Меренсет

      Их поцелуй был наполнен яростью, желанием и чрезвычайно сильным чувством. Боль, что граничит с удовольствием, приторная сладость, которую оттеняет такая нужная горечь, так грешно, но одновременно правильно необходимо им двоим.       Сет был властный, а Эва принадлежала ему во всех смыслах, каждая клеточка ее тела предательски отзывалась не только на прикосновение Бога, но и лишь на его присутствие, тонкий аромат и едва слышное дыхание. Когда он был рядом — ее сердце начинало биться в унисон с его, словно заклинатель змей играл свою мелодию для Меренсет, воздействуя на нее всецело. Именно так она себя чувствовала рядом с ним. Целой, настоящей, наконец-то чувствовала себя собой.       Поцелуи становились жарче, ее кожу обжигало огненное дыхание Бога, пока с каждым шагом они приближались к огромному мягкому ложе.       Как же Сету хотелось разорвать ее наряд на части, жадно исследовать мягкое, нежное и такое податливое женское тело, ненасытно погрузится в нее, яростно, со всей силы вколачивая в постель и выбивая из нежных уст звонкие стоны удовольствия, что распространятся по всей окружающей их пустыне, напоминая всему миру, кому же принадлежит самая прекрасная из всех Неферут.       Но он не сделает этого, не так. Не посмеет себе напугать ее своим напором, сдержит всю свою взрывную страсть и дикое желание в узде. Он, как никто другой, знает, что пережила его Меренсет в детстве, насколько жестоко с ней обошлась судьба, и будет беречь девушку, даже если придется сберечь от самого себя. Эта ночь, ночь желания и откровения, останется в ее памяти, как нечто светлое, согревающее и нежное, каждое касание будет лишь для нее, все силы Бога падут на то, чтобы сделать ее счастливой. Так решил сам Сет, а его решение не подлежит изменению. Никогда.       Его накидка уже небрежно покоилась где-то в углу комнаты, а прекрасный откровенный наряд Эвы давно был спущен до пояса, обнажая миниатюрную грудь, что так манила нависнувшего над ней мужчину. С того дня, как Эвтида оказалась здесь, в его доме, в его пристанище, мужчина всегда радовал ее довольно открытыми нарядами, что подчеркивали каждый ее изгиб, открывая взору все больше и больше загорелой бархатной кожи.       Нет, это было не ради удовлетворения собственных желаний смотреть на изящное тело своей Неферут, еле прикрытое тканью, в этом жесте не было похоти или грязных мыслей. Просто Сет считал ее богиней, в его глазах девушка была равна ему: сильна, прекрасна, умна и хитра. И она должна показывать этому грешному миру свою красоту, должна принимать свою особенность, с гордостью нести себя, чтобы все знали, какой силой она обладает, чтобы видели, какой дикой и хищной Неферут обладает Сет.       Он даст ей осознать, на что она способна, больше его Меренсет не будет ничего бояться, и, видя в ее глазах дикий, необузданный огонь, никто не посмеет даже подумать причинить ей вред, а если посмеет допустить лишь мысль об этом, будет иметь дело с ним, а дела Сет решает очень быстро, но крайне жестоко, особенно если это касается того, что всецело его.       В хижине становилось заметно жарче, но даже эта температура не сравнится с обжигающими прикосновениями Сета. Бог касался ее кожи, выводя сложные узоры вдоль ее шеи, плавно опускаясь к ключицам и все ниже и ниже, не спеша, растягивая удовольствие, распаляя Меренсет еще сильнее, пока она пощипывала его оголенную крепкую спину, изредка срываясь от напряжения внизу живота, царапая горячую кожу мужчины.       Тихие стоны Эвы были для него самой искусной музыкой, желанной водой для заблудившегося паломника в беспощадной пустыне. Нежно, но властно он сжимал ее грудь, припадая к затвердевшему соску, как к единственному источнику необходимого кислорода, с жадностью и страстью, но контролируя порыв, не переступая тонкую грань между удовольствием и болью.       Вдоволь насладившись ласками, распалив девушку до предела, что та уже не могла сдержать свое желание, готовясь просить о большем, Сет стянул с ее длинных, сводящих с ума ног наряд, отбрасывая его в сторону. Он не позволит ей и думать о том, чтобы просить его о большем, молить, перейти к более откровенным действиям, она не достойна такого унижения, мужчина чувствует ее, и сделает все, как надо, все, чтобы она ни на секунду не пожалела об этой ночи, все, чтоб его Неферут чувствовала себя самой счастливой и желанной женщиной в мире. Ей не надо просить, он сам даст ей все, чего ее Ка пожелает.       Мужчина обрушился на пухлые, манящие губы Эвы в крепком поцелуе, пока в этот самый момент толкнулся своим возбужденным от одного ее вида членом внутрь. Медленно, аккуратно, тем не менее страстно и желанно. Девушка звонко застонала прямо на его грубых губах, не сдерживаясь, впилась ноготками в спину нависнувшего над ней Сета, с огромной силой, балансируя на грани удовольствия и боли, нежности и страсти.       То, как он с ней обращался, какое удовольствие дарил своим горячим шепотом, вызывая волны мурашек по коже, как сквозь поцелуи осторожно покусывал нежную кожу, не сбавляя темпа толчков, наполняя комнату интимными звуками слияния двух желанных тел, заполняя каждый выдох сопутствующим стоном сводило с ума.       Грязно? Любовь не может быть грязной, взаимные чувства двух искренне желающих друг друга людей не могут быть грязными. Это всепоглощающая страсть, природная энергия, сила и великое удовольствие, акт любви и чувств, что не чужды и Богам в этом лишенном почти всего прекрасного в мире.       Когда Эва уже стояла на обрыве, готовая вот-вот сорваться в пропасть удовольствия, срывая голос от нахлынувшего оргазма, Сет ускорил свои толчки, уже не обращая особого внимания на их силу, сейчас ей надо дойти до конца, им нужно дойти до финиша вместе. Не сбавляя напора, со всем пылом он немного прикусил сосок на ее подпрыгивающей от активных движений Сета груди, немного потянув и отпустив, пока Эвтида содрогалась от желанного оргазма, параллельно выкрикивая его имя. В этот момент ее лицо и голос показались мужчине особо прекрасными, и осознание того, что все это из-за него, для него. Только для него — довело до пика и Сета. Он излился в вымотанную его страстью девушку, плотнее прижимаясь к ней своим телом, шепча о том, насколько она прекрасна.       Немного отдышавшись и налюбовавшись своей изнеможенной возлюбленной, Сет удалился в купальню, дабы смочить ткань и обтереть уставшую Меренсет, убрав весь беспорядок, что они натворили, предавшись порыву страсти.       Так и легли в одно ложе, деля его теперь и для сна. Эва положила свою голову на оголенную грудь мужчины, пока тот наслаждался объятиями, но в то же время мужчину терзали странные чувства, это был страх — страх за Меренсет. Сейчас он осознал, насколько дорожил своей Неферут, не относясь к ней как одной из слуг, как принадлежащей ему душе. Она его во всех смыслах, но знает ли она, что тоже украла его сердце, держа в своих владениях мощное оружие, которое он сам незаметно ей отдал.       — Сет, — надломленным голосом Эва попыталась обратить его внимание на себя, пока своим пальцем выводила круги на голом торсе Бога. — Что мы будем делать дальше?       — Ты о чем? Если хочешь повторить, то я всегда готов для тебя, — Самодовольная ухмылка на его лице не могла не позабавить.       — Я о Фараоне. Когда мне надо…       — Рвешься в бой? Не терпится убить своего отца?       — Просто сегодня я осознала, что боюсь умирать, — Честно призналась она. — но если это суждено, то я готова отдать свою жизнь во благо других, в месть о всех, кто стал жертвами их союза. Просто скажи мне когда, я хочу... Я хочу быть готова.       — Ты не умрешь. Я не позволю.       — Разве я не твоя должница? Разве не для этого ты помог моей матери? Это моя судьба, и я принимаю ее. Хоть и немного боюсь, что не успела сделать нечто важное.       — Меренсет, ты не должна никого и никогда бояться, запомни и повторяй это себе, как мантру. Ты должна править этим миром, а не прятаться в узких улочках под покровом ночи. Хоть ночь – это твое время, луна наделяет тебя особой грацией и смелостью, как я заметил.       — Но…       — С чего ты взяла, что умрешь?       — Уйти живой после бойни во дворце самого Фараона – уже звучит как сказка около костра в холодную ночь. Это невозможно, я не обладаю навыками, чтобы не пострадать в той бойне.       — Бойни не будет, у меня совершенно другой план.       — Но они же знают обо мне! Думаешь, не будут готовы? Ты сам говорил, что Менес со Змеем способны на многое.       — Знают о тебе?       — Думаешь, я не понимаю, что тот случай в купальне был их делом? Никто не заходил, был только ты и Ливий в покоях. Я не настолько глупа, чтобы не понять этого.       — Ты права, но не полностью. Змей как-то подобрался к тебе, найти мою хижину только для смертного является испытанием, но если бы они знали, что ты единственная живая дочь Фараона, что принесёт их скорый конец — довели бы дело до конца. А так, я уверен, что нападение было лишь для того, чтобы немного припугнуть меня. Дали знать, что им известно — я не оступлюсь. И так как в моем доме была женщина, что удивительно для всех, через тебя и решили передать свое послание.       — И каков тогда твой план? Выманить Фараона сюда?       — Хуже этой идеи только устроить великую бойню, шезмочка. Но мне нравится твоя кровожадность. Делать мы этого, конечно, не будем, хоть и очень хочется, но у меня в приоритете защитить тебя и оставить твое прекрасное личико невредимым.       — Посвяти же меня в свои планы, о великий Сет! — Наигранно от раздражения парировала Эвтида.       — Мы отправимся в столицу. И возьмем твоего лекаря.       — Ливия? Нет! Я не хочу, чтобы из-за меня погиб еще один мой близкий человек.       — Никто погибать и не собирается. И мне не нравится, что ты его так защищаешь. Но ладно, если он притронется к тебе, я сам с удовольствием его убью.       — Я не дам его в обиду. И, кажется, ты хотел рассказать свой план – не отвлекайся.       — Как скажешь, Меренсет. Ливий поедет с нами и как приближенный ко двору лекарь, сможет без проблем подсыпать немного оравы Фараону на ужин.       — Но ведь я должна его убить? Так ведь?       — Отравы будет недостаточно для смерти. Менес просто будет без сил слаб даже для того, чтобы закричать, ведь от отравы он просто не может умереть, если ты не забыла, это часть его сделки с Апопом. Я тем временем обезврежу охрану с помощью нескольких моих слуг, проведу тебя в покои, и ты без проблем убьешь Фараона. Понимаю, может быть сложно, и я очень не хочу тебя в это втягивать, но ты единственная, кто может это сделать, разрушив их договор, после чего змей отправится на свое место, Анубис его уже заждался.       — Я сделаю это. Даже если что-то пойдет не так, и мне придется погибнуть.       — С тобой все будет хорошо.       — Не надо говорить о том, чего не можешь гарантировать. Но у меня есть условие.       — Ты с каждым днем открываешься все больше. Признаться честно, я впечатлен, что ты что-то требуешь, но из-за моей благосклонности к тебе, я выслушаю.       — Я сделаю это только после того, как свяжусь с Ка Исмана. Это единственное, чего я хочу перед этим.       — Тогда мне стоит отказать, чтобы у тебя был стимул беречь свою жизнь и быть аккуратной.       — Ты не можешь мне отказать!       — Почему же, шезмочка?       — Я… я убью себя и ты ничего не сможешь сделать со Змеем, не сможешь выполнить свое обещание перед другими Богами и вернуть свою полную силу.       — Если твой милый рот хоть еще раз произнесет что-то подобное, я не посмотрю на то, что ты мне не безразлична, Меренсет. Я обращаюсь с тобой как с равной, не посадил на цепь, не заставил сделать то, чего хочу, спасал, не навлек на тебя дурман. Не смей угрожать мне.       — А что мне остается делать? Это важно для меня, как ты не понимаешь? Я даже не знаю, где тело моего брата!       — Я знаю где он.       — Ты все это время знал, что в хижине было другое тело?!       — Узнал после всего, что там произошло.       — И где он?!       — У Анубиса.       — Исфет! Он говорил мне не доверять всем, кто близко, но я и подумать не могла, что он намекает на себя!       — Это тебе Анубис сказал?       — Да, он появляется в моих снах.       — Он забрал его тело, как только узнал о моем плане. Это его гарантия, что ты все выполнишь как должно, и Исмана не вернет, пока Змей не будет у него.       — Тогда нам надо торопиться. — решительно и быстро Эва соскочила с постели, воинственно натягивая на свое тело наряд.       — Куда ты собралась?       — Раз все так, как ты говоришь, мы должны сделать все как можно быстрее.       — Еще рано, мы не готовы, моя решительная Меренсет.       — Значит, вставай и готовься, Сет. И сделай это хорошо, ты дал обещание, что я выберусь живой.       У него все получилось, все, как и задумал изначально. Удовольствие на лице Сета было сложно скрыть, да и он не старался, ведь Эва была слишком увлечена сборами. Она менялась и менялась быстро. Злость и жажда получить желаемое побуждали в некогда осторожной девушке то, что долго было скрыто — воинственность и кровожадность. Эва глубоко внутри умирает, а Меренсет, жаждущая мести, приходит на ее замену. Все идет так, как Сет и задумал, вскоре она выполнит свою миссию и будет готова к тому, что он для нее приготовил. Он очень надеялся, что будет.       Но в изначальные планы Сета на эту девушку успели вмешаться чувства, чего Бог не мог ожидать. И сейчас, пока Неферут отчаянно пыталась собраться и привести себя в чувства, он думал о том, что случится, если Эва не согласится на его предложение после всего, что произойдет, как он будет существовать дальше, зная, что лишился того, что обрел.