Призыватель

Серое ничто, липкое, как паутина. Костя задумался — а бывают ли у пауков ульи? Или какие-нибудь коконы? Эта мысль, будто бы поставленное на паузу видео, запустилась с половины, интересно, почему? Вроде бы… вроде бы потому, что он видел такие коконы в том лесу. И большого мерзкого паука рядом с ними. А ведь угадывалась даже какая-то тропка дальше, но не пошел — стремно стало. Вместо этого свернул, оступился и грохнулся. Хорошо еще, что ничего не сломал! Или сломал? И даже… умер? От внезапного осознания, страха и боли Костя вскрикнул. А потом разрыдался. На удивление, пространство вокруг изменилось. Резкий шум ударил по ушам, глаза залил свет и парень даже ощутил свое тело. Сумбур в голове бурлил всего лишь секунду, а потом Костя обрадовался — он в больнице! В коме или где-нибудь там еще! Нужно бороться, нужно двинуться, нужно закричать! И он даже закричал. На удивление, тело легко выполнило этот его приказ. Но как-то… Непривычно. Он тут же ощутил чье-то прикосновение. Его и до этого кто-то касался, но теперешний случай ощущался совершенно иначе. Как разница между пьяным засосом в клубе и поцелуем первой любви. Определив эту разницу, сбитый с толку Костя потерял сознание. ****** А тем временем, у семьи Каэда родился первенец — мальчик, которого назвали скромным именем Футсуу. Совсем недавно ставшие супружеской парой, Тами Каэда и Куро Каэда в унисон рыдали над маленьким созданием, посланным им Небесами. В тот день Куро изрядно напился и пообещал (через окно родильного отделения) немного взволнованной жене и спящему сыну сделать все возможное, чтобы они жили счастливо. И пускай Коноха — великая база шиноби Страны Огня, и обычный человек в ней может исполнять свои мечты. ****** То, что Костя не умер, он осознал быстро. И это было легко принять. А вот тот факт, что он оказался заперт в маленьком младенческом теле — снос крыши почище любых запрещенных веществ, которые пару раз позволил себе попробовать представитель золотой молодежи. Вернее — «теперь-уже-бывший-представитель-золотой-молодежи». И теперь его зовут Футсуу. По крайней мере, чаще всего он слышит именно это слово, когда его трогают. Развивая первоначальную, очевидно, мысль о том, что это все ненормально, Костя решил прикинуть расклад от обратного. А что, если каждый человек после своей смерти перерождается? Было такое в умах людей? Было. Тогда почему все люди (и он, в том числе) не помнят своих предыдущих жизней? А он, вот, лежит, обкакавшись, и все помнит! — «А что если забуду?!» — ужаснулся тогда Костя. — «Я и так с трудом понимаю, что вообще происходит вокруг меня, а если растянуть это на месяцы? На годы?! Э, нет! Я так просто не дамся!» Хотя безжалостная статистика погружала его в пучину отчаяния. Сколько он встречал людей, помнящих предыдущую жизнь? Ни одного. Он упорно гнал эти мысли прочь. Это было не очень уж просто, но зато очень и очень полезно. Костя не спешил думать, не спешил паниковать, как не спешил и действовать. Он — младенец. У него слишком много времени на все это. Слишком много… Впрочем, очень сильно помогала физическая сторона вопроса. Его маленькое тело настолько быстро уставало даже просто бодрствовать, что засыпало почти сразу же, после пробуждения. Вероятно, не слабо тому помогала и бурная мозговая активность переродившегося, ибо ничего большего ему и не оставалось. — «С другой стороны, как это может быть?» — размышлял он в одну из недель. — «Мозг младенца даже по весу меньше мозга взрослого. Во много раз, разве нет? По идее, в моем черепе не может вмещаться столько информации. А ведь еще и новая накапливается. Или… или старая затирается?! А ну! Как звали мою девушку?! Света! Так! Ее звали Света! Точно — Света! А отца — Сережа! А маму…» Благодаря скрупулезным воспоминаниям, бывший Костя благополучно пережил еще пару месяцев. Спал он все еще много, но теперь, во время бодрствования, немаленький младенец мог четко осматривать окружающий его мир. Взаимодействия, как такового, еще не наблюдалось, но вот ознакомление шло полным ходом. Его «маму» звали Тами, а «папу» — Куро, и жили они… бедно. Причем так бедно, что некоторое время переродившийся думал, что попал в какие-то совсем уж задворки мира, и в скором времени ему придется умереть от какой-нибудь болезни, или быть проданным в рабство по минимальному взрослению. А потом, в одну из «прогулок» с «мамой», в коляске, Футсуу осознал, что попал в другой мир. И, если честно, его шок не был бы таким обильным, гуляй по улицам эльфы или орки, а в небе летай драконы и гиппогрифы. В принципе, все это, в некотором роде, ему знакомо и понятно. А так же, становится понятна и его собственная роль во всем этом — найти меч божественного уровня и одолеть короля демонов. Но в этом мире волшебных существ не было. По крайней мере, не в обозримом пространстве Футсуу. Зато было эдакое средневековье, и быт в нем походил на японский (или китайский?), времен феодализма. Шаблон рвало то, что у местных было электричество, тепло, «современная» канализация (а «нынешний» отец бывшего Кости, как тот понял, был, как раз, сантехником) и даже радио! Но на улицах люди ходили в традиционной одежде, исключительно пешком (даже без каких-нибудь коней), да еще и вооруженные всякими острыми штуками. И, не смотря на явных европеоидов, живущих традициями азиатов, с призраком современности, это могла бы быть какая-нибудь «банановая республика» — местечко, вроде тех, на которых делал деньги «предыдущий» отец переродившегося. «Могла бы быть». Но Костя никогда в жизни не слышал, чтобы отсталые страны имели в своем распоряжении суперлюдей. Его мать неспешно везла его на низкой коляске, открывающей юному и пытливому взору как можно большие горизонты, и младенец с выпученными глазами впитывал всю информацию. А когда над ними, буквально по стенам, тихо звякая оружием, пробежал целый отряд облаченных в зеленую униформу людей, мозг Футсуу заскрипел. — «Впрочем,» — задумался перерожденный, засыпая в тот вечер. — «Если Вселенная бесконечна, в далекой-далекой галактике могут быть и такие правила. Так что, я не обязательно в другом мире.» Но он точно очень и очень далеко. ****** Выучить язык было непросто. Футсуу не знал, за сколько средний ребенок выучивается говорить, но предполагал, что мозгу, еще не успевшему засорить себя информацией, делать это легче, чем полноценному взрослому. Однако, если взрослый и до начала обучения освоил несколько разных наречий, ему, все же, будет проще, чем тому, кто не учил вообще ничего. Так, в год и три месяца, маленький Футсуу уже умел сносно говорить. Конечно, друзья и родственники его родителей поражались и восхищались малышом, сюсюкая называли его гением (и это слово было в первой полусотне выученных). Как он понял, ему даже стали тихонько прочить большое будущее. Сами его родители были людьми простыми, если не сказать «глуповатыми». Отец — умелый хозяйственник, имеющий почти-золотые-руки, как однажды высказалась мать. Сантехник по профессии, да и по призванию, похоже, тоже. Не ленится опрокинуть в себя кружку-другую алкоголя, но сильно не пьянствует, да и похмеляться никогда не спешит. Мама — типичная домохозяйка, умеющая и шить, и лечить, и стирать-убирать-гладить-мыть-чинить и прочая-прочая-прочая. Все это время она сидела дома с сыном, но Футсуу знал, что долго это продлиться не может. — Фусу, — улыбаясь, позвала его мама. — А я договорилась! А скоро кто-то пойдет в садик! — Садик? — удивился перерожденный. — Эм… гулять в садик? — Нет, глупышка, не на улице садик, — Тами присела перед сыном с поварешкой в руке. — А такой специальный садик… М-м-м… Место для детей. — Детский сад? — немного разочаровался «малыш». В принципе, выбираться из дома было интересно, и новость была почти радостной, но… Пытались ему как-то родители устраивать «детские посиделки». В «простом» районе, где они живут, маленьких детей хоть на склад сдавай — недостатка в одногодках Футсуу не испытывал. И, честно говоря, был совсем этому не рад. Если уж ему год назад было скучновато среди золотой молодежи двадцать первого века, что уж говорить о мелкотне простых работяг?! — «Конечно, я за этот дурственный год немного сошел с ума…» — подумал Футсуу. — «Но не до уровня детского садика.» — Я не хочу в садик, — тотчас заявил он. — Но мне же надо работать, — простодушно «объяснила» ребенку Тами. — Как же я тебя оставлю? Дедушек и бабушек у тебя нет… — Я пойду с тобой работать, — Футсуу сел на пол там, где стоял. — Буду тебе помогать. — Ах-ха-ха-ха-ха, — звонко рассмеялась молодая мама. — И чем же ты мне поможешь, сынок? — Ладно, — подумав, согласился Футсуу. — Я не буду мешать. Тами снова рассмеялась, отложила поварешку и, подхватив сына на руки, закружила его по комнате. Может быть, бывший Костя и правда несколько сошел с ума, но за этот беззаботный и такой близкий смех он был готов простить очень многое. Может быть, даже детский садик.