Готка в гопницу влюбилась, жизнь с откоса покатилась…

      …Думаете, всё было именно так?       Чёрта с два.       Ни черта вы тогда, ридеры, не фанаты Дочек.       Потому что вообще не знаете фандом. Не знаете канон. Не знаете персонажей. Не знаете характеров. И суперспособностей каждого из них.       И тогда вы ничем не отличаетесь от Полины – не Пуговки, а недалекой гопницы, которой любовь затмила глаза и разум, и которая даже не представляла, с кем связалась.       Даже нет, вы еще менее сведущи в дочках, чем Полина, ведь она лучше вас знала хотя бы двух из них. Но, к несчастью для себя, не знала остальных… И за это ей пришлось заплатить трагическую цену.       Она не знала, на чьи русые волосы собиралась обрушить смертельный металл кастета – death metal, как сказал бы Тарантул, выбесив хозяйку кастета словами, которых не знала даже Михална, а англичанка Изабелла Аркадьевна сочла бы оксимороном и поставила двойку. Перо не знала, кого собралась убить.       Думала, обычную набыченную чемпионку школы по дзюдо. Ну, района. Ну, области. Ну, страны. Ну, мира. Ну, Вселенной. Подумаешь, Вселенная! Сколько там планет-то – Марс, Земля… Вон, Плутон недавно вообще вывели из состава планет (хотя Полина Перо не знала даже, что его туда ввели, но она и не обязана знать, Плутон ведь не в ее районе)…       Думала, всего лишь – Пипилоту, обыкновенную самую сильную девушку в мире. Ну, во Вселенной. Разве ж это проблема для крутой Полины Перо? Она и не из таких передряг выходила с победой. Когда расклад был совсем не в ее пользу. Например, десяток качков с ножами против нее, зажатой в тупике с короткой заточкой… Куда там каким-то Олимпийским чемпионкам, к тому же невооруженным!       Но перед ней оказалась не Олимпийская чемпионка. А сама Женя Васнецова. Евгения Сергеевна Торнадо. Сестра гениальной Галины.       Полина не знала, что Женя Торнадо родилась в спортзале – на куче матов. Что рождалась на татами трое суток в муках, после которых осталась нечувствительной к боли на всю жизнь. Что вместо молочной смеси пила пот, выжатый из кимоно старших девушек по секции. Что спала не в колыбели, а в сетке баскетбольного кольца на высоте вытянутой руки Майкла Джордана, а щиток служил ей изголовьем кровати. Что вместо пеленок ее укутывали в кольчугу для фехтования, а вместо подгузников она носила хоккейные наплечники. Что вместо соски грызла штангу, а погремушкой ей служили гантели. Что она сделала победный суплекс раньше, чем научилась сидеть. Что ее прадедушка по бабушке был тот самый одесский грек Ахиллес Попандопулос, участник челюскинской Одиссеи, у которого сталинский корреспондент Рувим Фраерман брал интервью для газеты «Советский спорт», где хитрый грек поведал, как для подготовки к Всесоюзной Спратакиаде-1932 мать окунала его за пятку в абхазский ручей, после которого он стал весь, кроме пятки, неуязвим для любых видов холодного, огнестрельного, термоядерного, лазерного и плазменного оружия, включая световой меч джедая, меч Артура Пендрагона и заточку ссаной школьной гопницы, и что эту неуязвимость он передал своей еще не рожденной любимой правнучке. Которую после этого не сможет убить ни одна босячка татуированная, а нетатуированная и подавно. Хотя бы потому, что Женя, в отличие от Полины, каждое утро, открыв форточку, делает зарядку, пока Полина только успевает открыть форточку, чтобы выветрить собственный перегар после вчерашнего… И даже ветрянкой Женя не болела!       И каково же было изумление Полины Пера, когда Женя рефлективно перехватила ее руку с кастетом в паре миллиметров от своего виска!       Перехватила, нырнула под руку, и вывернула ее. Да так, что сломанное запястье хрустнуло, и кастет выпал из ослабленных разжатых пальцев.       А затем, не выпуская вывернутой руки, швырнула гопницу в угол, нагнув ее головой вперед.       Удар пришелся виском Полины о высупающий внутренний угол туалетной стены. От броска шлёпки слетели с летевшего Пера, и она оказалась на кафельном полу босиком. Гопница, хотевшая размозжить висок спортсменки, сама оказалась впечатанной виском в облупленный угол.       Кровь из лопнувшей кожи мгновенно заструилась под ворот спортивки. Полина начала, подобно струйке собственной крови, сползать по стене…       В ту же секунду Евгения, от страха за себя после внезапного нападения, и от страха за гопницу, отскочила от нее...       От такого удара умирают. Чемпионы по любым боевым искусствам. А также тяжелой атлетике и культуризму. Можно набить кость кулака, сделав ее нечувствительной к ударам, но нельзя набить кость виска.       И Женя не была виновата. Она всего лишь спасала свою жизнь. Натурально, испугалась. Вопрос стоял ребром: или ты, или тебя. И виновата ли она, что натренировала в себе такую силу? На татами ведь нет стен с углами, там всё мягко. А когда тебе в голову летит кастет, тут не до расчетов, как бы кинуть противника помягче, чтобы не убить, а только покалечить.       От такого удара умирают. Но Женя, знающая все приемы всех единоборств, придуманных всеми народами, не знала одной вещи.       Женя не знала, что Полина Перо родилась под разбитым фонарем на осколках стекла. Что ее адрес был не дом и не улица, и даже не район, а раён. Что вместо пеленок ее укутывали в битую стеклотару. Что вместо молока пила боль и слёзы всех городских окраин со всех четырех сторон ее города, стекавших в одну большую реку, соленую как море, и не стынущую в сорокаградусный мороз. Что вместо соски грызла лезвия ножей, ржавеющие у нее во рту. Что, когда не было закуски, заедала водку заточкой. Что прикуривала от молнии, причем даже когда не было грозы, – грозу тогда создавала сама, грозу и угрозу всем вокруг. Что, пока всё её окружение открывало пиво бровью и скулой, она открывала его ресницами, причем даже баночное…       Когда Полина от удара стала сползать на хлористый пол туалета, Женя испугалась, что убила человека. Но когда сползающая на пол Перо, растекшись по стене, обмякнув и почти превратившись в лужу крови, вдруг, словно терминатор Т-1000, стала собираться из жижи обратно в твердый сплошной кулак, Женя перепугалась еще больше.       Удар Полины головой словно перемкнул в черепе какие-то схемы, и Полина изменилась в лице. Это была уже не гопница с похмелья – тошнота исчезла без следа вместе с остатками жалости и страха. У Полины включилось туннельное зрение: залитыми кровью глазами она видела туман, в центре которого двигалось единственное четкое пятно, подлежащее стиранию, – соперница с прокачанной силой. Остальное для нее не существовало. Поднявшись, она стояла на холодном влажном полу босиком, будто на татами, и кровь капала ей на пальцы ног. Женя хотела выскочить из туалета, но поняла, что швырнула Терминатрикс не туда – между собой и дверью…       Мысли проносились в голове Жени со скоростью света, которую она никогда не знала, предпочитая физике физкультуру. Вообще, быстро думала она только во время поединков и боевых тренировок… Полина, наоборот, в эти секунды не думала ни о чем – она видела цель и медленно, как растрепанная неубиваемая зомби, двигалась к ней прилипающими к полу подошвами. Женя на долю секунды подумала, что не стоит бояться – если она свалила такую раз, свалит еще десять раз. Но через миг зомби резко встряхнула рукой, и в той оказалось то, что дало Полине прозвище на районе…       Полина Перо взмахнула собой. Женя отскочила в сторону, боясь приближаться и выкручивать ей руку. Перо мгновенно повернулась за ней, и перо в руке описало стальную дугу (обе не знали слова «траектория»…). Женя стремилась не оказаться зажатой, и выскользнуть к спасительной двери. Выставляла прокачанные руки навстречу тонкому лезвию – стальные кулаки против стального ножа. Очередной взмах рукой с ножом она отбила почти айкидошным блоком, и каково же было ее изумление, через долю секунды (счет шел не на секунды, а на доли) переросшее в панику, когда перо не вылетело из руки – оно было к ней привязано, держась на петле вокруг запястья!       На миг Женя растерялась, потеряла ориентацию, и со следующим взмахом инстинктивно подалась влево, чтобы пропустить мимо себя правую руку с ножом и сломать ее поставленным захватом. Но за доли секунды она увидела каким-то замедленным зрением, – будто по телевизору замедленный финиш стометровки, – что эта уловка была роковой ошибкой…       Лезвие двигалось в воздухе не справа налево, а слева направо, ей навстречу! Точнее, это Женя сама двигалась навстречу своей смерти. Время замедлилось перед ее расширенными глазами, нож будто сам плыл по воздуху на нее…       – Сука, она левша!! – пронеслось обжигающей молнией у Жени то ли в голове, то ли в груди, в которую целилась пером Перо. Перо скользнуло по глади Жениной белой олимпийки, вспарывая ее быстрее, чем катана ниндзя белое самурайское кимоно, чтобы нарисовать на белой ткани красным восходящее солнце – флаг Японии… «Порвать на британский флаг» угрожают часто – Женя и слышала эту угрозу, и сама применяла, – но отчего не грозят проткнуть на флаг японский?..       Всё-таки Женя была на достаточном расстоянии, чтобы избежать ранения. Подалась назад, в падении на спину делая подсечку босой ноги Полины. Та рухнула назад в кабинку без дверцы, ударившись затылком об унитаз (концы части волос намокли), но быстро вскочила. Впрочем, Женя еще быстрее оказалась на ногах, но лишь только, разворачиваясь, приготовилась выскочить из туалета, как поскользнулась на крови Полины, и рухнула лицом вперед. Через миг Перо сидела на ее спине, роняя на Женю с головы капли крови и унитазной воды, и держала правой рукой ее короткие волосы, а левой – свою тезку у ее горла:       – Сдохни, сука!..       – За что?.. – сдавленно прохрипела Женя, вдавливая крепкие упругие пальцы в холодный влажный пол, скребя скользкий кафель короткими ногтями…       – За то, что меня зашкварила унитазом, коблуха! За то, что лесбухой назвала, педовка! За то, что дотронулась до Тарантула, тварь!!       – Я не трогала тарантулов! Я их боюсь! – задыхалась от страха чемпионка школы и области – ей и в голову не приходило вспомнить прозвище сестры…       В пораженную шоком русую голову пришла шальная мысль – из тех шальных и дурных, которые приходят в смертной тоске, – что наемную убийцу с ножом подослала строгая бабушка, чтобы наказать Женю за разбитый террариум, из которого выскочил тарантул, которого от страха раздавил Полежайкин, а вовсе не она, Женя… В голове стремительно проносилась вся жизнь, убегая в невозвратное водой сквозь пальцы (водой, которой скоро суждено было стать молодой девичьей кровью): качание колыбели (во время которого будущая чемпионка боевых искусств училась группироваться, обхватывая прижатую к коленям голову), Галя на нижнем ярусе кровати, потолок над верхним ярусом, до которого Женя всё время пыталась дотянуться руками и пятками, первые драки в детсаду и школе, первые синяки, разбитые в кровь губы и носы (в основном чужие), соленый вкус густой крови во рту, первая серьезная драка с Дашей, первые вызовы отца в школу, приход домой с ментом родителей девочки, которую Женя, по собственным словам, побила несильно и несмертельно, прыжки с гаража на гараж, серьезные драки за школой, которые не оканчивались с появлением первой крови… Первые победы и поражения на ковре. Первые грамоты, кубки, медали… Мячи и гантели… Трава стадионов… Пропахшие пóтом полотенца всех цветов… Бесчисленные раздевалки и душевые кабинки спорткомплексов… Вчерашнее унижение Даши…       – Никого я не трогала! – в голосе чемпионки, срывающемся на плач, звучали умоляющие нотки, как у той, кому она вчера радостно ломала ногу…       – П*зди, ссука! – тяжело дышала Полина в ответ, упирая лезвие в желтоватую Женину кожу (неожиданно очень мягкую), однако, не проводя по ней.       – Отойди от Жени!!       В двери стояла Даша… Хромая, но полная решимости. Она словно вспомнила, что она Тарантул. В ней снова проснулась свободная и властная Королева Ночи, отгоняя дневной сон решительным взмахом черного рукава. Никогда, с самого первого урока, она так жестко не говорила с Полиной.       – Эта сука меня зашкворила! Она тебя обидела!       – Она моя сестра!..