Озерная долина

Есть люди, которые предпочитают ночь. Лишь ближе к ее наступлению в них пробуждается желание действовать и чувствовать, они не замечают отсутствия живительного света, без которого им легче дышится и думается, ведь тьма скрывает их несовершенства и неспособность сосуществовать с деятельным дневным обществом. Они ненавидят не людей, а шум, ими создаваемый, впоследствии разрушающий испоганенную гармонию нашего мира. Города растут, численность двуного племени преумножается и принимается жадничать, уничтожая равновесие без устали вращающегося шара. Именно ночь и все ее приверженцы есть протест утреннему безумию, которое подобно кипящей воде обжигает усталую землю. Таким человеком был Эшли, чувствующий себя спокойно лишь когда в особняке стоит гробовая тишина. Он поднялся из своей постели, чуть потянувшись вверх, и протяжно зевнул, не прикрывая рта. Его волосы спутались, а под глазами пролегли тени. Позвонки вправились с приятным хрустом, и Эшли сладостно промычал. Мыски босых ног ступили на прохладный пол, местами застеленный коврами из шкур. Дойдя до своего стола, он бесшумно отодвинул резной стульчик, усаживаясь и, поджав ступни, принялся лихорадочно писать на мятом клочке пожелтевшей бумаги. Открыв пустую чернильницу, Эшли двумя пальцами вытянул кусочек припасенного вяленого мяса. Подойдя к накрытой покрывалом клетке, юноша принялся ласково бормотать всяческие приятности нахохлившемуся ворону, который недовольно тряхнул головой, принимаясь нетерпеливо постукивать клювом по дверце. Щелкнув замком, Эшли первым делом сунул птице поощрение, которое питомец с жадностью заглотил, ероша перья и гортанно ворча. Выудив из кармана тонкий шнурок, он обвязал лист вокруг тонкой когтистой лапки, с нежностью проводя указательным пальцем по спинке ворона. - Ты же не забыл домик тетушки Венди? - птица заметно встрепенулась, нетерпеливо подпрыгнув на тонкой жерди - Лети. Эшли подошел к окну, с несвойственной ему резкостью распахивая створки. Ветер врезался в его лицо, развеивая волосы и заставляя прикрыть глаза. Раздалось шумное хлопанье мощных крыльев. Юноша с тревогой проводил полет ворона, покуда его силуэт не скрылся меж деревьев. Он не успел сосчитать до двенадцати, когда в его покои несмело постучали. Раздался щелчок затворяемой двери. Эшли не обернулся, дрожа всем телом. Пальцы судорожно вцепились в подоконник, будучи совершенно не в силах оторваться и закрыть распахнутое окно. Он с ужасом ощутил, как к его спине прижалась чужая грудь, а сильные руки протянулись вперед. Эшли затаил дыхание и, будучи не в силах выдержать панический бег разволновавшегося сердца, от слабости принялся оседать на пол. Детектив подхватил его, с легкостью беря на руки и продолжая смотреть на темень двора. - Куда ты отправил его? - Эшли промолчал, незаметно потёршись щекой о вкусно пахнущую рубашку. От разыгравшейся где-то меж ребрами бури чувств, которая щекотала и выворачивала наизнанку все тело, в его глазах скопились слезы, слепляя между собой длинные ресницы. Ему стало нестерпимо стыдно от того, как было хорошо внутри. Казалось, на них устремили взгляды все святые и призраки, с завистью наблюдая, как отвратительнейший самому себе человек покоится на чужих руках, которые не несут наказание, и даже напротив, услаждают его истерзанное тело. Рукава рубашки задрались, предательски обнажая изуродованные руки. - Ты сам? - Эшли задумался, затем неуверенно кивнул головой и уже смелее уткнулся ею в Уилла, с упоением проникаясь движением его мерно вздымающейся груди, от которой исходило приятное тепло, и слушая ели различимые толчки сердца. Далее мужчина не произнес ни слова. Он мягко уложил Эшли на постель, садясь подле него и в очередной раз рассматривая красивые кружева, окаймлявшие каждую дутую подушку. Юноша подогнул свои колени, сворачиваясь клубком и мягко похлопывая ладонью по покрывалу рядом с собой. Уилл снисходительно рассмеялся, ложась подле Эшли и заглядывая в его глаза, которые тут же закрылись. На его бледных щеках проступил отдаленный намек на подобие здорового румянца. Уилл редко спал ночами. Но стоило обхватить тощее плечо рукой и прижать ближе к себе, как сон возник сам собою, унося мужчину в свои загадочные дали. Эшли не переставал ворочаться, подолгу пялясь на прекрасные мужественные черты чужого лица: на тонкий трепет век, на чуть приоткрытый рот, на пряди каштановых волос, на очертания скул, на прямой крупный нос; упиваясь этой картиной - пышущим силой и мудростью человеком, который мог прочесть тебя, будто ты открытая книга, а значит имеющий над тобою невидимую власть. Юноша ощущал, как жар жадности охватывает его. Неужели этот мужчина есть испытание Господа, которое он заслужил? Есть искушение, поддаться которому значит окончательно увязнуть в грехе? Эшли закусил палец, принимаясь медленно обсасывать его. Свежий порез аккурат рядом с полосой голубой венки сильно саднил. Он сжал ладонью свой живот, со всей силы скрещивая ноги и ожесточённее впиваясь зубами в бугорок выступающей фаланги. Мгновение - и тело растаяло в сладостной судороге, отдавшейся такой постыдной волной удовольствия, что юноша вскрикнул и вскочил с кровати, переваливаясь через разбуженного Уилла и стремглав несясь к двери. Его накрыл приступ сильной тошноты. Он не услышал обеспокоенного окрика, в исступлении пересекая коридор, которому, казалось, нет конца. Эшли двигался до тех пор, покуда скудные силы окончательно не оставили его. Дрожащий и запыхавшийся, с каплями холодного пота на висках, он упал в объятья вышедшей на шум сестры. В это самое время в покоях Эрика разгорелся спор о необходимости геологии как науки и о ее месте в мире востребованных занятий, несущих пользу обществу и прогресс настоящему. Безусловно, помощник детектива доминировал не только в их с ирландцем горячей дискуссии, но и над ситуацией в целом: смотрел на восседавшего на полу не в самой удобной для его роста позе Джека с высоты своего ложа. - ...Для сироты я достиг больших результатов - геолог продолжал снисходительно улыбаться той серьезности, с которой Эрик пытался уличить его в несостоятельности и ничтожности перед ним - вы так не считаете? - Порой лучше родиться сиротой, чем... - веснушчатое лицо побледнело, что насторожило ирландца - впрочем, каждому свое. Ничья доля не бывает безупречной. Без испытаний и боли человек ничто. Белый лист. Пустышка. - А могу я... - Нет. Джек поднял руки вверх в примирительном жесте. Эрик почувствовал секундный прилив благодарности к этой сдержанной личности, которая с завидным спокойствием сносила все его нападки на протяжении их знакомства. Он до сих пор помнил, как увидел ирландца впервой, покорно сидящего за столом в ожидании его появления. И Эрик прекрасно осознавал, что неприязнь к этому человеку возникла в нем на почве злости из-за невозможности добиться максимально точных результатов опроса для Уилла. Все в нем всегда было нацелено на удовлетворение просьб и поручений своего напарника, а его редкая похвала была высшей наградой. Юноша никогда не задумывался о неправильности их с детективом взаимоотношений. Он считал, что отдавать себя всего обожаемому тобою объекту нормально, пускай все твои усилия и разбиваются о холодность и отчужденность, а порой и вовсе о раздражение, которые копились внутри и своими движениями причиняли боль. Отпустить? Не за что. Эрик знал, что будет еще долго цепляться за мужчину, волочась за ним до последнего вздоха, лишь бы доказать, как сильна его всепоглощающая любовь. Которую он сам никогда не призна́ет. И потому она хнычет и бьется, но ее мольбы никто не услышит, и лишь протяжный вой о помощи отразится в слезном блеске янтарных глаз, гаснущих с каждым новым восходом солнца. - Мистер Купер, все в порядке? - Джек, воспользовавшись задумчивым состоянием юноши, легонько коснулся его запястья. - Пора спать. Завтра снова в седло... - Эрик лег на спину, распластавшись крайне смешно из-за поразительного сходства с морскою звездой - Должно быть, мне снова вспомнится моя кобылка... - Главное, что вы остались целы. - А что я? Мог бы уже давно отомстить за нее. А тут оказывается сам черт ногу сломит. Сплошные загадки и недоговорки. - Я уверен, мистер Лэрд знает свое дело. - Почему они ушли с мистером Форестером одни?.. Я думал, мы ведём следствие вместе. - Мистер Форестер сам настоял на этом. Неужели вас это задело? Эрик не посчитал нужным отвечать на этот вопрос, по своему обыкновению отмахнувшись от ирландца рукой. - Уверен, детектив обо всем вас уведомит - Джек тоже разлегся на полу, закинув руки за голову. Юноша внезапно свесился с кровати, пристально уставившись на мужчину. - Почему вы сегодня так раздражающе приятны? - Мне кажется, пора отбросить эти наигранно вежливые обращения. Джек перевернулся на правый бок, ловя взгляд Эрика своими глазами цвета индиго и расплываясь в ухмылке, от которой юноша вспыхнул, тут же принимаясь заворачиваться в одеяло и что-то бормотать. Он явно боролся с собой. - Ладно, черт бы тебя побрал, можешь занять постель у стены, и чтобы как следует вжался в нее, иначе забью ногами до смерти - юноша явно нервничал, не переставая елозить, дабы улечься поудобнее - и не забывай о цели своего нахождения здесь. И да, ночью я не так уж уязвим, как может показаться из-за случая... - Не стоит так переживать, я таких намерений не имею. - Кто знает... Спать с Эриком действительно оказалось сомнительным удовольствием. Сон его был беспокоен, он беспрестанно метался и кого-то звал. Его явно мучили кошмары. Джеку оставалось лишь наблюдать за ночными страданиями несчастного, из-за которого он сам не мог сомкнуть глаз. Впрочем, ирландец ни о чем не жалел. Он знал, что утром эта постель будет такой же холодной, как ощущение пустоты от ночи, которую никогда не вернуть.