Готка в гопницу влюбилась, жизнь с откоса покатилась…

      – Чё за урок щас?       – Лит-ра.       – Ссышь, а ты это читала, бл*ть, ну это, внеклассное чтение на лето?       – Угу, читала.       – Нех*й тебе делать ваще. Ну, и чё ты читала?       – Некрономикон.       – Я ж базарю, нех*й тебе делать. Ну, и чё там?       – Да так, мутота одна. Мутная книга. Про Старших. Я думала, Лавкрафт ваще круто, а он такой же мудак, как Лев Толстой.       – Это который «Буратину» написал, бл*ть?       – Ага. Шо «Буратина» х*йня, шо «Война и мир». Хотя у меня сестрень по «Буратине» прётся…       – Начитанная, ёба… По классике!       – Она у меня чёткая. С олигархом скорешилась, так он у нас на хате кантовался, когда на дно залёг. Прям в ванне и залёг!       – Ни х*я себе… Ссышь, может, мне тебя на счётчик поставить, раз ты с мажорами тусишь?.. Та не ссы, я сёдня добрая… – тезка подруги олигарха раскололась в улыбке.       – Оп-па, не литература, а химия…       – Ебать… Ты чё, наебать меня хотела?       – Ты чё! Попутала расписание, сёдня ж второй день только…       – Больше не путай. Не знаешь – не п*зди. Это косяк. На раёне знаешь, за косяки чё бывает?       – Так, Чернова, Васнецова, что у вас за альтернативная химия параллельно с моей? Рассажу-ка я вас! Даша, давай к Якушевой! Никита сегодня всё равно отпросился!       – Таисия Кирилловна, не надо к Якушевой! Я буду тише воды, ниже травы, век воли не  видать!       Класс рухнул от смеха. Ржала Якушева, даже тихоня Паньшина. Полежайкин не ржал, потому что не понимал, что смешного в словах, которые постоянно обыденно употребляют три его дяди, один из которых так и не вышел по недавней амнистии, а другой вышел, но почти сразу же зашел обратно, пробив кому-то чисто случайно башку.       – Ты эти словечки, Васнецова, брось! Здесь тебе химия, а не зона, прости Господи! У нас субкультура АУЕ запрещена. А там скоро и ЛГБТ, прости Господи, наконец запретят, хоть бы поскорей… Давно уже пора и гóтов запретить, а то совсем, прости Господи, рассобачились – собак едят, людей едят, химию не учат, на фене с директором разговаривают!.. Ладно, Васнецова, я сегодня добрая, у нас с физруком… э… В общем, сиди пока, где сидишь, но на следующем уроке ответишь первая!       – …Ну, чисто зона! – Полина могла, когда хотела, как сейчас после урока, придавать босяцкому лицу собранное, серьезное выражение, будто явилась в выпускной класс из мест не столь отдаленных… – «Сиди», «ответишь»… Как ваще отвечать будешь за базар?       – Ништяк, не парюсь, сеструха мелкая домашку подгонит.       – Это которая по «Буратине» встряёт? И с олигархом корешится?       – Ну, она тоже с олигархом может перетереть… Он ее звал к себе работать.       – Ну, и чё?       – Отказалась. Учеба для нее важнее.       – Гонит!       – А нафиг ей с манагерами-жлобами тереться у кулера? Офисный планктон… Только ради бабла? Нафиг надо ваще…       – Точняк. Бабло можно и у лохов отмутить. Можно их нагнуть, на счетчик поставить… Ссышь, Тарантул, а ты свою сестрень тоже нагнула тебе с домашкой шестерить, или она чисто полюбовно?       – Ей по кайфу. Ваще не врубаюсь в такой кайф, но именно расклад меня прёт.       – Даш, тебя подождать?       – Иди, Галь, я с Полиной перетру…       Галина Сергеевна пожала плечами, явно недовольная пренебрежением к своей особе, фамильярным к ней же обращением, и нарочитым жаргонизмом в речи Дарьи, употребленным последней явно ради «понтов». И удалилась в компании импозантного упитанного юноши по имени Илья.       – Ссышь, этой Сергевне тоже по кайфу тебе шестерить, за тебя на уроках решать, или она тебя стремается? Ну, оно ясный х*й, ты ж видно, что и всечь ей можешь. Красава, ботанку нагнула, ништяк…       – Вообще-то, я о ней и говорю.       – В смысле? Ты давай внятно излагай, чтобы люди могли врубаться, а то скоро от базаров с ней сама будешь как она…       – Галя и есть эта моя сестра.       – Халя Сергевна? – по-воронежски hэкнула изумленная Полина. – Вы ж ваще разные. У вас чё, отцы разные?       – Да не, я тоже Сергеевна. И мама одна.       – Так она ж выглядит младше тебя, ваще мелкая…       – Кто? Мама? – теперь уже Даша чувствовала в себе уверенность иронизировать над прямолинейной гопницей…