Разбежавшись

Рома поднялся ни свет ни заря, оттого что и так проспал половину прошедшего дня, да и суп дошёл до своей конечной цели. Вернувшись из кустов, Рома нашёл на половине пути Александра, делающего зарядку и выглядящего возмутительно бодро. — Чего не спится? — И тебе доброе утро! Я готовлюсь к сегодняшнему дню. — Зачем же так активно готовиться? — Рома уже хотел обойти его и вернуться к ленивому лежанию, но замер от пугающей мысли. — Мы же не будем сегодня целый день идти на своих родненьких двоих?! — На двоих нет. — На четырёх?.. — скривился Рома в непонимании. Александр загадочно улыбнулся, оставляя вопрос без ответа. Мимо них прошлёпал сонный Гоша, он похлопал обоих по плечам и продолжил путь. — Почему ты вообще собрал этих ребят? — спросил вдруг Рома. — Все они так или иначе стремятся к свободе. Рома не мог этого понять. Он ни к чему такому не стремился. Был приземлённым и плыл по течению. — Идём, чаю сделаем. — Ягоды собирать не проси! Александр засмеялся, толкая Рому в спину. — Хорошо, не буду. Попьём просто с сахаром. В импровизированной спальне никого не было, все уже проснулись и разошлись по своим делам. Александр обновлял костёр, Рома шаманил в котелке чай из нескольких найденных у Зои баночек с заварками. — Единоличников собрал? — решил продолжить разговор Рома. Дети одновременно вернулись к костру, прикрывая ладонями передающиеся воздушно-капельным путём зевки. — С ними мне хотя бы ясно, зачем они согласились на поход. Они, похоже, полностью или частично, но получают то, о чём мечтали. А тебе нужно было идти на аэродром. — Самолёты слишком шумные. — Ну так, хочешь и с горки кататься и сани не возить? Так не работает. — Не зарекайся, может, сегодня заработает, — Александр подмигнул и снял закипевший чай с костра, чтобы разлить по кружкам. Все вокруг Ромы почему-то торопились допить, пока не остыло, трясли ногами, стучали пальцами. Все как-то нервничали без ясной на то причины. И абсолютно молчали. Ни безобидных подшучиваний друг над другом, ни тихих песен, ни пустых разговоров. Странно, но Рома постарался не придавать этому значения. Пока все резко не поднялись как по команде, не забрали нагло из его рук ещё не опустевшую кружку и не подняли его на ноги, быстро таща за собой. — Вы чего?! Вчерашний суп был с галлюциногенами? Дети, всё ускоряясь, бежали куда-то вперёд, держась за руки. Впереди Александр, за ним Гоша, Зоя и Вита, зацепившая Рому последним. — Куда вы?! — Бежим к свободе! — радостно кричал Александр. — Какой?! — Моей! — И какая она? — Полёт! И в этот момент Рома заметил впереди высокий обрыв. — Нет! Я не хочу такой свободы! В последнюю секунду он хотел отпустить руку Виты, но она сжала её сильнее и грозно, и как-то испуганно заглянула ему в лицо. А потом Александр прыгнул. А Рома закрыл глаза и вдохнул, похоже, в свой последний раз. Звуки прекратились. Вот прям совсем. И все внутренние часы, будто, замедлились. Всё словно погрузилось в воду. Нет, в кисель! В котором не стремишься ко дну, а болтаешься на одном месте. Паришь. Рома раскрыл глаза во всю их ширь и подавился набранным ранее воздухом. Они летели! Высоко над деревьями. Между огромными скалами. Маленькие они в этом необъятном пространстве. И все улыбались и безмолвно смеялись, а Рома хотел кричать. Кричать от дикой, первобытной паники. Ведь так не бывает. Ведь вот сейчас, прямо сию же секунду их, наконец, притянет к земле, как диктовал закон всемирного тяготения. Они, все вместе, отправятся на встречу с землёй с возрастающим ускорением, ведь сопротивление воздуха против их веса — это ничто! Мелкие, ещё совсем не пожившие дети вот-вот разобьются в отвратительную лепёшку, а им лишь бы радоваться. Они ничего не понимают! И только Роме остаётся биться в истерике. В которой его никто не услышит. Которая его не спасёт. Которую… Остановит Вита простым сжатием руки и таким чистым взглядом, просящим довериться. А впрочем. Который уже раз ему приходится просто взять и поверить этим детям? Просто ступить в оставленный ими след. Просто… броситься в проклятую пропасть за совсем потерявшими голову мечтателями! Почувствовать свободу головой, сердцем и пальцами на ногах. Ха, Рома даже не заметил, что не обулся. До чего довели! Но, что ещё удивительнее, он не ощущал необходимости скорее натянуть на ноги шерстяные носки, а сверху ещё и мягкие тапочки, как он всегда делал в своей квартире с центральным отоплением. Глядя на стопы, Рома перефокусировал взгляд. С трудом проглотив страх высоты, он осмотрел лес под собой с нового ракурса. Ведь он никогда не видел деревья с этой стороны. Новый опыт — это же отлично, если он, вроде как, без вреда здоровью. Ещё бы насладиться чистым воздухом, да дышать не получалось. Рома бы и по этому поводу запаниковал, если бы на это ещё были силы и нервы. Нехватка кислорода не лишала сознания и ладно. С этой компанией и не с таким смиришься. Вита дёрнула его за руку, и он поднял голову, замечая, как все следят за ним с интересом. Сделав лицо победнее, Рома пожал плечами. Александр поднял их с Гошей скреплённые руки и серьёзно кивнул на них. Рома понял, что это он так говорит, что ни в коем случае нельзя отпускать Виту. Неужели эта магия полётов держится на силе дружбы? Тогда у Ромы могут быть большие проблемы. Подняв свободный кулак, Александр стал разгибать пальцы по одному начиная с мизинца. Отсчёт. До чего? Роме было интересно до тех пор, пока не остался один жалкий большой палец. Теперь ему стало страшно. Но что может быть ещё страшнее зависания в воздухе над пропастью? А, теперь понятно, что. Александр досчитал до пяти, хищно улыбнулся и рванул цепочку друзей за собой вверх. Всё выше и выше, и выше. Неужели хочет долететь до самого космоса? И дальше? Но вот, кажется, Александр начал достигать своего максимума. Их скорость снижалась, а Александр стал грести, как лягушка в болоте, руками и ногами. Новая жуткая улыбка, расслабленная рука за голову и… спиной вперёд Александр потянул всех вниз. С такой скоростью возникало полное ощущение падения. Рома был готов признать это падением, но не смириться. Он щурился, готовясь к тому, что будет щипать глаза, как от сильного ветра. Но ветра не было. Вообще ничего не было, кроме маленьких летающих людей, так крепко держащихся за руки, что, возможно, их руки не скоро смогут разогнуться и расцепиться при всём их желании. Боясь приближения земли, Рома сильно зажмурился. Александр достиг верхушки высокой-превысокой сосны и затормозил резко, но плавно, встав на неё кончиками больших пальцев на ногах. Остальные по инерции опустились ниже и словно присели на ветви. И только Рома судорожно схватился за них, ни на миг не расслабляясь. В дрожащей руке иголки казались мягкими, но те, что вонзались в щёку, неслабо кололи. Рома робко глянул вниз и быстро зажмурился. Когда держишься за что-то, гравитация уже не кажется такой уж несуществующей. Шишка, потревоженная хваткой Ромы, отвалилась от ветки, не забыв погладить Рому по кулаку и стукнуться о его ногу. Рома задрожал с новой силой, отчаянно желая отпустить слабую руку Виты и обнять надёжную сосну покрепче. Пока не придёт помощь. Вероятнее всего, на вертолёте. А потом его будут долго допрашивать, как же он, такой прилежный ученик и хороший сын вдруг оказался на такой высоте в этой глуши. И либо Роме придётся разыгрывать амнезию, либо его упекут в психушку. Может, она бы ему и не помешала. Мимо детей пролетела стайка птиц, оставив перо в волосах не успевшего пригнуться Гоши. Александр осторожно коснулся прижатых к телу лапок вороны, летящей в том же направлении. Легко оттолкнувшись от дерева, Александр продолжил полёт вдоль верхушек растений. Вырванные из руки Ромы ветви оставили на ладони несколько хвойных иголок и липкую смолу, а в сердце нездоровую аритмию, если она вообще бывает здоровой. Пока другие касались кончиков деревьев в полёте, Рома судорожно пытался оттереть руку о штаны и держать ноги повыше, чтобы не царапать стопы о ветви. Так они и долетели до опушки леса. Впереди раскинулась быстрая широкая река. Рома встал на те же грабли, желая вдохнуть приятный влажный воздух, а получив абсолютное ничто. Это уже начинало нервировать. Или просто не заканчивало. Пока Рома любовался водой, его вновь потянули вниз. Не успел он опустить голову, как ощутил появление чего-то между ног. Кого-то. Его посадили на оленя и наблюдали со смешинками в глазах. Рома напрягся, ожидая противодействия от животного, но его не последовало. Олень, кажется, и вовсе его не замечал. Статное животное глубоко дышало мощной грудью, что-то тщательно жевало и шевелило ушами, отгоняя мошек. Кстати, хорошо, что в полётах Рома держал рот закрытым, а то пришлось бы опробовать новую диету из насекомых. Бр-р-р! Рома нерешительно потянулся вперёд и прижался грудью к огромной шее, а щекой потёрся об удивительно мягкую шерсть. Осмелев, он протянул руку к большому пушистому рогу, раскинувшемуся над его головой, как ветвистое дерево, но за секунду до прикосновения олень тряхнул головой и убежал, оставив Рому висеть в воздухе в глупой позе с расставленными ногами и поднятой рукой. Дети, парящие выше, отвели глаза, скрывая смеющиеся улыбки. Рома с удовольствием бы выдохнул им саркастичное «Ха-ха!», но выдыхать было нечем. И теперь они полетели к реке и так же, как ранее над лесом, прочёсывали воду кончиками пальцев. Рома опустился пониже, старательно отмывая руку от остатков смолы, и поймал скользкую извивающуюся рыбу. Брезгливо выбросив её обратно, Рома наконец поднял голову и «задохнулся» от вида. Солнце играло светом на мелких волнах, но не слепило, во влажном воздухе расцветали небольшие, но частые радуги, с одной стороны реки раскинулся могучий лес и белые скалы, с другой — зелёные поля и редкие деревянные домики. Картина, приковавшая к себе внимание Ромы, становилась широкоформатнее — это Александр поднял всех выше. Перевернув их лицами кверху, он остановился. Ярко-голубое небо украшали едва заметные слои перистых облаков, солнце согревало голую кожу, а порывы ветра мерно покачивали тела, как на волнах. Клонило в сон. Рома прикрыл глаза, уплывая в спокойную дрёму. Его разбудили, резко потянув за свободную ранее руку. Не понимая, где находится и что происходит, Рома протёр глаза и огляделся. Александр сомкнул круг и закружил детей в хороводе. Роме казалось, что беззвучный смех, отражающийся на их лицах, щекотал где-то в ушах. Почти слышимый. А ноги чуть касались реки, вовлекая в хоровод брызги воды. Вернувшись на своё прежнее место во главе цепочки, Александр медленно потянул всех обратно к лесу, к склону. Солнце опускалось меж двух белых скал, покрытых редкими деревцами, словно подбородки старцев щетиной. Закат окрашивал небо в розовый, а верхушки деревьев в рыжий. Рома подумал, что, если бы Александр был настоящим лисом, его шерсть была бы такого же цвета. Тёплого оттенка с огненными корнями и спокойно-рыжими кончиками. Это был бы очень красивый зверь. Они осторожно, с носка на пятку, опустились на траву. Александр проследил, чтобы все стояли ровно, и опустился сам. Вернулись ощущения. Стопы закололо травой, глаза ослепило уходящее солнце, ветер задул под одежду, в нос ударили ароматы леса, лёгкие яростно запросили воздуха. Руки, несмотря на опасения Ромы, после пары минут разминки разъединились. Но с куда большим неверием, чем к предыдущим нескольким часам, он отнёсся к ощущению тепла. Простого летнего солнечного тепла, которое он ни разу прежде не чувствовал. О котором все вокруг говорили годами, но которого он со своей хронической мерзлотой никогда не понимал. Все стояли молча и недвижимо, осознавая и пропитываясь осознанием произошедшего. Тишина не давила, она комфортно обволакивала. Уже у костра за ужином никто так и не заговорил. Кисельная атмосфера полёта будто всё ещё плавала где-то в глотке. Наверное, в уши она тоже забилась, но работала по типу линзы: раньше костёр не трещал ветками так громко. Взвесив все за и против, Рома зарисовал и маршрут полёта, не забыв упомянуть на карте оленя. Вита в очередном порыве слияния с природой заварила необычного вкуса чай на собранных листьях брусники и хвойных почках. Укладывались спать также молча. Гоша, надевая шапку, вспомнил о пере в волосах и подарил его благодарно улыбнувшейся Вите. В той же тишине, прерываемой шуршанием ночных зверей, и засыпали.