ты холоден и взор твой непреклонен, и нету ласк в руках твоих. мне больно. и все же жду касаний влажных, твоих терзаний страстных жажду. чтоб ноги трепетно дрожали, чтоб ты растаял, растекаясь, испачкал душу мне навек. но ты проходишь гордо мимо — сокровище уродства мира, созданье мнимой вышины. а я всего лишь человек. *** я в восхищении преисполнюсь, но не услышу твой ответ. скажи мне, что ты любишь, звездный? кого бы предпочел ты мне?...
Эшли не нравилась эта сентиментальность, эта чувственность, направленная в пустоту. Никем не обласканная, неудовлетворенная жажда почувствовать любовь, ощутить ее всеми фибрами души. Он не знал, что начать в этом случае следует с себя самого. Его по мальчишески пылкая любовь к Богу всегда безответна, но не грешна. Это связь самая чистая и приятная, это есть общение души, разговор бессознательный, но такой обнадеживающий. Уилл шепотом позвал его, уговаривая укутаться в одеяло из-за оконного сквозняка. Эшли против воли послушался его, ложась обратно и ели сдерживая рвущиеся наружу слезы. На стуле остался мокрый развод.***
Эрик не спал всю ночь, так как сильно перевозбудился из-за своего ошеломительного открытия. Для него подобное состояние было обыкновенным и случалось довольно часто. Ирландец в эту ночь в его покои не заявился. Юноша долго пытался разобраться, расстроил ли его этот факт. И не смог прийти ни к какому выводу. Он встал, как ему казалось, раньше всех и спустился к завтраку в отличном расположении духа. Вот только за столом восседала одна Эмили, все еще не притронувшись к еде и пристально уставившись на невозмутимо уплетающего свою порцию Мэйсона. Она была одета в темное платье, а на ее груди поблескивали темно-красные бусы. Сегодня ей пришло письмо с мельницы, исписанный неаккуратными каракулями листок которого тут же был испорчен гроздями горьких женских слез. — О, мистер Купер, я думала, что вы уедите с детективом!! — она расплылась в лукавой улыбке, подпирая подбородок своею изящной ручкой и прищуривая глаза. — Как?... Он уехал?.. — Да. Я думала, вы уж точно уведомлены об этом.... Эрика нельзя было задеть сильнее. Он закусил свои губы, отводя взгляд и нахмуривая лоб. — И по какой такой надобности? — С миссис Л — Эмили кокетливо пожала плечами, смотря на несчастного юношу с плохо скрываемой насмешкой. — Я же и так пораньше... — Видимо, ему не спалось — хозяйка встала из-за стола, уходя в соседнюю комнату с торжествующем смешком. Эрик не мог понять ее ненависти. Она пока не должна была знать, что он узнал. Мэйсон даже не поднял головы, продолжая мерно класть еду себе в рот. Удивительно, как ему удавалось сохранять свою поднятую фигуру. — Мистер Купер, вынужден оставить вас одного. Я обещал помочь Филлу прибраться на заднем дворе — Мэйсон тщательно вытер рот салфеткой, кладя ее в сложенном виде аккурат посредине своей тарелки. Эрик вяло кивнул ему, чувствуя абсолютное внутреннее опустошение. От прежней бодрости и хорошего настроя не осталось ни следа. Ему показалось, что Мэйсон взглянул на него с сочувствием, отчего помощнику детектива стало в разы хуже.***
Оказавшись внутри помещения морга, миссис Л плотно прижала носовой платок к своему лицу, морщась и охая. Она тщательно подавляла свои зевки, вызванные непривычным для нее ранним пробуждением. Навстречу пришедшим вышел Михель в тканевой повязке до шеи и белом мятом халате. Его глубоко посаженные глаза смотрели печально и были очерчены темными синяками, свидетельствующими не столько о недостатке сна, сколько о неправильном образе жизни. — Утра, мистер Лэрд и... — Михель с явным недовольством уставился на женщину, сильно недолюбливая незнакомых ему посетителей, а также посетителей в целом. Он относился с нездоровой ревностью к порученным ему телам и считал, что морг не имеет статуса музейной галереи, а является его вторым домом. Из-за круглого одиночества и нездоровой одержимостью атмосферой тишины и смерти. — Миссис Л. — Да-да, да-да... Детективу не стоило уточнять, к кому именно они хотели попасть. Михель все прекрасно помнил. Пройдя пару узких, выложенных плиткой, коридоров с низкими потолками, все трое оказались в отдельной комнате, где Михель уже приготовил тело погибшей. Миссис Л побледнела и старалась не смотреть на стол. Ей стало дурно. — Воды? — врач равнодушно и с присущей ему меланхоличностью решил для приличия предложить помощь. Чтобы потом не возиться с обморочным телом. Миссис Л отрицательно замотала головой, наконец поднимая глаза и тут же лишаясь чувств. Уилл подорвался с места, подхватывая ее и рявкая на заторможенного врача, который назло как можно медленнее подошел к нему и с неохотой взял женщину за плечо. — На кой черт ты ее приволок. Весит поди больше нас обоих взятых. Детектив предпочел промолчать. Его волновало, успела ли миссис Л рассмотреть все в деталях. Стоило пострадавшей прийти в себя, и она вцепилась в рукав Уилла, сидящего с нею уже в экипаже и с тревогой уставившегося на нее. — Мистер Лэрд, тут явно какая-то ошибка. Не она это. — В каком смысле? — Не сестра моя! — Но Форестеры утверждали... — А сестричка то моя где?! Ненаглядная моя?! — Почему она не взяла фамилию мужа? — Не она это! Где Катина? Путаете меня, бесы! — Катерина Вольтер, верно? — Да. — И не она? — Не она. Точно говорю вам. Детектив с сомнением уставился в маленькое окошко, смотря на стоящего у морга Михеля, который находился в беспокойном ожидании. Ему не терпелось увидеть, как чужаки наконец покинут территорию дорогого ему заведения. — Она с трудом утвердила за собою право не брать фамилию супруга, потому что очень дорожила своим родом. Мы, знаете ли, королевских кровей. — Не сомневаюсь. Уилл стукнул кулаком по дверце и экипаж тронулся. Начался сильный ливень. Миссис Л ерзала и часто вздыхала, без устали повторяя свое слезное «что делать то?». Детектив прислонился лбом к прохладному стеклу, дыхнув на него ртом. На запотевшей поверхности он аккуратно вывел КВ и попытался изобразить чертополох, какой был начерчен могиле. Но пелена сошла, оставив лишь скромный намек на чужие инициалы. Уиллу вспомнился дурачок, чья мать была сильно больна. Жива ли она еще?...***
Эрик сидел на кровати, находясь в удрученном состоянии вот уже несколько часов. Все, что его окружало, казалось ему отвратительным. И люди, и мебель, и воздух. Он снова мучился нехорошим предчувствием. Последний раз он ощущал его по приезду в особняк. Сейчас оно было в разы сильнее: душило тревогой, которая никак не отпускала, рисуя красочные картины наихудшего исхода событий. Например, что детектив так и не узнает. Ничего. Ни важной информации, ни его чувств, ни своей важной роли в жизни одного маленького человека, чей единственной целью он являлся, а также источником нескончаемых страданий. Коварный голос в голове нашептывал Эрику, что он ничего не успеет и не преуспеет в своем жалком существовании. Напоминал, как огромен и прекрасен мир вокруг, и как незначителен он сам, и что кончина его все равно, что кончина трудяги-муравья. Юноша подорвался с места, сдерживая вскрик и выбегая из своих покоев. Он принял отчаянное решение ринуться в комнату геолога, которого все еще подозревал во всевозможных злодеяниях. — Джек, они убьют меня! Все обстоятельства против! Ирландец вздрогнул и оторвался от чтения какой-то книжонки. — Что такое? Что случилось? — Слушай! Прошу, слушай меня внимательно. Если я умру, передай Уиллу....передай Уиллу... — Эрик замялся, ощущая, как в присутствии постороннего человека охватившая его паника начинает отступать, уступая место раскрасневшимся от стыда щекам и дрожи в голосе. — Кто убьет? — Не знаю. Да кому какое дело до моей смерти. Посредственность. — Вы же знаете, что это не так. Не обманывайте себя. Эрик ничего не ответил, побледнев и направившись обратно к двери комнаты, обхватив свои плечи руками. — Не поддавайтесь страхам. Ваш разум играется с вами — Джек смотрел сквозь спину юноши и видел все. Каждая поза и слово были ему удивительно понятны. Эрика можно было прочесть, как открытую книгу; его горячий темперамент в совокупности с абсолютной беззащитностью не могли не казаться обаятельными. — А кто нет? — Я. Юноша на мгновение замер в замешательстве. И тихой поступью скрылся за дверью. Ирландец успел заметить, как сильно покраснели кончики его ушей.***
Ливень превратился в самую настоящую грозу. Ветер рвал деревья, потоки воды месили дорожную грязь, а по небу изредка пробегала полоса молнии, сопровождаемая отдаленными раскатами грома. Ехать было тяжело, кони вязли в глине, фырча и недовольно пережевывая удила. — Доедем до темноты? — Уилл постарался перекричать творившееся буйство природы, дабы кучер его услышал. — Никак нет, сэр. Миссис Л сочла это за дурное предзнаменование. Детектив попросту не знал, куда себя деть. Как поступить? Что вообще произошло? Зачем было разыгрывать траур о погибшем родственнике, если умер чужой человек? Бред и карнавал, каждый явно играл определенные роли и был каким-то образом замешан в этой грязной истории, но каким именно? Безусловно, у Уилла теперь имеется источник информации номер один. Который так мило шептал его имя в изнеможенных мольбах сегодня ночью. Чье тело так податливо гнулось и было таким до одури соблазнительным, вопреки всем своим несовершенствам. На белоснежной коже которого оставались следы даже от легких прикосновений, не говоря уже о страстных отметинах ярко алого цвета, выкусывать и высасывать узоры которых было отдельным видом искусства. Такое тело было создано для ласки и нежности, для удовольствия, приправленного нескончаемыми капризами и упреками, но такими сладкими, истекающими соком таявшей невинности, что можно было снести абсолютно все. Лишь бы коснуться и овладеть. Уилл ощутил, как его нутро заныло, а потому покосился на взволнованную своим открытием миссис Л. Ему стало неловко, и он постарался подумать о чем-то менее соблазнительном, дабы окончательно не совратить свое сознание, иначе пришлось бы своевременно разбираться с вытекающими из этого последствиями. В это время в особняке уже обычно готовились ко сну. В коридорах завывал сквозняк, хлопая ставнями окон и пугая всех внезапными шорохами и стуками.***
Эрик укрылся одеялом и вжался в подушку. Его взгляд в немом ожидании вперился в окно. Мягкая поступь босых ног, под которыми жалобно поскрипывали половицы, блеск стекла в руке, приоткрытый от напряжения рот — все это пестрым рядом проносилось в воспаленной голове, скованной ожиданием своей ужасающей участи. Упругая грудь часто вздымалась, почти полностью обнажаясь из-за ажурного декольте. Шаги от нетерпения учащались. Эрик уловил стук в окне и, по привычке перекрестившись, направился к нему, сжимая в руке маленький карманный нож. Сердце сбивалось с ритма, неминуемо приближались босые ступни, все сильнее вздымалась грудь. Он с трудом оперся о подоконник, ощущая, как с его кожи медленно стекает холодный пот, смачивающий спину и виски. За окном стоял Итан, жестикулируя и кривляясь. В его глазах читался ужас, нашедший отклик в глазах Эрика. Они мгновение в оцепенении смотрели друг на друга, скованные общим страхом. Общим желанием жить. Юноша различил чужое дыхание у своего затылка, крепче вцепившись пальцами в подоконник. Он принялся медленно считать, крепко зажмурив глаза. Ровно три роковые секунды отмерили последний миг его безмятежного существования, да и существования в целом. Эрик не успел подумать о смерти. Раздался звук борьбы, сопровождаемый грохотом падающего тела. Затем всю округу огласил душераздирающий женский крик, доносящийся из распахнутого окна и извещавший всех о том, что свершилось нечто кровавое. Итан зажал свои уши и нырнул в кусты. В особняк гордо ступила главная актриса - смерть. Уилл и миссис Л также услышали его, при чем последняя снова чуть не лишилась чувств. Детектив взбегал по лестнице, минуя разом по четыре ступени, ощущая адреналиновую агонию в теле. Пробежав показавшийся ему бесконечно долгим коридор, он первым ворвался в покои Эрика, замирая у двери и для достоверности увиденного глупо моргая глазами. Его помощник лежал на полу в неестественной позе, скрючившись и уперевшись одной щёчкою в пол. Уилл опустился на колени, припадая к его телу и чуть толкая обмякшее плечо рукой. Два пальца с надеждой коснулись заветного места у шеи, которое более не пульсировало, не свидетельствовало о жизни, не снабжало тело теплом. На бледном лбу еще не высохла испарина, бледные прикрытые глаза еще дышали, на губах осели сгустки белой пены, а подле правой руки брызгами впитывалась в ковер свежая кровь. Чужая кровь. Уилл сжал свои зубы, ударяя кулаком аккурат рядом с бездыханной головою убитого. Его захватила не испытанная ранее досада, он задрал голову вверх, моля сам не зная у кого повернуть время вспять или вовсе навечно остановить его, как это было сделано с часами на каминной полке. Оно беспощадно, оно расставило все по своим местам, забрав с собою в вечность то, что ей было необходимо. Детектив прижался губами к холодеющей коже, проводя ладонью по мягким спутанным волосам. От накатившей безысходности он принялся в исступлении зацеловывать и виски, и веснушчатые щеки, и уши, также украшенные точечками коричневатых пятнашек, и закрытые очи, навеки погруженные в беспробудную тьму. Позади него уже стояли миссис Л и Джек. Уилфред и не подозревал, что больнее всего этой ночью было именно ирландцу, чьи аквамариновые глаза впервые в жизни заволоклись слезами, стекающими по его рыжей щетине.