Кислый Виноград / Sour Grapes

Драко шёл к коттеджу, а Гермиона следовала за ним. Он был рад столь неожиданному повороту событий и удивлялся тому, что всего за несколько мгновений до её появления думал о ней. Впрочем, возможно, это не было так уж удивительно: он часто думал о ней. О её решительном и целеустремлённом выражении лица на суде. О том, как яро она убеждала Визенгамот освободить его, словно беспокоилась о нём. Знакомое, но слабое чувство зарождающейся надежды и необъяснимой тоски скрутило живот, и он встряхнулся, вспомнив, что когда-то стоял в стороне и молча наблюдал за её мучениями от рук его тёти. Он никогда не хотел ничего из этого. В глупых мальчишеских фантазиях ему казалось привлекательным служить Тёмному Лорду. Однако когда этот человек поселился в его доме, Драко встретился с суровой реальностью. Он столкнулся с немыслимой доселе жестокостью по отношению к себе и своей семье. Он часто прокручивал в голове события той ночи, когда их троица была схвачена, пытаясь понять, что он мог сделать иначе, чтобы повлиять на исход. Ему пришлось подавить в себе облегчение, которое он испытал, когда Поттер с друзьями сбежал перед самым возвращением Тёмного Лорда. Ему потребовались все мыслимые усилия, чтобы преградить путь к своему сознанию и применить окклюменцию, которой научил его Северус. Ему всегда казалось, что Северус учил его окклюменции не только для повседневной работы Пожирателя Смерти. Оглядываясь в прошлое, он подозревал, что это мама попросила его об этих уроках, потому что знала, что он менее подвержен влиянию тьмы и более склонен к эмпатии. Его мать всегда была умнее, чем все думали, и с самого начала смогла разглядеть его ненависть и ревность к дружбе Поттера, Уизли и Грейнджер. По тому, как часто он на них жаловался, она поняла, что он жаждет их общения и духа приключений. Она предвидела тот день, когда ему придётся решать, на чьей он стороне. Эта умная женщина знала, что он засомневается. Так что, благодаря ей, он был готов. Тёмный Лорд вернулся как раз в тот момент, когда Поттер с друзьями растворились в пространстве, и в его глазах отразилась невиданная ранее в поместье Малфоев ярость. Драко хорошо сыграл свою роль, задушив в себе чувство страха и беспокойства за судьбу своих однокурсников и явных врагов, сохранив это в тайне от любопытных глаз Тёмного Лорда. В эти дни никто не мог воспользоваться легилименсом, поэтому он мог спокойно обдумывать каждую из этих мыслей по своему усмотрению. Тот факт, что одна из тех, о ком шла речь во всех этих скрытых ранее мыслях, теперь словно в тумане шла за ним, казался по меньшей мере сюрреалистичным. Он обернулся, чтобы посмотреть на неё. Казалось, она колеблется, возможно, подумывая о том, чтобы развернуться и сбежать. И, учитывая их прошлое, он не стал бы её за это осуждать. Однако к тому, что она уйдёт, он пока не был готов. — Не отставай, Грейнджер! Если бы я не знал тебя так хорошо, решил бы, что ты тянешь время, чтобы я на руках перенёс тебя за порог этого коттеджа. Он усмехнулся, понимая, что это сработало: её глаза расширились одновременно с тем, как нахмурились брови. Боги, как же ему нравилось её бесить. Как в старые добрые времена. Возможно, если бы всё сложилось по-другому, он бы шёл сейчас с Крэббом и Гойлом в Хогсмид в солнечную субботу, громко насмехаясь над ней и её друзьями ради развлечения. Но ему следовало бы немного успокоиться: она выглядела совершенно потрясённой, наткнувшись на него здесь, и, вопреки распространённому мнению, он не собирался заставлять её страдать по-настоящему. Неужели она действительно хотела просто попробовать вина? Поначалу он думал, а не пришла ли она за ним? Как говорится, "нарочная случайность". Не так давно ему снился подобный сон, и её появление вызвало удивительный трепет от того, что самый восхитительный сон, который он когда-либо видел, казалось, становился явью. И ему пришлось прибегнуть к словесной перепалке, чтобы отвлечься от воспоминаний об этом сне, где они разобщались... слишком. Конечно, ей не нужно было знать, как часто она вторгалась в его мысли в течение последних трёх лет. Кроме того, было очень забавно наблюдать за её мимикой. Её брови будто были акробатами, совершающими смертельно опасные трюки, чтобы привести в восторг зрителей, которым посчастливилось попасть на это шоу. Он никогда не обращал на неё внимания в школе, считая невыносимой всезнайкой. Для него она была не более чем инструментом для манипулирования Поттером. Правда, на четвёртом курсе он немного ревновал её к Краму на Святочном Балу, но ни одной живой душе он в этом не признавался. Выбор Крама поверг его в шок. Это было всё равно что обнаружить, что вещь, которую ты считал хламом в собственном доме, на самом деле имеет огромную материальную ценность, а ты был настолько глуп, что годами не замечал этого. А потом ты просто стоял в стороне и смотрел, как её присваивают себе вместе с прибылью. Он был уверен, что не один испытывал это: почти каждый парень в Хогвартсе (и несколько девушек) восхищённо вздохнули над выбором Крама, как только увидели, как она входит в Большой зал. Не обошлось и без вздохов со стороны чистокровных волшебников, хотя им, конечно, следовало умерить свой пыл, и побыстрее, для их же блага. Ни один из них не имел права увлечься грязнокровкой — у их родителей были свои принципы. Но в последние несколько лет Драко думал о девушке не из-за её внешности. Нет, дело было в её очевидно добром сердце и в том, как яро она спорила в суде по делу, о котором он её никогда не просил. Как бы ему ни было неприятно это признавать, он был тронут и благодарен. Конечно, он понятия не имел, что делать с этими чувствами. Вновь оказавшись в одиночестве в своей камере в Азкабане, дожидаясь приговора, он так и не смог уснуть той ночью, а в голове роились мучительные мысли. Каковы были её намерения? Что это значит? Что это будет значить в будущем, если его освободят? Должен ли он поблагодарить её? Или оставить в покое из уважения? В конце концов, годы издевательств и то, что он просто стоял в стороне, наблюдая за её мучениями — такой себе фундамент для дружбы. Когда он пришёл на виноградники, то планировал уединиться и выкинуть её из головы. И всё же... вот она. Казалось бы, одинокая и желающая развеяться, наедине с ним на виноградниках его семьи. Похоже, у неё были какие-то проблемы с мужем-пронырой (надо же такому идиоту испортить отношения с буквально золотой девушкой), и, возможно, она хотела выпустить пар. Подумав, что это действительно похоже на чудесный сон, он тайком ущипнул себя за кожу на левом предплечье, самом чувствительном месте, чтобы проверить. Кожа горела, и он понял, что это не сон. Наконец дойдя до двери, он открыл её, пропуская Грейнджер вперёд и вдыхая аромат её сладких духов. Он тихо, но глубоко вдохнул, чтобы не показаться каким-то мерзавцем, который прячет под подушкой грязные трусики девушек. Не имея ни малейшего представления, что будет дальше и во что он ввязывается, он закрыл дверь и направился к семейному винному стеллажу.

***

Гермиона переступила порог коттеджа и была потрясена тем, насколько аккуратным, опрятным и уютным он оказался. Дверь открывалась в небольшое фойе с крутой лестницей прямо перед ней. Слева от неё была небольшая гостиная с двумя мягкими на вид диванами и книжным стеллажом до самого потолка. Справа — причудливая мини-кухня и столовая с круглым деревянным столом в деревенском стиле. Декорации были скудными, однако её взгляд привлекло знамя сборной Слизерина по квиддичу, и тут её осенило: именно здесь сейчас живёт Малфой. Её вдруг охватил дискомфорт от того, что она находится в такой интимной обстановке с ним, ещё и одна! Предположительно, в его спальню можно было попасть, поднявшись по лестнице, и у неё возникло чёткое ощущение, будто она пришла домой с кем-то после свидания. Не то чтобы в её жизни случалось такое, но она видела это в фильмах. — Малфой, ты... ты здесь живёшь? — спросила она слишком недоверчиво. Он прошёл на кухню и стал копаться на винном стеллаже. — По-моему, это очевидно, Грейнджер. Раз уж я разгуливаю здесь чуть ли не в одних трусах, значит, я не просто приехал в поле на дневную прогулку, — сказал он, не отрываясь от бутылок и с прищуром изучая каждую этикетку. Гермиона была удивлена тем, что Малфой выбрал такие скромные апартаменты, когда в его распоряжении могло бы быть целое поместье. — Ты удивлена, Грейнджер? — спросил он, поворачиваясь и ставя три бутылки на круглый стол. Гермиона вздрогнула и прекратила пристальное изучение комнаты, чтобы посмотреть на него. — Просто... я думала, ты предпочтёшь что-нибудь попросторнее, — сказала она, наблюдая за тем, как он мастерски разливает вина в дегустационные бокалы одно за другим. — Ах да, я ведь избалованный ребёнок богатых родителей, которому нужны всевозможные удобства и роскошь, а, Грейнджер? Она снова вздрогнула, разрываясь между тем, согласиться или извиниться. Однако он, казалось, ничуть не обиделся и избавил её от дальнейших размышлений: — Я жил в поместье какое-то время, но просто устал от пустоты и сквозняков в коридорах, не говоря уже о том, что мне не хватало компании, — легко ответил он, закончив с разливом. — Я думала, ты привык к сквознякам в коридорах, учитывая, что ты рос... там, где рос, — пробормотала она, содрогаясь при мысли о поместье Малфоев и невольно вспоминая о последнем своём визите туда. В воздухе возникло напряжение, и она поняла, что Малфой думает о том же. — Что ж, полагаю, вкусы меняются, — хмыкнул он, наливая себе бокал одного из выбранных сортов. Она разозлила его? Стоит ли ей беспокоиться? Голос Малфоя вновь прервал её размышления: — Грейнджер, ты собираешься зайти внутрь? Или мне вынести их тебе на подносе в фойе? — спросил он с ухмылкой. Гермиона огляделась по сторонам, внезапно осознав, что всё ещё не отошла от двери. — А... да, конечно, прости, — сказала она, и тут её щёки покраснели. Да что с ней такое?! Она разрывалась между абсолютным неверием в происходящее, и поразительным, едва уловимым осознанием того, что сейчас ей очень хочется оказаться в обществе Малфоя. В основном, это суждение основывалось на том, что она всё ещё не ушла, хотя всерьёз подумывала об этом. Её действия шли вразрез с логикой, а она этого терпеть не могла. Выше нос, Грейнджер, давай уже покончим с этим. Она неуверенно подошла к нему, недоумённо глядя на вино, лишь бы не смотреть ему в глаза, на его грудь, руки, пресс, не зная, за что зацепиться... лучше сосредоточиться на вине. Ей в моменте стало нехорошо от осознания того, насколько он хорош, и она поняла, что, возможно, не стоит пить это вино. Она не знала, что может случиться, если она позволит себе слегка выпустить пар. Погодите... неужели она действительно беспокоилась о том, что между ними что-то произойдёт? Боги, ну и денёк выдался! — Я не отравлял эти вина, Грейнджер. Я ведь уже объяснил, что мне невыгодна твоя смерть на моих руках. Подумай о том, кем я стану в обществе магов после этого, — с улыбкой сказал он. Она нахмурила брови в миллионный раз за последние пятнадцать минут и была уверена, что теперь на её лбу появятся морщины. От него исходили тепло, нежность и самокритичность — три черты, которые она никогда в жизни не стала бы ассоциировать с Драко Малфоем. Она пыталась понять, было это очередной манипуляцией или произошедшими за эти годы изменениями в его характере, потому что сколько она его помнила, не было ни дня, когда он бы искренне улыбался и от него не несло заносчивостью. Она втайне удивилась тому, насколько мягкими казались его губы, и это вызвало тревогу. Это не то, о чём стоит думать, ей следует прервать ход этих мыслей! Немедленно! Она начала отступать назад, к двери: — Я... если подумать, Малфой, думаю, вино будет лишним. Мне следует быть в здравом уме этим вечером... — она споткнулась о стоящую рядом с лестницей вешалку, оступилась, но не упала. — Как ты и сказал, я не хочу приходить на столь важное мероприятие в таком состоянии, особенно когда мне предстоит увидеться с бывшим... — она упёрлась спиной в стену фойе. — Мне предстоит увидеться со многими людьми, ну, со всеми, кто обычно приходит на такие... такие... мероприятия, да... — она замялась, крутясь на месте в поисках дверной ручки. Когда она наконец взялась за неё, то обернулась, чтобы попрощаться с ним. Он смотрел ей вслед с этой глупой искренней улыбкой на лице, бесстрастно прислонившись спиной к кухонной столешнице, явно довольный собой. — Посмотри на себя, Грейнджер. Неужели я зацепил тебя? Такая неспокойная, — сказал он, медленно поднося бокал с вином к губам и не сводя с неё глаз. Она посмотрела в пол, а не на него, и ответила: — Я абсолютно не понимаю о чём ты, Малфой, но спасибо за предложение попробовать твои вина, и было приятно... повстречать тебя, — она бросила на него последний взгляд, прежде чем попрощаться. — Увидимся... когда бы мы ни встретились. Не разрывая зрительного контакта и не прекращая ухмыляться, он сказал: — Твоё здоровье. До встречи, Грейнджер. Затем она повернула ручку и выбежала из коттеджа так быстро, как только могла, вздымая вокруг себя облако пыли, и не останавливаясь, пока не добежала до дороги. Она ударилась спиной о закрытую дверь машины и загнанно дышала после бега. — Держи себя в руках, Гермиона! — крикнула она самой себе, в панике оглядываясь назад, чтобы убедиться, что он не последовал за ней. Его нигде не было видно. Она с силой распахнула дверь машины и, пошарив в кармане в поисках ключей, завела мотор и понеслась по улице, возвращаясь к любимому трактиру родителей.