Ран красивый

Ран горячий. Господи, до дрожи в коленках, до стёртых пальцев, до тихого блядского скулежа в подушку – Ран безумно горячий. И Риндо боится, что однажды не сдержится, оттрахает брата так, что тот неделю ходить не сможет. Но эти его покачивающиеся из стороны в сторону бёдра… Блять! За последний год у них много чего было в первый раз, но обе задницы по-прежнему невинны и чисты. Риндо даже сосать научился – не на огурцах или бананах, истинно боевое крещение прошёл. А Ран… а что Ран? Старший будто с рождения умел. Сосёт от всей души. Губы свои тонкие фактурные вязкой слюной смачивает, рот открывает широко и заглатывает до основания. Риндо чувствует, как головка в гортань упирается, а у Рана на лице ни один мускул не дрогнет. В то время, как младший жадно ртом ловит воздух, старший, кажется, ловит очередной приход. Глаза закатывает и причмокивает развязно, пошло. Так, что Риндо неловко становится, стыдно отчасти, будто это он тут на коленях сидит с чужим членом во рту, а не брат. И не с чужим – с его, Риндо, членом. Головку облизывает, играется, языком своим водит вверх-вниз и снова заглатывает. Щёки тощие свои втягивает – на рыбку похож, из диснеевского мультика. Риндо волосы его шелковистые на кулак наматывает и вбивается. Остервенело, до блядских звёздочек в глазах. Там уже не просто звёздочки – плеяды и созвездия, и весь зодиакальный круг на сетчатке отпечатался. Ран протяжно мычит и стонет, горячую сперму проглатывая. Отстраняется, хихикает, прикрываясь ладошкой – неуместное стеснение, наигранное и показушное. Губы облизывает, сглатывает шумно и целоваться лезет. Дурак. Но какой горячий! - Хочу тебя, малыш! Риндо моргает недоумевающе, пялит в упор. У Рана зрачки значительно шире его возможностей. Понимает, на что подписывается? Ран лишь непринуждённо забирается на постель, откидывает волосы, гнёт спину мартовской кошкой и через плечо на него смотрит – понимает. И в подтверждении собственной готовности руки в изголовье кровати упирает и ещё сильнее в пояснице прогибается. У Риндо слюни от такого вида текут: тощие ляжки Рана, зад его небольшой, крепкий, упругий, тонкой тканью боксеров обтянутый – так и хочется сорвать их быстрее. Чтобы расцеловать его всего, от загривка до копчика. И ниже. И глубже. Языком пройтись по ложбинке на пояснице, спуститься к расщелине меж ягодиц, раскрыть осторожно под тихие посапывания брата, коснуться тугого колечка мышц медленно, самым кончиком языка – будто на пробу. И почувствовать, как срывает стоп-кран. Своим языком Риндо его почти уже трахнул. Ран стонет, самого себя не сдерживая, бёдрами своими щуплыми виляет, жмётся. Ему хочется больше. Глубже. И, как бы намекая, он кидает брату тюбик смазки. Младший понимает – Ран готовился. Ран давно уже готов. Риндо разогревает смазку в ладони. Долго. Ран скулит от нетерпения, зад свой оттопыривает, за что получает звонкий чмок в левую ягодицу и следом за ним смачный укус. Риндо бы его сожрал, не подавившись – так ему хочется Рана. Всего, без остатка. А Рану хочется, чтобы брат его прекратил уже медлить и выебал его хорошенько. Старший этого долго ждал. Дольше, чем малыш Рин может себе представить. А потому едва ли не хнычет от восторга, когда ощущает в себе первую фалангу указательного. Робко, слишком несмело – будто сапёр на минном поле. Ран тазом ведёт навстречу, подбадривающе. Приглашающе даже. Но Риндо не торопится, осторожничает. Он тоже готовился – фильмы смотрел. Те, что из категории «Для взрослых», в простонародье – гейское порно. Исключительно с исследовательскими целями смотрел. Не возбуждают его голые мужики. Девчонки не возбуждают тоже. Риндо вообще пришёл к выводу, что встаёт у него только на одного человека. И не только встаёт, а в целом планку срывает от единственного – того, кто сейчас так ловко на его пальцы насаживается. Кому уже и двух мало… Риндо входит медленно, неспеша, поглаживая брата по спине, ласками отвлекая от саднящих ощущений. Ран и правда горячий. Внутри еще горячее. На середине замирает – целует лопатки, шепчет что-то неразборчивое, пока старший тихонько всхлипывает, ёрзает под ним и сам пытается ближе придвинуться. Риндо держит крепко. Сегодня он – главный, и Ран принимает правила игры, подчиняется, расслабляясь в чужих руках, замирая на мгновение. Ровно до тех пор, пока брат его не заполняет полностью. У старшего искры из глаз. Какие нахуй искры – фейерверки! Там самый настоящий фестиваль с хлопушками, дикими плясками и огненным драконом в небе – всё меркнет перед этим новым ощущением. Перед чувством незнакомым, но таким фантастически охуенным. Чувством принадлежности ЕМУ! Тому, кого выбрал почти с рождения. Тому, кто с тобой как две капли, но другой совершенно – лучше, честнее, добрее, преданнее… И Ран бы ещё перечислял и перечислял все достоинства брата, но вот незадача… - Готов? Доверься мне. Тихий шёпот над ухом. Рука Риндо уверенно сжалась кольцом вокруг члена. Младший начал двигаться. А старший попрощался с невинностью и остатками собственной выдержки. Риндо ощущал, как извивается в его руках брат, как сжимается вокруг его члена, как прижимается ближе. Ещё ближе. Рану мало, Рану нужно больше чужого тела. Тепла. Ласки. И Риндо переворачивает брата, нависает сверху, заглядывая в шальные угашенные глаза. А там один зрачок, на дне которого полыхает пламя. Словно кто-то кинул спичку в бензобак грузового пятитонника. Блядски красиво. Ран самый красивый – изгибается под ним, мурлычет, зовёт по имени, жалобно скулит и стонет протяжно. Сладко так, в самое ухо, а сам сжимается плотнее, притягивает брата к себе. А Риндо чувствует, как растекается меж их телами горячая вязкая сперма брата. И младший не выдерживает. Сгорает, плавится. Пара резких толчков. Со шлепками смачными, звонкими. Утробное рычание и дрожь по телу. Риндо замирает, трясётся весь, наполняя брата. Пока Ран ласково гладит по волосам, приговаривая какие-то по-детски глупые нежности. Ран не просто горячий. Ран и есть пожар, что спалит их двоих к чертям.