Хозяин Болота

Дожди, которые не прекращались больше недели, наконец, отступили, голубое небо с редкими белыми разводами облаков было ярко освещено уже непривычным, но весьма долгожданным солнцем. Температура сразу стала на несколько градусов выше и по воздуху под легкими порывами ветра летали кусочки паутины. Вздохнув всей грудью, Хан потянулся, подставляя свое лицо под теплые лучи. Обувшись в незашнурованные кеды, он неторопливо направился к соседнему дому, пытаясь максимально растянуть удовольствие от минипрогулки на улице. На влажной черной земле яркими рыжими шапками выделялись бархатцы. Редкая зелень, не побитая утренним морозом, блестела на солнце. Джисон, потянув ладонь к ручке двери, взглядом выхватывает что-то необычное и слишком неуместное. Повернув голову в ту сторону, где его привлекло нечто, он открывает рот в удивлении, затем широко улыбается. Белый комок, уместившийся на зеленом островке среди сухой выжженной горячим летним солнцем траве, напомнил ему, как он впервые увидел это чудо в доме Феликса, с тех пор, кстати, она не попадалась ему на глаза. Делая медленные шаги и стараясь не дышать, Хан протягивает руки к мягкой колышущейся под легким ветром шерстке, но стоит его пальцам опуститься на теплое тельце, как белая масса рассыпается на четыре части и смотрит на него четырьмя парами разноцветных глаз. Лицо застывает в удивлении, когда он понимает, что никакой кошки тут нет, есть только маленькие ее копии, отличающиеся разве что размером и цветом глаз. Голубые, как небо глаза одного из котят смотрят пристально и как будто его взгляд осуждает писателя за то, что он разбудил их, глаза по цвету напоминающие песок смотрят с равнодушием и лишь две пары, совмещающих в себе оба цвета, смотрят с любопытством. Один смелый комочек неуклюжей походкой с опаской подходит к все еще вытянутой руке и обнюхивает ее, бросая осторожные взгляды на владельца руки, будто боясь, что огромное, по сравнению с его собственным тело, начнет шевелиться. Постепенно остальные котята тоже стали подходить, обнюхивая человека и поняв, что никакой опасности он не представляет, стали карабкаться по его ногам, впиваясь тонкими, как иголки, коготками в штанину и царапая кожу. Усевшись поудобнее в позе лотоса, он стал поглаживать слегка мурчащих котят, развалившихся на его коленях. Идиллию прерывает скрип двери, и удивленный негромкий возглас хозяина дома. – Ты чего тут сидишь? – С котятами играю, — развернув корпус в сторону Феликса и прикрывая глаза от солнца ладонью, говорит он. Травник обходит его, чтобы рассмотреть эту картину с другого ракурса, слегка улыбается и качает головой. Его рыжая копна напоминает чем-то раскачивающийся от ветра бархатцы. – Привела все-таки ко мне их, — без какого-либо осуждения говорит он, начиная капаться в пристройке, где хранилось, наверное, все что только известно человеку. Выудив коробку средних размеров, он быстрым шагом идет в дом, не задерживаясь там и на минуту, стелет в коробку какую-то тряпку и ставит ее рядом с Ханом. — Ноги затекли теперь, сколько ты тут сидишь? – Может час, — пожимает он неопределенно плечами, — сложно сказать. – Давай их сюда, — подхватывая первого котенка, который не сопротивляется ничему, он кладет его в коробку, куда следуют и остальные. – А кошка где? – На охоте, наверное, — пожимает плечами теперь травник, — придет она, не волнуйся. Поставив коробку на солнце, Феликс кивает Джисону. – Ну, что, пошли? 🩸🩸🩸 Небо с редкими проблесками голубых озер, все дальше и дальше уносило тяжелые свинцовые тучи. Лучи осеннего нежаркого солнца купали пожелтевшие деревья, превращая их унылых блеклых куч в отливающие золотом и янтарем массивы. Воздух как будто стал свежее, и дышать стало гораздо легче. Чувствовалось дуновение приближающейся зимы, хоть внешне это пока что было и не заметно. Под ногами чавкала грязь вперемешку с сырой начинающей гнить листвой. От этого запаха кружило голову, он пробуждал что-то внутри — свежий, с легкой еле заметной сладостью и горечью, вперемешку с запахом сырой земли. – Ты обещал рассказать, что нашел в дневнике деда? — напоминает Джисон. – Расскажу, — Феликс, не сбавляя скорости, шагает по лужам, — чуть позже. Всю оставшуюся дорогу они шли молча. Джисон привык, что травник все время о чем-то говорит, но сейчас он был напряжен. Джисон, перепрыгивая через особо грязные места, едва поспевал за Феликсом. Вход на кладбище был уже знаком Хану, ведь первым делом, как только он приехал сюда, он навещал своих покойных родственников. Давно это было. Прошло уже несколько недель. Феликс ловко огибал гранитные плиты, лавировал между оградками. Петляя по неровным дорожкам, они медленно продвигались к той части кладбища, где все чаще и чаще стали встречаться деревянные кресты. Да и сами могилы выглядели явно старыми. Смотря по сторонам, Джисон не заметил, как Феликс остановился, поэтому, не успев затормозить, врезался ему в спину. – Ой, прости, — бурчит он. Травник взмахивает рукой, мол, это не имеет значения и кивает в сторону могилы, озадаченно смотря на нее. Джисон тоже смотрит на нее. Черная горка практически сравнялась с общим уровнем земли, ветхий разрушенный крест лежал рядом на голой земле. Маленький букет свежих цветов контрастно выделялся, выглядя слегка неуместно. – В чем дело? — Джисон видит, что Феликса что-то беспокоит. – Кхм, — он откашливается, беря себя в руки, — видишь ли, история, которую рассказывал мой дед о парне, который похоронен здесь. Джисон кивает, внимательно слушая друга. – Кстати говоря, на счет того, что он здесь похоронен, я бы не был уверен, но проверять не буду. – Почему не уверен? – Если верить записям деда, то тело его друга было, скажем так, не найдено. – Что? — Джисон удивленно распахивает глаза. – Дед любил своего друга и чувствовал вину перед ним, поэтому сделал ему могилу, несмотря на протесты деревенских, — Феликс присаживается на корточки. Джисон достает из кармана потрепанный блокнот, щелкая ручкой, но Феликс останавливает его. – Чуть позже, сейчас неудобно будет писать, — он тянется к цветам, но одергивает руку. — Я не могу понять, откуда здесь цветы? Джисон помнит, откуда здесь цветы. Это он их принес. Правда, несколько недель назад. Но говорить он об этом не собирается, потому что чувствует что-то ненормально в том, как свежо они выглядят. Он старается убедить себя самого, что цветы уже другие, просто кто-то положил похожий букет. – Так странно, цветы летние, сейчас такие уже не цветут, — Ли смотрит на них, склонив голову, — может купил кто-то? Хотя нет. — быстро отвечает он сам себе. – Почему, нет? — Джисон с надеждой смотрит на него. – Сюда никто не заходит из местных, это слишком старая часть кладбища, сюда и администрация редко захаживает, чтобы порядок навести. Посмотри на другие могилы, — кивает он в сторону. – Обычные могилы, ну разве что видно, что они старые, — пожимает он плечами. – Да, они уже все заросли травой и мхом, кроме этой, конечно, — Феликс слегка кривится. – Выходит и правда мистика? — Джисон усмехается, не веря самому себе. Точнее, он не хочет в это верить, но, похоже, придется. – Может, у меня нет объяснений этому. – Ладно, но, может, цветы действительно кто-то купил, может, у этого человека есть родственники? – Нет, во-первых, нет родственников, это я понял по записям, во-вторых, это полевые цветы, видно, что стебли сорваны. Джисон чувствует, как кровь леденеет в жилах. Неужели и вправду, те самые цветы? Он присаживается рядом с крестом, вычитывая уже знакомую полустершуюся надпись. Кажется, он знает, как зовут того, кто должен лежать в этой могиле, но по какой-то неведомой причине, разгуливает по лесу. 🩸🩸🩸 — Итак, я копался в старых вещах и нашел дневник деда, он там записи вел, если честно, я узнал много нового, — усмехается Ли. — М? — заинтересованно вскидывает голову Джисон. — У него был друг в молодости, так вот, он назвал своего сына в честь этого друга, хоть это и грустно и, вроде как, не принято, поэтому, его все отговаривали от этого. — Почему? — не понял писатель. — Нельзя называть детей в честь покойников. — Ох, так его друг умер? — очевидно, учитывая всю информацию, которой владел Джисон. — Угу, о нем, в общем-то, речь и будет идти дальше. По одной из версий, друг моего деда — Ли Минхо, стал одним из прототипов этих мифов. — Ли Минхо? — Джисон повторяет это имя неосознанно. Все-таки, его догадки были верны. Было весьма любопытно послушать реальную историю о том, кого же он считал своим другом, когда был ребенком. Может, это натолкнет и на другие воспоминания. — Через окраину леса была тропа, ведущая в соседнюю деревню, еще бабка моя была молодой, когда произошла эта история. Было лето, что, как правило, сопровождается сильной жарой, кто в этом виноват уже неизвестно, но пожар, вспыхнувший в одной части деревни за считанные минуты перекинулся на другую сторону, горело все. Люди еле успевали из домов все ценное вынести, тушить пытались, но где там, как будто дьявол вышел из преисподней. Люди в панике отвязывали коров, лошадей, даже уже не думая, убегут они или нет, спасали все, что только было можно. В общем, погибло тогда несколько человек, скотины, конечно, еще больше. Но это так, предисловие к основной истории. Сама история вот о чем… — Эй, Минхо, не хочешь погулять сходить? — тихий голос доносится внезапно близко к уху, от чего Ли вздрагивает и резко поворачивается, легко бьет кулаком в грудь, испугавшего его друга. — Много дел сегодня, может быть, вечером получилось бы, или завтра утром до работы, — предлагает он. — Завтра должен дождь пойти, сильно парит, не получится, наверное, — слегка разочарованно дует губы Кристофер. — В чем срочность? — протягивая горсть клубники парню, спрашивает он. — Мы давно не виделись, есть о чем поговорить, да и хочется отдохнуть где-нибудь вдали от людей, — жуя красную ягоду, бурчит он. — Ладно, я могу отложить свои нескончаемые дела на один день, — улыбается Ли, — в конце концов, я тоже устал. Крис довольно щурится, запихивая в рот больше ягод, невнятно мыча о времени встречи, и удаляется со скоростью света. 🩸🩸🩸 Лежать на зеленой траве в окружении цветов, было приятно. Высокие, темные, почти черные ели своими верхушками врезались в небо, огораживая их от постороннего шума. Смотреть в небо было приятнее, чем на сухие ветки мертвых серых деревьев. — Видимо, и до нашей поляны скоро доберутся, — ковыряя лист нивяника, проговорил Кристофер. — М? — отмахивая от себя бабочку, вопросительно промычал Минхо. — По дороге сюда заметил много пней, начали вырубать, похоже. Надеюсь, это место не тронут. — Я бы убрал отсюда сухие деревья, вид портят, а так, хоть пользу принесли бы, — садясь в позу лотоса, говорит он, — ты о чем-то поговорить хотел? Кристофер слегка замялся, но затем расслабился, переводя взгляд на взъерошенного друга. — Я хотел поговорить о Соен, она тебе еще нравится? — тема тяжелая, ведь если у Ли есть какие-то чувства к девушке, это доставит душевный дискомфорт Кристоферу. Будет не по-дружески жениться на той, в которую его друг был влюблен. Ладони ложатся на колени, слегка потирая их, взгляд встречает озадаченное выражение лица. Ветер ерошит непослушные волосы еще сильнее, отдавая запахом печи. Озадаченное выражение лица сменяется тревожным и парень вскакивает с места оглядываясь по сторонам. — Погоди, извини, — торопливо говорит Кристофер, подходя ближе и хватая Ли за руки. — Ты слышишь? — взволнованный голос звучит чересчур громко. — Что? — Кристофер не понимает, что происходит. Он смотрит по сторонам, но ничего не видит, зато уши различают несвойственный треск и гул, запах печи усиливается с новым порывом ветра в их сторону. Взгляды одновременно устремляются наверх, где по самым вершинам деревьев ползет рыжая волна, оставляя за собой черный дым, скрывающий за собой голубое небо. Не отпуская рук друг друга, они устремляются вперед от огня, молясь лишь о том, чтобы успеть выбежать из леса раньше, чем огонь их догонит. Жар уже ощущался кожей, воздух в легких заканчивался быстрее, чем успевал туда попадать при каждом рваном вдохе. Страх и ужас, от своей возможной участи, выгнал их вглубь леса, откуда выход был далек, гораздо дальше, чем горящий ад, сопровождающийся громким треском, от которого закладывали уши и гудящим гулом огня. Пламя, подгоняемое ветром, стремительно догоняло беглецов. Минхо, давящийся слезами, уже не видел дороги, тропа, по которой они пытались бежать в начале пропала уже давным-давно, пепел оседающий на потной коже и волосах, оседал и в легких. Дышать становилось катастрофически трудно, каждый вдох отдавал колющей болью в груди, горло драло от боли. Внезапно под ногами послышались чавкающие звуки сильно влажной земли. Остановившись у кочки с пожелтевшим кустарником, Минхо смотрит на еле живого Кристофера, в чьих глазах застывший ужас. — Бежим, — слабым голосом шепчет он. Ноги вязнут в илистом болоте, запах застоявшейся воды проникает в легкие, смешиваясь с едким запахом дыма, от чего в глазах темнеет и тошнота подкатывает все сильнее. Огонь нависает сверху, перекидываясь на сухостой и вспыхивая с новой силой, горящие ветки летят сверху, пепел черным хлопьями кружит в воздухе, медленно оседая на землю. Упав обессиленным телом в воду, Минхо руками пытается найти опору, но конечности втягивает хлюпающая бездонная пропасть, обнимающая его своими прохладными зловонными водами. Тонкий крик вклинивается в рокот пожара, рот наполняется землистой гнилостной жижей, убивая любой возможный звук, который еще мог вырваться наружу. Легкие разрывает от боли и глаза ухватывают последний расплывающийся образ друга, с протянутой рукой и ужасом, застывшим в глазах, на фоне бушующего кострища, уничтожающего все живое на своем пути. Густая чернота проникает в голову, заполняя все свободное пространство и сознание окончательно гаснет. 🩸🩸🩸 История, рассказанная Феликсом, ужасала, Джисон с детства был эмпатичен и близко к сердцу принимал практически все. История показалась, будто, смутно знакомой, пробуждая все же какие-то воспоминания и чувство некой тревоги, освобождая их от многолетней пыли и паутины, что были свиты временем. Возможно, эту историю писатель уже слышал давно в детстве, когда бабушка рассказывала страшилки, отваживая внука от походов в лес в одиночку. Как жаль, что вспомнить большую часть своей жизни, он не может. Воспоминания о теплом детстве затерялись за грудой бесполезного мусора, который он бы предпочел забыть по своей воле.