell 6:14 Посмотрим. Albrecht 6:14 Хорошо. Теперь мне захотелось спать, ты меня утомил Gabriell 6:14 Сладких снов, хех Albrecht 6:15 Молись, чтобы это были нормальные сны Gabriell 6:15 Я не умею молиться Albrecht 6:15 Я образно говорю Gabriell 6:16 Потом поговорим, твой сон важней! В очередной раз я решил его послушаться и пойти спать. Если так будет продолжаться, я стану слишком послушным для него, а это не есть хорошо. Почему мне хочется его слушать? Почему мне кажется это странным? Во всём теле стала ощущаться дикая усталость. Я выключил компьютер, упал на кровать и завернулся в одеяло. Ммм. Люблю ощущение, когда мышцы словно немеют, когда расслабляешь их после долгого напряжения. Я лежал в темноте, занавесив шторы, слушая тишину. Мои мысли были заняты событиями прошедшего дня. В голове крутились разговоры с Габриелем и сам Габриель. Но постепенно все это отошло на второй план, и я начал погружаться в сон.

***

…ты не узнаешь меня? …будь настоящим. Альбрехт…

Вновь вскакиваю. Дикий сон, стыдно и мерзко одновременно. Он измотал меня, снова. Холодный душ может помочь, значит туда и отправлюсь. Выхожу, одеваюсь и смотрю на время. Шесть часов утра? Снова? Странно. Я что, проспал ровно сутки? Поразительно. Разве я так сильно устал вчера? Или, может, у меня провалы в памяти? Телефон вибрирует, давая знать о своём существовании. Интересно, кого вообще и какого чёрта несёт в такую рань? Что-то мне подсказывает… да, это Габриель. Беру трубку. — Чего? — не очень приветливо с моей стороны, но и он должен понимать, что я только проснулся. — Ещё не надумал ехать? — Нет. — Тогда жди. — Ст… — он бросил трубку. — …ой. Я же сказал «нет», блядь! — простонал я в потолок. Сейчас мне больше всего не хватало надоедливого, уделяющего слишком много внимания моим интимностям, куска идиота Габриеля. Этот голос. Голос по телефону. Отдалённо напоминает голос их моих снов. Но этого же не может быть, правда? Я не верю. А если это так, то что же он пытается мне сказать? Да, знаю я, что не он, а моё больное подсознание. Совпадение, не более. Всё ещё не верю я в это. Почему именно он? Возможно, мое подсознание пытается напомнить мне о чем-то важном, что я упустил в реальной жизни. А может быть, я просто слишком много думаю о нём в течение дня, и поэтому он приходит ко мне ночью. В любом случае, мне кажется, что сны с его участием несут в себе какое-то послание, которое я должен разгадать. Ну что же, мне ничего не остаётся, кроме как ждать своей смерти, в лице Габи, конечно. Спущусь заварить себе чая с лимоном, пожалуй. И не успел я дойти до чайника, как услышал звонок в дверь. День становится прекрасней с каждой минутой. — Я тебе принёс пакет, но не простой, а волшебный! — сетовал улыбающийся в тридцать два зуба Габриель. Отлично, настроение ниже плинтуса, теперь и он донимать будет. — Спасибо, я так и не дождался водителя, — немного помявшись, я взял у него пакет из рук, случайно ли? касаясь пальцами. Теперь мне стало интересно узнать свою реакцию на… него. — Может дашь зайти? — Ах да, — сообразил я и пропустил его перед собой, закрывая после дверь. Он был мокрым, но счастливым. С пакетом лекарств. Или отравы, мало ли что у него на уме. Я забрал пакет у него из рук, пока он раздевался, повёл к себе, наверх. Сейчас мне совершенно не хотелось ему что-то объяснять, поить чаем, говорить о чём-то. Пришёл, когда у меня плохое настроение — довольствуйся тем, что есть. Я переступлю через свою воспитанность и буду делать то, что хочу. Как я потом узнал, у него с этим проблем нет. Он спокойно уселся на диван между кроватью и столом. Я поместил пакет на вышеуказанный стол, забрался в угол кровати и закутался в покрывало. Что такого? Я же всё сказал. Написал, точнее. Скажите спасибо, что не лёг и не повернулся спиной. — Так, ты на разговор не настроен. Значит я должен поднять твой настрой и вылечить тебя ма-аксимально! — он подошёл к кровати, потрепал мои щёки, вызвав у меня приступ пассивной агрессии, и вышел из комнаты, прихватив пакет. Я лишь болезненно кашлянул ему вслед. Я не просил его бегать за мной и лечить, почему бы ему просто не отстать от меня? С другой стороны, я сам его пустил. Но не стоять же ему на улице под дождём? Хотя нет, я болею, он бы тоже не развалился, не сахарный. Он толкнул дверь ногой, так как держал в руках поднос с двумя дымящимися напитками. Когда он подошёл ближе, я смог разобрать на подносе кофе, какао, стакан с водой и несколько таблеток. — Вот, сначала выпьешь таблетки, запьёшь. Потом горячий какао, я добавил туда лекарство. Не бойся, не отравлю. И да, его можно добавлять в какао. На упаковке написано, — я неодобрительно посмотрел сначала на поднос, потом на него, но всё же последовал его инструкциям. Кажется, это приятно, когда за тобой ухаживают. Особенно, когда ты плохо себя чувствуешь. Он взял с подноса кофе и потихоньку потягивал его, наблюдая за мной. Вскоре я всё выпил и забрался под покрывало глубже, чтобы тепло какао, которое меня согрело, не выходило. Я закрыл глаза. Сквозь полудрему услышал голос Габи. — Температуру мерил? — в ответ я отрицательно помотал головой. Габриель подошёл к моему столу и начал шарить в нём в поиске аптечки и градусника, как я предположил и оказался прав. Он опять приблизился ко мне, жестом указал высвободиться из-под покрывала, дабы он смог помочь установить градусник. Затем закутал меня обратно и указал лечь на бок. Чувствую себя маменькиным сыночком. — Вот сдался я тебе? — прохрипел я, предварительно долго закашлявшись. — Сдался. У тебя родителей подолгу не бывает, а если ангину словишь или ещё чего? Они мне ещё спасибо скажут, — он взял свою кружку, продолжил допивать напиток. — Им плевать. Отцу тем более. — Не говори так. Ты, хоть и не такой, как они хотели, но всё же желанный ребёнок. Я лишь крепче свернулся в комок. Думать совсем не хотелось. Градусник мерзко запищал, оповещая о том, что измерил температуру. Я вынул его и протянул Габриелю. — Тридцать семь и пять. Противная температура, но сбивать нежелательно. Тебе бы сейчас спокойно полежать. — А я что, по-твоему, делаю? — я насупился, но двигаться не стал. Спустя, по ощущениям, минут пятнадцать, я начал засыпать. Тогда он встал и направился к двери. — Мне пора. Звони мне, если что, — говорит он, забирая поднос с чашками. Мне не хотелось, чтобы он уходил. Может быть он покорил меня этой заботой? Я такого не ощущал с самого детства, когда мама ещё возилась со мной. — Останься, — я постарался сделать самое умоляющее лицо, какое только мог. — Пожалуйста, — я не умею симулировать слёзы, но они сами наворачивались из-за забитого носа и простуженного состояния. — Эй, ты чего? Останусь, если хочешь. Только не плач! — он подскочил ко мне, весь готовый меня успокаивать. Сработало. — Дурак, я больной, у меня насморк. Слёзы мои ты в жизни не увидишь! Иди поднос отнеси лучше, — я шлёпнул его по руке, когда он потянулся ей к моему лицу. Он тихо взвизгнул, но схватил поднос и поспешил удалиться. Теперь можно спокойно полежать пару минут, обдумать, хоть думать довольно болезненно. Надо придумать, куда ему постелить. Отправить в родительскую комнату или попросить постелить рядом со мной? Так же можно застелить диван в моей комнате. Нужно его самого спросить. Когда он вернулся, я просил, не будут ли его искать. — Нет, я же на весь день за городом, помнишь? — Точно. Время ещё есть, можешь ещё успеть, — я сказал это скорее из вежливости. В действительность мне было грустно думать, что он будет веселиться где-то с кем-то, пока мне плохо. Это эгоистично. Чёртов идиот, да я же человеком рядом с тобой становлюсь. — Нет, я останусь с тобой и, если надо будет, понесу в школу на собственных руках, — он встал в позу героя. Нет, как представлю, сразу умереть от стыда хочется. — Но тебя ждут, — я сказал тихо, чтобы он не услышал. — Пусть идут в сракотан, — но он услышал. Он снова взял несчастный поднос и отнёс его на кухню, как я понял по грохоту посуды и звуку льющейся воды. Пока он поднимался по лестнице, споткнулся о ступеньку и пролетел к двери, это я тоже понял по грохоту и ругательствам в адрес лестницы. Он так же оживлённо влетел в комнату. — Я отомщу, — выдохнул он, показывая пальцем на дверь. Меня это не смешило, даже, скорее, казалось через чур глупым; мне думается, ему просто нечего сказать мне, потому что я не отвечаю. Создаю ощущение неловкости, вероятно. — Скажи что-нибудь, а то у меня чувство, что я выставляю себя идиотом, — он подтвердил мои предположения. — Ты идиот, — буркнул я и решил забраться под одеяло, накинув покрывало на него. Тепло. — Кстати, можешь лечь в родительской комнате или у меня на диване. Постельное найдёшь в шкафу, — я перевернулся к стене и прикрыл глаза. Из головы пропали все мысли, кроме той, что неплохо бы было иметь стакан воды под рукой на тот случай, если я проснусь и захочу пить. Уже в полудрёме я слабо почувствовал, что кто-то подправил моё покрывало. Мне не составило труда догадаться, кто это, просто мозг уже отключался. Мне определённо очень повезло с ним.

***

Я пробудился во сне от ощущения сна, как бы странно это не звучало. Я прекрасно понимал, что нахожусь во сне, потому что всё здесь было идеально и детализировано. Но я не мог этим управлять, наверное, поэтому я не подумал, что это осознанный сон. Иду по зелёной аллее, меня окружают стволы деревьев, а сквозь их густые верхушки пробивается солнце. Не понимаю, раньше я никогда не видел этой аллеи, но она кажется мне такой знакомой… Как будто что-то близкое, родное, из детства, что меня тянет на сантименты. Чувство отсутствия контроля над своим телом ужасно угнетает мой мозг, но сон как реалистичное кино, где я могу только наблюдать. Странно. Я подхожу к концу аллеи и замечаю, что меня кто-то ждёт. Это парень чуть выше и сильнее меня, но я не могу увидеть его лицо. Нет, я его вижу, но как будто бы моментально забываю. Парень, завидев меня, подходит и обнимает, затем вручает коробку с бантом. Подарок? Зачем? По какому поводу? Вдруг темнота, и я попадаю в кровать. В большую, мягкую кровать, а надо мной… тот парень? Теперь-то мне всё ясно. Да-да, именно так. Чёрт его дери. Не успел я рассмотреть самого интересного и не успел запомнить лица парня, как опять попал в темноту.

***

Проснулся я от беспардонного света солнца прямо в глаза и сразу же пожалел об этом, так как голова начала гудеть от яркого света. Как же жарко, чёрт возьми, лежать под одеялом и покрывалом. Я приподнялся на локтях и приметил Габриеля, согнувшегося в три погибели на пресловутом диване. Хотя бы постельное постелить додумался. Я переместил взгляд на часы на тумбочке и удивился. Без десяти пять утра. Если учитывать, что до этого я почти беспрерывно проспал сутки, то я должен был проснуться и раньше. Тем не менее, чувствую я себя не отвратно, а очень даже превратно, что не могло меня не радовать. Откинул одеяло в сторону и поднялся на ноги, сладостно потягиваясь и щурясь под солнышком. Заранее принимаю душ. Чтобы не будить моего, так сказать, опекуна, спускаюсь вниз и готовлю завтрак, дабы поблагодарить его. Пока я проходил мимо прихожей, я заметил школьную сумку Габриеля. Значит в школу мы, всё-таки, отправимся вместе. Если честно, мне это совсем не нравится. Габриель, безусловно, за три дня круто изменил моё мнение о себе, но больно он сильно печётся обо мне. Чувствую себя не то стеснительной девицей, за которой он долгое время пытается угнаться, не то инвалидом, которому нужен ежедневный уход. И то, и другое ужасно по своей сути. Но больше всего меня пугает то, что я не против. Мои чувства в отношении его действий. Я боюсь привязаться так сильно, что начту ревновать, или, что ещё хуже, влюблюсь в него. Видимо, это вполне возможно при таком тесном контакте. Я достал из холодильника нужные продукты для омлета с колбасками, отправился к плите. Никогда я не был гомофобом, да я вообще этим всем не интересовался, жил себе в счастье читать книги и изучать что-то новое, теперь же мне это кажется неким «уходом в монастырь». Не могу понять, кто виноват в моём затворничестве: я сам, или же воспитание родителей? Отец хотел наследника, готового за себя постоять, но, по сути, он ничего для этого не сделал. Я помню его как строгого человека, который постоянно ругал меня за то, что я, цитирую, «постоянно таращусь в свои драные книжки». Но также я помню и знаю, что он никогда не пытался сходить со мной куда-нибудь, как нормальные семьи. Не водил меня в кружки, в спортзал, не пытался привить мне любовь к спорту или ещё чему-нибудь. Мать же постоянно заступалась за меня, говорила, что я не виноват в том, что стал таким. Может, когда я поднимался к себе, а они удалялись к себе, они там и выясняли, почему всё пошло не так. Но последние пять лет я стал их видеть всё реже и реже, тогда меня перестала волновать и эта проблема. Вот так мальчик, выросший под вечной опекой наёмных нянек превратился в слабака. По крайней мере, они заставили меня так думать о себе. Почему? Задаюсь этим вопросом с самого пробуждения, как заметно. Если меня это никогда не волновало, то почему именно сейчас и именно так? Боюсь предположить, что парень из моего сна был Габриелем, ведь и голос, и телосложение, и то, что он единственный парень, с которым я близко знаком, указывало на него. Но ведь в жизни я ничего не чувствую. Мне плевать на то, как он на меня смотрит, на то, что он ко мне прикасается, таскается со мной. А что если только сейчас мне плевать? Я начинаю бояться самого себя. За раздумьями я чуть не сжёг омлет, но всё же успел очнуться и снять его с плиты. Не подгорел, отлично. Я достал тарелки из шкафчика, затем разложил приготовленное на них и пошёл заваривать чай. На запах спустился Габриель. Он встал у меня за спиной и резко положил руки на плечи, от чего я подскочил и чуть не пролил напитки. Всё чуднее и странноватей он себя ведёт. Или я. Я высвободился из-под его цепких лап и поспешил отнести чашки за стол. Габриель лишь злостно хихикнул вслед моим действиям. — Я воспользовался твоей ванной, ты не против? — оповестил он, когда сел за стол. — Нет, всё нормально, — ответил я с набитым ртом. Габи последовал моему примеру и приложился к пище. Я спокойно доедал свой омлет, никуда не торопясь и задумчиво глядя в окно. Погода сегодня, на моё удивление, была солнечной. Вокруг царила атмосфера спокойствия и умиротворения, как будто весь мир радовался этому солнечному дню, включая нас. Мой друг же проглотил всё чуть ли не одним куском, неужели такой голодный? Хорошо, что я наложил ему почти в двое больше, чем себе. Мы почти одновременно приступили к чаю. — Спасибо, кстати, очень вкусно. Как ты себя чувствуешь? — он обратился ко мне, попутно грея руки о свою кружку. — Уже лучше. Тебе не стоило так заботиться обо мне, теперь я тебе вдвое обязан, — в ответ я легко улыбнулся ему, чуть приподняв уголки губ. Так ведь делают люди, когда действительно благодарны? — Не говори так, бить буду. Хочу и забочусь. И вообще, я твоим компом воспользовался, можешь убивать меня, — с угрозами всё ещё плохо. — Всё нормально, мы же друзья, — констатировал я. — Ты так считаешь? — Теперь да. Он улыбнулся мне своей широкой улыбкой, как тогда, в день нашего знакомства. Немного посмотрел в окно, я допил чай и поставил кружку на стол, спустя немного времени Габи сделал то же самое. Я собрал всю посуду и отнёс её в раковину, начал мыть, Габи подошёл ко мне и стал помогать тем, что вытирал её полотенцем и ставил на место. Неловко, очень неловко. Всё это выглядит очень подозрительно и идеально, как будто мы семейная пара. Ужас какой, что за мысли? Необычно ощущать, что такое вообще может взбрести в мою голову. — Ты был прав, — вдруг он заговорил, от чего я вздрогнул. — Марта клеилась ко мне, — он проговорил это… с досадой, кажется? Если я правильно понял интонацию. — Что тут такого? Если тебе она нравится, то у вас может… — Она мне не нравится. — Извини. Так резко ответил, значит, есть кто-то, кто нравится? — почему-то, мне не хочется знать ответ на этот вопрос. Хоть я и не определился с тем, что чувствую, во мне всё равно говорит собственник. Возможно, это ещё одна из причин, почему у меня нет друзей. — Не твоё дело, — прозвучало отстранённо. — Прости, я не должен был спрашивать, — я тяжело вздохнул и передал ему последнюю тарелку. — Всё же это был ты, значит я не имею такую популярность, как ты считал. И значит, что ты, опять же, единственный в своём мнении. — Это ты прости, я почти нагрубил тебе. Просто сейчас мне… не хочется об этом говорить, если ты понимаешь. Лучше скажи мне, снилось ли тебе что-то сегодня? — Да, и это что-то странное, — я пересказал ему сон и свои предположения. — Но это совпадение, ну или очень на то похоже. Не бери в голову. — Ха-ха, ты серьёзно? Я снюсь тебе во снах, но я должен не брать это в голову? — Я же сказал — совпадение. Может это не ты, но кажешься ты, потому что я ни с кем больше не общаюсь. — То есть, тебя всё устраивает? И то, что ты, возможно, гей? — Как я могу знать, если даже не понимаю? Тебе не кажется, что тут замешано что-то более глубокое, чем просто выяснение ориентации? — выпалил я на одном дыхании. — Может ты просто устал тогда. — Габриель! Боже, Габриель, я не знаю, не понимаю, мне вообще от одной мысли о… об этом дурно! — «О тебе в таком ключе», хотел сказать я. Я опустил взгляд и посмотрел на свои бледные руки, которые изрядно тряслись. Вот так за три дня из сдержанного человека легко превратиться в истеричку. Он подошёл ко мне ближе, от чего я вжался в кухонную тумбу. Теперь, после этого, я боюсь его. И боюсь себя. Всё кажется… неправильным. И слишком щепетильным. — Успокойся, пожалуйста, — сказал он полушёпотом. Боится спугнуть меня или… Я не понимаю! Мне страшно. — Ты бы хотел, чтобы это был я? — он давно вошёл в моё личное пространство, а теперь был в опасной близости от моего лица, да к тому же хитро лыбился. В момент мне стало ещё дурней, а по позвоночнику прошёлся рой холодных и противных мурашек. Не хватало ещё того, что он играется мной. — Чт… что? Я… нет, нет конечно! — запинаясь и задыхаясь, я почти прошептал эти слова. По телу прошлась ещё волна мурашек, но в этот раз более приятных, что-ли. Эта близость определённо начинает будоражить. Может действительно… Нет. Нет! — Э-это, нам надо собираться, скоро машина подъедет! — я собрал все свои силы, вырвался и ретировался в свою комнату, начал яростно собирать вещи. Поняв, что я делаю, я присел на кровать и попытался успокоиться. Что он творит? Почему я так реагирую? Дыши глубже, вдох-выдох. Снизу я расслышал истерические приступы смеха. Серьёзно, блядь? Я зашёл в ванну и ополоснул лицо холодной водой. Надел форму, взял сумку и с рукой на сердце спустился вниз. Габриель чуть ли не катался по полу от смеха. Я неодобрительно сверлил его взглядом. Это всё, конечно, комично с его стороны, но для меня очень тревожно. Наконец он разогнулся и взял свои вещи. Мы вышли из дома и направились к только что приехавшей машине. Когда мы сели, Габи заговорил. — Видел бы ты себя, весь красный и смущённый! — он подавился от смеха, но всё же сдержал его при водителе. — Ты — чудовище, Стивсон, и если бы не моя вежливость, я бы кинул тебя под машину, — ответил я слишком серьёзно, что мне даже показалось, что он мне поверил. — Хорошо, хорошо, больше не буду, герр Штайн, — нет, не поверил, лишь опять подавился смехом. — Думаешь до тебя я не слышал всех этих шуток? — я почти огрызнулся, но старался держаться. Как же ты меня бесишь, как ты мне сниться то мог? — Расходимся, Альбрехт сегодня не в духе, — наигранно-расстроенно ответил Габриель. К моему счастью, машина остановилась, и мы вышли. Очень надеюсь, что проживу этот день спокойно. Если Габриель опять всё испортит, я клянусь, я утоплю его в школьном туалете. Сегодня я хочу просто отдохнуть от всех забот и проблем. Может быть, я даже смогу заняться чем-то, что мне действительно нравится, без Габриелевых приключений.