Даже после самой темной ночи на небе взойдет солнце

      В Облачных Глубинах было скучно ровно настолько, насколько Вэй Усянь и представлял, когда слышал «орден с тремя тысячами правил». Конечно, бродить в свободное время по горам и валяться на солнышке было неплохо. Здесь было красиво: небо, казалось, таким близким и далеким одновременно, а укутывающий все вокруг туман создавал атмосферу какой-то безмятежности. А общаться после занятий с другими учениками и спускаться временами в Цайи было и вовсе очень приятно. Вэй Усянь и Цзян Чэн довольно быстро сблизились с наследником ордена Не и теперь их часто можно было застать втроем, у кого-нибудь в комнате. Однако Вэй Усянь обладал слишком живым нравом, чтобы благопристойно целыми днями вести себя на занятиях. К тому же до тренировочного поля их еще не допускали. Совершать же еще одну ночную вылазку они с Цзян Чэном опасались: Лань Ванцзи словно и впрямь заметил что-то еще тогда и неизменно оказывался где-то поблизости.        Впрочем, почти со всем этим Вэй Усянь готов был смириться, если бы не ранние подъемы. Орден Гусу Лань вставал в пять утра и ложился спать в девять, что было ровно на четыре часа раньше привычного Вэй Усяню режиму. Первое утро он еле как заставил себя открыть глаза, но вылезти из кровати не смог. Цзян Чэну пришлось поднимать его силой и даже расчесывать самостоятельно, поскольку Вэй Ин, казалось, спал с открытыми глазами.        Не менее серьезной проверкой на выдержку для Вэй Ина стало наказание от учителя Ланя. Лань Цижень не только вел уроки в самой скучной и тягомотной манере из всех возможных, но еще и проводил контрольные по всему изученному материалу.       Не Хуайсан несколько дней слезно упрашивал Вэй Усяня помочь:       - Пожалуйста, Вэй-сюн, я уже третий год прохожу обучение в Гусу, и, если на этот раз я получу оценку ниже «И», мой брат на самом деле сломает мне ноги!        В конце концов, он смог подкупить Вэй Ина обещанием купить ему десять сосудов с «Улыбкой императора» и на контрольных записки так и летали по классу. Разумеется, старик Лань сразу же заподозрил, что именно Вэй Усянь как-то помог Не Хуайсану и Цзян Чэну списать и стал следить еще пристальнее.        На последней контрольной Лань Цижень не спускал глаз ни с кого из них и, наконец, заметил, как из рук одного из юношей выпорхнул совершенно крошечный бумажный журавль. Лань Ванцзи при виде него вздрогнул и пристально уставился на Вэй Усяня, но тот даже не взглянул в его сторону. Лань Цижень же впал в неописуемую ярость и настрочил гневные письма в именитые семьи учеников.        Получив письмо учителя, Цзян Фенмянь ответил: «Вэй Ин всегда был таким. Пожалуйста, обучите его хорошим манерам, господин Лань». А госпожа Юй написала отдельное письмо Цзян Чэну и Вэй Ину, в котором весьма недвусмысленно намекала, что если уж взялись списывать, то нечего попадаться, а то она начнет считать, что ни одно из знаний в их голове не задерживается надолго и, вообще, ее сыновья, кажется, давно не встречались с Цзыдянем. Не Хуайсан застал прекрасную картину, как по мере прочтения письма оба брата то краснели, то бледнели, а под конец и вовсе застыли с выражением чистого ужаса на лицах.       И Вэй Усяня наказали. Никто даже не удивился, что именно Вэй Ин попал под раздачу больше всех, потому что к тому моменту ненависть Лань Циженя к первому ученику ордена Цзян ни для кого уже не оставалась секретом.        Переписывать правила Гусу Лань ужасно скучно. Переписывать раздел о добродетели и благонравном поведении оказалось еще ужаснее. Переписывать их в библиотеке со Вторым Нефритом ордена Гусу Лань было самым страшным, что Вэй Усянь только мог себе представить.        - И почему этот старик все время к тебе цепляется? – ворчал Цзян Чэн, - Еще этот Лань Ванцзи! Того и гляди дыру просверлит!       Цзян Чэн и впрямь постоянно ворчал на Лань Ванцзи и, кажется, испытывал к нему какую-то личную неприязнь.       - Ах, Чэн-Чэн, не ревнуй! – рассмеялся Вэй Усянь и отправился в библиотеку.        Изначально Вэй Ин собирался заняться каким-нибудь исследованием и поискать что-нибудь стоящее в знаменитых трактатах Облачных Глубин, до которых допускали приглашенных учеников, а уже в перерывах своих изысканий переписывать эти самые правила. Однако в первый же день Лань Ванцзи, обнаружив, что Вэй Усянь занят чем-то посторонним добавил ему еще один раз переписывания и неумолимо отобрал остальные книги. На возмущенные жалобы Вэй Усянь познакомился с заклинанием молчания. Больше он не пытался.        Теперь занятия в библиотеке и впрямь стали наказанием. Ни побродить возле высоких книжных стеллажей - "Ты должен выполнять задание", ни полюбоваться на красивую магнолию, растущую под окном - "Отвлекаться запрещено", ни развалиться в удобной позе за столом - "Сядь правильно. Ссутулиться запрещено". В общем, одним словом, скука. Двумя: скука смертная.       Вэй Ин старался как можно скорее закончить задание, но сидеть спокойно столь долго у него не получалось, поэтому он то и дело отвлекался, получался замечание, возвращался к работе, потом снова отвлекался и что-то писал на листках, которые сразу прятал в рукава, и как бы Лань Ванцзи не пытался рассмотреть, что на них было, так ни разу и не смог. В последний день наказания Вэй Усянь не мог усидеть спокойно ни минуты. Ему уже нестерпимо хотелось сорваться с места и заняться чем-то более полезным. Казалось Лань Ванцзи тоже отвлекался гораздо чаще, бросая на наказанного ученика взгляды из-под ресниц.        - Ну вот и все! – воскликнул Вэй Ин, закончив последний иероглиф. – Завтра я сюда не приду, второй молодой господин Лань! Не заскучай без моей компании!       И юноша стремительно подорвался с места и убежал. Через открытое окно до Лань Чжаня донесся звонкий хохот и разговор учеников, которые ждали своего друга внизу. Но Лань Ванцзи не стал делать им замечание. Его внимание привлек рисунок, выпавший из рук Вэй Ина, когда тот убегал. С бумаги на него смотрел его собственный портрет, сидящий у окна и с цветком в волосах. Лань Чжань бережно поднял его и прикоснулся кончиками пальцев. Тушь еще не высохла до конца и ее темные следы отпечатались на его руке.        Если бы кто-то еще находился в библиотеке, то он несомненно заметил бы, что уголки губ Второго Нефрита дрогнули в улыбке. Но Лань Ванцзи остался совершенно один, даже голоса учеников уже были почти не слышны. Он бережно спрятал рисунок и вернулся к чтению.