Пластик

Дома у Алины было настолько просторно, что даже ввосьмером подростки не чувствовали себя слишком стеснёнными. Было славно. Когда они с Алиной были тут вдвоём, то обстановка квартиры, хотя и богатая, Антону не совсем понравилась: в ней не было души, не было того самого домашнего уюта. Сейчас же, когда сюда ввалилась целая куча подростков, отсутствие семейного тепла в белых стенах и высоких потолках множества комнат перестало играть большой роли. Ресторан, музыкальная студия в павильоне, дом Алины, ободранный класс труда, повидавший виды стадион, даже страшная заброшка — любое место преображалось, где угодно можно было хорошо провести время, если прийти туда с правильной компанией. Правда, Антону только предстояло познать прелести шумных компаний. Его опыт в этом деле был минимальным и сводился к последним двум неделям. Все, кроме Саши, разулись. В светлой прихожей образовалась целая шеренга из обуви. Все, кроме Саши, сняли верхнюю одежду, и с трудом развесили её в шкафу за зеркальной дверцей. Саша никогда не разувался и не носил верхней одежды. Он был выше этого. В отличие от ожиданий Антошки, хозяйка дома и по совместительству именинница повела их не в свою розовую комнату направо по коридору, а налево, где располагалась непристойно большая гостиная. Тесниться не приходилось: тут и широкий синий диван, на котором нашлось место и Сашеньке рядом с Антоном, и кресло, куда гордо села Алина, и мягкий, даже пушистый белый ковёр, где уселась остальная часть ребят. — Так, — когда Чайкина окончательно убедилась, что все нашли себе место и что всем удобно, она встала с кресла и объявила, указав на пульт от телевизора, на который Тяночкин, к своему стыду, вначале сел, — можете посмотреть телевизор пока или поговорить, а я принесу торт. Антон поспешил встать: — Может, помочь? — Спасибо, Антон, я сама, — Алина бросила так властно и уверенно, что парень без лишних вопросов тут же упал обратно на диван рядышком с Собакиным. Телевизор в комнате действительно имелся, причём внушительной диагонали. Осмотрев комнату, Тяночкин удостоверился, что её интерьер, декор и другие детали тоже не особо дышали жизнью, хотя пара картин на стене отчаянно пыталась разбавить искусственную атмосферу. Всё это походило на готовые комнаты в Икеи. С кухни послышался яростный крик Алины, на плитку что-то звонко упало, началась возня, которая продолжалась погоней. В гостиную влетел младший брат Алины, рыжий Максим, закрывая голову руками. За ним — Алина, яростно размахивающая кухонным полотенцем и кричащая: — Я говорила его не есть!!! Я весь день готовила торт вчера, чтобы ты, паразит, его сожрал?! Максим, видимо, пожирал торт на кухне настолько самозабвенно, что даже не заметил, как вошли гости. Вбежав в гостиную, он в ужасе оглянулся на кучку подростков, готовых лицезреть публичную казнь. Замешкался всего на мгновение, но старшая сестра нагнала его и дала подзатыльник. Никто не спорит, что бить детей — плохо, но если малый действительно в одиночку схомячил торт, её можно было понять. Мальчишка втянул голову в плечи и захныкал: — Да бли-и-ин! За что?! — Ты сожрал торт! — Только кусочек! — Половину!!! — Привет, Максим, — вежливо поздоровалась красноволосая. Её спокойный голос немного успокоил как Максима, так и Алину. Первый перестал хныкать, а вторая опустила полотенце, которым уже было замахнулась. — Привет… — мальчишка, всё ещё дуясь, поприветствовал её, окинул виноватым взглядом всех гостей и задержался на Тяночкине, указал на него пальцем и воскликнул: — Опять ты своего парня привела!!! Подростки истерически засмеялись, кроме Антона и Алины. Первый страдальчески вздохнул и уронил руки на колени, а вторая быстренько пригрозила брату недельным отключением интернета и с позором отправила в свою комнату. Она также извинилась перед всеми, чего можно было и не делать, ведь ребята собрались понимающие, как никак, и снова пошла за тортом. Вскоре каждый получил по кусочку домашнего медовика, чуть позже — по кружке чая. Судя по всему, изначально торт был огромным, ведь несмотря на то, что так называемый паразит оприходовал половину, тортика всем хватило. Виновница торжества, кстати говоря, быстро успокоилась, перестала сетовать на братца и с интересом спрашивала у ребят, пропитались ли коржи: якобы, по правилам их нужно было оставить ещё на час-другой, а потом уже есть. Антон с трудом мог на полном серьёзе судить, пропитались коржи или нет. Он вообще поражался, каким образом Алине хватило сил и вдохновения на такой шедевр. Она ещё и на какой-то сбор старост оставалась после уроков… Силы и вдохновение — это ещё ладно, но вот время откуда? В Тошиных глазах Чайкина была настоящим суперчеловеком. Торт, приготовленной ею — по определению вкусный; а в окружении друзей и приятелей, с Сашей под боком, и вовсе становился самым вкусным тортом в его жизни. За трапезой подростки вспомнили все приколы из шоу «Кондитер». Саше тоже понравилось вспоминать, он ко всем подходил и повторял с видом эксперта: «Алина, я не слышу хруст безе!». Затем встал вопрос, чем заняться дальше. Женя, до этого сидящая на удивление спокойной, раскраснелась и воскликнула: — Чарли Чарли челлендж!!! Прикол оказался настолько старым, что далеко не все вначале поняли, о чём шла речь. Пока черноволосая взволновано объясняла, многие хлопнули себя по лбу, вспомнив те самые незамысловатые видео в ютубе из детства, где дети и другого рода блоггеры расчерчивали листик на четыре части, писали по два «да» и «нет», ставили один карандаш на другой и задавали некому духу Чарли интересующие их вопросы. Всех накрыла ностальгия, и подростки отправились искать по огромному дому Алины листик и карандаши. Карандашей у Алины оказалось не так много, и они не подходили — корпус гладкий, от этого они сваливались друг с друга, не оставляя Чарли времени на ответ. Больше карандашей было у Максима, следовательно, пришлось с ним мириться. Девушке это удалось, и вскоре она обзавелась парой треугольных карандашей, а также Максимом, который получил право присутствовать на ритуале. Ребята зашторили окна, чтобы было пострашнее, расселись на ковре в круг, зажгли какую-то свечку в углу комнаты, по всем правилам пожарной безопасности, подальше от ковра, положили посередине листик с карандашами и приступили. Эта глупая затея заинтересовала всех, особенно Максима, который, в силу возраста не застал то время, когда Чарли Чарли челлендж бил все тренды на ютубе, и для него всё это было в новинку. Также было очень интересно Саше, который радостно воскликнул: — Чур я — Чарли! — выпрыгнул из круга и стал расхаживать вокруг, готовый ответить на все вопросы, двигая карандаши, наверное, силой мысли. Тоша молча согласился, что если кому и быть духом Чарли, то только Саше. Изящному, беловолосому и неосязаемому привидению эта роль подходила как нельзя лучше. — Начинаем, — Женя поправила очки. — Возьмитесь за руки, чтобы Чарли не затянул вас в потусторонний мир. Ребята пожали плечами и взялись за руки. Так уж вышло, что Антон сидел между Роней и Алиной. С Роней они едва коснулись руками, а вот Алина сжала его руку крепко, с особым рвением. Антон с удивлением покосился на неё. Не могла же Чайкина испугаться каких-то там духов? — Не отпускайте руки до конца ритуала, — шептала Женя, — это злой дух, который может вас съесть. Максим задрожал, а Собакин усмехнулся и хитро зыркнул на Антона: — Хе-хе, это правда… Антон взял девушек за руки крепче. Роня одарила его непонимающим взглядом, а Алина — улыбкой. Все с замиранием сердца склонились над листиком, вперились взглядом в карандаши. Женя начала: — Чарли, Чарли, ты здесь? — Да! Да, я туточки. Всем привет! — Саша вышел в центр круга, присел на корточки и изо всех сил попытался покрутить лежащий сверху карандаш. — Блять, ну как его… Антон испытывал разные эмоции: было и смешно наблюдать за потугами духа, с одной стороны, и даже жалко, с другой. Страшно не было от слова совсем. — Ещё раз. Чарли, Чарли, ты здесь? — Да, да, дайте мне минутку… Сука, ненавижу материальные карандаши, — Саша всё ещё пытался. — Кажется, он не хочет идти на контакт, — решила одна из Насть, недоверчиво подняв одну бровь. — Да я хочу! — Саша взмолился. Антону стало ужасно грустно. — Давайте кто-нибудь ещё попробует… — Женя окинула круг взглядом и остановилась на Максиме, — Попробуй ты. — Э… Ладно, — братец Алины нахмурился, борясь со страхом, но не желая ударить в грязь лицом перед старшими товарищами, и подрагивающим голосом спросил: — Ч-Чарли, Чарли, ты здесь? — Аргх… — кряхтел Собакин. Как вдруг карандаш сдвинулся, указывая на «да». Собакин ахнул, не менее удивлённый, чем каждый человек в круге. — О! Вышло, — он сразу обернулся к Антону, донельзя счастливый: — Видал? Антон ошеломлённо кивнул. Если у Саши действительно получилось, то это меняло всё его представление о Сашиных возможностях. — А как это… — промямлила озадаченная Настя. Не у всех реакция была такой спокойной. Максим не выдержал такого мощного акта оккультизма — в общем, испугался — и попытался выбраться из круга. На него тут же прикрикнули, что в таком случае Чарли его съест, и дрожащему Максиму пришлось остаться в кругу. Бедный мальчик очень перепугался, и сестра заботливо шепнула ему что-то ободряющее на ушко. Он поднял на неё свои напуганные карие глаза и уточнил: — Правда? Алина улыбнулась и уверенно кивнула, шепнула ещё что-то, и Максим тоже улыбнулся и кивнул. Антошка не был удивлён: он знал, как хорошо Алина умеет успокаивать. И всё же, сам он не мог не беспокоиться, панически раздумывая, каким образом Саша смог подвинуть тот проклятый карандаш. — Можно ещё спрошу? — попросил осмелевший Максим. Женя кивнула. — Чарли, Чарли, ты злой? — Я бешеный ваще, — Саня выдал с улыбкой, изо всех сил двигая карандаши. И у него снова вышло — карандаш, до этого поставленный одной из девочек ровно, снова сам собой указал на положительный ответ. Кто-то ахнул, кто-то задумался, кому-то вообще было плевать, а Максимка хихикнул: — Прикольно! — Реально прикольно! — согласился Саша. Он выглядел таким счастливым, что Антон тоже широко улыбнулся. Женю такой расклад не особо устраивал, ей хотелось, чтобы каждый в кругу дрожал от страха, так что она не стала ходить вокруг да около и задала один из самых важных вопросов: — Чарли, Чарли, ты съешь кого-нибудь из нас? — Да-а, скушаю кое-кого, — томно протянул дух. Все устремили глаза на карандаши, в том числе прячущий смущение за серьёзной миной Антон, потому что встречаться взглядами с Сашей после такого роды угрозы было как минимум неловко. И снова карандаш указал на «да». — Блин, а чё делать теперь? — озабоченно спросила Ульяна. — Сказали же, руки не отпускать, и всё будет нормально, — успокоила её Роня. Едва ли она хоть сколечко верила во всех этих духов, но подержать Ульяну за руку всегда была готова. — Окей! — до смешного серьёзная Ульяна кивнула и сильнее сжала руку подруги. Та была, похоже, на седьмом небе от счастья. — А можно какой угодно вопрос задать? — поинтересовалась Алина. — В принципе, да, — ответила главная гадалка, то есть Женя. — Чарли, Чарли, я сдам ЕГЭ? — На пятёрку сдашь, — дух ответил, ни на секунду не сомневаясь. Но что-то пошло не так, и карандаш сместился в сторону «нет». — Куда я жмал… — Саша поднял голову и растеряно оглянулся. — Я случайно, ребят... Тяночкин вздохнул и взял на заметку, что призрачные силы Собакина весьма ограничены и не всегда работают так, как нужно. Алина надулась и буркнула: — Женя… Та встрепенулась: — Чего сразу я?! Это дух Чарли! — Это не я, оно само двигалось! — Собакин поспорил, а потом со страхом посмотрел на Антона: — Бля, Тош, так Чарли получается реально существует? Антон устало прикрыл глаза и покачал головой: «во дурак». Затем ребята задали Чарли ещё много вопросов разной степени интимности, а Собакин изо всех сил отвечал. Однако, только Антошка мог узнать настоящие ответы: Саша обязательно произносил их вслух, а вот куда покажет карандаш, видимо, в какой-то мере зависело от удачи. Спустя время ребята уже с трудом придумывали, что бы такого спросить, а карандаш двигался всё слабее. Наконец Женя выдохнула и объявила: — Я чувствую, что Чарли больше не может поддерживать контакт. Пора прощаться. Саша покачал головой: — Я могу, просто у вас карандаши бракованные. Все хором поблагодарили Чарли за игру и попрощались. Чарли с благодарностью кивнул: — Да, ребят, норм пообщались, спасибо. От общения с Чарли у Антона остались, в основном, приятные впечатления, если не считать трудностей с карандашами. Чем заниматься дальше вопрос долго не стоял: Алина притащила подарки, начала разбирать их с ребятами и оказалось, что Насти подарили ей пару прикольных карточных игр, которые подростки решили опробовать на месте. Пока Алина читала правила и разъясняла их, кажется, в первую очередь самой себе, Максим, недолго думая, ретировался играть в компьютер, так что играли в следующем составе: шесть игроков и одна команда, состоящая из Антона и Саши — вынужденная мера. Бедняжка не справился с карандашами, что уж говорить о картах? Пришлось образовать пару. Но Саша был рад хотя бы так поучаствовать. В основном он был мозгом команды, выстраивал стратегии. Но больше всего ему нравилось незаметно ни для кого (кроме краснеющего от стыда Тяночкина) обходить ребят и докладывать ему, у кого какие карты. Антону, честно говоря, вначале было ужасно неловко от такого читерства, но вскоре он втянулся и начал играть, всецело полагаясь на Сашины наблюдения. Каким же было его удивление, когда ни одно из предсказаний беловолосого не исполнилось. Вначале Саша оправдывался тем, что что-то перепутал, потом — не разглядел, потом напряжённо молчал и в конце сказал, что вообще правила не понял и игра тупая. Антон стойко выслушивал это, мирясь с проигрышем. Однако это была всего лишь игра, и всё-таки играть было весело. Потом Насти предложили всем какие-то психологические тесты и с упоением сравнивали результаты тех несчастных, которые осилили больше сотни вопросов, но это было не всем интересно и понятно, поэтому девочки быстро сориентировались и нашли тест, который понравился всем: «какой ты овощ». Девочки почему-то очень заинтересовались личностью Антона и попросили его пройти тест первым. И так, они лежали на ковре, зачитывали ему вопросы, пока мальчик отвечал, иногда отвлекаясь на Сашу, который ныл, что тоже хочет проходить тестики… — Это был последний вопрос. О, ты огурчик! Саша заржал, Антон тоже улыбнулся и фыркнул. Большего он и не ожидал от теста с таким говорящим названием. — Как интересно… Офигеть, это многое объясняет, — Насти шептали, уставившись в мобильник. Тоша слабо представлял, чем их мог так удивить его результат. Огурчик — он и в Африке огурчик. — Что там такого? — Тут просто описание есть. — Типа… Длинный и зелёный? Ребята посмеялись, и шатенка-Настя продолжила: — Не, тут прямо подробно расписано. Прочитать? Тоша пожал плечами: — Давай. Саша, восседающий на диване над Антоном, нагнулся к мальчику и трепетно прошептал: — Щас всё узнаем про твой огурчик… — Ох, — только и смог ответить Антон. — Та не бойся ты! Короче, — Настя хотела начать, когда красноволосая перебила её: — А можно, пожалуйста, я прочитаю? — Да, конечно, — подруга передала ей телефон, а красноволосая прочистила горло, поправила замысловатый воротник рубашки и начала читать вдумчиво, спокойным, медленным, мягким голосом: — «Огурчик! Ну привет, ранимая душа! Только не плачь, ладно? От вас явно веет вайбом Синдзи и Ацуши. Вы невероятно чувствительны, и вам очень важно одобрение. Но вы прекрасны и вам не нужно ничего никому доказывать! Скорее всего вам не хватало внимания от родителей в детстве (или до сих пор) либо же, они частенько отчитывали вас за малейшие ошибки, и теперь вы боитесь посмотреть не туда, не то сказать и т. д. Люди рядом с вами не всегда понимают, чего вы постоянно извиняетесь, и вообще, почему вы такие тревожные. Может, вам подходят два этих описания. Я желаю вам, солнышки, понять, что вы прекрасны, и вам не нужно так стараться произвести на людей позитивное впечатление! Обняла!!». Настя-шатенка восторженно кивнула ей, благодаря за озвучку, и повернулась обратно к Тошке: — Ну как тебе? Похоже? Парни переглянулись и убедились, что оба сидели с открытым ртом. Антон почувствовал свою душу настолько обнажённой, что захотелось прикрыться. Он ни на секунду не задумывался, что тест окажется настолько серьёзным. — Если честно, очень… — О-оу, хочешь обняться? — Э, наверное? Настя в худяшке поспешила крепко обнять парня, и тот услышал, как Сашка в ответ на это недовольно хмыкнул на диване. Алина, вернувшаяся в комнату после очередных тёрок с братом, тоже подала голос не очень довольно: — А что вы тут делаете? — Мы проходим психологический тест «какой ты овощ», — с умным видом пояснила Настя в рубашке. — Да, — подтвердила вторая Настя, не отпуская Антона; тот тоже не отпускал её, потому что мягкую толстовку было приятно сжимать в руках, — и в соответствии с результатами теста, Антону полагаются обнимашки. — Ну, я тоже могу обнять Антона, раз обнимашки полагаются, — заметила Чайкина, подходя к ребятам и присаживаясь рядом с Антоном. Настя при этом решила не испытывать терпение именинницы и отпустила парня. С дивана послышался кашель, вежливым образом привлекающий внимание к разлёгшемуся на нём Собакину. Тот заметил: — Вообще-то, я всегда обнимаю Тошу, когда ему это нужно. Правда, милый? — Ага, спасибо, — парнишка закивал, ощущая, как Сашина рука бережно погладила его плечо. Мальчик подтянул коленки к себе и не мог сдержать смущённой улыбки. Он почувствовал себя на месте главного героя аниме-гаремника в окружении трёх приятных людей, которые так жаждали его обнять. Красноволосая Настя, однако, не была одной из них, и вместо того, чтобы тискать и так уже донельзя смущённого мальчика, принялась зачитывать Алине вопросы теста, чтобы поскорее узнать, каким же овощем была она. Саша после этого продолжил донимать Антона, умоляя дать тест и ему. Парням пришлось идти в туалет, где Антон, применив все свои хакерские способности, нашёл этот самый тест в своём телефоне и быстренько зачитал беловолосому вопросы. Тот ответил, и Антон показал ему результат: «Болгарский перчик!!! ВЛОВЗЩВТВРДЦВР. Вы такие прикольные (ноу, сори, я вам завидую)!! Что ж маленький мой, экстравертик, какого это быть тем кого очень любят люди вокруг, быть тем кого слушают и за кем готовы идти(?). И не то, чтобы вы очень этого хотели, но и против тоже ничего не имеете. Стоп. А разве у вас все в норме? У вас так много друзей. Или знакомых? Неужели вы и впрямь такой позитивный и веселый? Прям таки у вас нет проблем и все воспринимают вас всерьез? Хммм. Ладно. Как знаете. Что ж удачи.. Надеюсь вам хватит на все сил!». Собакин сказал, что автор теста — гений, и что всё описано верно. Ну да, легко согласиться, когда в твоём результате описано одно хорошее, никаких тебе связанных с родителями травм, тревожностей и так далее. Потом Саша принялся горячо доказывать, что быть огурчиком тоже очень хорошо, и что огурчик идеально сочетается с болгарским перчиком в салате. По итогу Антону с большим трудом удалось выставить заботливого парня за дверь, чтобы всё-таки сходить в туалет. И он не стал объяснять Сашке, почему не собирался делать это у него на глазах, хотя тот искренне не понимал, в чём проблема. Когда парни вернулись в гостиную, их ждала новая порция чая и девушки, большинство из которых уже познало себя. Женя, например, оказалась помидором, и очень этим гордилась. Но описание вслух читать не стала и другим не позволила. А так как она была единственной личностью-помидором на вечеринке, её природа так и осталась скрытой тайной, о которой можно было только догадываться. Дальше праздник проходил в формате ленивой, но уютной болтовни. Вероника обеспокоенно поглядывала на часы и вдруг уведомила друзей, что ей пора идти, потому что родители строго-настрого приказали быть дома к определённому времени. Ульяна очень рвалась провести подругу, но та вместе с Алиной уговорили её остаться, тем более что до дома Роне было идти всего ничего, а позже за Ульяной собирался заехать её брат. Напоследок девушки крепко обнялись, и рыжая, окрылённая, покинула торжество. Спустя некоторое время Насти тоже начали собираться, мотивируя это тем, что живут не слишком близко, и хотели бы добраться домой до темноты. Впечатление они оставили хорошее, и Антон всем сердцем надеялся, что показал себя не многим хуже. Девушки распрощались со всеми, но ушли не сразу. Началась возня и суматоха: вместе с хозяйкой квартиры они по несколько раз обходили комнаты в поисках телефонов, заколок и другой мелочи, а потом ещё спорили, пытаясь отделить свою косметику от той, что они подарили Алине, и долго одевались. Сама Алина между тем каким-то образом сумела упаковать каждой из уходящих по немаленькому кусочку торта с собой, а Женя покурила на балконе. Из коридора доносился смех и горячие прощания. Вскоре Алина, на этот раз одна, вернулась в гостиную, где её дожидались Ульяна и Антон с Сашей. Также в кресле устроился Максим, дабы мирно рубиться в Бравл Старс на телефоне и лишь иногда кидаться в коллег по игре обидными прозвищами. Хотя за последние пару часов он успел ни раз поругаться, помириться и снова поругаться с сестрой, мальчишку буквально тянуло в гостиную к старшим ребятам. Наверное, сидя среди взрослых друзей сестры, Максимка и сам чувствовал себя чуть более взрослым. Вечерело. Солнце уверенно клонилось к горизонту, от чего света в комнате стало меньше, а спокойствия и уюта — больше. Свечка в углу догорала, тихонько потрескивая, Женя с Ульяной сидели в телефонах, показывали приколы друг другу и периодически — Алине, а Саша… Саша отдыхал, расположив голову у Антона на коленях. Антон особенно любил вечера за то, что именно вечерами и ночами загадочный туман, из которого Саша был соткан, сгущался. Отрадно было видеть его оформленным и ясным, ярким и живым. Чем позднее вечер, тем ощутимее присутствие беловолосого, тем теплее его прикосновения. — Ну, чем займёмся? — Алина бросила, когда мемы Жени, мало кому понятные кроме неё самой, Чайкиной надоели. Над её картинками смеялся только Саша, а так как Алина и этого не слышала, то для неё обстановка и вправду была унылой. Собакин хитро улыбнулся: — Давайте в бутылочку сыграем. — В бутылочку? — повторил Антон. — Го! — взволновано взвизгнула Женя. — В бутылочку?.. — переспросила Алина. — Это, типа, на кого бутылка показала, те целуются? — уточнила Уля. Учитывая, что Роня уже ушла, Ульяна не выглядела слишком заинтригованной. — Фу, девчонки противные, не буду их целовать! — Максимка показал присутствующим девочкам язык. Собакин тут же отозвался: — Я тоже не буду целовать девочек. И Максима. Антон хмыкнул. Вариантов у переборчивого Сашки оставалось не так много. — Ну, можешь Антона поцеловать… — протянула Алина. Максим запротестовал ещё более яростно, а у Саши уже крутилась на языке какая-то пошлость, так что Тяночкин поспешил их прервать: — Ну, можно же в бутылочку не на поцелуи, а на желание! Или как в правду или действие. Такое предложение всех устроило, и ребята снова расселись в круг, на этот раз меньших размеров. Женина бутылка от рома оказалась слишком тяжёлой, и чтобы хоть немного покрутить её, нужно было приложить незаурядные усилия, так что Алина принесла другую, от какого-то заморского напитка, который Антону не то что пробовать не доводилось, а даже видеть в магазинах. Бутылку раскрутили — она закружилась, намотала несколько кругов и, кто бы мог подумать, указала горлышком на Антона. А это означало, по предварительной договорённости, что Антону предстояло выбрать правду или действие. И, по невероятному стечению обстоятельств, напротив донышка бутылки оказалась именно Женя. Тяночкин нервно сглотнул. — Правда или действие? — девушка ласково спросила, расплываясь в хищной улыбке. Антошка потупил глаза и задумался. Жизнь была ему слишком дорога, чтобы выбирать действие от Жени. Значит, правду? — Ни на что не намекаю, но если выберешь правду, то она точно спросит про меня, — заметил Собакин, запрокинув голову и заглядывая в Тошины глаза. Таким образом, парень оказался в затруднительном положении. Чайкина отчётливо видела замешательство друга и покосилась на Женю: — Только, ребята, я вас прошу, загадывайте такие действия, чтобы никто не покалечился… Её слова ободрили Антошку, и он выбрал: — Действие. Не задумавшись ни на секунду, Женя затараторила: — Скажи, а когда Собакин п-? — Женя! — Алина строго окликнула её, перебив. — Он выбрал действие, так будь добра, загадывай действие! — Ну Караме-е-елька! — протянула Женечка; казалось, она вот-вот заплачет. — «Сказать» — это тоже действие! — Нет, это правда! — Ну это же глагол! — Женя, не умничай! — Зашквар!!! Парни тихонько наблюдали за ожесточённым спором девушек, как за захватывающей сценой в кино. Хотя обычно Алина была эталоном спокойствия, сейчас она в полной мере взяла на себя роль защитницы Антонового благополучия и находила ответ на каждый аргумент Жени, большинство которых сводилось к слову «зашквар». В конце концов та сдалась и глянула на Антона с кривой улыбочкой: — Ладно, бейбик, так сильно хочешь действие? Антон напряжённо кивнул, изо всех сил надеясь, что калечиться не придётся. Поправляя очки, черноволосая прошептала: — Поцелуй Карамельку. — О-о, ну как, ик… обычно, — протянула икающая Ульяна. Карамелька поджала губы и бросила на подругу неоднозначный взгляд, а уголки губ Тяночкина нервно дёрнулись. Брат именинницы тут же завозмущался: — Блин, вы же сказали, что целоваться не надо будет! Я так не играю! Пока девочки наперебой объясняли мальчишке, что целоваться совсем не обязательно, просто Женя другого задания для Антона не придумала, а Максиму никто такое загадывать не станет, Тяночкин опустил голову к Собакину на своих коленях, осторожно коснулся его руки и одарил умоляющим взглядом. Дело в том, что Антон никогда раньше не состоял в отношениях, так что судить о них мог разве что по сериалам, фильмам и парочке видеоигр. Даже с друзьями, которых можно было пересчитать по пальцам одной руки, подобное не обсуждал. В общем, набор знаний был довольно скудным. Из-за этого он ещё плохо понимал, как всё это работает. Здравый смысл подсказывал, что раз он с Сашей, то целовать Алину попросту нельзя, нельзя и точка. Или можно, но для этого требовалось Сашино разрешение? Или поцелуи в щёчку вообще за измену не считаются? Он очень надеялся, что Собакин поймёт его колебания и посоветует, как поступить правильно. Больше всего мальчику не хотелось разрушить необдуманным поступком то самое — нежное, очень трепетное и, возможно, хрупкое — что появилось между ними. Но Собакин почти не разделял его волнений. Казалось, куда больше его беспокоил факт, что нужно было ненадолго убрать голову с Тошиных коленей, чтобы тот смог добраться до Чайкиной. Он вздохнул, сел, прикрыл глаза и пожал плечами, с виду безразличный: — Да целуй её, лол. Я не ревную. «Окей», — Тяночкин шепнул и обратился к самой Чайкиной: — Ты не против? — Нет, — та тоже пожала плечами, коснувшись волос у лица. Когда все вопросы были улажены, парень подобрался к Алине и, краем глаза замечая на себе внимательный взгляд Жени, быстро чмокнул подругу в щёку. Щека была мягкой и тёплой. А после поцелуя стала красной, точнее, обе щеки. Парень, однако, даже не заметил этого, ведь Алина поспешила накинуть капюшон с кошачьими ушками, а сам он быстро вернулся на своё место, довольный, что выполнил испытание и при этом остался живым. Справедливости ради, это было вообще не сложно, даже приятно. Чуточку волнительно, вот и всего. — Понравилось? — улыбнулся Собакин. — Угу, — Антон едва заметно кивнул. — Ах-ах, понятно, — парень ответил без злобы, но обратно на колени ложиться не стал. А потом добавил: — Блин, тоже хочу играть. Антошка покосился на него и многозначительно вздохнул, давая понять, что сочувствуем ему, но сделать ничего не может. Даже если бутылка вроде как указывала на Собакина, девочки упорно давали задания либо Максиму, либо Антону. Саша предложил: — Давай сыграем дома в такое? Ты, я и Гречка. И бутылка. Антон задумался, каким образом Гречка сможет намяукать им правду или действие, но против не был. Саша же по итогу всё равно придумает что-нибудь интересное. Благодаря чистой удаче либо ловкости рук крутящей, спустя некоторое время бутылка вновь указала на Антона горлышком, а на Женю дном. Антон приготовился к чему-то страшному. — Правда или действие? — черноволосая мило улыбнулась. Алина была вся во внимании, готовая чуть что продолжить защищать Антошку. — Дей… — мальчик не успел ответить, как Женя скривилась, словно испытала нестерпимые мучения, и перебила его: — НЕТ, ВЫБЕРИ ПРАВДУ! — Женя! Ну не хочет он! — прикрикнула Алина. Очкастая по своему обыкновению в мгновение ока изменилась в лице, её тон смягчился, и она нежно залепетала: — Бейбик, я не буду про Сашу! Ну выбери правду, мой хороший, выбери! Именинница переглянулась с Антоном, и оба пожали плечами. Мол, от Жени можно было ожидать чего угодно, но в этот раз поверим. — Ладно, эм, правда?.. — Тебе кто-нибудь нравится? Повисло недолгое молчание, и Антон понял, что особенностью женских компаний, видимо, было то, что во время игры в правду или действие всё так или иначе сводилось к отношениям и всякого рода любовным вопросам. Была бы это компания пацанов, все уже позагадывали бы друг другу выпить какой-нибудь несъедобной мешанины, опозориться перед прохожими, сделать двойное сальто назад и попереламывали бы себе спины, пока пытались его выполнить. А если какому-нибудь умнику и пришло бы в голову выбрать правду, ему наверняка пришлось бы ломать голову над хитроумной тюремной загадкой, до правильного ответа которой просто невозможно дойти логическим путём — нужно просто знать. А ещё забавно, как Женя пообещала не спрашивать про Сашу, но всё-таки, сама того не зная, спросила именно о нём. — Ну да, нравится. Женя кивнула, ехидно усмехнувшись, и вдруг поднялась: — Ладно, мне пора, надо закончить пару дел на кладбище, — быстро захватив рюкзак и пачку сигарет на подоконнике. Алина, лишь слегка удивлённая, поднялась и принялась провожать подругу, а парни переглянулись. «Что она делает на кладбище», — Антон прошептал одними губами, бледнея. Собакин рассмеялся: — Хз вообще, но там реально прикольно, надо будет сходить втроём как-нибудь. Тоша нервно поёрзал и постарался не задумываться о том, какие дела могли быть в таком пугающем месте у не менее пугающей девушки. И Сашино предложение не показалось ему особенно заманчивым. Лучше уж играть в бутылочку с Гречкой, чем шляться по кладбищу с Женей и привидением, даже если таким хорошеньким, как Саша. Женя распрощалась со всеми, потом персонально распрощалась с Алиной в прихожей. Было слышно, как входные двери пару раз открывались и закрывались — наверное, Женя что-то забывала, потом они ещё болтали, потом закипел чайник, а потом Алина вернулась в гостиную, прикрыла за собой двери, и ребята продолжили играть. Горлышко остановилось напротив Ульяны. Загадывать же выпало Максиму, чему он был заметно рад. Он сразу же воодушевлённо спросил: — Правда или действие? — Давай, ик… действие, —Ульяна хрипло протянула, развалившись на ковре. — Так, ты должна, э… — Максимка стал изо всех сил думать и осматривать комнату. Как только его глаза загорелись радостью — видимо, пришла отличная идея для действия — Алина подала голос: — Только, Максим, нельзя загадывать что-то такое, от чего люди покалечатся, помнишь? — Ой, точно, — радость мигом исчезла из его глаз, и он начал думать с новой силой; взгляд мальчика остановился на окне: — О, придумал! — Максим, чтобы никто не покалечился! — грозно напомнила Алина. — Ну блин, а я такое классное действие придумал! — братец девушки обиженно выпятил губу и надул щёки. Ульяна наблюдала за происходящим с неким недоверием и решила обезопаситься, пока не поздно: — Чёт я передумала, давай правду. — Ладно, — Максим печально вздохнул, с виду всё ещё обиженный, и на удивление быстро придумал вопрос: — Скажи, сколько позвонков у стегозавра? — Ё моё... — чёрные глаза Ульяны, и без того большие, стали совсем огромными от удивления, и она в миг протрезвела. Нахмурилась, задумалась и стала что-то считать на пальцах, скорее всего, позвонки. — А стегозавр — это какой динозавр вообще? Типа длинный такой? — Нет! Сейчас покажу, — Максим пулей подлетел к комоду у телевизора, который, как не удивительно, оказался полон фигурками динозавров. Он достал парочку: одного с шипами на спине и второго с длинной шеей. — Вот это брахиозавр, а этот — стегозавр. — Так, ага, поняла. Фух, ну, с богом, — Ульяна совсем забыла об икоте, откинула косую чёлку с глаз, взяла в руки весьма качественную фигурку шипастого динозавра и стала на полном серьёзе вместе с Максимом считать позвонки или, на худой конец, шипы на его спине. Со стороны это смотрелось просто умилительно, и было приятно узнать, что этот малявка увлекался чем-либо помимо видеоигр. Саша необычно долго молчал. Это насторожило Антона, и он потихоньку рассмотрел Собакина, пока ребята разбирались с динозаврами. Саша сидел рядом и выглядел задумчивым: подтянул колени к себе, опёрся о них руками и положил голову сверху, смотрел на болтающих ребят не равнодушно, но отстранённо, что ли. Думал о чём-то своём, о чём-то печальном. Антона вдруг осенило. Саша ведь всегда был активным и общительным, заводилой и душой любой компании. В отличие от Антона, которому было комфортно иметь одного или двух друзей, у Саши их было много, если не друзей — то приятелей, если не приятелей — то хороших знакомых. Он умел и любил общаться с людьми, а люди любили его. Но сегодня, но сейчас, запертый в своём новом бестелесном обличье, как бы сильно он не старался участвовать во всём, как бы ни старался знакомиться, шутить или двигать карандаши, по сути своей он оставался всего лишь посторонним наблюдателем. Смотрел, как веселятся другие, как разговаривают другие, пока единственный человек, способный его видеть, веселится и разговаривает вместе с ними, лишь изредка бросая на него быстрые взгляды, мол «да, Саша, я пока не забыл, что ты тоже здесь». Наверное, от всего этого сероглазому было невероятно одиноко. Что ж, тогда Тоша почувствовал неудержимую потребность сделать всё, чтобы развеять Сашину грусть. Как только они вернуться домой, он с удовольствием переслушает с Сашей все треки MSI и потанцует с ним, поиграет с Сашей и Гречкой в правду или действие, не сомкнёт глаз, развлекая его разговорами всю ночь напролёт, и займётся какой угодной чепухой, которая придёт беловолосому в его патлатую голову, лишь бы он не чувствовал себя забытым или ненужным. Но всё это будет потом, когда парни будут наедине друг с другом. И так, в сложившийся ситуации, где поддерживать Сашу словесно было не совсем удобно, Тоша решил прибегнуть к тяжёлой артиллерии — к прикосновениям. Он снова поёрзал, сел поближе к Собакину. А тот тихо вздохнул, вытянул ноги и опустил руки на ковёр, что было очень кстати. Изо всех сил стараясь для других делать вид, что ему просто удобно сидеть таким образом, Антошка отставил ладонь в сторону и опёрся на неё. С осторожностью потянулся дальше, ближе к Саше, сантиметр за сантиметром, пока его ладонь не накрыла белые пальцы в кольцах. — Хм? — он тут же повернул к нему голову с любопытством, насмешливо улыбнулся, согнав с лица всякий оттенок грусти, и спросил: — Что такое, Тошенька? Тебе уже скучно? Антон выдохнул, поджал губы и постарался посмотреть в покрасневшие Сашины глаза настолько выразительно, чтобы тот понял его без слов. Понять Саше предстояло следующее: «мне больно видеть, как ты грустишь. Я знаю, что не смогу заменить тебе всех, но я попробую. Сделаю всё, чтобы тебе не было так одиноко». Саша слегка нахмурился, пока его мутные глаза блуждали по лицу шатена, старались прочитать его мысли. Как вдруг их обладатель заулыбался во все тридцать четыре зуба и шутливо протянул: — А-а-а, я понял. Тебе не терпится поняшиться, да? Тяночкин раздражённо цокнул языком, отвёл взгляд и прикрыл глаза. Саша, как всегда, в своём репертуаре: хлебом не корми, дай посмущать Антона. Беловолосый сжалился, пожал плечами и бросил: — Да ладно тебе, это нормально. Мне тоже не терпится. Лучше от этого не стало. Антон, конечно, виду не подал, но смутился ещё больше. — Хотя, — коварный юноша томно взглянул на парня и наклонился к нему, — мне ведь ничего не мешает… — Саша тихонько проговорил и опустил веки. Расстояние между ними неумолимо сокращалось, а Тошино сердце стучало всё быстрее и быстрее. Разум кричал: «зачем я туда полез?!». Хватаясь за последние капли самообладания, Антон продолжал настойчиво отводить глаза, не смел взглянуть на парня, но и отстраниться тоже не смел. Сашины пальцы вырвались из-под Тошиной ладони и сами погладили её. Он почувствовал, как шеи расплывчато коснулось что-то холодное. Кажется, Саша потёрся о него носом? Ощущение сменилось на мягкое и горячее — а это, получается, его губы. Нежную кожу щекотали его жжённые волосы, кольнули металлические колечки, что едва уловимо обжигали прохладой. Мальчика и самого бросало то в жар, то в холод, и он старательно рассматривал отложенных на диван динозавров. Разговоры вокруг едва ли доходили до сознания. Шипастый стегозавр и длинношеий брахиозавр — вот последнее, что задерживало его внимание в реальном мире. — Антон. Эй, Антон! — М? — дёрнувшись, он хмыкнул, но вышло слишком слабо и жалостливо. Алина обеспокоенно нахмурилась и повторила: — Говорю, можешь крутить бутылку дальше. — А, ага, хорошо… кхем, — мальчик попробовал стряхнуть Сашину руку, но успехом это не увенчалось, он пожал плечами и кое-как раскрутил бутылку дрожащей левой рукой. Пока Ульяна придумывала задание Алине, Антон тихонько прошипел сквозь стиснутые зубы: — Успокойся. — Хах, прости… — Собакин сжалился над ним и послушно отдалился. Впрочем, уже через несколько секунд состроил щенячьи глазки и заклянчил: — А обняться можно? — Угу. Сашка быстро сел впритык к Тошке, обвил его руками и опустил голову парню на плечо. Тяночкин сразу вздохнул с облегчением: это именно то, что нужно. Достаточно нежности и тепла, чтобы Сашенька не чувствовал себя одиноко, и при этом не слишком много любви, чтобы Тоша мог не бояться упасть в обморок от избытка волнения. Тяночкин положил ладонь на обнимающую его плечо Сашину руку и осторожно погладил её большим пальцем. Почудилось, что под пальцами была просто рубашка, но он знал, что на самом деле он гладил Сашины пальцы в кольцах. В ответ тот, кажется, что-то прорычал?.. Антон с удивлением покосился на его белую макушку, и Саша ласково пояснил охрипшим голосом: — Это я типа мурчу тебе в дискорде. «А, ну да, — Тяночкин понимающе кивнул: — Понятно». Наконец-то Тоше выпало придумывать задание. И не кому-то там, а Алине. — Правда или действие? Девушка ответила незамедлительно, исполненная уверенности: — Действие. Антон задумался, а Саша шепнул: — Пусть покажет динозавра. Антон повторил: — Алин, покажи динозавра. Девушка задумалась: — А какого? — Алинозавра, — пояснил Сашка. Антон не был особо эрудированным в динозаврах, а потому предложил следующее: — Покажи, какого хочешь, а мы угадаем, что за динозавр. — Это как крокодил, — заметил Максим. — Нет, это как динозавр, — Саша улыбнулся, потёршись головой о плечо Тяночкина. — Может дальше в крокодила поиграем? — Да, давайте. Алина, недолго думая, встала на четвереньки, начала таким образом расхаживать по комнате, рычать и всеми возможными способами показывать загаданного динозавра. Чрезвычайно забавно было видеть старосту, изображающую трицератопса. Максиму тоже очень понравилось, и, похоже, к тому моменту брат и сестра окончательно забыли обиды друг на друга. Тяночкин не мог сдержать улыбки. И дело даже не в том, что Алина смешно рычала: старалась сделать это грозно, но получалось мило. Дело в том, что он почувствовал себя чрезвычайно счастливым. День, хотя и не задался с самого начала, был наполнен смехом, интересными разговорами, вкусной едой, дружеской атмосферой и даже любовью. Необычно быть частью шумной компании друзей, необычно сидеть в обнимку с кем-то бо́льшим, чем друг. Но приятно. Тем более, сейчас людей осталось немного, а те, кто были, вели себя тихо, и, самое главное — не было Жени. Антон искренне не считал её плохой, но с Женей ему было особенно непросто. В общем, в тот момент ему было особенно уютно и спокойно. Вместе с хорошим настроением и приятной усталостью появилось чувство, что всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Тоше очень хотелось в это верить, думать обо всех этих хороших вещах, чувствовать или хотя бы видеть, как Саша нежно прижимается к его телу. Он и делал это, собственно. Но мысли вновь и вновь обращались к силуэту за приоткрытой дверью. Лишь краем глаза он видел в щели большую чёрную тень. Она почти не двигалась, но мальчик был уверен, что она смотрит. Следит за ним. Воспалённое сознание подсказывало, что Женя давно ушла. Выходило, что в этот раз паранойя была продуктом исключительно расстроенной психики мальчика. Он боялся посмотреть на силуэт прямо и отвернулся к нему спиной, старался игнорировать незваного гостя и продолжать играть с ребятами, наслаждаться остатком этого вечера. Но зная, что он там, снова и снова мысленно возвращаясь к существу за дверью, Антон всё сильнее тревожился, всё активнее перебирал пальцами. Саша, как настоящий эмпат, первым заметил беспокойство Антона. — Всё хорошо, Антошка, не переживай. Тебе просто кажется. Всё хорошо, — Собакин нежно шептал, прижимая его к себе. Нельзя сказать, что это не помогало. Его забота, на самом деле, была подобна манне небесной для бедного, напуганного и совсем потерянного мальчишки. Но вечер уже не мог стать прежним. Его пропитало напряжение, и Антон чувствовал себя скованно, боялся двинуться в лишний раз. Что не скажешь о его левом глазе — вот, кто точно не боялся движений — задёргался пуще прежнего. Опять же, не считая Антона с его тревогой, грозящей перерасти панику (до сих пор этого не случилось благодаря внимательному и заботливому Собакину), в комнате было весьма уютно, спокойно и тихо. На самом деле, слишком тихо. Чайкина первая это заметила. — Слушай, Уль, а ты как вообще себя чувствуешь? Ты какая-то тихая. — …Так себе. Чёт меня подташнивает, — призналась Ульяна. И, если так подумать, она и правда выглядела неважно: слегка бледная, с повисшей головой и, действительно, крайне тихая для Ульяны. — Что же ты такого съела? — Алина приложила палец ко рту и стала активно вспоминать, чем ребята сегодня питались. — Да я этого рома напилась противного… Блин, только не говорите Роме, ладно?! Он меня прибьёт. Не успел Антон кивнуть и пообещать, что Роме не скажет, как услышал низкий и знакомый голос за дверью, от которого мальчика всего передёрнуло. Не потому, что голос был пугающим, а потому, что Антон к тому времени был доведён до ручки собственными переживаниями. — Можете не говорить. Я и так уже знаю, — в комнату из-за той самой злополучной двери вошёл Рома собственной персоной, со строгим выражением лица. И розовой чайной чашечкой в руке. В другой руке он держал такое же розовое блюдце. На обоих была изображена Хеллоу Китти, от чего серьёзность парня выглядела немного комично. Все в комнате крайне удивились такому неожиданному появлению. Все, кроме именинницы. Она даже не поздоровалась с Ромой, только улыбнулась ему и спросила: — Может, ещё чаю? — Спасибо, Алин. Мы уже уходим. — Ой! А!? А!! — Ульяна.ехе перестало отвечать. Девушка обеспокоенно переводила взгляд с Алины на брата и снова на Алину. Лицо отражало панику вперемешку с замешательством, и Ульяна побледнела ещё больше. — А давно тут Рома?! — Достаточно, — он сказал как отрезал и грозно добавил: — Я сказал, мы уходим. Тяночкин нервно сглотнул. Видеть Рому таким суровым было не только страшно, но и очень непривычно. В голове у Антошки сложился исключительно положительный образ Ромы — загадочного добряка с золотыми руками, почти что доброго волшебника, который обладал таинственным обаянием, находил подход к каждому и никогда не злился. Оказалось, даже его можно было разозлить. — Мх… — Ульяна мялась, колебалась и недовольно фыркала, однако, втянув голову в плечи, всё же поднялась и осторожно подошла к братцу, с опаской глядя на него, как кролик на удава. Остановившись рядом с Ромой, она повернулась к ребятам и виновато протянула, опустив голову: — Пока… Антон понятия не имел, какого рода наказание ждало Ульяну и ждало ли вообще, но ему в любом случае стало ужасно жаль девушку. Чайкиной тоже, потому она вскочила с места и поспешила к ребятам. — Это Женя алкоголь принесла, а я не проконтролировала… Рома, только не ругай её сильно, ладно?— она сердечно попросила, забирая у парня чашку с блюдцем. Ульяна тем временем поплелась одеваться. — Спасибо за заботу, Алина. Я разберусь, — его голос немного смягчился, и это дало всем присутствующим надежду на то, что судьба Ульяны не будет так страшна. В любом случае, Антон не хотел бы оказаться на её месте, и пока ребята собирались в прихожей, был рад оставаться вместе с обнимающем его Сашкой на мягком ковре, который за долгий вечер уже стал как родной. Только парень подумал об этом, как услышал слова Ромы, от которых по спине прошли мурашки: — Ах да, Алина, я хотел поговорить с Антоном. — Ну, пожалуйста, — девушка пожала плечами и махнула рукой в сторону гостиной. Спустя мгновение Рома, который уже накинул на плечи длинное чёрное пальто, заглянул в комнату и обратился к самому парню: — Антон, выйдем на минутку? Если ты не возражаешь. Несмотря на чрезвычайную обходительность длинноволосого, Тоша не думал, что у него был выбор. — К-конечно… Собакин поспешно шепнул, отпуская встающего Антошку: — Мне пойти с тобой? В ответ парень только неоднозначно дёрнул плечами и хмыкнул по пути к входной двери. Ульяна с Ромой уже покидали квартиру, и он устремился за ними, когда Алина остановила его: — Антон, не забудь куртку! Накинь хотя бы, — и всучила парню его чёрную ветровку. — Ой, да, спасибо, — забота, которая могла бы показаться мальчику назойливой от, например, мамы, совсем не чувствовалась таковой, стоило проявить её Алине. Её ободряющая улыбка придавала ему сил. Тоша, по напутствию Алины, накинул куртку и вскоре выскочил из подъезда вслед за ребятами в прохладу осеннего вечера. Однако, при первом же порыве ветра мальчик застегнул молнию, накинул капюшон и спрятал руки в карманах. Прохлада осеннего вечера оказалась слишком прохладной — хорошо, что Алина не позволила ему выйти в одной рубашке, пускай даже всего на одну минуту. Трое остановились на крыльце подъезда. Повисло неловкое молчание, будто все чего-то ждали. Наконец Ульяна указала на чёрную машину, припаркованную неподалёку, и пробормотала: — Ром, а можно я в машине подожду? Тот пожал плечами, устало кивнул: — Иди давай, — достал ключи из кармана и нажал на кнопку. Машина мигнула фарами, а Ульяна с благодарностью поспешила к ней. Когда она открыла дверь, произошло нечто, чего Антон совсем не ожидал: с заднего сидения на неё прыгнул лабрадор, едва не сбив девушку с ног. Закинул лапы ей на плечи и принялся облизывать, пока Ульяна смеялась, отплёвывалась и просила пса не слизать ей макияж. — Дынька, ко мне! — Рома прикрикнул. Собака послушно слезла с Ульяны, выпрыгнула на асфальт и бросилась к хозяину. В два прыжка перепрыгнула ступеньки. Дынька оказалась большой, красивой и дружелюбной собакой с нежной шёрсткой. В последнем Антон убедился, когда сел на корточки и, после разрешения хозяина, погладил, приговаривая: «молодец, Дынька, хорошая девочка». — Приехал заранее и взял её с собой, чтобы погулять. Тут хороший парк. Антошка кивнул, проводя по золотистой шерсти. Тем временем послышался голос Собакина: — Ой, какая тут псинка у вас! Блохастая небось? — счастливый, как ребёнок, Саша присел рядом с Антошкой и тоже погладил Дыньку. Тоша тепло усмехнулся. Ему нравилось видеть радостного Сашу, нравилось заниматься с Дынькой, но неужели Рома позвал его, просто чтобы показать собачку? Как бы не так. Его подозрения быстро оправдались, когда Рома снова подал голос: — Так что, много выпили? — А? Ну, нет, не то чтобы много, — Антон поднялся на ноги, оставил ласкание Дыньки на Сашу, — у нас всего одна бутылка была. Просто Ульяна больше всех… — он вдруг понял, что ещё сильнее усугубляет положение девушки, и резко замолчал. Осторожно поинтересовался: — А что теперь Ульяне будет? — Что будет? — Рома задумчиво почесал подбородок. — В худшем случае, её стошнит. Надеюсь, она додумается не делать это в машине. А утром будет болеть голова. — Нет-нет, я не об этом. Я имею в виду, наказание, например, неделю сидеть дома или без компьютера… Рома посмотрел на парня, как на идиота. — Не будет никаких наказаний. Просто ещё раз объясню ей, почему не стоит напиваться на вечеринках. — Оу. — Понимаешь, — пояснил длинноволосый, — я серьёзно к этому отношусь, вы ведь ещё совсем дети. Кажется, ничего страшного, если один раз выпить или покурить вместе с друзьями, но потом это уже происходит на постоянке, и здравствуй, зависимость. А если попасть в плохую компанию, то там и до наркотиков не далеко, — низкий голос Ромы особенно подчеркнул это слово, от чего Тяночкина слегка передёрнуло. Взгляд автоматически обратился к Собакину, который тут же возмутился: — Ну что? Я тут вообще не при чём! — Согласен? — уточнил Рома. — А? Да, я… да, — Антон поспешил ответить. Подозрение в чёрных глазах Ромы немного его пугало. — Я, например, вообще не пью, — он замялся и поправил сам себя: — Один глоток сделал сегодня. И то, случайно. — Понятно, — Рома вздохнул и порылся в кармане пальто, в этот раз, во внутреннем. Выудил оттуда не начатую пачку сигарет. — Будешь? Тяночкин замотал головой: — Нет-нет, я не курю. Рома улыбнулся, прикрыв глаза, и спрятал пачку обратно: — Я тоже. Ношу на всякий случай: для курящих друзей. Антон почувствовал ещё больше уважения к темноволосому басисту. Он было подумал, что Рома курящий, но всё оказалось куда круче. Тяночкин твёрдо решил, что когда ему исполнится восемнадцать, тоже купит пачку и будет бережно хранить в каком-нибудь внутреннем кармане на всякий случай. Не для себя, конечно, а как Рома: для других. Черноволосый усмехнулся: — Ведёшь здоровый образ жизни? Антошка нервно усмехнулся в ответ и, вжимаясь в лёгкую куртку под холодным ветром — он успел пожалеть, что не надел шапку или хотя бы шарф — покачал головой: — Хах… Не сказал бы. — Почему? Тяночкин пожал плечами: — Чипсы, газировка… Сижу много. — На чём? Антошка впал в замешательство, пытаясь правильно понять своеобразную шутку Ромы, в то время как Собакин сразу же неприлично громко заржал. Тошка вздрогнул и с удивлением глянул на Дыньку, которая даже ухом не повела. А когда перевёл взгляд на черноволосого, испугано застыл: большие чёрные глаза уставились на него выжидающе, а на губах не было и намёка на улыбку. Это же всё равно должно было быть шуткой, правда? Чуть погодя, он ответил: — Ах-ха… ха, — не в силах выдерживать тяжёлый взгляд, он посмотрел прямо перед собой и коротко промямлил: — Я про… сидячий образ жизни. И снова возникла напряжённая пауза. Пространство между ними заполнила тишина, настолько тяжёлая, что, казалось, её вес можно было ощутить на плечах. По телу пробежала дрожь, то ли от холода вечера, то ли общего напряжения. Обстановку разряжали только сидящая у ног Антона Дынька и мирно чухающий её Сашка. Не спуская глаз с мальчишки, Рома спросил: — Тоже ломит? Антону показалось, будто внутри что-то оборвалось. Теперь тишина не давила, но оглушала его. Он не верил своим ушам, повернулся к Роме и переспросил, не узнав свой собственный голос: — Что? — Нет? Тогда под чем ты? — Да что… Да о чём вы вообще? — Тяночкин шевелил губами с трудом. Глаза беспокойно забегали по лицу длинноволосого в тщетной попытке зацепиться за что-то шутливое, несерьёзное. Безрезультатно. Антон перешёл на более высокий тон: — О чём вы вообще говорите?! Я никогда не принимал и не буду! Я даже не курил никогда! — немного подумав, он уточнил: — В смысле даже сигареты! — Не кричи, Антон. — Я! Я просто... И-извините, — он потупил глаза, сжал пальцы в кулаки и прикусил губу. Чувствовал, как к щекам приливает кровь. И что, чёрт возьми, означало «тоже»? Алина рассказала ему о Сашиной зависимости? Правда, не стоило кричать. — Извините, но… с чего вы взяли?! Рома печально вздохнул: — Мне показалось ещё в студии, хотя я не был уверен. И сегодня, пока я наблюдал за вами, убедился. «Так он всё-таки следил за мной?!». — По крайней мере, так я подумал. Понимаешь ли, — Рома снисходительно пояснил в ответ на растерянный и возмущённый взгляд мальчика: — это видно, Антон. Если знать, на что обращать внимание. — Я… Я не понимаю. Рома вздохнул, собираясь с мыслями, и вдруг выплеснул: — Ты дёрганный, дрожишь ни с того ни с сего, особенно руки. Бледный, уставший, что в тот раз, что сейчас. С вниманием проблемы. Мысли путаются, это слышно по речи. А иногда впадаешь в ступор, втыкаешь в одну точку или вообще выпадаешь из происходящего. Разговор поддерживаешь с трудом. Тяжело думается из-за боли? Пока парень говорил, Тяночкин опустил голову и молча рассматривал свои потёртые кеды, чувствуя невероятный стыд и обиду. Хотя они были знакомы совсем недолго, Рома был человеком, которым Антон восхищался или, по крайней мере, считал действительно крутым. А кем был сам Антон для Ромы? Жалким малолетним торчком. Антон проглотил комок в горле и проговорил ослабшим, подрагивающим голосом: — Нет. Это нервное. — Нервное? — переспросил черноволосый с ноткой недоверия. — Да, я просто… — Тяночкин нервозно сжал собственное запястье и замялся. Ситуация была до того абсурдной, что хотелось выть. Вот только время шло, а Рома ждал от него не вытья, а человеческих, словесных объяснений. Наконец, Антон решил, что терять уже нечего, и продолжил тихо, не смея поднять глаза: — Я всегда был, ну, нервным. И почти ни с кем не общался, то есть… Я просто не умею делать это, наверное? Последний год, правда, стало лучше, вот, даже с Алиной н-наладилось. Но… Но когда Саша, — голос снова дрогнул, он замолчал, с трудом подбирая слова и теребя пальцами рукав куртки, — когда Саша пропал, стало совсем плохо, — мальчик опустил голову и шмыгнул носом. — Тоша… — Собакин привлёк внимание мальчика и, всё ещё обнимаясь с Дынькой, устремил не него полный сочувствия взгляд. Таким образом, на Тяночкина уставилось сразу две пары верных собачьих глаз, ведь сама Дынька тоже с участием внимала его словам и смотрела так внимательно, будто понимала. От их немногословной поддержки Тяночкину стало немного легче, и он выдавил из себя грустную улыбку. — То есть, Саша правда был твоим лучшим другом? — Да, — Тяночкин ответил тихо и печально, смотря прямо в Сашины глаза, любимые и щенячьи, — и единственным. Собакин улыбнулся в ответ и почесал Дыньку за ухом. — Хм. Вот как, — послышалась возня. Наконец-то решившись поднять взгляд, Антошка с удивлением увидел, как Рома снова достал пачку сигарет и даже одну сигарету из неё. Если до этого он выглядел строгим и сердитым, то теперь на его хмуром лице читалось другое чувство, не менее тяжёлое. Он был не на шутку подавлен. — Прости меня, Антон. — Ну, — Тоша напряжённо усмехнулся и неуверенно пожал плечами. Хотелось сказать что-то вроде «ничего страшного», но всё-таки он соврёт, если скажет, что слова Ромы никак его не задели. Черноволосый тем временем отыскал зажигалку, зажёг сигарету, затянулся и выпустил дым в морозный воздух, в котором тот тут же растворился. — Понимаешь, я не желаю тебе зла, — он печально вздохнул, затягиваясь вновь и поднимая глаза к звёздам. — Какой же я всё-таки дурак. Антон мог только догадываться, почему настроение Ромы так быстро изменилось, зачем ему себя винить и откуда вообще у басиста такой живой интерес к его персоне. В любом случае, мальчишке стало получше, он почесал затылок и пролепетал: — Да не переживайте, всё нормально. Я не обижаюсь. Вроде как? — в конце концов, он понимал, что злых намерений у Ромки действительно не было. Просто хотел предостеречь непутёвого подростка или направить на путь истинный, как настоящий старший брат. Вот только почему так радикально, сразу про наркотики? — Знаешь, Антон, когда я увидел тебя в студии — ты мне сразу не понравился. Антошка опешил. Уголки губ невольно растянулись в кривой улыбочке. Казалось, что хуже было некуда, и вот Рома нанёс ещё один удар. В прочем, тот продолжал, зажав тлеющую сигарету между двумя пальцами и отвернувшись в сторону: казалось, Роме и самому говорить это было не совсем приятно. Ветер трепал волосы цвета вороньего пера, бросал их пряди на его белое лицо, окончательно скрывая от вопрошающего взгляда Тяночкина. — …Я тогда подумал, что вы с Сашей — два торчка, которые не поделили дозу или задолжали один другому. Представляешь? — А-ха-ха, так и было! — смеялся Собакин, а Антону было не до шуток. От быстрой смены эмоций он даже забыл, что мёрз, и тихонько поражался словам длинноволосого, открыв рот. — В общем, я не хотел вмешиваться в ваши дела, — он продолжал, — поэтому соврал. Рома выдержал недолгую паузу, чтобы втянуть в лёгкие немного дыма. Для Тяночкина же эта пара секунд показалась бесконечной. «Что значит соврал?». — Тем более, когда ты спрашивал о Саше через Ульяну, он умолял меня не рассказывать тебе. Говорил, «только не Антону». Я подумал, это ты его преследуешь. Сейчас, — он медленно покачал головой, — понимаю, какую глупость совершил… На секундочку Антону показалось, что все звуки исчезли. Пока в его больном сознании потихоньку складывался пазл, весь мир впал в безмолвие, трепетно ожидая следующих слов Ромы. Даже ветер затих. — Я нашёл его в понедельник на прошлой неделе, когда возвращался с ночной смены. Он был весь грязный, мокрый и заплаканный. Будто бы по лужам всю ночь катался или грибы в лесу искал. — Грибы, точно грибы, — Собакин кивнул. Тяночкин молчал и время от времени вспоминал, что нужно дышать. — Он сказал, что знает меня и попросил перекантоваться. — И… И вы его забрали? — Да, и очень об этом жалею. Антон опустил вопросительный взгляд на Собакина, а тот лишь пожал плечами и виновато хихикнул. Рома продолжал: — Ему не домой ко мне нужно было, а в больницу под капельницы. Парень, очевидно, бредил со всеми этими преследованиями… Я думал, он уйдёт на следующий день, но этого не произошло. Я пытался его расспросить, но он мастерски уходил от всех вопросов. У нас был один единственный нормальный разговор, когда он признался, что собирает деньги на поезд домой. Мы даже договорились, что я доплачу за билет и посажу на поезд. Что-то не клеилось. Антон, побледневший, посмотрел на Собакина с немым вопросом: «Ты всё-таки уехал?». Тот не ответил ничего определённого, только снова усмехнулся и пригнул голову, как провинившаяся собака: — Упсики? — Но на следующий день его и след простыл. Я прождал его все выходные, но он не объявился. А Дынька успела к нему привязаться, тоже ждала. — Я тоже к Дыньке привязался, — Сашенька проворковал, сидя на холодном бетонном полу и наблюдая, как собака, который наскучило сидеть на месте, стала наворачивать круги вокруг Ромы и Тяночкина. У последнего в голове вместо мыслей разливался вязкий кисель, который парень отчаянно пытался привести в нормальное состояние, если это вообще было возможно. Прошлый понедельник, заплаканный Саша, наркотики, билет на поезд, преследование, ложь — всё смешалось и никак не складывалось в единую картину. И как, как так вышло, что Саша… — Вы сказали, он не хотели, чтобы я узнал, где он? — Да. Голос Тяночкина совсем ослаб. — Почему? — Я не знаю, Антон, правда не знаю, — Рома прикрыл глаза и постучал пальцем по сигарете, стряхивая пепел. Антон в который раз устремил на Собакина вопросительный взгляд, но тот как-то смутился и также не смог объяснить, почему. Отвернулся. Тогда Тоша впервые за долгое время, то есть, за эту неделю, почувствовал себя одиноким. Пахнущий зимой воздух пробирал насквозь, но это не волновало, он даже нарочно высунул руки из карманов, отдавая пальцы на съедение холоду. Он всегда узнавал всё последним. Бесконечно одинокий и потерянный во лжи тех, кому доверял. — Мне ужасно жалко вас обоих. Если нужна какая-то помощь в поисках, обращайся. Например, деньги… Тяночкин улыбнулся. Его нервы не были на пределе. Предел давно был преодолён. Последние несколько минут столько раз ранили мальчика, что жалость Ромы воспринималась, как злая насмешка. — Я знаю, что поздно спохватился. Мне не хотелось нарушать обещание и рассказывать тебе, но… — Спасибо за информацию, Рома. — А есть какие-то успехи в поисках? Может, кто-нибудь недавно видел?.. — Хватит. — Прости меня ещё раз. — До свидания, — Антон бросил, сунул руки в карманы и, не оглядываясь, бросился вниз по ступенькам. Вдруг Дынька, то ли непривыкшая к противному запаху дыма, то ли перенявшая нелучшее настроение хозяина, печально заскулила. Если бы Антон всё-таки обернулся, то увидел бы, каким поникшим был Рома. Морщинки на лбу, опущенные уголки губ и затуманенный взгляд прибавляли ему возраста. И всё-таки он громко кинул ему вдогонку серьёзно, без единой нотки злости в голосе: — Я буду на связи. Если нужна любая помощь — обращайся. — Э-э, Тош, хоть с Дынькой попрощайся. Тоша? Антон! — вскоре Собакин поднялся и бросился вслед за парнем. Распираемый злобой и едкой обидой, Тяночкин упорно шагал вперёд по тёмной малознакомой улице. Завидев знакомый погнутый дорожный знак, он инстинктивно направился к нему, а потом пошёл дальше, вглубь двора, вообще не задумываясь, куда его несут ноги. Однако ярость была всего лишь временным, очень коротким помутнением и без того мутного рассудка. Продуваемый студёным ветром, он быстро остыл. Злость сменилась на беспокойную растерянность. Не слушая крики снующего за ним Собакина, Антон снова и снова прокручивал в голове слова Ромы. Не по порядку, даже не по смыслу, а так, как их выдавала память — спутано. В тщетной попытке совместить новую информацию с той, что была ему известна, он достал телефон подрагивающими руками и, пролистав экраны рабочего стола несколько раз, наконец-то нашёл календарь. — Антон, а чё мы с Алиной не попрощались? Тот бормотал: — Понедельник… Рома нашёл тебя в прошлый понедельник… Ты ушёл… Когда ты ушёл? Выходные… Или он сказал в пятницу? — Куда я ушёл? Ты о чём вообще? Завидев краем глаза какую-то пустую скамейку, не отрывая взгляда от экрана телефона, Тоша принялся ходить вокруг неё. Так он не уходил слишком далеко, не рискуя потеряться вдали неизведанных дворов, но позволял своему телу оставаться в движении. Казалось, стоило ему становится — и сердце выпрыгнет из груди. Он панически листал переписку с Алиной, сверяя даты и бормоча себе под нос те или иные дни недели. Наверное, со стороны Саши, который также упорно накручивал круги вокруг облупленной скамейки вместе с Антошкой, это походило на лихорадочный бред. — Антон, что ты там ищешь? — Вот, нашёл, — Антон вдруг остановился, и Саша врезался бы в него, если бы не его призрачно-неосязаемая натура. — Ну? — С… С-среда, — дыша быстро и поверхностно, Антон поднёс дрожащей рукой экран телефона к Сашиному лицу. Долговязый юноша наклонился и прищурился, пока безуспешно пытался разобрать трясущиеся перед его глазами буквы в чате Антона с Алиной. Он быстро бросил эту затею. — Какая нафиг среда? Вэнсдей? — В прошлую среду мы, нет! — он судорожно вдохнул, — Я, я был в студии, и если ты, она, Ульяна, если она спросила его… — Я нихуя не понял, Антошка, доставай хуй из рта и давай по новой. Мальчик глубоко вдохнул и продолжил надломленным голосом, стараясь говорить особенно ясно, хотя выходило не столь чётко, как просто громко: — Т-ты был у Ромы до пятницы, я спросил про тебя в среду, значит, если бы Рома сказал правду… — То что? — Я бы смог найти тебя!!! — он выкрикнул. Саша склонил голову, губы растянулись в печальной улыбке. — Тошенька… — Господи, я смог… Смог бы… — невидящий взгляд бегал по Сашиному лицу, а неясный порыв делать что угодно, бежать куда угодно, лишь бы не оставаться на месте, заставил его отвернуться от парня и снова кинуться наматывать круги вокруг полюбившейся скамейки, — Я был так близко к тебе, Саша, я же почти, почему он соврал, почему ты, н-неужели я… недостаточно… — Тош, послушай… — Это б-было давно, Саш, прошла… Прошло больше… недели! Я не знаю, что теперь, — он всхлипнул. Во всём рое из беспорядочных мыслей Антона всё сильнее беспокоила одна. О том, что, по словам Ромы, Саша был грязным, мокрым и заплаканным. — Тош, присядь. — Просто если бы… — Я сказал, сел быстро! — холодные и строгие слова Собакина прогремели в Тошиной голове, он тут же замолк и послушно сел на скамейку без спинки, вокруг которой так долго крутился, спиной к детской площадке. Сложил руки в замок и опустил их на колени, чувствуя, как всё тело дрожит. Уставился прямо перед собой, в подъезд очередной рядом стоящей панельки. Саша присел рядом и внимательно всмотрелся в Тошино лицо. Отсутствующее выражение, мышцы непроизвольно дёргаются, дыхание сбито — одним словом, картина печальная. Саша продолжил тем же командным тоном: — Антон, дыши. — Д-дышу! — он ответил. И был прав. Но дышал он как загнанная лошадь. — Выдыхай! Ты же совсем не выдыхаешь, дурик. Антон старательно выдохнул и буквально почувствовал, как ещё недавно готовые разорваться лёгкие сжались от отсутствия кислорода. Глубоко вдохнул, медленно, хотя без всхлипов не обошлось, и, немного погодя, выдохнул снова. Когда стало полегче, он снова начал лепетать, хотя теперь был капельку спокойнее. Если это и было лихорадочным бредом, то на этот раз очень истощённого больного: — Если бы… Если бы я узнал тогда, я мог бы найти тебя… — перед мысленным взором мальчика мелькали картинки, главным героем которых был напуганный и заплаканный, оборванный и побитый, голодный и продрогший Саша, которого упустил Рома. Которого упустил Антон. — Мог бы, — Собакин быстро подхватил, а также положил руку в кольцах на сжатые в замок ладони Тяночкина, — но я нашёл тебя первым. — Да, но… Но… Я мог… — Антон, дорогой мой Антон, — Саша погладил его по ноге. — Посмотри на меня. Преодолевая бурю неприятный чувств, от которых хотелось провалиться сквозь землю и вообще никого никогда не видеть, Антон посмотрел. В обстановке пустынного и ничем не примечательного двора, окружённого серыми девятиэтажками с исписанными баллончиком стенами, на фоне звёздного неба, Саша мягко сжимал его колено. В глазах и на колечках в губе дружелюбно мерцали отблески от света фонарей, ветер совсем не развивал белые пряди, а улыбка вместе со всем его глубоко спокойном и уверенном видом оказывала на нервную систему Тяночкина исключительное успокаивающее действие. Собакин продолжил: — Давай подумаем логически. — Это плохая идея, — шатен тихо ответил, заламывая руки. Когда дело касалось Саши, здравый смысл можно было смело отбросить. Так было всегда: его следующий шаг нельзя предугадать, скудной фантазии Тяночкина на это точно не хватало. Пока Антон писал уроки, помогал маме по дому или играл в компьютер, Саша, например, мыл ёжиков. А что касается последних дней, лучше сказать, недель, Антон осознанно избегал здравый смысл в принципе. Он, как казалось Тяночкину, был несовместим с Сашей. Он нёс в себе опасность. Белобрысый ухмыльнулся. — Не ссы, давай рил подумаем. — Ладно. — В чём проблема? Антон только начал подбирать слова, когда Саша сам ответил: — Ты чувствуешь себя виноватым за то, что не ищешь меня. Так ведь? Не отрывая от него глаз, Антон прошептал пересохшими губами: — …Да. Саша продолжал, сохраняя невозмутимость: — Ты мог бы найти меня — хорошо. Ты можешь и сейчас идти и искать меня. — Да. Да, я должен… — Погоди-погоди. Прошу, послушай меня. Вот в чём вопрос, — ласковая Сашина улыбка медленно сходила с его лица, и парень стал выглядеть серьёзнее, — ты можешь искать меня, можешь, но надо ли тебе оно? И мне? — Ну… — Потому что я здесь, — свободную руку юноша приложил к груди, уголки губ снова растянулись в лёгкой улыбке. — Вот он я. — Но… — Антон замялся и опустил голову. Это маленькое, но такое ранящее, ноющее на задворках разума «но» вырвалось из горла словно само собой, и Антошка тут же прикусил губу, чтобы заставить себя замолчать. Саша был стоек в своём добром расположении духа, дружелюбном тоне. Он кивнул: — Давай, скажи это. Сутулый Тяночкин нервно сглотнул и прошептал так тихо, что сам едва услышал себя: — Я очень боюсь, что ты пропадёшь, если я скажу. — Не пропаду. Тоша испуганно посмотрел на юношу исподлобья. В оливковых глазах горела слабая надежда, но на всякий случай они бегали по красивому Сашину лицу, запоминая каждую черту, малейшую деталь. Казалось, что не только в этом безлюдном дворе, но и во всём мире остались только они двое. Измученный, до смерти напуганный невротик и неприкаянная душа Собакина. И если Саша исчезнет, Тоша останется совсем один. Он прошептал, чувствуя, как к глазам подступают жгучие слёзы: — Пожалуйста, пообещай, что не пропадёшь. — Я обещаю, милый. Обещаю. Не бойся, говори. Онемевшие от холода руки чувствовали прикосновения и тепло Сашиной ладони. — Ты не- — сказать это оказалось слишком сложно. Два слова вышли наружу, а остальное — никак. Тяночкин предпочёл бы первым признаваться в чувствах, чем говорить Саше, что он… — Тебя волнует то, что я не обычный Саша, а Саша-приведение. Угадал? Тоша закивал. У Саши была отличная формулировка. — Окей, представим, что ты продолжишь меня искать. Так? Следи за ходом моих мыслей. — Так, — мальчик кивнул. — И, скажем, найдёшь. — Так… — Найдёшь, скажем, мой трупак, — Антошку при этих словах передёрнуло, а Сашка спокойно продолжал: — Большая вероятность, что будет именно так. Молодец, миссия выполнена. Но, Тош, будешь ли ты этому рад? Мальчишка энергично помотал головой: — Нет. Саша, довольный, кивнул. Он говорил размеренно и жестикулировал так, будто они обсуждали сущую чепуху: — Так и я не буду. Думаешь, я горю желанием на это смотреть? Спасибо, есть дела поважнее, чем мёртвых нариков из канав выкапывать. Тоша скривился: последние слова резали ухо и холодили кровь хуже ветра. Саша продолжал: — Я думаю так. Пусть лежит себе в канаве, в смысле тело. А мне и тут хорошо! У меня тут Антон, крыша над головой, бесконечные бутерброды. Понимаешь? Да, вот так вот вышло, признаюсь, виноват. Ну, сторчался, передоз словил или ещё чего, с кем не бывает. Но мы уже ничего не можем изменить. Волноваться, тратить нервы, убиваться — бесполезно. Антон тяжело вздохнул, пока переваривал Сашины слова. — Кажется, в этом есть смысл… — Тош, — Сашенька подсел ближе, обвил рукой плечи Антошки, — мне с тобой хорошо. И тебе со мной хорошо. Значит, всё нормально. Переживать не о чем, ну-у, то есть, — Александр замялся, — химия ещё есть конечно, кхем, м-да. Но, отвечаю, в следующий раз эта шмара поставит тебе пятёрку! — Да, — Тоша слегка рассмеялся, окончательно успокаиваясь и ощутимо краснея. — Это точно. Они просидели так, молча и в обнимку, какое-то время, когда Антон снова подал голос: — Знаешь, меня задело, что Рома соврал… Саша радостно подхватил: — Хех, у каждого свои тараканы, — и хитро прищурился: — даже у твоего Ромы. Антон цокнул языком. — Ой, Саш, прекрати. Он не мой, просто крутой парень и всё. — Я тоже крутой парень. — Ага, конечно. Саша приблизился так, что их носы почти соприкоснулись, и мечтательно спросил, выдыхая Антону в самые губы: — Скажи, Тош, а кто круче: Рома или я? В нос ударил знакомый сладковатый аромат, а покрасневшие глаза беловолосого остановились не Тошиных губах. Тому оставалось краснеть пуще прежнего, отвести взгляд и промямлить: — Ну, как тебе сказать… — Э-э, не разбивай мне сердце!!! — парнишка взвыл, хватаясь за сердце и демонстрируя на лице гримасу мучений. Настоящий актёр. Тяночкин усмехнулся. — Наркотики брось, тогда и решим, кто круче. Сашка тут же отпустил сердце и беззаботно улыбнулся. — А, так я уже бросил. — Блять, Саша, дурака за меня не держи, — мальчишка вздохнул, хмурясь. — От тебя травой несёт за километр. — …Ну, значит, тяжёлые бросил. Тяночкин поднял одну бровь: — Да что ты говоришь. — А что? Ты хоть раз за последнее время видел, чтоб я принимал? — Нет. — То-то же. — …Только я и раньше не видел. — Лол, конечно, я же не буду это делать при тебе. Антошка хмыкнул. Аргументы у Собакина, как обычно, были железные. — Тебе бы траву тоже бросить, Саш. — Не знаю, Тошенька… — Саша вздохнул и почесал затылок. — А кто тебе доктор, что ты меня накуренным запомнил? — Хули я виноват, если ты двадцать четыре на семь накуренный ходишь?! — Не хожу я накуренный двадцать четыре на семь! — немного погодя, когда Антон уже готов был признать, что преувеличил, Саша добавил: — Я же ещё сижу и лежу накуренный… Ребята поспорили ещё пару минут, а затем вспомнили про бедняжку-Алину, которая осталась одна со своим братцем в квартире. Антон ещё давно пообещал девушке, что останется и вечером и поможет ей прибраться после гостей, иначе выходило как-то несправедливо: свинячили все, а убирается одна именинница. Так что парни, подгоняемые ветром и долгом помочь однокласснице, направились прямиком к ней. И хотя на протяжении всего пути влюблённые подростки продолжали перекидываться колкостями, это не мешало им крепко держаться за руки.