Даже после самой темной ночи на небе взойдет солнце

      Вэй Усяню пришлось признать: Обучение в Гусу Лань все же имело свои преимущества. По крайней мере здесь можно было найти новых друзей, а Вэй Ин любил новые знакомства. Уже на следующий день практически все юноши перезнакомились и даже подружились, будучи слишком юными, чтобы обременять общение всеми правилами этикета. Конечно, многие наследники и так уже были знакомы, но все же близкого общения почти не заводили. Госпожа Юй регулярно виделась лишь с немногими подругами-заклинательницами и нечасто брала своих сыновей с собой, предпочитая отдохнуть от необходимости пригляда за непоседливыми подростками.        - А правда, что в Пристани Лотоса намного веселее, чем здесь? – спросил кто-то.       Вэй Усянь рассмеялся:       - Веселее или нет – это уж зависит от того, как ты веселишься. И там определенно нет такого количества правил, главное запомнить одно, но самое важное «никогда не попадайся госпоже Юй»!       Цзян Чен хмыкнул, но не стал возражать.        - В Нечистой Юдоли действует такое же правило! – воскликнул один из учеников. – По крайней мере для меня: «никогда не попадайся дагэ!»       Ученики рассмеялись. Это сказал второй молодой господин ордена Цинхэ Не – Не Хуайсан. Его старший брат, Не Минцзюэ, был уже признанным заклинателем, с характером если уж не тяжелее характера госпожи Пристани Лотоса, то явно не уступающим. Однако братья, несмотря на все разногласия, имели теплые отношения, хоть и были от разных матерей. Вот почему, пусть и безмерно уважая брата, Не Хуайсан также больше всего боялся, что тот узнает о его проделках.        Вэй Усянь заметил:       - Справедливости ради, в Гусу тоже не так уж плохо. А веселиться можно везде.       Не Хуайсан вдруг сделался серьезным и сказал:       - Вэй-сюн, послушай мой дружеский совет. В ордене Гусу Лань тоже есть такое правило: не вздумай дразнить одного человека…       - Кого? Лань Циженя?       - Нет, я не о старике Лань. Тебе стоит никогда не попадаться его самой большой гордости – Лань Чжаню.        - Лань Чжаню? Это тот, что из двух нефритов, да? – уточнил Вэй Усянь, а затем повернулся к брату, - Разве не его мы ночью встретили?       Не Хуайсан замер и уставился на Цзян Чэна. Ему казалось, что если уж кто и нарвется на неприятности в первый же день, то Вэй Усянь, но что Цзян Чэн окажется с ним заодно – он никак не ожидал.        - Когда вы успели с ним встретиться? Последние несколько дней он медитировал в уединении…       Цзян Чэн недовольно поморщился и проворчал:       - Вчера ночью. Мы нарушили комендантский час, чтобы достать вино. А он патрулировал.        Вэй Усянь рассмеялся и подхватил:       - Но Лань Чжань нас совсем не видел, так что нам удалось уйти! А теперь, Не-сюн ты тоже знаешь нашу тайну, а значит ты сообщник! Поэтому сегодня вечером мы все втроем выпьем оставшуюся «Улыбку императора» в нашей комнате!       Глаза Не Хуайсана загорелись. И все же он опасался, что Лань Ванцзи мог что-нибудь заметить.       - Вэй-сюн, Цзян-сюн, были бы вы осторожнее! Лань Чжань наш ровесник, но в нем нет ни капли юношеской живости, он всегда очень сдержанный и серьезный. К тому же он отвечает за наказания!       Цзян Чен немного испугался, но видя, как брат только усмехнулся и ни капли не заволновался, напустил на себя беззаботный вид и сказал:       - С чего бы нам бояться? Нас никто не видел и не слышал, а значит этот второй молодой господин Лань не так уж и хорош!       Но не успел он договорить, как заметил в ланьши длинноволосого юношу в белоснежных одеждах и с лобной лентой, туго затянутой на затылке. Это и был Лань Ванцзи, второй наследник ордена Гусу Лань и один из Двух Нефритов. В тот же миг все ученики смолкли, словно на них наложили заклятие молчания. Только Не Хуайсан открыл свой веер и под его прикрытием проговорил:       - Ну вот! Он наверняка все же что-то заметил и теперь будет следить еще внимательнее за всеми нами!       Вэй Усянь же внимательно рассматривал юношу. Тогда, в ночной темноте, он большее волновался как бы спрятаться и совершенно не разглядывал кто же чуть не поймал его. Уже позже, в комнате, Цзян Чэн рассказал ему, что это был Лань Ванцзи. Звучный титул «Два Нефрита ордена Лань» был дарован сыновьям нынешнего главы ордена Гусу Лань едва им минуло четырнадцать и слава о них разнеслась по всей Поднебесной. Вэй Усяню было крайне интересно познакомиться с теми, кого даже госпожа Юй никогда не упоминала в плохом свете.       Первое, о чем Вэй Ин подумал: «А он красивый!» Но сразу за этим в голову пришла другая мысль: «Правда лицо каменное, словно в трауре!» Юноша сидел неестественно ровно и, казалось, источал вокруг себя холод. Вэй Усянь хотел было с ним заговорить, но тут в класс вошел Лань Цижень.       Учитель Лань был высок и подтянут и с такой же безупречной осанкой, как у Лань Ванцзи. Вэй Усянь хмыкнул, а затем удивленно понял, что несмотря на то, что Не Хуайсан называл учителя «старик», на самом деле тот вовсе не был стар и даже обладал приятной внешностью. Однако вокруг него так и витала атмосфера педантичности и жесткости, которая и уподобляла его старику. Вэй Ин поморщился и мелком кинул взгляд на одноклассников, чьи лица мрачнели с каждой секундой. И тут Лань Цижень развернул свиток, который держал в руке. Свиток был столь огромен, что значительная часть его оказалась на полу, но учитель Лань невозмутимо начал зачитывать правила ордена Гусу Лань.        Вэй Ин вновь скользнул взглядом по остальным ученикам. В комнате царила атмосфера скуки, а лица остальных выражали крайнюю степень уныния. Только Лань Ванцзи продолжал серьезно и сосредоточенно слушать, причем без тени притворства! Вэй Усянь и сам просмотрел эти правила, когда только приехал. В конце концов, если он не хотел попасться, ему надо было знать, что именно не стоит делать на глазах у других. Однако правил оказалось так много (три! тысячи!) и некоторые из них были столь глупые, что Вэй Ин сразу понял, что примерно половину из них он нарушит сразу же. Слушать их вновь было еще более скучным занятием.        Из мыслей его вырвал шум: Лань Цижень с грохотом бросил список правил на пол и улыбнулся.        - Мне пришлось повторить эти правила, все до единого, потому что никто не удосужился их прочесть, хотя они высечены на каменной стене. С этого момента никто не посмеет нарушать их, прикрываясь незнанием. Но коль скоро среди вас есть те, кто меня не слушал… Что ж, поговорим о другом.        Вэй Усянь поморщился, поскольку учитель Лань пристально смотрел на него, явно считая, что уж кто-то, а он то эти правил слышал впервые, однако в этот раз Вэй Усянь и впрямь потратил свое время, чтобы прочесть их. И камень в его огород был совершенно несправедливым!       - Вэй Ин… - произнес учитель, продолжая буравить ученика пристальным взглядом.        - Я.       - Ответь мне на один вопрос. Оборотни, демоны, призраки и монстры – это одни и те же твари?       Вэй Усянь улыбнулся. Подобные допросы госпожа Юй любила устраивать в самые неожиданные моменты, считая, что лучший ученик ордена и наследник должны знать такую информацию наизусть. Ему не было сложно ответить на этот вопрос, как и на последующие об истории кланов. И хоть он считал эти знания бесполезными, сейчас он радовался, что его приемная мать требовала от них с Цзян Чэном идеальных знаний во всем.        «Я обязательно должен купить ей в подарок что-нибудь!» - решил про себя Вэй Усянь.        Опрос оказался таким скучным, что Вэй Ин подумывал уже что-нибудь ляпнуть, но стоило ему открыть рот, как Цзян Чэн, сидящий сбоку, подозрительно прищурился и еле заметно покачал головой. Вэй Ин вздохнул и проглотил слова, вертящиеся на кончике языка. Его брат был прав, только вчера они еле избежали наказания, а он обещал госпоже Юй, что не подведет ее. В конце концов, он ее личный ученик и она настойчиво просила не разговаривать о своих безумных идеях ни с кем, кроме нее. Даже с братом и сестрой без ее разрешения делиться задумками было нельзя.        - Довольно! – казалось, Лань Цижень нисколько не удовлетворился его ответами и только еще более подозрительно посмотрел, прежде чем переключиться на свою следующую жертву.        Вэй Усянь вновь вздохнул. Перспектива провести год в Гусу Лань стала казаться ему еще хуже.