Тем временем восставший из ада и мглы Жирножопский, избивая Сиплого, стал понемногу собирать вокруг себя несанкционированный митинг, и толкать на нем свои гнилые телеги о всеобщем положении дел, а также своем отношении к трансгендерам, трансгенным продуктам, и песням Алены Швец. При этом не прекращал пинание ногами. Вокруг него собралась изрядная топа сочувствующих и праздношатающихся: еще бы, сам Жирножопский наконец-то восстал из ада, и собирается возглавить всех, и устроить всем всеобщий п*3дец. Все стали снимать Жирножопского на смартфоны и айфоны китайских и корейских производителей.
В это время мимо ехала на гастроли в Усть-Ухрюпинск угарная группа трэш-могильного рока КОРРОЗИЯ МЕТАЛЛА в воссоединенном составе – Сергей Паук Троицкий (не тот, что с Черепом, а тот, что с Боровом), Боров, Костыль и Ящер. Ехали они на черном BMW под музыку AC/DC «Хайвэй ту Хэлл» (это где еще пел Бон Скотт) в сопровождении колонны байкеров, двух автобусов скинхедов, одного секс-шоу с голыми девками, и двух вертолетов сопровождения. Увидев Жирножопского, Паук вылез из БМВ и дико собрался, например, прогнать на митинге пару телег. Увидев Паука, Сиплый стал дико кричать и размахивать руками:
– Мужчина, помогите!
Голубые напали со старой лизбиянкой, грабят, убивают, насилуют!!! Ааай, больно, блядь!
– Ты чё, блять, ахуел, я ваще не старая! – обиделась Горбачева, отчего-то приняв его слова на свой счет, и обратно стала дико бить его ногами в пах.
Паук не любил всяких
голубых, он был, например, дико православный, и вместе с этим дичайше котировал всякие песни типа «Люцифер», а также разные вина, водки, портвейн, пых, немецкую порнуху и т.д. Еще он не любил гопоту и прочую шваль. Услышав про голубых, они с Костылем, Боровом и Ящером вылезли из БМВ при мощной поддержке моба скинхедов (100 рыл на 2 автобуса), вертолетов сопровождения, и голых девок из секс-шоу, и подошли к Сиплому и компании:
– Где тут голубые, например?
– Та от же ж они! – педерастически завизжал с асфальта Ущерб, тыча грязным обкусанным пальцем в Горбачеву и Полежайкина, и отчего-то в Жихареву.
– А, понятно, например, – ответил Паук и стал дико бить Сиплого мартенсами фирмы «Доктор Мартенс». Он бы, может, разобрался, но был, например, дико с похмелья после вчерашнего концерта. Боров, Ящер и Костыль стали ему дико помогать: Боров стал играть на акустической гитаре что-то из репертуара раннего SLAYER, одновременно напевая поздний SLADE, Ящер стал отбивать чечетку на животе Ущерба, тыкая барабанными палочками ему в буркалы, а Костыль достал портвейн и стал дико распивать. А девки из секс-шоу пинали Сиплого и ущерба ногами в ботфортах, и тыкали им в пах и глаза шпильками ботфортов 17 см.
– Ай, блядь, куча лизбиянок! Ты шо, сука, слепошарый? – заорал Сиплый Пауку. В ответ Паук оторвал ему ухо, а 100 рыл скинов при поддержке колонны байкеров стали дико бить Сиплого берцами и цепями, и дичайше ездить «Харлеями» у него по кадыку, а вертолеты сопровождения дико барражировали. А Жирножопский на фоне вертолетов дичайше загонял всем очередную бредовую идею всеобщего переустройства:
– Всех однозначно в Магадан! Алену Швец – в Магадан! Горбачеву – к Швец, Горбачева – расстрелять, а потом в Магадан, однозначно! Всех расстрелять!
В это время из школы (точнее, из подсобки) вышла Таисия Кирилловна в поисках физрука, которого послала за сигаретами, а он всё не возвращался, увлеченный пинанием Сиплого и Ущерба. Увидев физрука и Костыля с портвейном «Алабашлык-шашлык», она возмущенно сказала:
– Так, что это еще такое? То Васнецова с Черновой за углом курят гербарий из кабинета биологии, и думают, что я не замечу, то теперь вы распиваете всякие, так сказать, горячительные напитки, прости Господи! Разве вы не знаете, что нельзя их распивать ближе, чем на 200 метров от школы, и не нашей, а 34-й!
– Я дичайше извиняюсь! – гнусаво сказал Кирилловне Паук. – Больше такое не повторится, например! Мы люди законопослушные, крещеные, и в полном составе, например, дико уважаем, тащемта, государственную систему образования. Даже угарную песню об этом написали, так сказать. Давай, Боров, мочи!
Костыль допил портвейн в два глотка, и аккуратно и ненавязчиво разбил батл о голову Сиплого. Боров стал дичайше петь под акустическую гитару:
Батарея смерти,
рэкет гробовой!
Поджигайте школу
огненной водой!
Эй, ты! Зверю дай
Водки, чтоб взорвали рай!
– Кайфовый музон! – романтично сказала Даша Полине и Алене, увлеченно сверкнув огромными глазами. Полина ответила:
– Я шансон, по чеснаку, ваще не слушаю, кроме как шоблой, меня больше прет утэта, как там, Алён, ну, блядь:
И я бросила школу,
сожгла тетрадки и портфель,
Закурила сигарету,
залила ее портвейном…
Алена понимающе закивала и улыбнулась – всегда приятно, когда поют твои песни. Пусть даже таким убоищным, прокуренно-пропитым, овцебычьим голосом.
– Не, ну, ваще-т’, я водяру уважаю больше портвяка, – призналась Алене и Даше романтичная Полина. – Но могу, если чё, и его, еще и с пивандрием!
И осеклась, заметив, что Кирилловна стоит близко. Но та, пользуясь
случаем должностью, вынесла свой директорский вердикт:
– Ну что ж, раз у вас тут такое культурное мероприятие, прости Господи, веселитесь, молодежь! Главное, чтобы без этих, прости Господи, ЛГБТ! Потому что это надо будет согласовывать с районо… В общем, Валерия Николаича я у вас забираю! – и властным жестом опытной БДСМ-доминаторши кивнула физруку. – А то его уже подсобка ждет, и
портве… – тут директриса вовремя осеклась, всё-таки ума у нее было побольше, чем у физрука, недаром она директорша все-таки.
– Можете идти, я за порядком прослежу! – заверила директрису Жихарева. Она любила администрировать и просто указывать не меньше Кирилловны, а делала это больше, потому что жила больше.
– Да, да, заберите его! – делано застонал Сиплый, как перед ментами, или в СИЗО, когда хотят попасть «на больничку». – А то он больно бьется!
– Больно бьется? Ну, ничего, вы уже не маленький, стыдно жаловаться, прости Господи! – отвечала скороговоркой хихикающая директриса, увлеченно забирая физрука, буквально подталкивая его. Тот явно не хотел возвращаться к ней в
объятия душную подсобку, предпочитая драку на свежем воздухе.
– Больно бьется, и прикольно е*ётся... – ехидно процедила им вслед сквозь зубы остроумная Даша. Ее даже Женя называла «остроумная, в ж*пе шумная».
Проходя с физруком мимо Жирножопского, Таисия Кирилловна остановилась:
– Так, а что это еще за несанкционированный митинг, прости Господи? Это ведь не у нас, а в 34-й школе проходят всякие, прости Господи, митинги! Там вообще порядка нет, дети Алену Швец слушают,
портвейн пьют на уроках, старших не уважают, «Камеди клаб» смотрят на айфонах, гербарий курят на физкультуре!.. У вас есть разрешение на несанкционированные митинги? – строго и официально обратилась она к Жирножопскому. – Да это же Жирножопский! – тут же изумилась она. – Вы же умерли два года назад, я же сама была на похоронах! Что это за непорядок? У вас есть разрешение на воскрешение ближе, чем за 200 метров от нашей школы? Если нет, переносите свой несанкционированный митинг в 34-ю школу, или наш физрук Валерий Николаич вас прогонит! – и больно толкнула локтем под ребро физрука, который пялился на Жирножопского, припоминая, кто это такой, и где он его раньше видел.
– Может, инспектор из гороно? – ломал себе и без того трудно соображающий мозг физрук.
– Какое разрешение, я Жирножопский! – заорал Жирножопский. – Вредную директрису – расстрелять, физрука – в Магадан! Трудовика – на Колыму, однозначно! Алёну Швец – расстрелять! И эту готку тоже расстрелять, она мне давно уже не нравится, целых пять минут! – заорал он на перепуганную Дашу Васнецову, выпучившую глаза. – И эту гопницу тоже расстрелять! – ткнул он пальцем в Полину, которая впервые за весь день испугалась по-настоящему.
В голове у Алены, Саши, Даши и Полины синхронно пронеслась строка:
«Держаться за руки во время расстрела…»
Даша похолодела и схватила большой ладонью руку Полины, не стыдясь ни директрисы, ни двух сестер, ни даже физрука и Жихареву, ни, тем более, какого-то Жирножопского. Саша заслонила собой Алену.
Но тут к Жирножопскому обратился Паук в сопровождении 100 скинхедов и двух вертолетов сопровождения:
– Я дико извиняюсь, но молодежная общественность, тащемта, дичайше против, так сказать, расстрела известных деятелей молодежной культуры!
– Паука – расстрелять! Физрука – расстрелять! Борова, Жихареву и Швец – в Магадан! Горбачеву, 100 скинхедов и вредную директоршу – расстрелять однозначно, и – в Магадан! – заорал Жирножопский, брызжа ядовитой слюной. Тут он вдруг увидел голых девок из секс-шоу КОРРОЗИИ, приготовившихся голой грудью закрывать Паука и сотню скинхедов, а также увидел пухлую Алену, грудью закрывшую тощую Сашу. И увидел Полину, ничтожно маленькой, но упругой, грудью закрывшую Дашу. И Полежайкина,
огромной широкой грудью закрывшего Галю. Еще раз глянул на голых девок, и деловито, но грустно, сказал Пауку:
– Возьмите меня в секс-шоу! Я вам буду вместо
Шишкина! Или Люцифера… А то мне как умершему от кавида никаких депутатских льгот на том свете!
– А есть у вас, например, справка о прививке, так сказать, от каранавируса? – хитро срезал его Паук, за 40 лет поднаторевший в шоу-бизнесе и политике.
– Однозначно! Я 14 раз прививался, однозначно! – гордо отвечал Жирножопский, сложив ладони на ширинке, как известный усатый венский художник.
– И все равно подох! – съязвила Жихарева, хотя и голосовала за него с 1994 года – так долго, сколько не жил даже Курт Кобейн, как раз тогда умерший.
– А, например, справка о прививке, тащемта, от бешенства? – не сдавался Паук. Он знал, как с такими разговаривать: его шмонал КГБ еще в 1984 году.
– Ну, ты, Серёга, гонишь! – дико заржал Боров. – Это ж Жирножопский, он и бешенство – синонимы! Или омонимы, б#&дь… Слушай, Паук, а чего это он все время говорит «однозначно»? И плечом дергает! Он чё, ебанутый?
– Ну, долбоёб, например, – ответил Паук. Он всё знал, тащемта, что знают пауки. – Ну так как, Вольф Зеевич, справка от бешенства имеется, например?
Разумеется, у Жирножопского не могло быть такой справки. Потому что он никогда не подпускал к себе ветеринаров, кусался и плевался. В бешенстве он принялся снова кусаться, плеваться, прилюдно мочиться, и залаял, норовя укусить одновременно Алёну, Кирилловну, Жихареву, Паука, пробегавшую мимо овчарку хаски, и Дашу, чьи готические прибамбасы ему дико не понравились. Тут Боров грянул по струнам, и дико заорал гроулингом олдовый хит КОРРОЗИИ МЕТАЛЛА:
Гори, как Дьявол!
Гори в аду!!!!!!!!!!
А Ящер помогал ему, отстукивая ритм по головам Ущерба и Сиплого. А Костыль начал украдкой забивать к0$як, стараясь, чтобы Кирилловна не видела.
Жирножопский не выдержал распиравшей его изнутри психопатической ненависти ко всем, взорвался, забрызгал поносом Сиплого, 100 скинхедов, один вертолет сопровождения, одну Жихареву, одного Ущерба, и немного Таисию Кирилловну. И загорелся,
как Дьявол. И сгорел. Теперь уже, похоже, навсегда. Хотя Даша потом похвалялась перед Черепом, Пуговкой и Пауком (не из КОРРОЗИИ, а из склепа), что своим ритуалом может его воскресить, да только чё-то ломает.
Все удивленно смотрели на дико горящего Жирножопского, снимая его на смартфоны. Воспользовавшись всеобщим замешательством, Сиплый внезапно высвободился из борцовского захвата Полежайкина (который так и не отпускал его, пока 100 рыл скинов и куча байкеров Сиплого били), выхватил из потного носка финский нож, и настроился резать девичью плоть, скинхедскую бритую кожу (и битую рожу), и полежайное (но не залежалое, а свежее и бодрое) мясо…
Увидев нож, 100 рыл скинхедов в страхе забежали вместе с девками из секс-шоу в два автобуса, и спрятались у девок в различных частях и складках тела, а также под сиденьями, а байкеры срочно сели на железных коней, и ускакали на байк-фест в целинные степи Караганды. Физрук сгреб Кирилловну как самое ценное для себя (источник его зарплаты), и унес в подсобку спортзала отпаивать коньяком, подаренным за зачет. Паук, Полежайкин, Боров, Костыль и Ящер с девками (не из секс-шоу, а из 69-й) и Жихаревой остались
во мгле ада одни против финского ножа русского гопника с двумя его подельниками…
