Haos

      Шун... Прошло уже довольно много времени с тех пор, как мы виделись в последний раз. Я с нетерпением жду момента, когда смогу встретить его снова и увидеть, как он вырос и повзрослел. Несмотря на то, что каждый отчаянный боец обладал своей уникальностью, Шун был самым удивительным из всех них. Поэтому с ним было легко и трудно одновременно.       Это ожидание встречи снова пробуждает во мне ностальгию. Именно Шун и Ден придумали правила игры, и я лишь незначительно вмешивалась в процесс только для того, чтобы ускорить получение готового результата. Уже тогда меня поражали его ум и способность логического и стратегического мышления. Меня удивляло, что в таком юном возрасте, несмотря на ограниченное количество данных и переменных, он уже видел всю картину целиком.       Мы полностью отдавались игре, уделяя ей очень много времени. Встречи с Шуном и Деном всегда были заполнены радостью и волнением, а моя роль в их жизни становилась важной и значимой. Любовь, которую я постепенно начала испытывать к этим детям, была результатом их непосредственности, открытости и внутренней силы, с которой они принимали все вызовы жизни. Я старалась дарить им знания, поддержку и понимание. Этот мир полон неожиданных поворотов, и каждый из них, будь то момент радости или трудности, формировал их характеры.        Вопреки внешнему облику ребенка, я не могла всегда отрицать свою взрослую сущность. Я осознавала, что можно сколько угодно сдерживать и скрывать эмоции, но иногда они все равно будут находить путь наружу, напоминая о то, что я тоже человек. Привязываясь к людям этого мира, я снова и снова сталкивалась с беспокойством. В глубине моей души всегда существовало изобилие страхов, начиная от вопроса о том, смогу ли я полюбить своих новых родителей, и заканчивая эффектом бабочки, который произошел при моем попадании сюда. Я снова задавала себе вопросы, на которые нельзя было найти легких ответов.       Эффект бабочки — представляет собой концепцию из хаос-теории, согласно которой малейшие изменения в начальных условиях могут привести к катастрофическим последствиям в долгосрочной перспективе. В контексте моей жизни это означало, что каждое мое слово и действие, даже самое незначительное, могло повлиять на весь ход событий. Осознание этого факта придавало моим решениям особую тяжесть и ответственность.       Тем не менее, вместе с этими беспокойствами приходило и понимание того, что я могла влиять на свою судьбу и судьбы окружающих. Было важно научиться принимать решения осознанно, с учетом их возможных последствий, и стремиться к тому, чтобы мой "эффект бабочки" приносил только положительные изменения в этот удивительный мир, ставший моим новым домом. И все же, несмотря на это, мне удавалось успешно скрывать свои переживания и эмоции от людей, за исключением, пожалуй, Шуна.       Я никогда не забуду тот момент из детства, когда заметив мою грусть, Шун собрал для меня букет цветов прямо из школьной клумбы. Он почти всегда чувствовал, когда я нуждаюсь в поддержке. Этот ребенок часто замечал тонкости моего настроения, которые остались незамеченными другими. Я чувствовала, что перед ним я могла быть собой. Это создавало особенную связь, которая стала для меня опорой в этом новом мире. Семья Казами обладала особым чутьем к тому, что остальные упускали из виду.       Несмотря на то, что Шун посещал обычную школу, он сдал часть школьной программы досрочно. Я подстроилась под его уровень на экзаменах, и в дальнейшем наше обучение проходило совместно, что на тот момент его очень радовало. С годами наши интересы расширились, но наша дружба оставалась крепкой. В учебе он всегда выделялся своим умом и легкостью освоения нового материала. Его стремление к знаниям было заразительным, и я с удовольствием делила с ним радости успехов и поддерживала в трудных моментах. Однажды я даже получила предложение провести зимние каникулы в фамильном поместье семьи Казами.

Flashback

       Особняк Казами полностью соответствовал японскому стилю, а знание о том, что Шун родился в древнем клане ниндзя, придавало этому месту особую таинственность и важность... Поэтому перед приездом я уделила много времени изучению их правил и этикета.       К моему счастью, с нами была Миссис Казами — романтичная и заботливая женщина, которая обожала солнце и утверждала, что наслаждается каждым его лучом. Её взгляд был наполнен теплом и заботой, и несмотря на внешнюю красоту, она излучала внутреннюю мудрость и силу. Её энергия и харизма делали её поистине удивительной.       Однако со временем стало заметно, что её здоровье постепенно ухудшается. Даже когда ей нужна была помощь, она прежде всего беспокоилась о том, чтобы Шун мог жить полной и счастливой жизнью. Первые признаки смертельной болезни только начали проявляться, но она стойко скрывала свои страдания, предпочитая видеть счастье вокруг себя.       Первый ужин прошел в атмосфере уютного общения, и я чувствовала, что мое нахождение в этом загадочном особняке имеет гораздо больший смысл. Все вокруг вибрировало таинством и историей, которые просачивались сквозь каждый уголок этого дома. Шун, видя мое восхищение, гордо делится историей своей семьи. Он рассказывал о том, что самым важным аспектом их жизни является уважение к традициям, преданность семье и стремление к гармонии. В его словах чувствуется глубокое уважение к предкам и традициям, которые передаются из поколения в поколение.       Даже на каникулах Мистер Казами регулярно забирал Шуна на тренировки, и из-за этого наше общение было очень сильно ограничено. Тем не менее, поскольку я тоже уже какое-то время занималась боевыми искусствами, мы иногда проводили вместе время. Шун адаптировал свои упражнения к моему уровню, несмотря на то, что он был намного сильнее меня. Несмотря на разницу в наших навыках, он был терпеливым наставником, который помогал мне развиваться.       В его отсутствие я продолжала отрабатывать все до автоматизма, вызвав одобрение у его дедушки. Я помню, что в детстве Ден немного побаивался его. Я же всегда старалась уважительно с ним разговаривать и выдерживала его пристальный и тяжелый взгляд без страха. В его глазах мерцала мудрость, преодолевшая множество трудностей, и я чувствовала, что за этим тяжелым взглядом скрывается невероятная глубина жизненного опыта. Возможно, поэтому я была единственным ребенком в окружении Шуна, которому было позволено здесь находиться.       Однажды Миссис Казами предложила мне прогуляться, и я сразу согласилась. Она всегда внушала мне абсолютное доверие, и я была уверена, что прогулка будет интересной. Интрига была в том, что я осознавала,что она ведет меня в какое-то особенное место, и я просто следовала за ней.       Через какое-то время, вдали, мой взгляд уловил фигуры Шуна и его дедушки. Я никогда не предполагала, что люди могут быть способны на такое. Миссис Казами, видя мое восхищение, решила немного пояснить ситуацию, рассказывая об их стиле, техниках и особенностях их уникальных способностей. Их стиль боя отдаленно напоминал мне героев из аниме Наруто       — Но как такое возможно? — спросила я. Даже несмотря на её долгий рассказ, я всё равно ещё многое не понимала.       — Несмотря на высокий уровень медицины, наш мозг все еще недостаточно изучен. Многие считают, что человеческий мозг не использует весь свой потенциал, и в этом они абсолютно правы. Есть очень ограниченное количество людей, которые генетически предрасположены к тому, чтобы полностью раскрывать свои возможности. Наша семья — одна из них, — спокойно ответила она.       — Это удивительно, — отметила я, задумчиво смотря на нее.       — В мире существует множество удивительных вещей, Руно, — негромко произнесла она, наблюдая за успехами своего сына.       Решив воспользоваться этим моментом, я решила открыться и рассказать ей свою историю. Когда я начала рассказывать о своей прошлой жизни, она внимательно слушала, а в ее глазах сверкал интерес. Я чувствовала, что эта женщина понимает меня лучше, чем кто-либо другой.       — Расскажи мне больше, Руно. Я готова выслушать все, о чем ты хочешь, но боишься поделиться со мной, — сказала она, давая мне понять, что мой рассказ важен для нее.       С каждым словом я все глубже погружалась в воспоминания, рассказывая ей о своей прошлой жизни и событиях, которые будут развиваться уже в этой реальности. Она молчала, затем медленно кивнула, словно подтверждая что-то.       — Твой случай довольно редкий, но не уникальный. Я даже слышала, что в мире ниндзя существуют техники, способные на такое. Но их использование запрещено из-за огромного риска и непредсказуемых последствий. Однако, когда это происходит по воле судьбы, бояться не стоит. Живи, радуйся и будь счастлива.        — Вы верите в судьбу? — осторожно спросила я.       Мне никогда не нравилась концепция, предполагающая, что события в жизни человека заранее предопределены некой высшей силой или космическим порядком, и человек несет определенную предопределенность в своем жизненном пути. Но, учитывая положение, в котором я оказалась, не думать об этом было просто невозможно.       Миссис Казами взглянула на меня с улыбкой, ее глаза отражали опыт и мудрость.       — Нет ничего плохого в том, чтобы верить в силу судьбы, — ответила она. — Это не означает, что мы лишены свободы выбора. Судьба всего лишь подсказывает путь, но нами руководит собственная воля.       Я почувствовала облегчение, осознавая, что найдена поддержка и понимание в лице этой заботливой женщины.       — Знаешь, в детстве я очень любила играть вместе с друзьями, но большую часть моего времени занимало обучение. Мои родители были очень строги ко мне, и в те редкие дни, когда мне разрешали погулять со сверстниками, я была очень счастлива. Хотелось, чтобы солнце не садилось никогда, и мы могли бы играть вечно... — она не успела продолжить свой рассказ из-за сильного кашля.       После приступа миссис Казами ненадолго прикрыла глаза. Я встревоженно посмотрела на нее, осознав, что ей становится хуже. Когда она наконец пришла в себя, ее глаза вновь наполнились силой и решимостью.       — Я осознаю, что после моей смерти мой свекр возьмет воспитание Шуна под свой полный контроль, — проговорила миссис Казами, ее голос звучал устало, но решительно. — У него довольно консервативные и строгие методы воспитания. Он всегда подчеркивал, что если бы он занимался воспитанием Шуна, то не позволил бы ему общаться со сверстниками.       Дедушка Шуна действительно был сложным человеком. Тяжелый взгляд, пристально смотревший в глаза, говорил о том, что этот человек пережил немало сложных и волнующих событий. Морщины на его лице были как следы времени, запечатлевшие все трудности и тайны его прошлого. В свои лучшие годы его считали сильнейшим ниндзя, и он желал, чтобы Шун пошёл по его стопам.       — Поэтому я прошу тебя присмотреть за ним после моей смерти. Он очень дорожит дружбой с тобой и Деном.       — Я обещаю, я сделаю все возможное, чтобы поддержать Шуна, — ответила я, видя облегчение в глазах его матери.       На этом наш разговор был окончен. Я очень хорошо понимала эту женщину, ведь в прошлой жизни я тоже боролась с неизлечимой болезнью. Но миссис Казами было намного тяжелее, чем мне. Я умирала в спокойствии, зная, что с моими родными и близкими все будет хорошо. Она же знала, что после ее смерти жизнь ее сына изменится в худшую сторону.

***

      Со временем Шун начал отстраняться, исчезать и замыкаться из-за того, что болезнь его матери стала стремительно прогрессировать. Он часто прятал свои эмоции за молчанием, стал избегать друзей и углубился в тренировки. С точки зрения психологии, такое поведение можно рассматривать как защитную реакцию на сильные эмоциональные переживания.       Стараясь понять его, я неоднократно пробовала подойти, выслушать, поддержать. Но каждый раз он уходил в себя, словно создавая непроходимую стену между собой и миром. Шун, сталкиваясь с болезнью близкого человека, испытывал чувства беспомощности и страха перед потерей матери.       Но я осознавала, что в эти моменты его дедушка оказывал на внука сильное давление, поэтому Шун все меньше и меньше стал видеться с нами и постепенно переходил на домашнее обучение. Я тоже чувствовала свою беспомощность. Но я понимала, что важно быть рядом, давая ему свободу и пространство, но не утрачивая нашу связь.       Подросток чувствовал себя бесполезным, но он все еще надеялся, что его мама поправится. Он планировал поддерживать и заботиться о ней после выписки. Но я знала, что этого не произойдет.       Понимая, что Шиори скоро покинет этот мир, я решила более подробнее поделиться тем, каким станет ее сын в будущем. Она внимательно слушала каждое мое слово и я продолжала рассказывать о его силе духа, о том, как он преодолеет трудности, находя в себе силы, о которых даже не подозревал.       Прощальным подарком Миссис Казами перед смертью была Скайресс. Этот жест был попыткой оставить сыну кусочек детства и воспоминание о том, что веселье и радость могут существовать даже в самых трудных моментах жизни.       Я осознавала, что больше никогда не увижу Шуна таким, каким я помню его из детства, и это приносило мне огромную боль. Моменты легкости, смеха и беззаботности, которые когда-то наполняли наши дни, теперь были лишь далекими воспоминаниями.       После смерти матери Шун перестал играть. В то время игра для Дена была важнее всего. И даже я не смогла его вразумить. Он не понимал чувства лучшего друга, особенно то, что Шун больше не увлекается игрой в Бакуган, и они прекратили общение.       Затем настал день, когда он вместе с дедушкой уехали из Уордингтона. Я взяла с Шуна обещание, что он будет писать мне о том, что с ним все хорошо. Так и продолжалось наше общение – несколько строк от него и мои длинные сообщения, где я рассказывала о событиях, чтобы Шун был в курсе всего происходящего. Однако, на эти сообщения он не отвечал, хотя я видела, что они были прочитаны. Несмотря на это, я продолжала их писать.

End of Flashback

      — Если Ден узнает, что мы делаем, он так разозлится, — задумчиво сказал Маручо.       — Ты считаешь, что он прав? — прошептала я, глядя в окно.       Маручо неопределенно пожал плечами, молча размышляя о возможных последствиях. В его глазах читалась тревога, он думал, что наш поступок может повлиять на нашу дружбу с Деном. Ему все еще было сложно отстаивать свою точку зрения, даже если она была правильной.       — Шун — сильнейший игрок, и я понимаю, что нам необходима его помощь. Но учитывая, что Ден всегда злится, когда речь заходит о нем, я сомневаюсь, что они смогут играть в команде.       — Ден слишком упрям и еще не умеет бороться со своей гордостью. Если ты помнишь, он даже от нашей помощи отказался. Но это ведь не повод поступать так, как он говорит, — мягко заметила я.       — Наверное, ты права, — ответил Маручо.       Вспоминая отношения с Деном, я осознавала, что его гордость становилась преградой в понимании и принятии помощи. Маручо тоже чувствовал это, но он не хотел еще больше конфликтов. В глазах моего друга я видела заботу и беспокойство, но он предпочитал оставаться в стороне, чтобы не ухудшить ситуацию.       — Не волнуйся, Маручо, чтобы не говорил Ден, они с Шуном все еще друзья. Именно они придумали правила игры в Бакуган.       — Ой, а это почти интересно! — сказал Преяс.       — Раньше мы трое всегда были вместе. Но после смерти матери, Шун был вынужден уехать из Уордингтона. Мистер Казами запретил ему играть в Бакуган.       Преяс слушал мой рассказ с любопытством, его глаза сверкали интересом. В то время, как он был веселым и шутливым, я видела, что и в его душе есть место и для серьезных разговоров. Его веселый и болтливый характер делал его уникальным среди своих собратьев. Он несерьезно относился к жизни, и он был единственным бакуганом, обладавшим чувством юмора.       — Но что мы сможем сделать? — хмуро спросил Маручо.       — Прежде всего, нам нужно переубедить его дедушку, — ответила я, посвещая их в совй план. — Мы можем попробовать поговорить с мистером Казами и объяснить ему, что бакуган — это непросто детская игра.       — Смотри, Руно, это же дом Шуна там внизу.       Я видела что Маручо нервничал. В его глазах мерцала некая тревожность, словно он сталкивался с чем-то, что выходило за пределы его обыденной зоны комфорта. Ему сложно давались переговоры со взрослыми людьми. Я понимала, что Маручо был тем ребенком, которого не учили спорить и доказывать свою правоту. Ведь важно не только не бояться высказывать свою точку зрения, но и конструктивно отстаивать ее в дискуссии.       — Не волнуйся, я предупредила о нашем визите. Нас уже ждут, — сказала я, считая нужным успокоить его. — И не беспокойся, с Мистером Казами говорить буду я.       Спустившись по ухоженной дорожке, мы подошли к входу в величественный особняк.