Готка в гопницу влюбилась, жизнь с откоса покатилась…

      В квартире Полины царила грязь. Кроме грязи, ничего лишнего. Облёванные обои, облупленная мебель. В комнате – кровать, деревянный стул и стол, на котором, наверное, никогда не лежало ни одного учебника. Отсутствовали элементарные мелочи, придающие уют. Никаких постеров, полочек, вазочек, не говоря о книжках и игрушках. Даже приторно-розовая Машкина половина комнаты показалась Даше уютнее, но лишь на первое время, – затем все мысли готессы поглотила мечта о хотя бы такой комнатушке, но полностью своей. Или… Жить с такой соседкой, как Поля, Даша была бы очень не против. Правда, к общей кровати была пока не готова…       – Чё ты смотришь на меня? Раздевайся, я твоя! – настроение Полины заметно повысилось после приключения в раздевалке. Сама она раздеваться не собиралась, даже олимпийку не снимала, только скинула шлёпки в прихожей, запрыгнула на кровать, скрестила по-турецки босые ноги, наверное, никогда не знавшие педикюра, хотя и очень красивые:       – Та не менжуйся, это чисто манцы такие… Типа загадка, а отгадка – «кровать!» Ну, так и будешь стоять как бедная родственница?       Даше было холодно стоять в колготах, выглядывающих из-под джинсов, на полу, на котором даже коврика не было. Она смущенно пошевелила пальцами ног, и прошла к кровати, будто к льдине по ледяной воде, или, скорее, к айсбергу по льду. Полина в нетерпении протянула руку и выдернула Дашу из проруби холодного стертого паркета на спасительную льдину холодной кровати.       Черная готка на белой льдине – эстетика минимализма и контрастов манила своей взрослой суровостью, словно суля потерю девственности, и была максимально далека от приторной розовой сопливости кровати, на которой та предавалась грезам о расставании с девственностью посредством голубоглазого качка на «Инфинити», или гарачего мохнатого черного горского жеребца, спрыгнувшего бы к ней с высоты Казбека на Феррари со своим белым братом на радиаторе…       «Ничего лишнего – только белая кровать, а на ней черная я и Чернова…»       – Сэмки будешь? За пивандрий я даже не спрашиваю, – девушка с мягким прозвищем Перо громко зазвенела двумя батлами, которых – Даша, глядевшая во всю ширь огромных глаз, готова была поклясться – секунду назад не было.       «Чё за фокусница? Прям наперсточница. Шулерша картежная…»       – Опа, карты! Зацени колоду Таро! У цыганки махнулась на гайку. Гайка всё равно говно, ни х*я не серебро, ржавая п*здец, отмутила у лошицы с раёна. Играйся картишками, я пока пойду чайник поставлю, чифирнём, дошиком закинемся… Бухать можешь начинать без меня, я приду – догоню, я так тебя догоню, шо еще штрафную пить заставлю! – Грузно соскочила, и зашлепала грязными, но красивыми, пятками по холодному полу.       Дашу, представившую доширак, чуть не стошнило: «Она бы еще шаурмой угостила!» Но перспектива впервые в жизни испить чифирку приятно щекотала ожиданием.       – Шаурмы сёдня не будет, извентиляюсь! – заорала Поля из кухни, какой-то блатной чуйкой читая Дашины мысли. – Там на ларёк мусора наехали, санстанция, типа они много кошатины добавляют…       Даша, открывшая пиво об исцарапанную «чебурашками» батарею, и набравшая полный рот пены в предвкушении, как та сползет по ее длинной шее внутрь, извергла струю на пол, как из пожарного рукава.       – Блядь!!..       – Не блядь!! – весело гаркнула из кухни тезка Пуговки. – А честная давалка!       Озираясь в поисках ветоши, которой можно было бы скрыть свой косяк, Даша поняла, что ветошь – это вся квартира и всё вокруг, а собственно ветоши и нет в этом жилище, девизом обитателей которого явно было «Ничего лишнего!»       Сняла толстовку с белым псевдокельтским узором по рукавам, и стала промакивать пиво. В основном из-за боязни хозяйки и ее отца… Который не Алексеич, и у которого разговор короткий – короче Сергеевого ремня, длиной как раз в нож. Которым он разрезал плечо дочери…       «Что бы было, если бы у него было пять дочек? П*здец. Бедная Полина. Бедная Пуговка…»       – Э, подруга, ёба, ты чойто ко мне в шестерки набиваешься – полы драить? Ты это кончай, это хуже чем косяк, это уже западло…       В дверях стояла Полина Перо, босая, блатная, с дымящей сигой. Даже не стояла – шла внутрь! Ну да, это же ее комната…       – Стой!..       – Бляааадь!! Ссука! – теперь уже материлась «блатная» тезка Пуговки, наступившая обеими босыми ногами в липкую смесь пива и Дашиной слюны (которая у Тарантула, впрочем, не была ядовита, в отличие от ее тезок) и чуть не упавшая, поскользнувшись. – Ебааать! Какого хуя! Ты чё, девка, охуела? Гнить под шконку пойдешь! На штопор насажу! Ухо отрежу! Будешь без уха на штопоре, блядь, как в штопоре, будешь бедная, бледная, бóсая, голая и горбатая!!.. А ваще ты и так бледная, бóсая и горбатая, тока шо не голая! – заржала Полина, увидев ужас в необъятных серых глазах. – Не ссы, ёба, я ж тебе говорю, заебалась уже говорить! Я гостей не обижаю, тем более, кого сама позвала. Ну ты чё, Дашонок? Тарантул, ёба? Ветошь давай сюда, я сама!       Вырвала Дашину толстовку из рук оторопевшей Даши, вытерла ею свои босые ступни, кинула на пол и стала елозить, двигая нефорский прикид босой ногой.       – Стопэ! Чё за ветошь палёная, де ты ее у меня отрыла?       Перевела взгляд на Дашу, оставшуюся в кружевах.       – Ебааать! Подруга, прости! А я думаю, чё за хуйня… Прости по-братски! Я именно застирать не могу, воды горячей нет, стиралка именно сдохла нахуй… Та и чоткие не должны ни за кем стирать… Низзя… Прости! Я тебе за это… бухла подгоню из нычки пахана! А? Коньяк четырехзведочный, ёба! «Думанская долина!» Мэйд ин Кореновск Краснодарского края, ёпт! Не палёный! Коньячина-мертвечина!       – А отец?       – Не твоя тема! Скажу, сама выбухала. Ну, даст пизды… Но он всё равно уже не жилец. У меня заточка! Рано или поздно…       В голове Даши сам собой включился рингтон из дурного сериала про пять дебилок – Швабру, Кикимору, Овцебычку, Куриную Слепоту и Скрепку, их отца-лопуха и их *$@ную мать-$#@&ь:             Рано или поздно, поздно или рано             Позвонит дочурке ее родная мама…       – Ага, блядь, позвонит… Ща быро позвонит из Канады…       – Чё ты там бубнишь, ёба? Ебанулась от испуга? Дашонок, прости! Прости суку! Я ж не в кипеж… Щас чифир будем гонять… Ну, простила? Я ж тебя люблю…       Усадила Дашу на кровать, поправила волосы рукой, не втертой от вытертого пива. Заглянула в бездонные серые глаза. И почавкала блестящими, липкими от пива пятками на кухню за чифиром.       – Бляааать!! Ну чё ж сёдня за засада, сука, засада на засаде! Чайник выкипел нахуй!..