Любой ценой

Что-то было не так, Эва смутно осознавала это, неспешно отходя от похмельного сна. После выпитого прошлой ночью вина голова все еще казалась тяжелой, а в рот будто насыпали горсть песка. Тем не менее внутри ощущалось некое умиротворение, прежде смешанные чувства теперь были на своих местах. — Надеюсь, ты выспалась? — язвительный мужской голос едва не заставил шезму свалиться с кровати. Только теперь распахнув глаза, Эвтида поняла, что провела эту ночь в доме наставника, бесстыдно заснув в его постели вместе с его младшим братом. Воспоминания возвращались одно за другим — парочка опустошила целый кувшин крепкого вина, а задушевные беседы вконец сморили обоих. Незримый бог! Спешно оглядев себя и убедившись, что не нагая, Эва вскочила на ноги. — Рем, мне очень жаль, не знаю, что на меня нашло, — она неловко обула сандалии и пригладила растрепанные волосы. — Что же ты не поднял меня раньше? Где Рэймсс? — Отрабатывает вино, и ты, кобра, к нему скоро присоединишься, — наставник, очевидно, был близок к тому, чтобы потерять терпение, потому что практически испепелял воспитанницу взглядом. — А затем всю ночь будешь читать те трактаты, о которых сама же и просила, и уж я постараюсь, чтобы ты не сомкнула глаз. Он был одет в длинный белый схенти, привычное оплечье отсутствовало, как и все остальные украшения. Волосы были слегка влажными, а кожа блестела от масел, значит он не так давно вернулся из бани, но вид его все равно был крайне утомленным. Неужто вообще не спал? Стало совсем стыдно, поэтому Эвтида робко опустилась на скамью рядом с наставником и, сжав его ладони в своих, сказала: — Прости, что пропала вчера, что выпила все твое вино и что напустила слюней на твою подушку, — не сдержавшись, она усмехнулась, Реммао же испустил лишь тяжелый вздох. — Спасибо за трактаты, я обязательно все прочту, ты же меня знаешь. — Именно, что знаю, — Эва заметила, как зрачки Рема слегка расширились, когда он глядел на нее. Они были такими выразительными в обрамлении теплой желтой радужки, что не заметить было сложно. В последнее время произошло столько событий, и юная шезму никогда не исключала то, что следующим может стать предательство наставника. Однако он по-прежнему продолжал помогать ей, исполнять ее прихоти и по-своему оберегать от опасности, нависшей теперь над всеми черномагами. Не его вина, что она сама так и шла к охотникам в руки, пусть и ради общего блага. Оставалось только верить, что он не узнает об этом. — А с Рэймссом у нас ничего не было, в моем сердце только ты, наставник, — сощурилась Эвтида, давя озорную улыбку. — Иди уже отсюда, — устало закатил глаза Рем. После нескольких часов утомительного письма Эвтида решила навестить Ливия, тот оказался в своем доме, разбирая корреспонденцию. В комнате пахло дорогими благовониями, на столе в вазе лежали свежие фрукты, но лекарю не было до них никакого дела. Казалось, все его мысли заняты лишь одним — эпидемией, по-другому происходящее уже и не описать. Меж изящных бровей пролегла глубокая складка, которая разгладилась, стоило Ливию поднять взгляд на вошедшую к нему гостью. Герсы поблизости не было, поэтому шезму без опаски поделилась последними догадками с лекарем. — Если ты права, то египтянам остается уповать лишь на своих богов, ведь лекарства все еще нет, — заключил Ливий. — Боги здесь не помогут, — с сожалением отозвалась Эва, но поспешила добавить, — проклятье наслал человек, а значит и обратить его вспять тоже может человек. — Звучит обнадеживающе, но ты уверена, что справишься? Не в обиду, но раз вы, шезму, считаете того, кто наслал хворь, опасным, то как ты собираешься остановить его? То был весьма справедливый вопрос, и Ливий, даже будучи иноземцем, здраво оценивал как здешние порядки, так и собственные возможности. Эва, последовав примеру друга, начала размышлять о том, на что лично она в состоянии повлиять. Все же она слукавила, когда сказала, что помощи от богов ждать не приходится, ведь был у нее один знакомый бог, которому нравилось оказывать услуги за непомерную плату. Усердно ищет кого-то, можно ли будет разыграть эту партию? В арсенале Эвтиды также имелась видная фигура Верховного эпистата. Натравить бы их обоих на след того проклятого черномага, что возомнил себя невесть кем, а самой скрыться далеко за горизонтом. — Знаешь, милая госпожа, меня не покидает чувство, словно бы я упускаю что-то из виду, — неуверенно заговорил лекарь, — как Сизиф пытаюсь обмануть смерть, и камень, что я тащу в гору, неизбежно катится вниз, стоит мне только достичь вершины. — Сизиф? — недоуменно переспросила Эва. — Человек, которого на моей родине боги наказали за то, что тот пытался обхитрить их. Они покинули дом лекаря и направились на задний двор, где в это время висела приятная тень, а небольшой фонтан дарил воздуху прохладу. Устроившись на каменном бортике, Эвтида провела рукой по воде, а затем по задней части шеи, борясь с жаром. — Со дня на день должны доставить письмо от моего наставника, — Ливий скрестил руки на груди. — В последний раз он говорил, что постарается выделить денег на поиск необходимых ингредиентов и изготовление лекарства, но что-то подсказывает мне, что из казны фараона нам не достанется ни одного дебена золотом. — Мне жаль, — проговорила Эвтида, опуская взгляд. — Тебе не за что извиняться, — Ливий присел рядом. — Народ не может отвечать за своего правителя. Немного помолчав, Эва все же собралась с силами и сказала: — Ливий, мне трудно об этом просить, но мне нужна твоя помощь, это касается Исмана. — Что нужно сделать? — Пеллийский едва заметно напрягся. — Я хочу попасть к его телу, чтобы войти в контакт с Ка. Мне нужно знать, что произошло в ту ночь. Реммао и Рэймсс берут охотников на себя, а ты не мог бы побыть со мной в доме Анубиса? — А если нас все-таки поймают? Мне будет проще уйти от ваших законов, но тебя эпистат точно казнит. Не уверен, что смогу вызволить тебя, если будешь поймана на горячем. — И не нужно меня вызволять, — яростно помотала головой Эва. — Ради правды о брате я готова и умереть, но тебе совсем не обязательно губить себя вслед за мной. Если так случится, что нас поймают, ты сдашь меня, скажешь, что я шезму, заморочившая тебе голову. Клянись, что будешь спасать себя, хорошо? Лекарь усмехнулся, а затем аккуратно прикоснулся к подвеске в виде солнца на своей шее. — Я помогу, но не заставляй меня давать клятв, которые я не смогу сдержать, милая госпожа. Будем надеяться, что плохое минует нас, а если нет, то я буду поступать так, как захочу. На глазах Эвы выступили слезы, поэтому Ливий притянул девушку к себе, нежно обнимая и поглаживая по спине. До сих пор не ведала она, чем заслужила расположение такого, как Пеллийский? Все же смерть Исмана и прочие обстоятельства сблизили их скорее, чем если бы они повстречались в мирные времена. Может быть, и вовсе не знали бы друг о друге, разделенные целым морем. Вечером Эвтида снова явилась в дом наставника, предвкушая сладкую ночь без сна. — Не стоило, — проговорил Рем, когда ученица с порога вручила ему кувшин, полный красного вина. Тем не менее он сразу наполнил свою чашу примерно на половину, а кувшин спрятал в погреб. — Агния следила за тобой, как тебе удалось раздобыть эти папирусы прямо у нее под носом? Юная шезму внимательно рассматривала записи об онейромантии, стараясь не подавать виду, что ищет нечто конкретное. — Я не вчера стал черномагом, Эва. Наставник устроился у окна, принявшись резать какое-то мятое льняное полотно на длинные лоскуты, скручивать, а затем складывать их в кожаную торбу. А ведь и правда, судя по всему, Рем начал проходить обучение довольно рано, сама Эва в это время, скорее всего, играла камешками да листочками, сидя на земле в переулке недалеко от дома. — Ливий согласился сопровождать меня в доме Анубиса. — Я в нем не сомневался. — Он мог отказать, это его право, — нахмурилась она, подняв взгляд на мужчину. — Но ведь не отказал, — уголок его губ тронула ироническая ухмылка. — Ты тоже мне редко отказываешь, с самого Гермополя так повелось. Все-таки Эве доставляло какое-то извращенное удовольствие подтрунивать над наставником к месту и не к месту. Так она снимала стресс и была уверена, что Рем тоже, ведь он почти никогда не оставлял за ней последнее слово. — У каждого свои причины. — Тогда какая же у тебя, наставник? — поинтересовалась шезму. — Угадай, — глаза Реммао хищно блеснули в полумраке, от чего у Эвы неожиданно для самой себя сбилось дыхание. Снова этот шакал загнал ее в угол, но в этот раз она не чувствовала досады. В последнее время некоторые его слова стали уж больно двусмысленными, что обычно являлось ее прерогативой. Сердце застучало где-то в животе, заставляя странное тепло разливаться по телу. Уж не заигрались ли они часом в свою же игру? Остаток ночи Эва не могла заставить себя как следует сосредоточиться на трактатах шезму и вздрагивала всякий раз, как Рем обращался к ней с каким-нибудь комментарием. Пытал он ее долго, как и обещал, но конце концов все-таки отпустил домой, когда она в очередной раз едва не упала со скамьи, задремав под убаюкивающую лекцию об особенностях правды и вымысла во снах людей. Следующим вечером юная шезму взяла себя в руки, намереваясь прочесть все, даже если ей придется не отрываться от свитков до самого рассвета, ведь драгоценное время уходило без возврата. Однако, к своему ужасу, Эва вскоре поняла, что ни в одном папирусе не было информации о том, как проникнуть в чей-то сон на расстоянии. Кажется, это был конец. Сейчас Реммао возненавидит ее навсегда. Эвтида растерла пальцами ноющие виски, сделала глоток жасминовой воды и, повернувшись к наставнику, как на духу выпалила: — Рем, мне нужно кое в чем признаться, только, во имя Ра, не злись, — тот медленно отложил тростниковую палочку и поднял на ученицу тяжелый взгляд. — Говори, — он сцепил пальцы в замок, чтобы, по всей видимости, не накинуться на Эвтиду сразу, как только услышит от нее признание. — На самом деле я должна исполнить волю Сета, он велел мне проникнуть в сон Верховного эпистата и найти там кого-то важного. Эвтида зажмурилась, втянув голову в плечи, в ожидании наказания — сейчас Реммао схватит ее и швырнет прямиком в Нил. Но мгновения тянулись, а тишина продолжала давить на уши, тогда шезму осторожно приоткрыла глаза. Наставник переменился в лице, но это выражение, скорее, было похоже на тревогу или даже испуг. Подобные эмоции он никогда не демонстрировал, а значит эта была настоящей, ведь он просто-напросто не успел ее скрыть. Тут уже начала переживать и сама Эва. Исфет, лучше бы он и вправду рвал и метал. — Сет? Тот самый Сет? — вышел из оцепенения мужчина. — А что, есть другой? Конечно, тот самый хранитель пустынь, кто же еще? — Хоть раз прекрати ерничать и объясни нормально, — повысил голос он. Такая реакция была ей больше по душе, и тогда Эва поведала ему все, что терзало ее в последнее время, не утаила даже видения, в которых к ней являлся Анубис. Но несмотря на это, главным героем ее исповеди стал Сет, представившийся прежде Ашем, одиноким странником. Именно он помог им с Рэймом уйти от эпистатского отряда, за что Эва осталась ему должной, однако главной уплатой за долги матери все же была сама девушка, а значит фактически являлась собственностью бога. Реммао не перебивал, не задавал вопросов — он молча выслушал все от начала до конца, и лишь взгляд его затуманился, словно мыслями наставник отплыл куда-то далеко отсюда. Было ясно, что новая правда в какой-то степени шокировала его, но чтобы настолько? О чем же он думал теперь? Уж не отречется ли от своей ученицы? Стоило признаться раньше, но юная шезму вновь переоценила свои силы. Сотни вопросов терзали ее, и каждый будто игла вонзался в сердце. — Ты сердишься на меня? — вновь подала голос Эвтида. — Пожалуйста, скажи что-нибудь, наставник… Хочешь, отчитай, накричи, только не молчи. — Мне надо подумать, — лишь вымолвил он, поднявшись со своего места и покинув дом. Несколько мучительных часов прошло, прежде чем Реммао вернулся, проскользнув внутрь словно сквозняк. Эва, которая решила дождаться его во что бы то ни стало, лежала на самом краешке его постели, свернувшись калачиком. Так она хотела доказать, что по-прежнему хочет быть с ним и Рэймссом и наконец готова им доверять. Но самое главное, что она доверяет именно ему, демонстрируя свою уязвимость. Быть может, это ошибка, и сейчас, как следует все обдумав, наставник-таки избавится от нее в ночной тишине. В кромешной тьме послышалось шуршание, а затем Эвтида почувствовала, как он лег в кровать, заняв свободную половину. Она затаила дыхание, снова напрягая слух, но ничего не происходило. — Рем? — прошептала она, поворачиваясь к мужчине лицом. — Не сейчас, — отрезал он. — Я знаю, что доставляю много проблем, — шезму нашарила руку наставника и сплела их пальцы, — я больше не буду, только не бросайте меня здесь, иначе рано или поздно эпистат убьет меня, как и Дию. Покончим со всем и сбежим. — Успокойся, поговорим обо всем завтра. Он едва ощутимо сжал ее пальцы в ответ, а затем его дыхание выровнялось, и он почти сразу заснул. Вот так просто «успокойся», даже не обругал ее, как бывало когда-то. Эвтида, привычная к тому, что с самого детства многие люди хаяли ее по поводу и без, теперь не знала, как ей поступать. Прокляни он ее всеми богами, и с чистой совестью она бы ответила ему тем же. Понимать его становилось сложнее, чем прежде, но и собственные чувства теперь настораживали ее. Когда на утро они вдвоем в неловком молчании покидали дом наставника, все, кто к этому времени уже был на ногах, с изумлением и неприкрытым любопытством глядели им вслед, словно прямо перед ними только что прошел караван навьюченных заморскими диковинками бегемотов. — Скажешь хоть слово по этому поводу, закопаю в песок, — пригрозила Эва, когда к ним присоединился Рэйм, на лице которого играла озорная ухмылка. Тогда младший что-то прошептал брату на ухо, за что тут же получил удар локтем под дых. Еще какое-то время они тихо препирались, но в итоге все равно посмеивались, сидя бок о бок, над чем-то своим. Относя после завтрака пустые тарелки кухаркам, Эвтида столкнулась с Нейт. Ткачиха приветливо улыбнулась ей, а затем сказала: — Я уж было подумала, разругались вы с наставником, но, видно, все в порядке у вас. — С чего вы решили, что мы ссорились? Шезму недоуменно взглянула на чересчур наблюдательную Нейт. Платят ей за сплетни, что ли? — Келадон, когда возвращался ночью с обхода, видел, как наставник твой неистовствовал на берегу, сам с собой спорил о чем-то да в выражениях не стеснялся. — Правда? — Эва не верила своим ушам. — Злой был, как стая крокодилов, все ходил взад и вперед, Келадон лезть не стал и правильно сделал. Уже расположившись в библиотеке, троица принялась обсуждать новые обстоятельства. Рэймсс был по-настоящему удивлен тому, насколько ценный эпизод просто исчез из его памяти, хоть он и думал, что еще не скоро сможет забыть ту ночь. Он понимал, что таким образом мог позабыть все, что угодно, и это вполне справедливо пугало его. — Кажется, я начинаю понимать, почему от тебя, Эва, одни беды. — Да что ты? Может быть, тогда объяснишь, — всплеснула та руками, едва не опрокинув чашу для разведения чернил. — Спуталась с Сетом, а он все равно что магнит для несчастий. — Думаешь, у меня был выбор? — Хватит вам, — приструнил подопечных Реммао. — Ничего уже не изменить, поэтому в любом случае волю бога исполнить придется. Я сам тебя обучу. Получилось у Дии, значит получится и у тебя. Эвтида кивнула и, вздохнув, принялась за переписывание очередного свитка. После полудня Тизиан, как и в прошлый раз, забрал Эву на западный берег, чтобы обновить перепись больных и умерших. Тем не менее она понимала, что таким образом эпистат намекает на их предстоящую встречу вдали от глаз прочих шезму. Сет-Маат медленно, но верно погибал, люди на улице стали большой редкостью, а некоторые даже отказывались открывать двери охотникам, чтобы лишний раз не говорить с посторонними. Стены госпиталя ломились от жертв хвори, трупы уже не успевали хоронить, из-за чего множество тел гнили без должного ухода. Стараясь не дышать парами разложений, Эвтида скорописью делала пометки на папирусе. Пару раз к горлу подкатывала рвота, но девушке удалось сдержать обед внутри. Совсем скоро за ней явился Тизиан и сопроводил к уже знакомому шатру. Обычно разговорчивый охотник в этот раз молчал, отмахиваясь от Эвы дежурными фразами. Видимо, и на него удручающий вид городка произвел глубокое впечатление. — Надеюсь, тебе есть, чем меня порадовать, Эва, — Верховный эпистат предложил ей воды и блюдо с фруктами. Чашу она осушила моментально, но вот к фруктам не притронулась, хоть и выглядели те весьма соблазнительно. Особенно заботливо очищенный гранат, зерна которого словно капли крови мерцали в приглушенном свете шатра. «Не дай ему себя одурачить», — вспомнились ей слова Амена, вот только применить этот совет она решила совсем к другому человеку. — Господин, мне и правда есть, что сказать, — шезму перепела дух и продолжила, — думаю, вы правы насчет происхождение хвори, ее и впрямь наслал черномаг, но ни мой наставник, ни его брат не имеют к этому отношения. — Вот как? Почему же? Эпистат говорил спокойно, даже чересчур, поэтому трудно было определить, доволен он или же не верит ей. Он сидел за столом, но все равно умудрялся смотреть на нее сверху вниз, и дело здесь было отнюдь не в росте. — Человек, наславший хворь на Фивы, очень силен и опасен, думаю, вы и сами это понимаете, господин, но даже ему не проклясть город, не находясь в нем. Амен вопросительно выгнул бровь. — Хочу лишь сказать, что виновный черномаг уже был в Фивах до того, как все мы приехали сюда, быть может, он и сейчас здесь. Потешается над нами, наблюдая со стороны, а хворь тем временем все больше жизней забирает. — Ты, что же, предлагаешь отпустить твоего наставника да его щенка без наказания? — Вовсе нет, господин, — Эвтида начинала нервничать, Амен вцепился в них мертвой хваткой. — Наставник никуда не денется, обещаю, однако мы лишь теряем время и драгоценные жизни. Если вы и правда хотите остановить хворь, господин, то нужно в первую очередь устранить того, кто наложил проклятие, тогда и смерти прекратятся. На пару минут Амен задумался, заставляя сердце шезму биться через раз. Она молила о том, чтобы Верховный эпистат обратил свой взор на кого-то еще, пусть даже она и сама не знала, кем был их загадочный враг. Тяжело вздохнув, глава охотников сказал: — Не так все просто, Неферут. Ты считаешь, что наставник твой не ведает ничего, но это не так. Внезапно Эва почувствовала вздымающееся откуда-то из самого своего нутра раздражение — как не мог он понять, что если бы Реммао был причастен к распространению хвори, он бы уже давно чем-нибудь да выдал себя. Но до сих пор все, что видела Эвтида, это глубокое нежелание наставника ввязываться в этот переполох. Быть может, и теплилось какое-то чувство в его душе по отношению к ней, однако угрозы всегда действовали эффективнее, чем простые просьбы. Возможно, он все еще не сбежал лишь потому, что в любой момент его собственная ученица могла спустить на него весь эпистатский отряд. — Я давно знаю наставника, проклятия не его профиль. — Продолжаешь защищать его? — Амен поднялся со своего места и приблизился к ней. Эвтида прикусила язык, пора было замолчать, что становилось проще, когда Амен так смотрел на нее. Он почти невесомо провел ладонью по овалу ее лица, большим пальцем задевая уголок губ и срывая с них трепетный вздох. — Понял тебя, ты хочешь, чтобы я поступал, на твой взгляд, разумнее, да боишься сказать об этом прямо, — в глазах эпистата и правда читалось озарение. — Надоело тебе видеть, как люди гибнут. — Это правда, господин. Тяжело мне здесь, и брат мой погиб, и подруга, хоть и была черномагом, а все же такой же девушкой была, как и я… — Пусть так, Неферут, но чуть оступится твой наставник, и голова его полетит с плеч. Этой ночью Эвтиде предстояла первая за долгое время настоящая тренировка по онейромантии, правда проникнуть предстояло пока что не дальше, чем лишь в сон наставника. Тот намеревался принять ибогу, чего, по его же словам, не делал уже довольно давно. Юная шезму была в нетерпении, ведь ей удастся наконец не только попрактиковаться, но и пошарить в сознании Реммао. Эта мысль завораживала ее, ведь даже в самых смелых мечтах она не представляла, что когда-нибудь заглянет под его вторую личину. — Не обольщайся, Эва, а лучше сосредоточься как следует, — предупредил ее мужчина. Он достал уже знакомый пузырек с оранжевой жидкостью, а также вручил подопечной ее маску. Она была гладкой и приятно холодила кожу, давно Эвтида не чувствовала себя настолько собой. Собравшись с мыслями и сделав пару глубоких вдохов, Реммао опрокинул в себя ибогу, а затем устроился на постели, прислонившись спиной к изголовью. Эвтида села рядом, сжимая в руках свою маску, готовая приступать к работе. Внезапно атмосфера с напряженной сменилась на слегка интимную. Даже прошлой ночью она не испытывала ничего подобного — света единственного зажженного фитиля стало не хватать, тени обступили их со всех сторон, окутывая сонной негой. Реммао поначалу хмурился, но вскоре расслабился, переставая бороться с желанием контролировать происходящее, вмиг став каким-то беззащитным. Как только это произошло, Эву накрыл поток чувств, которые ей не принадлежали. Беспокойство, злость, досада, раскаяние, страх и любовь. Последнее крайне изумило шезму, она вгляделась в лицо наставника, чьи веки тяжелели с каждым мгновением. Две самые сильные эмоции, страх и любовь, сплелись в нем воедино, обнажая душу. — Рем, почему ты это делаешь? — осторожно спросила она. — У меня свои причины, — ответил он, после чего отдался сну. — Упрямец, — пробормотала Эвтида. Она аккуратно взяла лицо наставника в ладони, чтобы усилить контакт с его Ка, совсем холодной и практически неуловимой. Впервые в жизни они были так близко друг к другу, что Эва невольно склонилась над ним, изучая и без того знакомые черты. Пришло время надевать маску. Сон Реммао оказался, как ни странно, об обыкновенном дне в Фивах — он и младший брат ходили по рынку, останавливаясь у лавок с глиняной посудой, рассматривая небольшие емкости с узким горлышком. Эвтида следовала за ними, лавируя между людьми, стараясь не отставать, но и не попадаться на глаза. Несмотря на незатейливый сюжет сна, все здесь было ярким, четким и полным деталей. При желании можно было рассмотреть каждый товар, что выставил в тот день работящий торговец, и даже вдали виднелись знакомые пейзажи. Неужели он обращал внимание на все вокруг, запоминая до мельчайших подробностей? Неудивительно, что он так много знал. — Вот эти, вроде бы, подходят, — сказал Рэйм, указывая на маленькие круглые сосуды с совсем узким горлышком. Тут Эва заметила пару нитей, тянущихся от Реммао к Рэймссу — желтую и голубую, эта теплая грусть с примесью тревоги передалась и ей. Все же он любил младшего брата и переживал за него. — Пойдет, — кивнул Рем, а затем завел беседу с владельцем лавки. — Хочу купить сладкого вина, то, что разливают у нас в поселении, никуда не годится, — скривился Рэймсс. — Ну уж нет, хватит с тебя, — строго проговорил наставник, оборачиваясь к брату, и в то же мгновение тот, по закону сна, превратился в мальчишку лет девяти. Ахнув, Эвтида подошла чуть ближе, жадно запоминая образ маленького Рэймсса. Копна темных волнистых волос уже тогда достигала плеч, пока что хрупких и неокрепших, а тонкие руки и ноги казались похожими на тростниковые жерди. Зато глаза светились все тем же озорным блеском. Покидая рынок и возвращаясь в город, Реммао и снова взрослый Рэймсс прошли мимо дома именитого лекаря. Эвтида, желая продержаться в этом сне как можно дольше, снова последовала за ними, но тут на ее пути возник сам Ливий. Он занимался своими делами, однако прервался, случайно бросив взгляд на Эвтиду. В глазах его промелькнул немой вопрос, он нахмурился и покачал головой. В эту же секунду шезму выбило из сна, и она оказалась в доме наставника, тяжело переводя дыхание. — Почему прервала сеанс? — Реммао, очнувшись, выпрямился и требовательно посмотрел на ученицу. — Извини, потеряла концентрацию, давно ведь не практиковалась. Чтобы он не заметил замешательство на ее лице, Эвтида спешно отошла к столу и схватилась за кувшин с водой. — Рад, что ты хотя бы помнишь, как это делать. Завтра попробуешь проникнуть в сон своей соседки, — сказал наставник, принимая из рук подопечной чашу. — Она не дура выпить, поэтому, думаю, легко будет проникнуть в ее сознание. — Пожалуй, что так, — задумчиво проговорила шезму. Ох, как непрост был Пеллийский — чужой сон и тот ему не помеха. Не выходил из головы его осознанный взгляд, будто наяву лекарь встретил Эву. Боги и правда одарили его сверх меры, не поскупились на всевозможные умения. Конечно, когда встретились они на следующий день, Ливий первым делом поинтересовался, что же произошло ночью. — Зачастили черномаги в мои сны, нигде от вас покоя нет. — Черномаги? То есть ты видел кого-то кроме меня? Ситуация начинала принимать странный оборот, и Эвтида уже была не в силах остановить тот механизм, что пришел в движение, стоило только раз дернуть за нить. — Да, правда, только сейчас вспомнил, что пару раз ваш старший являлся, а до него подручный моего наставника, Саамон, тоже пытался проникнуть в мой сон да не вышло, ведь он по большей части некромант. Слова лекаря пронзили Эву, словно молния ударила ее точно в темя. Саамон. Этот вездесущий мерзавец. Совпадение ли? Однако больше, чем это, ее шокировало нечто иное. — Ты сказал Реммао? — Он самый, — кивнул Ливий. — Я и забыл об этом, ведь он, по сути, ничего не делал, лишь стоял да наблюдал. Но чему ты удивляешься? — Все в порядке, просто он мне об этом не рассказывал, — отмахнувшись, постаралась улыбнуться Эва, а у самой по рукам прошла мелкая дрожь. Ведь ей наставник говорил, что таким навыком он не владеет.