Смрад любимой книги

      Дверь с грохотом закрылась, раздолбанный замок устало брякнул, из последних сил сжимая язычок запирающего механизма. Вскипевший воздух с трудом собирался в почти сдохших лёгких. Тонкая щель глотки слишком медленно расправлялась. Рука тёрла шею, пытаясь облегчить проход держащего в сознании живительного газа. Парень устало поднялся и подошёл к окну, отодвигая с обзора лёгкую симпатичную занавеску, которую она выбрала сама. Ткань треснула, срываемая рукой и растоптанная ногой. Тёмная фигура быстро удалялась прочь, стук колёсиков чемодана был слышен через широкие щели старого деревянного окна. Злость неконтролируемым огненным шаром разрывала его изнутри. Руки смертоносным коршуном выбрасывали аккуратное содержимое ящиков и драли скатерть. Слёзы рвались наружу, забивая рыданиями едва способное дышать горло. Наполовину пустой стеклянный бутылёк, лежавший на полу, приковал внимание. Ещё холодный 100% спирт обжёг горло, заставив закашляться. Невилл привалился к едва тёплым батареям, осматривая место крушения его единственной любви, и устало рассмеялся. Кольцо, так бережно переданное бабушкой, лежало в дальнем углу и тускло поблёскивало, призывая его забрать из этой ужасной квартиры. Парень поднялся и, переступая осколки, взял его. Он натянул первую попавшуюся куртку и вышел за дверь. Череда однотипных пьяных дней абсолютно смешала понятие дня и ночи. Сегодня ему пришлось помыться и даже побриться. Он с трудом узнал себя в зеркале. Глаза заплыли от постоянного алкоголя, кожа стала серого, почти трупного оттенка. Желудок давно утратил возможность переваривать пищу, питаясь только закуской к пойлу. Один дьявол знает, сколько времени прошло с последнего раза, когда он украдкой её видел. Гермиона отвратительно прекрасно выглядела рядом с какой-то незнакомой абсолютно не запомнившейся ему девушкой. Деньги, вырученные с фамильного, теперь уже бесполезного кольца, стремительно таяли. Невилл устало ударил покосившийся платяной шкаф кулаком. Работник ломбарда, кучерявый мужчина с ужасным зловонным дыханием, точно его обокрал. Телефон молчал с тех самых пор. Он в злости сдал в ломбард и его. Парень снова критически осмотрел себя в тусклом свете прихожей и частично разбитом зеркале, в которое он случайно упал пару дней назад. Он попытался улыбнуться, но мышцы свело, а содержимое желудка попросилось наружу. Люди в метро неодобрительно косились на него из-за его внешнего вида, когда он стоял в и так переполненном вагоне. Знакомое высокое стеклянное здание показалось издалека. Раньше он здесь встречал Гермиону после работы. Его зубы устало скрипнули, и он хмуро поднял воротник своей куртки, перебегая дорогу в кофейню напротив. Колокольчик двери звякнул, заставляя девушку выглянуть из-за стойки. Бариста, совсем юная девчушка, скользнула по нему взглядом и натянуто улыбнулась. — Добрый день! Сегодня скидка на наши фирменные десерты… — её голос, как заученная пластинка, мгновенно начал раздражать. — Только эспрессо, — голос сипел, отвыкший от настоящей речи. Он забился в дальний угол, проверяя, чтобы был виден главный фасад современного центра, и расстегнул куртку. Ждать придётся долго. Люди приходили, брали кофе и десерты и садились. Девочка-бариста с куда большим удовольствием их обслуживала. Невилл хмыкнул, понимая, что надо было взять себя в руки гораздо раньше. Дверь ударилась об стеклянный фасад, привлекая к себе внимание. Парень открыл рот, рассматривая мужчину, виновника звенящего стекла в отполированной до блеска витрине. Высокий блондин в дорогом костюме, которому место в глянцевом каталоге, занял место у окна, вытаскивая карточку, и даже не улыбнулся вдохновенно подлетевшей девочке в длинном фартуке. Тоже взял эспрессо, смотря в том же направлении, что и Невилл мгновенье назад. Лонгботтом устроился поудобнее, рассматривая так красочно описываемого ненавистного босса своей невесты. Он отогнал даже мысль о бывшей невесте, решая, что разговор сегодня расставит все точки над «i». Малфой крутил маленькую чашку в своей руке, неотрывно следя за входом. Едва подавив желание подойти и высказать тому, что он о нём думает, Невилл поднялся, чтобы выйти из кофейни. Старые часы почившего отца показывали ровно шесть часов вечера. Рука замерла над столом, а горло от неожиданности перехватило. Гермиона, смеясь, выходила из высоких стеклянных дверей в компании всё той же рыжей девушки, сжимая в руке какой-то небольшой, очень симпатичный даже на его взгляд букет. Громкий стук перехватил его внимание. Малфой почти метнул чашку на стол, смотря в том же направлении. Гермиона тряхнула своей головой, скрываясь за видимой частью улицы из витрины. Невилл сорвался с места, кидаясь к выходу, и столкнулся плечом с Малфоем. Даже не посмотрев на него, тот отодвинул его и вышел первым. Мужчина застыл перед ним посреди тротуара. Люди неодобрительно смотрели на него, обходя, как вода огибая камень. До его ушей донёсся смех, Невилл в шоке осмотрел дёргающуюся в приступе спину, и мужчина прошёл вперёд, разблокировав серебристую машину, и сел в неё, мгновенно срываясь с места. Такой же сумасшедший, как она и говорила. Невилл покачал головой и, не теряя времени, устремился за удаляющимися фигурами. Он вошёл за ними в низкое, пахнущее потом и старыми тряпками лондонское метро. Заняв место в дальнем углу вагона, он проследовал за ними вплоть до небольшого старинного, так похожего на бабушкин, трёхэтажного дома и остановился, наблюдая, как загорается свет в её окне. Псих, просто псих, чокнутый преследователь. Дорога домой была гораздо мрачнее, не освещаемая её постоянно милой беспорядочной копной волос и едва заметными веснушками на носу. Он помнил, как она закусывала свою губу и кусала пальцы, сосредоточенно читая свои книжки. Дверь приветливо скрипнула, а так тщательно выбранный наряд полетел на пол. Спина проскользнула по старой обшарпанной стене. Руки обняли колени, позволяя, наконец-то, выпустить горячую солёную жидкость по щекам. Грудь колотило от злости и ревности, что тяжёлой обжигающей кислотой сожгла остатки его внутренностей, оставляя только обугленные куски. Проиграл, поставив любимую девушку и будущее на стол с игровой зависимостью. Он решительно поднялся, вытирая мокрое лицо и быстро передвигаясь к самому дорогому, что осталось в этой жалкой квартире и полностью разгромившему его жизнь. Скинул со стола кучу пустых и не очень бутылок, расчищая место для деятельности. Сегодня ему придётся много искать. Рассветное солнце коснулось его глаз, пытаясь разомкнуть только недавно сомкнутые веки. Невилл поднялся, с трудом фокусируясь на уже потемневшем мониторе, за столом которого он обессиленно заснул. Программистское прошлое и юношеский максимализм в изучении хакерства дали свои плоды, немного расставив кашу в его наполовину пропитом мозгу. Ненависть на уже бывшую невесту вытеснила вспыхнувшую ревность и заняла первую ступень его потребностей. Невилл разочарованно хмыкнул, понимая, что Малфой тоже ревновал, смотря на вонючий веник, который она почти вдохнула в метро. Очевидно, богатенький босс не являлся дарителем. Гермиона начала окручивать мужиков своим хвостом, стоило только ей выйти за дверь его квартиры. Белобрысый оказался не простым придурком, а опасным придурком, сыном Малфоя-старшего — главы ныне действующего британского преступного синдиката. Теперь прикидывается простым и хорошим работником книжного издательства. Невилл в злости проскрипел зубами. Эти знания ему слишком дорого стоили. Материнская плата хорошего, с любовью собранного компьютера сгорела, пытаясь пробиться через защиту серверов, охранявших данные о многих семьях, которые входили в этот синдикат. Вирус сжёг всё самое ценное, оставив ядовитую пластиковую вонь в его доме. Парень поднялся, с трудом удерживая гудящую от бессонницы голову. Остаток дня он перетаскивал бесполезное железо в уже знакомый ломбард, намереваясь поиметь радостно потиравшего ладоши хозяина. Выручив круглую сумму и мысленно сложив с оставшимися на его счету, Невилл удовлетворённо хмыкнул и ушёл дальше по улице искать магазины, которые ещё готовы были продать ему какое-то дешёвое дерьмо, только бы не быть в сознании. Кто-то тронул его за плечо, приводя в чувство. С утра моросивший дождь убаюкал его. Невилл с трудом открыл глаза, сидя на автобусной остановке, и сфокусировался на нервно выглядевшем парне. Язык бегал у него между губ, а глаза быстро крутились, оценивая улицу и немногочисленных людей. — Эй, хлопец, давно за тобой наблюдаю. Деньгами соришь почём зря, — ужасно худой парень наклонился к нему, прижимаясь к уху. — Пойдём, покажу действительно ценное. Солнце сегодня даже не показалось из-за хмурых свинцовых туч, стало только немного темнее. Невилл снова потерялся во днях и неделях. Он схватился за протянутую руку и грузно поднялся. Тонкий, как тень, парень повёл его за руку в ближайший переулок и навалился на него. Что-то небольшое парень пытался протолкнуть ему в рот. С трудом разомкнув губы, Невилл аккуратно коснулся языком чего-то сладко-кислого, как солевая батарейка. — Что это? Аскорбинка? — Лонгботтом рассмеялся собственной шутке, тут же закашлявшись от неудачного курения. — Да, первая в подарок считай, нравишься мне, — он грубо втолкнул тонкую пластинку ему в рот и похлопал по щеке. — Вернёшься, найди Грюма. Парень облизнул свои губы, подмигнул шальными глазами и быстро освободил Невилла, выскользнув из переулка, почти растворившись посреди улицы. Парень откинул голову, привлекая на корень языка интересный подарок, кусавший язык электрическими импульсами, и закрыл глаза. Он давно взял за привычку ошиваться у её офиса, мельком наблюдая за ней с этой полюбившейся подворотни и никогда не подходя. С каждым днём, как она выглядела лучше, он ненавидел её больше. Её ужасную копну волос, которая всегда его так бесила. Отвратительные веснушки, рассыпанные по её лицу, и как она вдохновенно краснела, рассказывая сюжет своей очередной ужасной книжки. Он ненавидел её постоянно покусанные губы и вечные синяки на её руках. Неожиданно Гермиона встала перед ним и заливисто рассмеялась, глубоко закидывая голову, позволяя увидеть тоненький язычок посреди её горла. — Мерзость, просто мерзость, — она кружила перед ним, почти не касаясь босыми ногами мокрого и старого асфальта. Лёгкое, не по погоде надетое платье облепило её тонкую фигуру. — Какой же ты отвратительный, — её рука, свободно пропускавшая капли дождя, коснулась его снова отросшей бороды. — Ты видел себя? Надеялся, что я тебя пожалею, увидев тебя таким? Невилл упал на колени, пытаясь обхватить её за ноги и прижаться. Но его руки схватили пустоту, а ладони упали в лужи, ободрав, как казалось, уже ничего не чувствующую кожу. Девушка выпрыгнула из его объятий, издевательски усмехнувшись, быстро карабкаясь по выступающим камням и изящно усевшись на козырёк, закрывающий мусорные баки. Её кожа испускала собственный тусклый свет, возводя её красоту в абсолют. Дождь хлестал по ушам, проезжавшие недалеко машины оглушительно разбрызгивали лужи. Но только её голос звучал в его голове. Дерзкий, манящий, провоцирующий. — Ты так глуп… Растерял всё, что у тебя есть, потерял меня, потерял себя, — она тряхнула гривой рассыпчатых каштановых волос, которая не промачивалась водой. — Зачем ты тут меня караулишь? Думаешь, я захочу вернуться к тебе? Девушка спрыгнула дугой, придерживая руками длинную юбку, и опустилась перед ним, всё ещё стоящим на коленях. — Ты меня потерял, я не твоя. Малфой теперь меня с удовольствием трахает, — улыбка показала белоснежные зубы, а губы надулись в кокетливой манере. Её карие глаза блеснули, девушка развернулась и, покачивая бёдрами, вышла из переулка. Босые ноги оставляли тонкую светящуюся рябь. Невилл, едва не упав, быстро поднялся и, удерживая разрывающуюся голову руками, проследовал за ней. Гермиона обернулась, помахала ему рукой и послала воздушный поцелуй, уходя через стеклянные двери внутрь офиса, растворившись тонкой серебристой дымкой. Рука, протянутая к ней, яростно сжалась. Невилл спиной отступил к железному остову остановки, встав на свой вечерний пост, решив, что сегодня он её обязательно дождаться. Дождь усилился, не заглушая ревущую ярость внутри него. Стеклянные двери распахнулись, пропуская жёлтый зонтик и девушку, сжимающую букет. Кислота Грюма подтолкнула его, нашёптывая всё самое страшное. Не помня себя, он затолкнул её в породнившуюся с ним подворотню, намереваясь сделать её своей. Снова. Яркие образы кружили в его голове, подкреплённые ароматом её волос. Какофония её речей и возгласов, сказанных ранее, ревела, требуя отмщения. Её тело приятно сжималось под его руками. А кожа уже не светилась собственным светом, лишь становилась сочнее от ударов. Она больше не смеялась, не издевалась над ним. Не смотрела снисходительно. Прекрасные карие глаза исчезли под отёками. Её губы, покрытые кровью, были такие манящие. Не в силах сдерживаться, он набросился на неё, кусая и раздирая. Они должны стать одним целым. Снова и навсегда. Она дрожала, дрожала, дрожала, а ярость внутри него хохотала. Чёрное кружево заставило отвлечься от упоительных песнопений его мести и оскалиться. Он разорвал бельё, наблюдая так старательно выбритый лобок. Она ждала сегодня его, в этом нет сомнений. Образ всегда старающейся в сексе Гермионы подкинул воспоминания, когда она всё делала для него. И сегодня всё только для него. Он проник внутрь пальцами, чувствуя, как страсть распаляется в нём, наливаясь в члене, который так нравится ей. Невилл тут же вознамерился напомнить ей, как им хорошо было вместе. Парень провёл головкой по губам, почти проникая внутрь… Что-то сбило его с ног, и всё вокруг замедлилось. Тяжёлые удары обрушились на него, не давая даже возможности вздохнуть. Бессильно подняв перед собой руки, он пытался уклониться, и всё прекратилось. Спустя мгновенье острая боль пронзила его живот и почти сразу спину. Закашлявшись, он перегнулся вперёд, тошнота явила кровь и остатки того пойла, залитого немного раньше. Платиновая голова человека в тёмном костюме мелькнула в подворотне и исчезла. Глаза обыскали подворотню, не обнаружив ни признака своей ненавистной возлюбленной. Откинувшись на спину, открыл рот, ненавидя, что вкус её крови растворился в нём без следа. Отходняк от кислоты накрыл его страшно, словно мчавшийся поезд, уничтожающий всё на своём пути, забрав и так мало оставшиеся воспоминания и действия. Осталась только напуганная пара карих глаз. Он не умер тогда, не умер и на следующий день. Дурман отпустил его, оставив ужасное послевкусие. Грюм не вернулся, будто его и не существовало. Он искал его, намереваясь убить или хотя бы серьёзно покалечить. За ту боль, что неконтролируемо он причинил бывшей невесте. Малфой приходил, к сожалению, не убив его. Снова. Алкогольное опьянение никогда его не отпускало, превратив жизнь в беспорядочные воспоминания её изуродованного лица. Агония тела сжирала ненависть к себе и собственному существованию. Спустя пару дней, он смог выбраться из своей квартиры и добраться до приюта для бездомных. Там хмурый санитар зашил его раны и предупредил, что первая попытка сходить в туалет может стать самым ужасным событием в его жизни. И это было правдой. Лондон, наверное, слышал его плач и крики. Невилл, помня наставления своего истязателя, выставил бабушкину квартиру на аукцион. Собрав необходимые вещи, он оставил только банковский счёт мелкому и, возможно, непорядочному агентству, не рассчитывая хоть на какие-то гроши, учитывая, что там осталось. Старая металлическая дверь распахнулась, и парень с трудом вошёл внутрь. Ветер подхватил полы его плаща и остудил голову, но это было не важно. Он медленно подошёл к краю и сел, перекинув ноги через пропасть. Лондон. Любимый Лондон, задохнувшийся в выхлопных газах. Город погубил его и его собственную душу. Сейчас нежно подсвечивался восходящим солнцем, которое скромно касалось серых высоких крыш и золотило низко висящие облака. Невилл поднял руку, пропуская солнечный свет через свои пальцы, поочерёдно закрывая окончательно зажившие глаза. Его язык скользнул по уже не болевшим корням зубов, снова пересчитывая потери. Глубоко вдохнул, последними глотками наполняя уставшие лёгкие. Поднялся на ноги, откинув большой рюкзак, куда поместилась вся его бесполезная уже жизнь. Ноги в подранных кедах спокойно шли по слегка мокрой и скользкой металлической обшивке края крыши. Впереди свобода и лёгкость. Подсвечиваемая солнцем и уже идущими внизу людьми никогда не спящего мегаполиса. Грязная рука нашла крестик на своей груди и сжала, чувствуя, как хрупкая латунь гнётся под силой отчаяния. Слёзы заскользили по его щекам, проклиная себя за слабохарактерность. Он не сможет заставить его передумать. Только не Он. Где Он был, когда бабушка умирала от рака? Где был Он, когда родители погибли в автокатастрофе? Жизнь, давно утратившая смысл, снедала его каждый день, постоянно возвращая его в кульминации собственных ошибок. Набрав полную грудь воздуха, едва не разорвав лёгкие, он закричал. Закричал так сильно, выплёскивая всю боль, что он уже нанёс этому миру, ненавидя себя и каждого, что смеет радоваться и смеяться в этот момент. Будучи счастливым. Воздух кончился, обжигая своими остатками кровеносные пузырьки и забирая последнюю волю к жизни. Он решительно поднял ногу, почти поставив её на воображаемую ступень собственного освобождения. — Стой! — запыхавшийся голос сзади заставил его качнуться в испуге. Что-то схватило его за ноги, пытаясь стащить вниз. Потеряв равновесие, Невилл упал, придавив спиной нерадивого спасителя. Чьи-то руки смело схватили его за шиворот, оттаскивая от края крыши, и голова закрыла уже почти поднявшееся солнце. — Ополоумел? Это не выход! — голос этой незнакомой девушки дрожал от возмущения, заставив впервые за много месяцев хрипло засмеяться. Она прекратила говорить, стоило лишь ему открыть рот. Невилл усмехнулся, наблюдая за испугом этой наивной девчонки от своего беззубого рта, и оттолкнул её рукой. — Уйди. Мешаешь. Он поднялся на ноги, потирая ушибленную спину. Девчонка вскочила следом и дерзко его оттолкнула к двери ногой, удерживая одну руку другой за плечо. Её взгляд остановился на кожаном ремешке, выглядывающий из-под плаща, который удерживал его помятый нательный крест. — Как смеешь ты носить крест и думать о таком! Это самый страшный грех… — Не говори мне о грехах… — он приблизился к ней, нависнув, пытаясь заставить её замолчать и не говорить с ним. Как будто он живой. С сожалением посмотрел на невысокий парапет, на котором он только что так уверенно и свободно ходил. Поняв, что момент упущен, он в гневе развернулся, подхватил свой рюкзак и закинул его на спину. Затем, оттолкнув дверь, он стремительно сбежал вниз по лестнице. Ему придётся вернуться сюда ещё раз, и на этот раз запереть крышу. Девчонка поплелась за ним следом. — Это не выход, и ты сам это понимаешь… Ярость от вырвавшейся свободы, почти уже ласкающей душу, накрыла его с головой. Он развернулся, припечатав девушку спиной в стену. Она вскрикнула от боли и посмотрела на него удивлёнными светло-карими глазами. Старый кошмар отпечатался в его мозгу, и он испуганно отшатнулся, в страхе мотая головой. Только не её глаза, так тщательно выгнанные алкоголем из его воспоминаний. — Прости, — он тут же отпустил девушку, снова пытаясь убежать прочь вниз по ступеням. Девушка повисла на его руке, изо всех сил упираясь в ступени ногами. — Подожди, прошу тебя, — она почти плакала, баюкая свою руку на груди. — Я могу тебе помочь, прошу, послушай меня! Слёзы, стоявшие в её глазах, окончательно сломили его. Вой разносился далеко за пределы лестничной площадки, давно заброшенного здания. Робкие руки гладили его по спине, не обращая внимания на его внешний вид и давно не стиранную одежду. — Я могу помочь, мы все можем помочь, со всем можно справиться, — её голос дрожал, поддерживая его рыдания. — Нас много, и мы помогаем. Если тебе негде жить, мы найдём. Прошу, пойдём со мной… Парень опустился вниз, падая на колени, увлекая за собой девушку. Она положила его голову на свои колени в джинсах и начала гладить его по спутанным волосам. — Как тебя зовут? — голос совершенно охрип, не вынеся нагрузки доставшейся ему за утро. — Я Ханна… Я, то есть мы помогаем таким… Таким, как ты и остальным. — Зачем это тебе? — он хотел рассмеяться, но ободранная глотка выдала лишь каркающий кашель. Девушка сочувственно погладила его по голове и глубоко вдохнула. — Я не спасла одного важного для меня человека, — её голос дрогнул, как и рука на его голове. — Теперь посвятила спасению других жизнь. — Мать Тереза? — усмехнулся он. Странная девушка, которая старательно проводила время с безмозглым идиотом, неожиданно вздрогнула от злости. — Почему эта ужасная женщина считается воплощением благодати? — Ханну затрясло от негодования. — Расскажешь, почему это не так? — он повернул голову на неё, осматривая её лицо. Карие глаза, которые совершенно не напоминали те самые, удивлённо распахнулись, и девушка свободной рукой смахнула слезу со щеки. — Ты согласен? Конечно… Пойдём прямо сейчас… Она поднялась и протянула ему руку. Робкая улыбка тронула её губы. Невилл хмуро посмотрел на неё и кивнул в сторону выхода. Девушка пропустила его вперёд, внимательно следя за ним, а когда они вышли из здания, крепко взяла его за руку, увлекая за собой через толпу людей в сторону видневшихся трущоб. — У нас есть священник, он первая ступень, — она всё проговаривала, не давая шанса вернуться в свои мысли. — У тебя с этим точно проблем не будет, ты же верующий? Девушка с надеждой посмотрела на него, поворачиваясь на очередном светофоре. Невилл устало качнул головой. — Уже нет, — ответил он. Да и какая разница в этом. — Ничего страшного, главное, что ты хотя бы верил. Ханна болтала и болтала, снова поднимая в нём негодование. Он остановил её, схватив за плечи. Девушка скривилась, ухватившись за руку. Невилл раздосадованно посмотрел на неё и вздохнул. — Не надо было меня спасать, нормально всё было бы с рукой, — слабая вина, новое чувство впервые за много месяцев коснулось его, и он отвернулся, не вынеся её взгляда. — Как ты нашла меня? — Услышала крик, увидела на крыше, боялась, что не успею, — она гладила его по спине, слёзы снова потекли по его щекам, заставив шмыгнуть носом. — Я шла на собрание, сам Бог меня привёл к тебе… Невилл обернулся, рассматривая девушку перед собой. Он значительно испачкал её чистую одежду и спутал светлые пшеничные прямые волосы. Светлые брови и светлое лицо, даже глаза были светло-карие, почти янтарные. Она скромно улыбнулась и пожала его руку. — Поспешим, тебе будут все рады. Очень сильно в этом сомневаясь, он всё-таки проследовал за ней.