***
Карета свернула на частную дубовую аллею, и Рей мысленно вздохнула с облегчением. Этот долгий день подошел к концу, и можно было, наконец, принять расслабляющую ванну и забыться сладким сном. Они переехали в этот особняк всего пару недель назад, и Рейлин быстро привыкла и к новому дому, и к экономке Фазме, что была крепка и высока почти также, как и Бен. Ее строгое выражение лица, и ледяные глаза вызывали мороз по коже, и поначалу Рей старательно избегала этой пугающей женщины. Однако статус баронессы и хозяйки дома, о которых она теперь предпочитала не забывать, обязывали ее изжить свою скромность джентри. Поэтому, набравшись храбрости, уже на третий день Рейлин потребовала от Фазмы отчет о ведении домашней бухгалтерии, хотя ровным счетом ничего в этом не понимала. В отличие от экономки, сам особняк пришелся Рей по душе. Бен явно выбирал его не по своему вкусу, а опираясь исключительно на предпочтения жены. Простор комнат подчеркивали светлый мрамор и бежевая мебель, а воздушность – легкая полупрозрачный тюль на окнах. Стены занимали зеленые пейзажи и цветочные натюрморты, и в супружеской спальне над камином раскинулась лесная ландышевая поляна, написанная маслом на небольшом холсте. Рейлин ахнула в изумлении, когда осматривала комнаты впервые. Она не думала, что Бен запомнил о ее любви к этим нежным весенним цветам. Следующим утром поверх домашнего платья она надела ту самую брошь, которую ошибочно приняла за подкуп, а не за символ симпатии. Бен оценил ее жест благодарности широкой улыбкой и обещанием приобрести ей «еще по меньшей мере дюжину украшений». Однако больше всего Рей восхитил не сам дом, а то, что скрывалось за ним. Просторная открытая веранда возвышалась над каскадом мраморных чаш, каждая из которых была выполнена в форме ракушки и служила деталью фонтана. Композицию с двух сторон обнимали высокие каменные лестницы, у подножия которых раскинулась обширная зеленая лужайка. «Очаровательно», – подумала она, впервые увидев этот ландшафт и архитектуру. С первым солнечным днем, Рейлин пожелала обедать на веранде, наслаждаясь журчанием воды и пением птиц. И вот уже который день почти все трапезы проходили под открытым небом.***
Утром Рей проснулась позже обычного. Должно быть, вечерняя ванна с лавандовым маслом подействовала на ее уставшее тело даже лучше, чем ожидалось. Проведя целый день в библиотеке, она захлопнула очередной прочитанный роман, и с чувством выполненного долга, отправилась собираться на прием. Неделю назад чета Соло получила приглашение в домашний театр графа Дуку. С недавних пор Рейлин поняла, что испытывает особую неприязнь к театрам. Радовало лишь то, что в письме граф обещал короткую пьесу, а не трехактную оперу. – Я же просила синее платье, – обеспокоилась она, заметив на кровати красный наряд. – Прошу прощения, Ваша милость. Его милость просил подготовить вам именно это платье, – опустив глаза в пол, ответила прислуга. Рей не стала спорить и настаивать. Может у Бена была какая-то особая задумка на их совместный образ? Она сомневалась, но думать о том, что таким образом барон хотел проявить своеволие, не хотелось. Познакомившись с мирным и понимающим мужем, Рейлин боялась вспоминать, каким взбалмошным он может быть. Она закончила сборы, когда в комнату, наконец, вошел Бен. – Приношу свои извинения за опоздание. Я торопился, как мог. – Не волнуйтесь, – благодушно ответила Рей. – У нас еще есть время. – Я быстро переоденусь и мы отправимся. Вижу, вы не стали спорить с моим выбором платья, – с улыбкой сказал он, оглядывая ее с ног до головы. – У меня для вас подарок. – Подарок? – Оживилась она. – Подойдите к зеркалу и закройте глаза, пожалуйста. – Вы меня заинтриговали, – хихикнула Рей и сделала, как велено. Совсем скоро она почувствовала его пальцы на своих ключицах и горячее дыхание на затылке. Бен коротко поцеловал ее в плечо, пояснив: – Не смог удержаться. Но было что-то еще. Что-то прохладное и увесистое на ее шее. – Можете открывать, – тихо сказал он, и, подчинившись, Рейлин взглянула на свое отражение. Великолепной красоты колье с россыпью рубинов и бриллиантов плотно обнимало хрупкую шею, спускаясь к декольте. – Вы это спланировали, – заметила она, не спуская глаз с насыщенно-красных камней, что идеально подходили под цвет ее платья. – Именно так, – озорно улыбнулся Бен. – Вам нравится? – Очень. – В комплекте идут еще серьги. Можете надеть их сами, или я могу помочь. – Я надену, – оживилась Рей, забирая у него бархатный футляр. – Это самые красивые украшения, что мне когда-либо дарили. Благодарю вас! Ее объятия вышли неуклюжими. Возможно, Бен ожидал поцелуй, но Рейлин подалась порыву, прижавшись щекой к его твердой груди. – Мне приятно радовать вас, – ответил он, и его голос отразился легким трепетом на ее коже.***
К облегчению Рейлин, которая не терпела долгой дороги, Дуку мэнор расположился совсем недалеко. Поместье было роскошным и превосходило своим великолепием любое другое имение, что ей доводилось посещать ранее. Театральный зал, расположенный на нижних этажах дома, оказался небольшим – всего четыреста футов. Однако Его светлость умело компенсировал размер помещения королевским убранством. От обилия золота рябило в глазах. – Поговаривают, здесь часто бывает сама Королева, – услышала Рей сплетню за спиной. Не удивительно, этот зал, действительно, был достоин монаршей семьи. Когда все гости расселись по своим местам, на сцену поднялся сам граф. Ему было трудно передвигаться, и каждый его шаг сопровождала изящная трость с костяным набалдашником в виде головы льва. – Мне радостно видеть вас в этой колыбели искусства, дорогие друзья. Сегодня вы увидите экспериментальную пьесу великого Шекспира «Антоний и Клеопатра». Уверен, почти каждый из вас имел удовольствие лицезреть ее на сценах Ковент-Гарден, Глобуса, Лицеума или где-либо еще. Однако мы с моим дорогим другом и великим, не побоюсь этого слова, постановщиком – сэром Робертом Келли* переработали сюжет на современный лад. Искренне надеюсь, что вы по достоинству оцените наш оригинальный взгляд на шекспировский шедевр. – Как тонко он завуалировал свои престарелые бредни под новаторство, – шепнул ей на ухо Бен, насмехаясь. – Не представляю, как такое масштабное представление можно показывать на такой крошечной сцене, – сказала Рей и в ответ получила его восхищенный взгляд. Свечи в зале погасли – началось представление. Рейлин искренне хотела погрузиться в повествование на сцене и оценить старания графа Дуку, но как только занавес распахнулся, она забыла, как дышать. В серебряном приталенном платье, черном коротком парике и ярком макияже предстала Жюли Маре. Ее изящные бедра, которыми она когда-то обхватывала Бена, не скрывала полупрозрачная ткань юбки; а хищные глаза, что должны были смотреть на «Антония», сейчас были направлены прямо на Рейлин. Опомнившись, Рей судорожно вздохнула и покосилась на мужа. Выражение его лица не оставляло сомнений – он был также удивлен. Последующий час прошел как в тумане. Она не могла сосредоточиться ни на диалогах, ни на мешанине сценических действий. Рука Бена, которой он накрыл ее ладонь еще в самом начале спектакля, была потной, и этот факт наталкивал на мысль о крайней степени нервозности. Еще до свадьбы он признался, что с мадам Маре они больше не имеют никаких контактов, но могло ли это быть неправдой? К тому же за целый месяц он так ни разу и не склонил ее к супружескому долгу. «Могло», – заключила про себя Рейлин. Если не по этой причине, то отчего тогда Бен так разволновался, а Жюли то и дело «одаривала» ее и барона долгими взглядами, рискуя выйти из роли? Когда занавес закрыл основную часть сцены, давая понять, что представление подошло к концу, испорченное настроение Рей колебалось между замешательством и злобой. Статус баронессы не позволял открыто выражать свои эмоции, поэтому натянув фальшивую улыбку, она продолжила свое участие в этом сомнительном вечере. В большой гостиной приглашенных уже дожидались закуски и прохладительные напитки. Рейлин взяла бокал шампанского и жадно припала к нему, на мгновение забыв о правилах приличия. – Все в порядке? – участливо поинтересовался Бен, нежно потирая ее поясницу. – Да, конечно, – улыбнулась Рей, но улыбка не коснулась ее глаз. Он хотел еще что-то сказать, но их окликнул граф, выпрашивая восторженную оценку его режиссерскому дебюту. Гости оживленно болтали, купая в лести хозяина вечера, и Рей почти успокоилась, когда в гостиную вошли «Антоний» и «Клеопатра». Послышались скромные аплодисменты, все внимание обратилось к ним. Уже не в первый раз Рейлин невольно оценила выдающуюся красоту мадам Маре. Лицо пылало от раздражения, хотя она понимала, насколько это глупо. Никто не волен выбирать свой внешний облик, но отчего же все женщины, что как-либо досаждали ей, обладали такой очевидной красотой? Базин… Жюли… – Можем уйти прямо сейчас, если хотите, – вдруг сказал барон. – Хочу, – решительно ответила Рей. Они были на полпути к Его светлости, чтобы извиниться за поспешный отъезд и прикрыться лживым поводом, когда откуда ни возьмись возникла мадам Маре. – Ваша милость, – отвесила Жюли угоднический поклон. – Не сочтите за наглость, но я хотела поинтересоваться: как вам представление? – Весьма… своеобразно, – вмиг напрягшись, признался Бен, и Рей почувствовала, как сильно его ладонь сжала ее талию. – С вашего позволения сочту за комплимент. А как вам моя Клеопатра? – не унималась Жюли, обращаясь уже к супруге своего бывшего любовника. Рей старательно удерживала желание открыто нахамить этой бессовестной женщине, что посмела заговорить с ней. С ней – женой барона, с которым эта старлетка имела связь и, однозначно, не единожды! – Мне показалось, что вы часто выходили из роли. Опера вам дается, определенно, лучше, – все же выдала порцию яда Рейлин и пристыдила сама себя. Это было недостойно баронессы, однако Маре лишь хитро улыбнулась, не придумав достойный ответ. Рей и не нужны были ее слова, она больше не желала оставаться здесь ни минуты. Словно прочитав ее мысли, Бен бросил короткое «просим прощения», лишая внимания назойливую француженку. Домой Рейлин добралась не проронив ни слова.