Меренсет

      В тонкой руке быстро оказалась нужная трава, переданная Ливием вчера. Либо сейчас, либо никогда. Разговор за дверью стих. Значит, Амен скоро вернётся. Времени на раздумья не осталось. Да и зачем? Она же уже всё решила. ***       Вернувшись в свою просторную хижину, на лице Эпистата моментально сменились эмоции при виде своей Неферут, сидящей на его ложе с двумя кубками вина в руках. Должность мужчины подразумевала строгость и непоколебимость, чем, в свою очередь, бесспорно, обладал главный охотник. Но эта девушка меняла его, как бы тот не противился. Хотя мгновение назад, пока Тизиан доносил информацию, мужчина с серьезным каменным лицом выслушал помощника. Хоть тот являлся еще и его другом, но во время службы для дружеских любезностей нет места. Приходилось оставаться непоколебимым, а с Эвой можно было быть другим. Выражение лица самовольно смягчилось, а на губах появилась теплая, едва заметная улыбка.       Амен, молча преодолев расстояние всего за несколько больших шагов, присел на мягкую постель рядом с Эвой, пока та, нервно закусывая губу, протянула ему наполненный кубок.       Он мягко коснулся своими погрубевшими из-за большого количества лет службы пальцами к нежной на ощупь, будто покрытой бархатом щеке девушки, обжигая ее кожу своим поистине горячим прикосновением. Но Эвтида отстранилась, поддавшись немного назад, пытаясь избежать прикосновения, нервно покручивая кубок с вином в руках.       — Давай выпьем за то, чтобы все были счастливы — заполнила неловкую паузу шатенка, слегка приподнимая вино в воздухе одной рукой, приглашая жестом присоединиться к ней своего спутника.       — Все не смогут быть счастливы, Эва. Счастье — дар лишь для единиц, к сожалению.       — Тогда… тогда давай, за то, чтоб мы с тобой были счастливы? Эгоистично. Но почему бы и нет?       — Ну, за это точно можно и выпить.       — Думаешь, мы сможем быть по-настоящему счастливы?       — Я сделаю многое для того, чтоб ты смогла это почувствовать. А если будешь радоваться ты — значит, буду счастлив я сам.       Щёки Эвтиды залились краской от такого признания охотника. И не просто охотника, а верховного Эпистата. Девушка быстро увела изумрудный взгляд в сторону, дабы не смутиться ещё сильнее. Амен сразу подметил изменение её эмоций, но ему хотелось создать максимально комфортную обстановку для своей Неферут и дабы не продолжать этот разговор, поднёс к своим губам наполненный кубок, осушая его почти полностью.       Девушка вернула взгляд на Амена, внимательно наблюдая, как он выпивает налитое ею вино, после чего заметно расслабилась и позволила себе пригубить напиток. Она остановила себя на нескольких глотках, хоть напиться очень даже хотелось. Но нельзя. Скоро нужно бежать к друзьям. Надо сохранить трезвый ум и холодный рассудок.       Мужчина ловко, почти невесомо, отставил два кубка на тумбу, одаривая Эву нежным, но в то же время полным страсти взглядом. Амен давно желал её, грезил об этой девушке с каждым днём все чаще и чаще, а сладкие сны, где та определённо являлась главной героиней и предметом обожания, навещали Эпистата каждую чёртову ночь.       Он всматривался в изумрудные глаза, так внимательно, ища в них ответ. Немое разрешение коснуться себя. Он искал в них взаимность.       И нашел. Эва сама робко протянула руку на встречу, положив миниатюрную ладонь на широкую, крепкую грудь охотника. Не встретив сопротивления и осуждения во взгляде голубых глаз Амена, Эвтида осмелела. Теперь ее рука исследовала тело мужчины все раскрепощений, набираясь смелости с каждым движением. Девушка по-хозяйски начала обводить тонкими пальчиками большие шрамы на его груди. Касалась с такой отдачей и нежностью, будто эти прикосновения могли забрать всю ту боль, которую принесли эти старые отметины, когда были совсем свежие. Но боли сейчас не было, шрамы давно не беспокоили Эпистата, стали как родные. Вскоре к изучению тела мужчины присоединилась и вторая рука Эвтиды. Девушка и не заметила, как она нагло подвинулась ещё ближе, увлеченно обводя каждую родинку, каждый шрам и изгиб своими пальцами, рисуя на мужчине невидимую картину. Одна рука плавно опустилась на торс Амена, двигаясь все ниже, от чего мышцы Эпистата заметно напряглись.       — Эва, тебе стоит остановиться, иначе я не смогу себя больше сдерживать — плотно сомкнув глаза, прошипел с придыханием Амен. По сбитому дыханию казалось, что мужчина пришел с изнурительной тренировки, а не сидел неподвижно на мягком ложе, готовясь ко сну.       — Так не сдерживай, Господин.       Больше слов и не требовалось, казалось, будто время остановилось и кроме нее больше ничего не существует.       Запретно, неправильно, постыдно.       Но желанно.       Каждый из них глубоко в душе понимал: их дорогам не суждено идти рядом. Палач и Жертва. Шезму и Верховный Эпистат. Но в это мгновение в хижине сидели простые женщина и мужчина, Эва и Амен.       Мужчина впился в ее губы требовательным влажным поцелуем, исследуя каждый миллиметр пухлых губ, упиваясь ее реакцией, вдыхая ее, словно воздух, такой дорогой и такой необходимый. Эвтида же полностью поддалась, показывая мужчине, какую власть он над ней имел, что было совершенно взаимно.       Почти невинные поцелуи плавно переходили в нечто страстное и желанное. Эва уже лежала на спине, пока нависая сверху, Амен обжигал смуглую кожу множеством глубоких сильных поцелуев, оставляя на юном теле багровые отметины, пока та награждала его тихими стонами, выгибаясь под ним, словно танцуя самый манящий танец на всем свете. Ведь каждое движение сводило его с ума все больше и больше.       Когда им обоим стало невыносимо жарко и тесно в собственных одеждах, Амен потянулся руками к шее девушки, желая развязать поскорее тот злополучный узел, на котором держалось платье Эвы, еле скрывающее все ее манящие изгибы. Особенно сейчас, на его ложе, оно казалось особенно лишним.       Когда девушка почувствовала, что в районе груди резко стало легко, и ткань перестала сжимать тело, Эвтида немного поддалась назад, придерживая руками платье сверху.       — Все в порядке?       — В порядке — прошептала ошарашенная Эва, продолжая держать ткань, дабы та не спала ниже.       — Эва, если я сделал что-то не так или не правильно тебя понял — самое время сказать.       — Нет, я хочу продолжить, просто…       — Не готова моей стать?       — Готова. Я не была ни с кем… Ты у меня первый будешь, Господин.       Амен мысленно обругал себя самыми скверными словами. Да, его Неферут однозначно была очень привлекательна и изящна. Она была прекрасна. Эпистат часто ловил на ней взгляды других мужчин: лекарь, друг-писарь, жители поселения и даже его охотники не стеснялись смотреть на Эву. Особенно не так, как на других, что предельно раздражало Амена до красных отметин на ладонях из-за крепко сжатых в кулаке рук. Из-за такой внешности и дерзкого характера было трудно представить, что девушка не была близка с мужчинами. Но он же должен был это понять, как минимум во время их первого поцелуя. Она ведь так неумело цеплялась своими губами. Можно же было понять, быть нежнее.       Пока Амен вёл внутренний монолог, совсем позабыв, что находится сейчас не один, Эва набралась смелости и сама поддалась вперёд, легким касанием очерчивая стальные мышцы руки охотника, взывая в качестве самой правдивой реакции волну мурашек по телу Эпистата. Она хотела, чтоб именно Амен стал её первым мужчиной. Знала наверняка, больше такого случая может не быть, и времени у них осталось крайне мало. Но сердцу не прикажешь, и вместо волнения перед грядущей встречей с братом, сердце девушки испытывало трепет рядом с собственным палачом.       Мужчина ясно узрел взаимное желание, но теперь ему не хотелось страстно овладеть своей Неферут. Жажда сделать ей приятно, доставить удовольствие и не причинить боли затмило всё остальное.       — Только доверься мне. Я не хочу причинить тебе боль. Ты всегда можешь остановить меня. Только скажи.       — Хорошо. Я доверяю тебе.       Охотник одобрительно кивнул, а Эва всё думала над его словами: Я не хочу причинить тебе боль. Но именно от этих слов ей и стало по-настоящему больно. Нет, эта боль не имела ничего общего с физической, она была куда хуже. Будет ли он говорить так же, если узнает о её принадлежности к шезму? Сказал бы он эти слова, предавая юную девушку, совсем не познавшую жизнь, смертельным пыткам? Пусть эти вопросы так и останутся без ответа. О боги, пусть она никогда этого не узнает.       Но размышлять о плохом, сил больше не было. Поцелуи мужчины спускались по телу всё ниже, а дыхание становилось всё прерывистее, горячее. Эва старалась не смотреть ниже. Закрыв глаза полностью отдалась новым прекрасным ощущениям, что дарил ей Амен.       Одно его движение пальцами, что разошлось теплой волной удовольствия по всему телу, заставило девушку выгнуться, запрокинуть голову назад и звонко застонать от неожиданного прикосновения внизу. Словно все нервные окончания собрались в одном месте, по которому мужчина очень умело наращивал круги, плавно, но в то же время придерживаясь определенного темпа, что заставляло Эву вздрагивать от удовольствия. Между изящных ног стало невыносимо влажно, тело пульсировало, молило о большем. Взгляд девы затуманился. Она быстро нашла голубые глаза Амена, смотря в них совершенно откровенно, сметая все стены, демонстрируя свою любовь и открывая сердце.       Не в силах сдерживаться, надеясь, что получилось достаточно возбудить любимую, Амен навис над трясущимся от удовольствия телом Эвы, обжигая ключицы поцелуями, сдерживая напор своего желания, дабы не причинить ей дискомфорт и не вызвать страха. Поцелуи мужчины одаривали ее упругую грудь, подтянутый живот, от чего Эвтида не могла нормально дышать, хватая воздух жадно, словно его могло не хватить.       Амен развёл её ноги немного шире, легко притягивая к себе. Казалось, ближе некуда. Мужчина напал на губы шатенки, словно голодный зверь, завлекая добычу в глубокий поцелуй. Пока медленно и очень аккуратно начал двигаться внутрь, проявляя невозможную силу воли, дабы не овладеть ею так, как этого давно хотелось, как было в сладких снах.       Ужин так и остался почти не тронутым, а вино стояло недопитым. Свечи уже прилично обгорели, из-за чего просторные покои хижины не были освещены в полную меру. Огонь танцевал в ритм их движениям, на мгновения исчезая от потоков воздуха в сопровождении звонкими стонами удовольствия, что вылетали из опухших от укусов губ зеленоглазой девушки.       Удовольствие сверкало в их очах, пока мужчина проникал почти до самого предела, разгораясь новой порцией стонов, оставляя отметины на телах друг друга, пока, наконец, не разлилось по телам горячей волной оргазма, завлекая пару во влажные объятия изрядно вымотавшихся тел. ***       Когда луна уже во всю освещала узкие улочки поселения, из хижины Эпистата, словно тень, выскользнула Эва, на ходу поправляя свои шелковые локоны, что изрядно растрепались накануне.       Путь её шёл к месту, что было заранее назначено Ливием, где шатенку уже должен дожидаться с необходимой маской и накидкой Рэймсс.       — Опаздываешь. Думал, уже передумала. Хотел уходить.       — Нет, не передумала. А ты?       — Я?       — Рэй, сейчас твой последний шанс развернуться и уйти. Пусть Ливий и постарался сделать все для нашей безопасности, но мы не знаем, что может произойти внутри. Я не хочу, чтоб ты попался из-за меня.       — Эва — друг ласково положил свою ладонь на женское плечо — раз я здесь, значит, всё решил. Мы же договорились, помнишь? Всё будет хорошо.       — Да, будет. Спасибо тебе.       — Поблагодаришь, когда сбежим. Ты смогла подсунуть ту траву Эпистату?       Эва незаметно нащупала тот самый мешочек с сонной травой под одеждой, отведя взгляд от черномага. Ранее в хижине Амена       В тонкой руке быстро оказалась нужная трава, переданная Ливием вчера. Либо сейчас, либо никогда. Разговор за дверью стих. Значит, Амен скоро вернётся. Времени на раздумья не осталось. Да и зачем? Она же уже всё решила.       Нет. Не решила. Не может она так с ним поступить. Сердце не позволит. И пусть он ее палач, но она никогда не сможет воткнуть кинжал в его спину. А сейчас, держа в руке снотворное, Эва это и ощущала. Нет. Если им и стоит предать друг друга, она не сделает это первая.       Мешочек полетел под кровать, а девушка, взяв два кубка, села на кровать в ожидании, возможно, последнего хорошего вечера рядом с любимым. Главное, не забыть незаметно забрать траву, когда будет покидать покои. ***       — Эва? — немного настороженно повторил вопрос Рэймсс.       — Вы уже тут? Давайте быстрее, я не смогу отвлекать этого ворчуна всю ночь! — через окно прошипел Ливий, не дав девушке рассказать всю правду другу. Но может оно и к лучшему? Амен заснул и без травы. Эва очень тихо покинула хижину. Сейчас она наконец-то поговорит с Исманом, и никто ничего не узнает, будет спокойно готовить свой побег. Все будет так, как они и планировали.       Два черномага, облаченные в длинные черные накидки, забежали в нужную им комнату. Запах стоял просто ужасный, но некромантов этим давно не напугать. Им приходилось с таким сталкиваться довольно часто. Старшие черномаги и вовсе перестали замечать удушливый аромат в связи со своей весьма специфической профессиональной деформацией.       Приблизившись к единственному прикрытому саркофагу в помещении, Эва провела по крышке ладонью, представляя, будто касается не дерева, а такого родного, любимого брата.       С наружи что-то треснуло. Эвтида подумала, что коты решили перевернуть цветочный глиняный горшок у хижины, но Рэй засомневался. Юноша решил выйти и проверить, все ли в порядке.       — Только подожди меня. Я быстро.       — Рэймсс, давай быстрее покончим с этим, Ливий всё контролирует.       — Мне не спокойно. Я должен проверить. Эве ничего не оставалось, как молча ждать, пока Рэй успокоится и убедится, что всё идет по плану. Но мужчины не было уже достаточное количество времени. Следовало бы переживать. Вот только девушка подумала, что друг просто струсил и решил сбежать.       Всё равно она получит то, зачем пришла. И никто не остановит её. Справится сама.       Только-только Эвтида начала натягивать на голову маску, как дверь в комнату с грохотом распахнулась, оставляя за собой клубы пыли. А на пороге, в холодном свете луны пристала толпа охотников с Верховным Эписиатом во главе. В одной руке Амена красовался острый, идеально чистый и до блеска натертый клинок, а в другой же были крепко сжаты длинные черные волосы, переплетенные в косу. Он держал Рэймсса за волосы, пока тот в слезах стоял на коленях, как собака, находясь в ногах толпы охотников.       Не думая ни секунды, Эвтида кинулась в сторону окна, хватаясь за малейший шанс спастись или хотя бы на мгновение отсрочить неминуемое. Бросая маску в сторону, оказавшись у окна, девушка почувствовала, как за ней рванули охотники, но преграда в виде стола немного давала ей фору, она успеет прыгнуть в окно, всего секунда.       Она бы успела, но Амен, не двинувшись с места, метко бросил острый клинок прямо в свою цель. В бежавшую шезму.