Сказка о прекрасной принцессе и хитроумном алхимике

*** Руи сидел в полутьме на холодном и жёстком матрасе и, блаженно улыбаясь, глядел в чёрную стену. О, весь дворец практически сотрясался от того, как разгневан был король и принцы. Черта была не просто пройдена — она была растоптана и разрушена Руи самолично. Какими только карами и пытками они ему не грозили, какими словами не называли, какую смерть не обещали! Всё это Руи сносил с неслыханной дерзостью — молча, задрав голову и отведя взгляд в сторону, скучающе изучая узоры на стенах. Да как ты посмел?! Ничтожество! Что за зелье ты подлил принцессе, отвечай! Да как у тебя только совести хватило?! Пригрел на груди змею… Проклятье! Щенок! Мерзавец! Спуститься в его лабораторию, перевернуть там всё вверх дном! Этого поганца в темницу! Никакой больше алхимии в моём государстве… Теперь же впереди не было ничего, кроме этой холодной, беспросветной тьмы, и та должна была вскоре оборваться — приказ о казни был отдан королём немедленно и должен был быть приведён в исполнение завтра. Но Руи, к собственному удивлению, даже задумываясь, не находил у себя в сердце ни капельки страха. Единственное, что там поселилось — воспоминание об Эму, такое тёплое, что грело даже сейчас, об их танце, о машинах, что Эму так любила. Руи не знал об их судьбе, хотя и подозревал, что она, скорее всего, незавидная. Но он был безумно благодарен Нене, чья сообразительность и быстрота позволила спасти хотя бы одну вещь из лаборатории, которую Руи действительно не хотел терять — и сейчас он прижимал к себе горшок с небольшим розовым кустом, всё ещё цветущим и благоухающим, как своё последнее сокровище. – Эй, Руи, – снаружи раздался осторожный стук и шёпот. Руи повернул голову и поднял взгляд: в маленьком зарешеченном окошке под потолком виднелось бледное лицо Цукасы. Он был без колпака. – Подойди сюда. К тебе гости. Отставив горшок с розовым кустом в сторону, Руи поднялся на ноги и подошёл ближе к окошку, практически поднимаясь на цыпочки, чтобы достать до него. Лицо Цукасы уже исчезло, но вместо него появился синий бархатный капюшон, а под ним — те самые глаза, о которых Руи всё думал в этой темноте. Жаль только, сейчас они не сияли счастьем — напротив, были застланы слезами. – Принцесса, – Руи укоризненно покачал головой. – Я же просил тебя не плакать. – Руи, – Эму всхлипнула и, рухнув на живот, кулаком утёрла предательски выступающие слезинки. Нет, нет, нет, Эму, держи себя в руках хотя бы сейчас! – Прости меня, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!!! Это всё я виновата! – Эму сглотнула слёзы. – Если бы я не полезла, Кейске бы не… И ты бы не… – Эму, – Руи покачал головой со спокойной улыбкой. – Не извиняйся за такое. Как я могу принять извинения за лучшее, что случалось со мной в жизни? Я должен тебя благодарить. – Но из-за меня тебя повесят! – не удержавшись, Эму в голос всхлипнула; но тут же исправилась и подняла на Руи полный печали, но твёрдый и решительный взгляд. – То есть… Нет! Я тебя вытащу, Руи! Я придумаю как, я обещаю! Руи спокойно опустил голову и усмехнулся в своей привычной манере. В темноте, без шляпы и без мантии, он казался Эму таким бледным, худым и измученным, что невольно становилось страшно; но она гнала эти мысли прочь, вместо этого всё пытаясь найти какой-нибудь выход. Папа действительно был в ярости. Братья тоже. Конечно, Эму они не тронули — никто даже не посмотрел в её сторону, когда Руи силой уводили с площади, как будто она была не соучастницей случившегося, а просто нечаянно подвернувшимся объектом. И всё-таки позже отец и ей устроил строгий выговор, где долго-долго ругал, что-то объяснял, кричал что-то про приворотное зелье. Впервые в жизни Эму было абсолютно наплевать — она только хотела знать, куда делся Руи, но и отец, и братья строго-настрого запретили ей даже называть вслух его имя; и только Нене шёпотом, на ухо рассказала ей всё как есть, а Цукаса вызвался проводить до окон его камеры. Нужно было немедленно придумать, как вытащить его оттуда. Нельзя было допустить, чтобы то, о чём говорила Нене, завтра произошло. И Эму отчаянно искала выход, и страшно ругала себя за то, что не такая умная, как Руи — он наверняка бы быстро придумал, что делать! Может быть, он уже и придумал? – Эму, – как только принцесса открыла рот, чтобы спросить, Руи заговорил первым. – Не нужно. Всё будет в порядке. – Что? – глупо прошептала Эму, ощущая, как на душе вдруг становится легче: в голову как раз вовремя пришла, кажется, подходящая идея. Она подползла ближе к решётке. – Руи, ты можешь сбежать? Нене говорила, ты знаешь всякие тайные проходы. В твоей камере такой есть? Если нет, я могу поискать, или достать ключи, или… Руи тихо рассмеялся. – Обижаешь. Я прекрасно знаю, как отсюда сбежать. Иначе я бы не продержался во дворце столько времени, принцесса. Дело в другом. – В чём?! – Эму заметно оживилась и обрадовалась; слёзы на её щеках почти высохли, и она вновь начала забывать, что говорить следует шёпотом. – Тебе нужно что-то достать? Чего-то не хватает? Руи, только скажи, что нужно, и я… – Я не хочу, – спокойно произнёс Руи. Эму застыла на полуслове. – Что? – Я не хочу сбегать, – мягко повторил Руи и виновато улыбнулся ей. – Если я сбегу — я больше никогда тебя не увижу, Эму. Я буду вынужден скрываться от короля до конца жизни. Возможно, бежать в другую страну. Это означает, что мы с тобой больше никогда не увидимся, – осторожно протянув руку сквозь решётку, он с нежностью стёр вновь сбежавшую по щеке Эму слезу. – А пойти на это я не готов. Считай меня эгоистом, но сейчас я — самый счастливый человек на земле. Меня поцеловала принцесса, которую я люблю — чего ещё я мог бы желать? Как по мне — это самый лучший момент, чтобы умереть. Руи спокойно прикрыл глаза. Эму сдержала всхлип и вскрик. – Но ты можешь быть жив! – Это второстепенно. – А если я сбегу с тобой? – К сожалению, я не могу тебе этого позволить. Ты нужна этому народу. Они рассчитывают на тебя. Да и я не вправе лишать тебя королевства ради жизни в бегах. – Но я тебя люблю! – Я тебя тоже. Поэтому — прости меня, – Руи смиренно ткнулся лбом в стену камеры. – Мне хочется погибнуть преступником, но счастливым. Помня тебя и все те машины, что я для тебя делал. А не свободным человеком, в памяти которого всё это успеет истереться. Прости меня за это, если сможешь. Неожиданно где-то над головой раздался глухой удар, и Руи с удивлением поднял глаза. Эму сидела на коленях с полными слёз глазами, а кулаки её были плотно сжаты. – Нет!! Хватит так говорить! Руи, ты… ты дурак! – Руи изумлённо вскинул брови: похоже, в Эму проснулась действительно королевская гордость. – Я сказала: я что-нибудь придумаю! Может быть, я не такая умная, как ты, но я смогу! И я сделаю так, что тебя завтра не повесят! И… И тебе не придётся бежать, и ты снова станешь алхимиком! И тогда ты построишь для меня новую машину, а я… А я ещё раз тебя поцелую, когда захочу! Или два раза, или даже десять! Вот так! И всё! Руи молчал, не без восхищения слушая эту проникновенную речь. В голосе Эму сквозила такая непоколебимая уверенность, что он практически перестал сомневаться: она найдёт способ. С её безграничной, активно работающей фантазией — наверняка. Чтобы наблюдать это подольше, хотелось даже не умирать. И когда Эму наконец притихла, уставившись в землю, Руи тихо, пристыженно усмехнулся и снова просунул сквозь решётку ладонь в примирительном жесте. – Если тебе это удастся, Эму — похоже, я буду обязан тебе ещё и собственной жизнью, – он внимательно, серьёзно взглянул на неё из темноты. – Прости за то, что я сказал. Я верю, что ты что-то придумаешь. Но в этот раз тебе придётся провернуть всё самой. Эму молча улыбнулась и положила руку в ладонь Руи. Он крепко её сжал. Эму наклонилась чуть ближе к решётке и шепнула: – Я знаю. И я сделаю. Ещё как! Руи благодарно улыбнулся ей и вдруг, будто вспомнив о чём-то, вскинул брови: – Погоди минуту, – осторожно выпустив руку Эму, он скрылся в темноте камеры и через несколько секунд появился снова. В руках он держал небольшой горшок с розовым кустиком. Эму с интересом склонила голову. – Это для тебя, – подняв горшок над головой и наклонив горизонтально, Руи как можно аккуратнее просунул его сквозь решётку и ласково улыбнулся. – Розы. Настоящие, не машина. Я их выращивал специально для тебя, – он смущённо потёр затылок. – Ты на них похожа, принцесса. – Ах, – Эму осторожно приняла в руки просунутый горшок и поднесла к носу: розы пахли восхитительно. – Руи, это чудесные розы. Ой! – она тоже о чём-то вспомнила и, прижав горшок к себе, принялась рыться в кармане платья Нене. – А это тебе, – протянув руку внутрь камеры, она высыпала в ладони Руи целую горсть конфет, – сахар! Я стащила с кухни! Ты же любишь! Руи тихо рассмеялся. – Спасибо. Но всё же, Эму, воровать нехорошо, – Эму только отмахнулась и крепче прижала к себе розы, поднимаясь на ноги. – Завтра утром я тебя непременно спасу, Руи. Вот увидишь! – Буду ждать, – Руи покорно склонил голову. Позже, на пути обратно в башню, Эму шёпотом поинтересовалась у нервно озирающегося и непривычно приглаживающего волосы Цукасы: – Слушай, Цукаса… А что случилось с «Булочницей» и «Горшочком», после того как… – Ах, это, – Цукаса с тревогой оглянулся через плечо и машинально поправил на голове принцессы капюшон. – Пока в суматохе все разбегались, а Руи уволокли во дворец, мы с Нене чудом успели их спрятать. Она сказала, иначе их разломают. Они в надёжном месте. А что, Ваше Высочество? – Да так, – Эму слабо хихикнула в кулак. – Мне кажется, у меня есть одна идея.