Меренсет

      Клинок эпистата пролетел мимо, звонко отскакивая от препятствия в виде стены, падая на холодный пол. Эва знала, что охотник мало вероятно, случайно промахнулся, ведь в небольшой комнате, да и с умениями Амена это сделать было невозможно.       Эвтида на секунду остановилась, сердце задрожало, в душе девушка наивно понадеялась, что злейший враг всех шезму сейчас отпустит ее и Рэймсса. Пожалеет, даст шанс жить в память о всем, что между ними было. Она ведь уже принадлежит ему сердцем и душой. Полюбила его. Так сильно полюбила, а он… Эва очень надеялась, что и он.       Наивные мысли и ожидания невозможного развеялись, как только на нежной руке почувствовалась крепкая болезненная хватка одного из охотников. Не стать мечтам реальностью. Не в этой жизни.       Охотник и жертва.       Он не ее любовь, он — ее погибель.       И как же глупо было надеяться на чудо. Как в детстве уже не будет, боги не спустятся на помощь, ее никто не защитит. Остается только с гордостью прожить последние отведенные минуты. Правда, друга жалко. В сердце девушки теплилась надежда. Может, хоть Ливию удастся спастись.       — Ты все-таки проклятая шезму! — Всё ещё держа Рэймсса за волосы, гневно рыкнул эпистат, смотря ей прямо в глаза.       — Амен, прошу тебя. Я всё объясню!       — Черномагам нет места на этой земле! Вы все должны умереть, вы не заслуживаете жизни!       — Нет, прошу тебя! — Не сдерживая поток слез, пыталась оттянуть неизбежное. — Мы не плохие, клянусь, на нас нет вины! За что? Мы такие же люди, как и вы все!       Амен ничего не ответил. Не было желания переходить на личное перед охотниками. И пусть слухи об эпистате те разносить не станут, нужно сохранять лицо, несмотря ни на что. Он молча поднял голову черномага, держа за его черную косу, и одним резким движением перерезал тому горло. Эва попыталась кинуться и спасти друга, но рука охотника вцепилась в девушку с неистовой силой. Она не смогла. На ее глазах сейчас умирал друг, что сам пожертвовал своей жизнью, соглашаясь пойти вместе. Это Эва всему виной. Чувства затмили разум, она запуталась в себе, и теперь всем приходится пожинать плоды. Судьба всегда забирает свое.       Кровавое пятно разрасталось с каждой секундой. Адреналин в крови подскочил до предела. Эвтида использовала момент, пока охотник ослабил хватку, и вновь кинулась к окну. Глупо. Все равно не сбежит. Но добровольно на эшафот не пойдет. Будет бороться до последнего.       Но эпистат быстро сориентировался, повторил свой манёвр, бросая в девушку окровавленный клинок. Но теперь он не собирался промахиваться. Эва этого не видела, лишь почувствовала острую боль на лице. По щеке потекла теплая бордовая жидкость, стекая по шее, задевая ключицы, повторяя дорожку поцелуев, которую всего несколько часов назад на ее теле оставил Амен.       Но хуже физической боли была боль душевная.       Амен предал ее. Не она. Эва наплевала на указания Сета, отказалась от возможности воспользоваться его помощью, дабы не проникать в сон любимого. Не смогла и опоить того сонной травой, посчитав это предательством. Делала все для него, совсем позабыв о себе и близких людях. Сошла с ума с этой больной, до боли глупой и наивной любви к убийце. На что надеялась? Стала очередной игрушкой на ночь. Ведь он не умеет так любить… лишь ненавидеть.       Кровь продолжала стекать по юному телу шезму, привлекая к себе взгляды охотников, но никто из них не мог увидеть обливающееся кровью сердце черномага. Эва смирилась со своей участью. Ей не сбежать. Девушку окружили. Время пришло.       Удар. Еще один, но уже сильнее, третий — ноги начали подкашиваться, теряя опору.       Словно землетрясение, из-под пола доносились резкие толчки. Кто-то из охотников уже успел упасть, не выдержав резких скачков. Кто-то искал опору в виде стола, стен, хватаясь за все, что только можно. Стихийное бедствие застало их врасплох. Никто не успел покинуть хижину — крыша заскрипела, по стенам пошли трещины, потолок падал на них огромными тяжелыми фрагментами. Помещение наполнилось клубами пыли. Становилось тяжело дышать. Воздуха не хватало.       — Эва! — Во всем этом ужасе она услышала лишь его голос. Амен кричал ее имя, пытаясь маневрировать среди обвалов и падающих кусков крыши, выставив одну руку вперед. Девушка попыталась схватиться за что-нибудь, сбежать из этого ада, но резкая боль в голове поспособствовала ее отключке мгновенно. Потолок рухнул окончательно прямо на них.       А после лишь тьма.       Но сквозь эту беспросветную темноту Эва всего на несколько мгновений ощутила горячее прикосновение, обжигающее кожу. Но это был лишь миг, после — сплошная темень. Ничего. Пустота. ***       Тяжелые веки немного приподнимаются лишь на секунду от резкой боли лицо юной девушки скорчилось в гримасе, плотно пряча изумрудные очи от окружающего мира. Немного собравшись с силами, Эвтида медленно открывает глаза, погружая себя в полную неизвестность. Сначала перед ней мерцает неопределенное яркое световое пятно, но затем контуры медленно вырисовываются в сознании девушки, постепенно рисуя образ окружения. Голова так тяжела, будто только что проснулась после хорошего вечера с множеством выпитого крепкого хека.       Эва пытается сфокусировать взгляд, но вокруг все еще расплывается в густом тумане. Ее сознание словно играет с воспоминаниями, смешивая все в кашу, не давая сосредоточиться на чем-то определенном. С каждой секундой картина становится более четкой, но внутри нее все еще царит беспокойство. Сердце бьется в ускоренном ритме, а окружающая обстановка понемногу становится все понятнее и различимей. В голове по крупицам выстроились в хронологической последовательности последние воспоминания. Шатенка сначала решила, что все это было лишь кошмарным сном, ведь сны часто мучили «неправильную» шезму в последнее время. А острую боль решила списать на несчастный случай. Наверняка где-то приложилась. Нужно было позаимствовать ловкость у местных кошек, ей бы точно не помешало. Чтоб окончательно убедиться, что все было дурным сновидением, Эва приложила не мало усилий, дабы коснуться рукой щеки.       Но нет. Почувствовав грубый рубец на тонкой коже, призрачные надежды испарились, как капля посреди красной пустыни. Одинокая слеза поскользила по щеке, огибая шрам на прекрасном лице девушки. Сердце вновь сжалось от боли.       Попытка резко подняться не увенчалась успехом. В глазах начало темнеть, а боль расходилась импульсами по всему телу, мощными волнами, заставляя лечь на место и не делать резких движений. Копошась в попытках прийти в себя, Эвтида задела рукой что-то холодное, по всей видимости, кувшин, что стоял на тумбочке у изголовья кровати. От шума падающей посудины в голове запульсировало все сильнее, ощущение было такое, словно кувшин упал не на пол, а на ее голову с неимоверной высоты.       — Неугомонная. — Послышался мужской голос, что был наполнен возмущением и раздражением. — Тебе нельзя сейчас шевелиться.       — Сет?! — У шатенки округлились глаза при виде своего покровителя рядом.       — Значит, рассудок в норме, ну, хоть что-то — Фыркнул красноволосый мужчина, садясь на кровать поодаль Эвы. Одним богам известно, как он хотел наорать на нее прямо сейчас, сказать, что она ума лишилась, высмеять глупость, унизить наивность, тыкнуть во все грехи. Сет был зол. Он очень разозлился, и все, что он хотел сказать, но так и не решился, беспокоясь за состояние своей шезмочки — направлял на себя. Не мог злиться на нее, не в таком положении, а вот себя корил, чуть ли не потерял нечто важное, осознавал масштаб случившегося лучше всех и облегчено выдохнул, что все же смог спасти бедовую.       — Где я? Что произошло и почему я жива?       — А ты в Дуат сильно хотела?       — Я… я не…       — Успокойся. — Мужчина потянулся к лицу девушки, положив на ее лоб смоченную в неизвестном растворе ткань. — Вытащил тебя. Полезла на рожон, нарушила наш договор. Я поражаюсь, Эвтида, пойти против Бога! Что тобой руководило? Я не могу тебя понять! Решила охотнику отдаться? Царя у тебя в голове нет, глупая!       Глаза Эвы наполнились слезами. Она вспомнила взгляд Амена, когда он ворвался в хижину. Вспомнила, как убил Дию на глазах у всех, как перерезал горло Рэймссу, как хотел ее убить… Была ли сейчас любовь в ее сердце? Нет. Она больше не может испытывать это чувство. Точно не к нему. И если эпистат все еще жив — она будет пылать ненавистью к нему, забудет навсегда, вычеркнет из жизни, как поганый сон.       — Я жалею об этом. — После нескольких всхлипов решила ответить на вопрос мужчины. — Нет, больше никаких чувств, он убил меня.       — Он убил наивную Эвтиду, сделал больно дарующей жизнь. А ты — Меренсет. Так живи дальше и неси свое предназначение с гордостью! Отбрось прошлое и наконец-то стань собой. Исполни свой долг.       — О чем ты говоришь?       — Скажи мне честно. Чего ты хочешь?       — Я не понимаю. — Немного опешив от такого неожиданного вопроса, Эва повернула голову в сторону сидящего рядом Сета.       — Какая твоя мечта? Цель? Чего ты хочешь достичь?       — Больше всего?       — Да.       — Уничтожить всех, кто годами истребляет черномагов. Всех, кто проливает нашу кровь и гоняет, как беспризорных псов. Всех тех, из-за кого шезму должны скрываться и убивать за возможность жить и заниматься своим делом, помогать другим. Нас ведут на убой, как скот. Но за что? Мы ведь не прокаженные! Мы не проклинаем и не сеем зло — так почему же не достойны спокойной жизни?       — Все так. — На лице Сета заиграла довольная ухмылка. Все явно шло так, как ему было надо. — А кто в этом всем виноват?       — Менес Второй.       — А что, если я предложу тебе помочь избавиться от него и его закона о запрете черномагов?       — Что? — Девушка не сдержала порыв и резко подняла голову, о чем позже сильно пожалела. — Зачем тебе это?       Сет словно не услышал вопрос, привстал и подошел к изголовью кровати, переворачивая мокрую ткань на лбу шатенки другой, более холодной стороной к коже. Рука мужчины задержалась на ее лице дольше нужного. Сет невесомым прикосновением пальцев прошелся по шраму на ее щеке. До сих пор сожалея о случившемся и коря себя.       — У меня на все есть причины, Меренсет. Я ничего не делаю просто так.       — А зачем тебе я? Ты ведь Бог! Что тебе стоит убить человека самому?       — Это невозможно — Раздраженно выпалил мужчина, давая понять собеседнице, что эта тема ему не очень приятна. — Боги не могут вмешиваться в судьбы стольких людей. Мы не можем делать все, что нам заблагорассудится. Жизнь должна идти своим ключом. Тем более вашего фараона нельзя назвать человеком. Но мы можем наставлять и помогать, особенно тем, кто живет под нашим покровительством. А ты моя, Меренсет. Не думай, что я просто так принял тебя в качестве оплаты.       — Но почему именно я? Есть множество опытных шезму, убийц и слуг. А я не гожусь на такое. Меня даже черномагом назвать стыдно, ведь шезму снов не видят.       — Это не сны. Необходимый ритуал может совершить только кровь от крови. И это сможешь сделать только ты, Меренсет.