***
Чонин лежал на диване, пялясь в телевизор, когда кто-то очень настойчиво начал звонить в дверь. Очень. Ему и в голову не приходило никого, кто мог бы так себя вести и доставать бедного парня. Чонин тяжело вздохнул и поднялся на ноги. Желания общаться с кем-либо не было вовсе. Джиу уехала с Феликсом, написала, что сегодня возможно не вернётся домой, а сам Чонин успешно игнорировал звонки Сынмина. — Да кого там принесло, а… Ты что тут забыл? — Я? — Сынмин толкнул Чонина в грудь, буквально заталкивая того в квартиру, и перешагнул порог. Он сразу же закрыл дверь. — Что я тут делаю? Приехал узнать, какого хуя ты, Ян Чонин, не отвечаешь на мои звонки. И какого ты побитый как псина? — Ладно. Проходи, раз приехал. Сынмин кожей почувствовал холодность парня, который уже скрылся на кухне. Что с ним произошло? Сынмин быстро разулся и проследовал за младшим. Чонин налил чай, поставил кружки на стол и пригласил Сынмина сесть напротив. Он выглядит максимально подавленным, особенно, когда увидел Сынмина. Ким извёлся от недопонимания происходящего. Никто ему ничего не говорил о Чонине, а сам Ян его игнорировал. — Присаживайся. — Что с тобой произошло? Кто это сделал? — Какая разница? — Кто? Чонин вздрогнул, но продолжил молчать. Как смешно будет Сынмину, если он узнает, что младшего отпиздили из-за того, что он — гей. Ким игнорирует кружку с чаем, обходит стол и разворачивает Чонина к себе. Он видел, как Джиу обрабатывала его раны, но не на разглядывал, потому что был в шоке. А теперь всё видит. — Пиздец. — Знаю, — буркнул Чонин, пытаясь убрать руки Сынмина от своего лица. — Только не отчитывай меня как мамочка. — Отчитаю как папочка, — съязвил Сынмин, а потом до него дошёл смысл. — Блять… — Ну давай, папочка, — прошептал Чонин, раздвигая ноги в стороны и отклоняясь корпусом назад. — Отчитай меня. — Долбоёб, — Сынмин трёт переносицу, вздыхает, а потом целует парня, стараясь не причинять дискомфорта разбитой губе. — Ты придурок, Чонин. — Ты тоже, — бурчит в губы Кима и сам притягивает его за шею, чтобы углубить поцелуй. Феликс сломал себе голову. У него даже глаз начал дёргаться от того, как сильно он пытался что-то придумать, чтобы было романтично. И он пришёл к выводу, что стоит просто отдохнуть вдвоём без всякого напыщенного лоска. — Ликс, я взяла красное полотенце. Просто оно… — Джиу замирает на пороге. — Было единственным большим… Вау! — Я хотел устроить романтический вечер, но слишком устал на работе, поэтому… — Всё просто шикарно, Феликс. Феликс как-то пьяно улыбается, а потом целует. Феликс готов покляться, что отношения с Джиу будут единственными и самыми долгими в его жизни, потому что ему вдруг… Стало понятно, что он испытывает что-то не похожее на симпатию? Феликс понял это, когда прилетел в Париж. Когда он на время престал общаться с Джиу и начал по-настоящему скучать. Было тяжело не написать первым и сморозить какую-нибудь глупость, чтобы окончательно не разорвать мосты. У Феликса после Наын такое впервые. Чтобы до потери рассудка. Чтобы сердце готово было выпрыгнуть из груди и разбиться к чертям о пол. Губы Джиу такие мягкие, такие желанные, такие сладкие, что Ли не стесняясь сминает их. Целует настойчиво. Обнимает за талию, а потом вовсе укладывает на кровать, не прекращая целовать. — Я так люблю тебя, — шепчет Феликс, отрываясь от припухших губ. У Феликса почему-то слова быстрее мыслей начинают воспроизводиться. Наверное, дело в том, что он слишком сильно скучал по Джиу. Если честно, то парень готов был сорваться в любую секунду и полететь обратно в Корею, но почему-то каждый раз останавливал себя. Пока Минхо не вмешался и не отвалил пизды. От прежнего Ли Феликса не осталось ни следа — это был другой человек, подчиняющий своей воле и жажде и лишний раз доказывающий, что он единственный из миллиона других парней, который так безжалостно ворвался в мир Джиу, чтобы убедить, что никого другого ей не нужно. Град поцелуев вновь обрушивается на губы девушки, не позволяя и писка выдавить. Джиу подаётся вперёд, позволяя Феликсу управлять ею. Она так сильно скучала, чтобы сейчас противиться. Нет. Она слишком сильно скучала и ждала его. Когда рука скользнула вдоль оголённого бедра, отодвигая махровое полотенце и накрывая оголённую ягодицу, Джиу издала стон, который Феликс тут же поймал губами. Он готов себе под кожу вшить девушку, лишь бы она всегда была рядом с ним. Слишком мало. Ликсу не хватает того, что Джиу сейчас под ним. Такая горячая и просящая. Она покрывает его лицо поцелуями. Джиу слишком слаба, чтобы отказать себе в удовольствии поцеловать пульсирующую венку на шее парня, её слегка, а потом провести по ней языком. У Феликса сносит крышу. Его кроет так, будто он выпил много, но он даже не притронулся к вину. Ли избавляет Джиу от полотенца я опускается поцелуями ниже, покрывая ими ещё больше участков кожи. Его ладони скользят по влажной после душа коже. Дышать становится труднее. — Феликс… Боже… Джиу терпеть не может. Сладкая пытка длится слишком долго. Воздуха категорически мало и дышать почти нечем, а Феликс не уступает. — Что такое? — Пожалуйста, — хнычет девушка, медленно расставляя ноги. Феликс улыбается. Он вновь целует Джиу, вкладывая в поцелуй все свои чувства, избавляется от одежды и прерывается, чтобы достать из тумбочки презервативы. После долгого, для них двоих, перерыва ночи недостаточно, чтобы насладиться друг другом, но у них всё впереди. Ли вовлекает Джиу в тягучий поцелуй, одновременно заполняя её изнутри, задерживается на несколько секунд, чтобы притянуть девушку ближе, и начинает двигаться. Джиу стонет громко, расплывается под парнем безразмерной лужицей, целует его и царапает его спину и плечи, когда толчки становятся быстрыми.***
Сынмин, конечно же, очень рад долбёжке в дверь в час ночи. Просто безмерная радость украшает его лицо. Ножа в руке не хватает. Ким пыхтит, матерится и проклинает человека за дверью, потому что он только что уложил задницу на кровать и натянул одеяло по самые уши. В час ночи люди как бы спят. Нормальные люди спят. А человек за дверью — долбоящер, которому Сынмин сейчас свернёт шею к хуям. — Чонин? Ты, что… — Меня из уника исключили, — бесстрастно произнёс Чонин и поднял на Кима пустой взгляд. — Прикол.***
Минхо цивилизованного человека сыграть решил. Нажал на кнопку звонка раз триста, чтобы ему открыли быстрее, а когда дверь распахнулась, он сразу же букет поднял. — Я люблю тебя. Напротив уставшая Наби в пижаме с кроликами и нелепым пучком на голове. Она даже не удивлена, букет её не впечатляет ни капли, а Минхо раздражает. — Я за тебя рада. А потом дверь закрывается. Замок пищит, блокируясь, а голова Минхо опускается вместе с рукой, в которой он держит чёртовы лилии. Заслужил.