Пластик

Проникающий через откинутое окно воздух наполнял светлую комнату бодрящей прохладой, которая освежала голову, в то время как мягкое одеяло согревало только что очнувшееся от приятного сна тело. Гречкины лапы осторожно мяли матрас, наматывая круги вокруг Антона. Кровать в эти первые минуты пробуждения казалась до такой степени удобной, почти что сросшийся с телом, что хотелось закрыть глаза и не просыпаться ещё сотню лет. Кроме чистоты воздуха и голода Гречки было ещё кое-что, что всё-таки побуждало выбраться из этого блаженства: предвкушение дня ничего-не-деланья. После выполнения домашки, которая в тот момент представлялась мальчику ну просто плёвым делом. Впервые за долгое время Антон проснулся в таком хорошем настроении. Даже улыбнулся этому воскресному утру, как делают разве что герои детских мультфильмов. Не сказать, что он был абсолютно обновлённым — нет, накопленную за эти чокнутые полторы недели усталость не сбросить с себя всего за одну ночь — но чувствовал себя лучше: никаких кошмаров, никакой головной боли, градус тревоги значительно упал. И причина тому — прочная уверенность парня в том, что Саша вернётся. Ничего, что он снова проснулся один. Мучительное одиночество покинуло душу мальчишки. Где бы Саша ни был — он вернётся вечером, и они будут болтать ни о чём и обо всём сразу, шутить и смеяться, заснут бок о бок. Как вчера. Завтрак прошёл в том же приятном расположении духа и в окружении родителей. По телевизору шло какое-то ток-шоу о правильном питании, мама с папой обсуждали бытовые вопросы, которые, к счастью, не касались успеваемости их единственного сына, и в общем от незамысловатого завтрака — бутербродов с колбасой и чая — веяло тёплым семейным уютом. Затем парень приступил к домашке. Во второй раз достал учебники с тетрадями, смекнул, что сжалившаяся химичка не задала замученным детям ничего, кроме расплывчатого «повторения», что, как известно, равноценно отсутствию домашнего задания, а значит, проблем возникнуть не должно. Итак, к трём часам дня, периодически отвлекаясь то на Гречкино непоглаженное пузико, то на телефон, Антон дочитывал второй параграф по истории, что считал уже неплохим результатом. Такими темпами, удастся поиграть и побездельничать оставшуюся половину дня. Тогда пришла пара сообщений от Алины. «Йоу Тош», «Не забыл, что завтра в школу?)» — не изменяя своим традициям, девушка, как личный куратор, напоминала ему. «привет алин», «если бы», «делаю сейчас дз на завтра». «Я тоже как раз», «Так долго учила тот стих, до сих пор не помню какое четверостишие после какого», «Капец». «какой ст» — сообщение остаётся недописанным, когда Антон смутно вспоминает тот самый роковой урок литературы. И все надежды провести хотя бы один день каникул, нет, хотя бы пол дня каникул, отдыхая, рушатся. Может быть, если бы белобрысое чудо тогда не занимало всё его внимание личным топом анекдотов про Штирлица, парень не забыл бы записать задание в дневник… «алин» — спустя минуту молчания он многозначительно начал. — «на какой странице». На одном из сообщений тут же появилась реакция девушки — хохочущий смайлик. «И почему я не удивлена…», «43», «Хорошо, что написала тебе, а то сидел бы дальше», «В неведении», — после короткой паузы она добавила: — «Бедный». Антон пролистал учебник с замиранием сердца и, добравшись до нужной страницы, пожелал, чтобы его сердце по-настоящему остановилось, так страшны были эти «цирцеи», «скирды», «рыбари» и другие малопонятные слова действительного объёмного стихотворения. «а на когда это?». «На вторник», «Не забудь перевернуть страницу». Пару минут Антошка сверлил глазами произведение Пушкина с обоих сторон, не особо читая, просто надеясь, что оно как-нибудь сожмётся под его яростным взглядом. Но стихотворение осталось прежнего размера, а вот сам парень съёжился и весь поник. «алин я это не выучу». «Так, Антон», «Бери руки в ноги и давай учи», «У тебя два дня есть». — Ага, и утро вторника, — парень прокомментировал вслух, — класс. — Как раз. — Какое как раз?! Ты видел это вообще? — Антон откатился на кресле от стола и яростно потряс ладонью перед учебником, приглашая друга взглянуть на это безобразие, — Я бы за неделю такое не осилил! Саша соизволил принять приглашение и взглянул на стихотворение. Он появился откуда-то из-за спины Антона, приблизился к столу и пробежался глазами по строкам: — М-м… Попроси сдать в следующий раз. Что-нибудь придумаешь, да? Парень вздохнул. В отличие от некоторых, в его бедной голове не появлялась тысяча и одна идея в секунду по щелчку пальца, и пудрить мозги учителям он попросту не умел. У Антона всё было предельно просто: выучил — дай бог четвёрка, не выучил — двойка, и поминай как знали. Тем временем, продолжая читать, Собакин прищурился, задумчиво погладил подбородок и увлечённо пробормотал: — Заблужденья, размышленья… Да… Да, это можно выучить. Давай попробуем, — его глаза загорелись, и он глянул на Тошу настолько хищно, что тому стало страшно за своё здоровье, — Давай, читай вслух. Антон опустил голову: — Мне кажется, это бесполез… Саша не слушал. Он сложил руки за спиной, кинулся наворачивать круги по комнате с самым важным видом, который только мог изобразить, и продекламировал с высоко поднятым подбородком: — Александр Сергеевич Пушкин, стихотворение «Деревня», отрывок. «Так это всего лишь отрывок? Спасибо и на этом…». Саша величественно взглянул на шатена сверху вниз и игриво отчеканил: — Читайте вслух, молодой человек. Что ж, другого молодому человеку не оставалось. Он развернулся к столу и взялся за книгу без лишних возражений. Если Сашке так захотелось поиграть в учителя, он с удовольствием исполнит эту маленькую прихоть друга, хотя в реальную пользу данного мероприятия особо не верилось. Он послушно прочитал отрывок, пока Александр Олегович одухотворённо шагал по комнате туда-сюда. — Хорошо! А теперь читай снова, но представляй каждую строчку максимально ярко. Антон изогнул бровь, не совсем понимая, что от него требовалось, и с осторожностью начал читать снова. — Нет, Тошенька, — Александр остановился и перебил его, — ты должен представлять каждую строчку. После короткой паузы, Антон начал сначала: — «Приветствую тебя, пустынный уголок…». — Ты не представляешь, Тош. — Да как мне это представить?! Парню было очень обидно, что Саша давал ему такие непонятные задания, так ещё и с точностью угадывал, получается у него представлять строчки или нет. Иногда ему вообще казалось, что Саша понимал его лучше, чем он сам себя, и от этого тоже становилось как-то обидно. Сашка тут же остановился посреди комнаты, томно прикрыл глаза, запрокинул голову, театрально вскинул руки — в общем, Антон быстро пожалел, что спросил, — и выразительно произнёс: — «Приветствую тебя, пустынный уголок». Ты только представь: угол пустыни… — он растопырил тонкие пальцы в кольцах и развёл руками, как бы демонстрируя Антону пейзаж, — Эти горы песка, пирамиды, сфинксы… И ты машешь им, — Саша помахал в никуда, как сумасшедший, — Привет, сфинкс! — Что за бред! — Не бред! Давай дальше. — «Дней моих невидимых поток»… Как я могу представить невидимый поток, Саш? — Легко! Представь, что ссышь, вот тебе и поток. А потом представь, что он невидимый. — Я не могу с тебя… — Стараюсь, — парень гордо улыбнулся. — И что вообще такое, блин, «лоно счастья и забвенья»? До того, как пальцы Антона дотянулись до телефона, чтобы задать этот вопрос гуглу, Саша успел ответить: — Это у меня такое, когда я с твоей мамой. — Собакин, ты сейчас доиграешься!!! Прибью!!! — Антон вскочил и замахнулся тяжёлой книгой, а Сашка моментально забыл свой образ интеллигента со сложенными за спиной руками и кинулся спасаться в коридор, радостно хохоча. Постояв секунду-другую с поднятой книгой, Тоша плюхнулся обратно в кресло, положил книгу перед собой, подпёр голову рукой и принялся печально сверлить взглядом страницу. Собакин с опаской заглянул в комнату и, когда убедился, что опасность миновала, тихонько подошёл к любимому ученику. — Всё-таки не выучу я это до вторника. Не понимаю я этих лон, цирцей… Саша забрался прямо на стол, свесил ноги и стал ими болтать: — Эх, милый мой, не… — «Не стать тебе поэтом», ага, — Антон закончил за него. Это была классическая Сашина фразочка, которая шла в ход каждый раз, когда Антон не понимал, чем отличается ямб от хорея, в чём состоит символизм жаб или зачем так кривляться, когда читаешь свою поэзию, в общем, каким-либо образом проявлял свою поэтическую некомпетентность, а делал он это, как оказалось, очень часто. На самом деле, Тошке нравились эти выдумки парня и про пустыню, и про сфинксов… про маму, конечно, было лишним, но интересно и одновременно смешно было следить за потоком Сашиного сознания. Было бы ещё смешнее и интереснее, если б не горькое предчувствие двойки вкупе с унынием и полным отсутствием веры в собственные силы. Немного помолчав и поразглядывая котиков на Сашиных носках, он подытожил: — Катастрофа. Саша загадочно отвернулся и тихонько проронил: — Нет, не это катастрофа, это так… Знаешь, что тут — настоящая катастрофа? Тоша тут же оторвался от котиков на носках и вскинул голову. Неужели он забыл ещё о какой-то домашке?! — Что? — Ни разу не поиграть с лучшим другом в Майнкрафт за все каникулы, — он кокетливо подмигнул Антону и шепнул: — Непростительное преступление. На сердце у парня сразу же полегчало. — А знаешь, ты прав. Чур я за компом! Так уж повелось, что, играя в Майнкрафт, парни чередовались: один заходил с компьютера Антона, другой — с телефона, кстати, тоже Тошиного, ведь измотанный жизнью мобильник Собакина едва тянул три в ряд, и то через раз. В общем, его величество Майнкрафт — это вам не «Огонь и вода», приходится выкручиваться, искать устройства. И приходится каждый раз говорить «чур я!», когда доходит твоя очередь играть с компьютера, иначе Саша скажет это первым и выкрутит всё так, что потом вообще за компьютер не сядешь, пока не выпроводишь белобрысого из квартиры. Но Антон никогда не обижался. Тем более теперь, когда узнал, что кроме побитого телефона у Саши из техники разве что мёртвый планшет и зарядка от него в придачу. Для Саши компьютера не жалко. Для него ничего не жалко. — Когда умрёшь, поменяемся, — друг неожиданно не стал спорить. — Идёт, — Антон согласился, не подумав. Теперь перед ним появилась захватывающая перспектива быть убитым Сашкой в первые 5 минут игры. — Принести что-нибудь поесть? — Не голодный. — Ты всегда так говоришь, — Антон вздохнул, поднялся и направился на кухню, — Сейчас сделаю нам бутеров. Чай пока что только чёрный. Саша и тут не стал спорить или слезать со стола, только бросил ему вдогонку: — Ладно, готовь, жёнушка. — Щас сам будешь готовить. — Понял, понял. Антон копошился на кухне с чаем и старался держать свою голову пустой, как минимум не думать о плохом и беспокойном. Пока закипал чайник, немного поразмыслил над тем, насколько правильно есть бутерброды два раза подряд за день, но решил, что на каникулах всё-таки можно. Не фастфуд, в конце концов, а домашние бутерброды, что в них плохого. — О, Тоша, и мне чай сделал? Антон даже не заметил, как мама зашла на кухню. Он рассеянно обернулся к ней и опустил взгляд на две чашки чая. Как поступить? — Спасибо. Сахар есть? Мама потянулась за чашкой, которая предназначалась Саше. — Ну, не добавил ещё. Он в нерешительности наблюдал, как мама безропотно закинула в чай Сашеньки две ложки сахара с горкой, безжалостно помешала и ушла обратно в гостиную заниматься орхидеями. Антон только пожал плечами, тайком достал другую кружку и сделал ещё чая, когда послышался душераздирающий крик, от которого мальчик едва не поразбивал посуду, а ещё пролил на себя несколько капель кипятка: — АНТО-О-ОН!!! Судя по звуку, Сашу резали заживо. Тоша кинулся в комнату сломя голову. Краем глаза в дверном проёме он заметил, как спокойно мама напевала себе под нос какую-то песенку и возилась с цветами — ещё одно напоминание о том, что мама не слышит Сашу, и ещё одна причина, чтобы скрыть от неё вторую чашку. — Боже, что случилось? — Антон влетел в комнату и прошипел, с трудом заставляя себя не говорить громко и потирая ошпаренный палец. Он обнаружил Сашу на своей кровати. Парень стоял на четвереньках, был в полном ужасе и пялился на Тошин телефон, лежащий рядом. Он выпалил: — У меня проблема! — Какая? Хриплый голос Саши вдруг дал петуха: — У м-меня рука проходит через телефон! — Блять, что у тебя там проходит? — в такие моменты Антону хотелось поверить в Бога, чтобы попросить у него хоть минуты покоя. — Руки, руки сквозь телефон проходят! — Под чем ты сегодня?.. Тоша несмело приблизился к кровати и замер, даже о пальце забыл. Перед ним открылось любопытное зрелище: несчастный Сашка панически пытался включить или хотя бы схватить смартфон, но, как бы он ни старался, телефон оставался недвижим, а мечущаяся бледная рука беспрепятственно проходила сквозь него, и даже постель оставалась не помятой от её лихорадочных движений. Тоша нервно сглотнул. Голова закружилась, веко задёргалось. Он как-то не задумывался об этом раньше, но Саша был таким светящимся, таким прозрачным, таким неосязаемым… — Саш, а ты, ты, что… — в горле пересохло, — приведение? Ты что, умер? — Без понятия!!! Но если больше не смогу поиграть в Майнкрафт, я точно умру! — Саша в ужасе схватился за голову и издал свой предсмертный крик: — Майнкрафт — это моя жи-и-изнь! — Саша, блять, не ори так!!! Саша в то время перестал верещать и вместо этого свернулся в трагический калачик рядом с телефоном. Его печальная мордашка выражала боль вселенского масштаба. Антон присел рядом и поддержал его: — Саш, ну, Сашенька… Мы что-нибудь придумаем. Эм… — Антон потупил глаза. Жизнь не готовила его к таким проблемам. — А ты пробовал с компьютера зайти? Саша шмыгнул носом и устремил полный надежды взгляд на Антона. — Пока нет. Таким образом, в тот день мальчики узнали очень много нового об этом мире. А точнее, о Сашке и его взаимодействии с этим странным миром. И так, согласно их экспериментам, во-первых, Саша не мог пользоваться телефоном — ни Тошиным, ни своим. Кроме того, его не слушались ни клавиатура, ни мышка. Во-вторых, он не мог переворачивать страницы учебника по литературе, и, если он брал его в руки — книга оставалась на прежнем месте. В-третьих, Собакин не был в силах переместить чашку чая, как и книгу. И выпить чай Саша не мог, хотя чувствовал и манящий аромат, и вкус. Не мог выпить его, но пил. Проще всего это давалось, когда Антон услужливо подставлял чашку ему под нос. В-четвёртых, сколько бы Саша не катался на кровати, постельное бельё не мялось. Наконец, Саша совместно с Антоном открыли «феномен бесконечного бутерброда», как белобрысый сам его прозвал. Феномен состоял в том, что Сашка мог кусать и жевать бутерброд, но стоило Тоше его осмотреть — не Сашу, а бутерброд — тот оставался целым и невредимым. На этом этапе Саша успокоился и значительно повеселел, и Тоша вместе с ним, а эксперименты были временно приостановлены в пользу более важных дел. При этом все их наблюдения Антон воспринимал как факт, без особого анализа, а когда ему хватало неосторожности пробовать анализировать — комната начинала вертеться, Саша — растворяться, и вообще, складывалось впечатление, что Тоша вот-вот упадёт в обморок. Какой толк от такого анализа? Мало ли странностей в этом загадочном мире, подумаешь — бесконечный бутерброд. А протянуть руку помощи лучшему другу, руку с чашкой чая, Антон был только рад. Несмотря на все вышеперечисленные трудности, парни всё-таки поиграли в Майнкрафт. Суть была в том, что прыткий Собакин занял роль комментатора игры, и это оказалось очень даже весело. Это как смотреть геймплей на Ютубе, но вместо любимого блогера — лучший друг. Просто мечта, правда? Тем более, если твой лучший друг — генератор идей по типу Саши. Под чутким руководством Собакина первая же деревня была превращена в святилище скибиди туалетов, например. Ещё Саша пробовал поиграть сам, используя Антона, как проводник («Тоша, направо», «вперёд, вперёд, вперёд, бери меч, бей», «назад, назад, ой, Тоша! Назад, окей, налево и прямо, вперёд…»), но без ловкости белобрысого Антон слишком быстро умирал, так что они редко возвращались к этой затее. Они поискали и другие занятия, которые были не слишком интерактивными, чтобы Саша, эдакая загадка природы, мог принимать участие. Таким стало, в частности, кино. Антон разыскал список фильмов, которые когда-то кому-то обещал посмотреть, и ребята смело взялись за него, вот только Сашка, кажется, совсем слетел с катушек, вообразил себя настоящим стримером и своими реакциями с комментариями растягивал метраж фильма раза в два, так что пары фильмов друзьям хватило бы на всю ночь. В общем, этот день прошёл прекрасно: они много смеялись, дурачились, совсем не думали о грядущей учебной неделе и стали собираться спать уже поздней ночью. Почистив зубы, Антон вернулся в комнату. Свет в гостиной и по совместительству родительской комнате к тому моменту уже погас, так что он тихонько прикрыл дверь и пообещал себе, что не будет шуметь. В принципе, повода шуметь и не было: смеяться он уже устал, Сашка утихомирился, и вообще, в комнате царила приятное сонное настроение с тусклым светом гирлянд, Гречкой, развалившейся на коврике, и Сашей — на кровати. Мальчик зевнул и поплёлся к кровати. Сел на её край, осторожно погладил кошку ногой — та довольно потянулась — и обратил внимание на друга. Закинув руки за голову, скрестив ноги, тот вдумчиво бормотал что-то с закрытыми глазами, наверное, придумывал новую историю или стихотворение. В такие моменты — поздним вечером или ночью — юноша казался особенно живым, особенно телесным. И всё-таки Антон задумался: «Неужели этот дебильчик уже умудрился умереть?». — Саш, а ты правда умер? Саша открыл один глаз, улыбнулся и пожал плечами. Он не знал. Вот и хорошо. Антон тоже не хотел знать. — А когда я умру, я тоже стану приведением? Саша открыл второй глаз, окончательно отрываясь от своих фантазий. Он начал с видом очень делового человека, который понимает, о чём говорит: — Не могу сказать. Зависит от того, будет твоя душа упокоена или нет. Ты сам как думаешь? — Не уверен. А как определить? — Ну тебя что-нибудь беспокоит? Тоша смущённо отвёл взгляд и ответил честно: — …Когда я с тобой, то нет. — Значит, упокоится. Не бывать тебе приведением, сладкий. — Блин, — Тоша расстроился. Почему-то он был уверен, что друг знал о приведениях всё, и поверил. — А что? — Собакин усмехнулся, и его зубы вместе с колечками на губе блеснули под огнями гирлянд. — Надеялся, что, если умрёшь, мы будем лпшками-привидениями? Антон кивнул с грустной улыбкой: — Угу. Саша ободрительно коснулся колена мальчика: — Не переживай на этот счёт. Может, случится что-нибудь ужасное, и не упокоишься. Много времени впереди. У Тоши от такой поддержки холодок пробежал по коже. «Успокоил, называется…». — Например? — Например, Алина не даст. — Ха-ха-ха… ха… Тоша плюхнулся на кровать рядом с Сашей. — Тебе же она нравится? — Ну да, — Антон ответил на автомате, — она добрая, умная, красивая… Действительно, вспоминая Алину, Антон думал только о хорошем, ощущал тепло и благодарность. Был рад, что они увидятся завтра в школе. Вот только... Он невзначай покосился на юношу рядом, его благородный профиль и изящные пальцы, лениво перебирающие волосы. Вот только лежать рядом с Сашей было настолько радостно и спокойно одновременно, настолько уютно, что Антон не отказался бы остановить время, даже если ради этого придётся пожертвовать завтрашней встречей с девушкой. Смотря в его таинственные выцветшие глаза (то есть, пялясь уже в открытую), Антон вдруг отчётливо уяснил, какая разительная пропасть лежит между понятиями "лучший друг" и "друг". Лучший друг — это не просто первый из равных. Это абсолютно иное. Так, Саша казался до неприличия родным человеком, частичкой, которая прочно вклинилась в его жизнь и сердце, и, какой бы своенравной она ни была, без неё жизнь попросту не представлялась. В то время как без доброй и красивой Алины, которая так помогала скрасить печальные дни одиночества, жизнь, в принципе, могла представиться Антону. Поэтому она, Алина, хотя и очень нравилась ему своим характером, добрым нравом и, чего греха таить, длинными ногами, была подругой, просто подругой. А Александр — лучшим, самым лучшим, самым близким другом с самой обаятельной улыбкой и самым прикольным пирсингом — ну правда, ни у кого в школе такого не было. Пропустив всё это разом через себя, Антон вместил переполнившие его чувства в несколько слов и выдал невпопад: — Саша, ты мой самый лучший друг. Саша улыбнулся счастливо и признательно, прикрыл глаза ладонью, по-доброму рассмеялся. Антон тоже улыбнулся и пару раз фыркнул, хотя не знал, произошло ли что-то смешное или нет. Просто было радостно, вот и всё. Саша проворковал: — Спасибо, Антон. Только мы про Алину говорили. — А, ну… — Ты здоров? — А? Здоров, кажется, а почему спрашиваешь? Александр прикрыл глаза и протянул с глупой миной, с какой имел привычку зачитывать Тоше свои баллады: — Антон, ты в порядке? Краснеешь, будто помидор на грядке… — Чего… Сам ты огурец на грядке, понял?! — Антон буркнул и отвернулся, пока Саша беззаботно хихикал. Отвернулся и прижал ладони к щекам. Теперь он осознал, что чувствует себя странно, насмотревшись на вальяжного Собакина под сказочным светом гирлянд. Его лицо действительно могло было быть красным, и, чем бы ни было это трепетное чувство в животе, но, если бы Антон умер прямо в тот момент, его душа определённо не была бы упокоена. Это чувство не столько напугало, сколько взволновало, ведь дало надежду всё-таки стать для Саши чем-то большим, чем лучшим другом… Стать лпшкой-приведением.