Хозяин Болота

Хан постучал в дверь для приличия и, не дожидаясь ответа, вошёл. — Чем занят? — спросил он, наблюдая, как Феликс склонился над столом, который был завален разными травами, цветами и веточками. — Через несколько дней праздник в честь окончания лета, успешного сбора урожая, — он потянул из гущи трав определённую длинную с кисточкой на конце и отложил её в сторону. — Нужно разобрать все травы, и уже начать делать настойки, обычно, в это время у меня все готово, — он задумчиво закусил губу, капаясь в веточках, — в этот раз припозднился. — Я помню, бабушка тоже к этому празднику суету наводила, это так важно? — озадаченно спросил он, не понимая, почему нельзя повременить со своими делами. — Ну, — Феликс кинул на него взгляд, который Хан не понял, — для меня это важно. Джисон кивнул, подпер лицо ладонями и стал наблюдать за действиями травника. — Для меня это важно, — тихо повторил Феликс спустя некоторое время, — ты, наверное, не помнишь, но в это день часто умирают люди. В городе это не так заметно, но в деревне все по-другому, здесь все друг друга знают. — Он глубоко вздохнул, — я пока не хочу оказаться на их месте. Писатель удивлённо вскинул бровь, не понимая, как праздник и смерть могут быть связаны. — О чем ты? — Твоя бабушка не могла тебе этого не сказать, видимо, ты забыл, — почесал подбородок Ли, — иногда людям даётся что-то, но за это они должны выполнять условия, — он приподнял лицо вверх, как бы думая, какое слово лучше подобрать, — договор или сделка, — махнул он рукой, — называй, как хочешь. — Не понимаю, ты с кем-то заключил сделку? — уставился на него Хан, — и что тебе дали? — Я не могу говорить о каких-либо подробностях, но вот это, — он обвел рукой свой дом, который был заполнен разными травами, — оно здесь не просто так, я должен помогать людям, мои знания об этих травах мне не просто так даны. — Э-э-э, я думал, ты учился где-то, ну или бабушка тебя этому научила, — потёр виски Джисон, уже не сильно удивляясь таким вещам, как сила, свалившаяся с небес. — Она, конечно же, руку приложила, но не это главное, — он начал быстрее перебирать веточки, отбрасывая некоторое из них, — если я не успею к срокам, я нарушу табу, и тогда не пережить мне той ночи. — Здесь у всех есть такое табу? — тихо спросил Хан, понимая, что проводит время с людьми, которые обременены какими-то узами, и которым на пятки наступала смерть. — Нет, не все, но есть люди, у которых несколько таких гейсов и самое страшное, если они друг другу противоречат, — его голос стал тише, голова опустилась ниже. — Я помню, как один мой друг, по одному из гейсов, должен был лечить любого, кто к нему обратится, а по другому гейсу — он должен был быть чуть ли не отшельником. К слову, он не был ни врачом, ни каким-то нелюдимым человеком, способным вынести одиночество. Как ты уже понимаешь, ночь Самайна он не пережил. 🩸🩸🩸 Время текло, словно вечная непоколебимая река, скрывающая в себе жизни и судьбы всего живого. Даже, если бы он захотел, вряд ли мог бы сказать, сколько времени, в привычном для него исчислении прошло. Он будто бестелесное существо плавал в потоке времен, больше похожий на медузу, что поддается течениям и просто существует в толстом слое прозрачной воды. Только для него все было немного по-другому, он плавал не в прозрачном океане, а в черной липкой субстанции, не видя ни одного ориентира. Лишь раз за долгий период, он видит длинный коридор, в конце которого деревянное окно, и яркий рыжий огонек, что так манит своим теплом. Он бежит в этот коридор, сталкиваясь с черными тенями, которые бредут в своем направлении, может быть, тоже к своему огню, а может, они просто бездумно перемещаются без цели. Он этого не узнает, ведь огонь его так влечет и, наконец, он слышит что-то кроме тишины — голоса, что звучат так по родному. Они зовут его по имени. Он просыпается в холодном поту, грудь тяжело вздымается. Чтоб он еще раз заснул днем, да ни за что! Горький привкус на языке, после такого сна, туманит разум. Нужно срочно перебить его чем-то хорошим. Голые ступни опускаются на холодный деревянный пол, и он ежится, когда струйки холодного сквозняка, гуляющего по комнате, лижут его кожу. Плеснув в лицо холодной воды, он слегка бодрится, но нити, связывающие его с недавним сновидением, больше похожим на кошмар, все еще не растворились, и он как будто еще находиться там, плавает в той густой пустоте. Нужно срочно пойти к Феликсу. Срочно отвлечь себя. 🩸🩸🩸 Джисон пару раз ударяет по двери и сразу же открывает ее, в нос ударяет запах горькой травы, он невольно морщится. — Чем так воняет? — Полынь, — как ни в чем не бывало, ответил Феликс. Джисон кивнул, смотря через окно на лес, который закатными лучами солнца окрашивался в красные и золотистый цвета. — Я смотрю, ты закончил со своим гейсом? — смотря по сторонам, заметил Джисон. Все травы и ветки, которые ещё вчера были свалены на столе, сегодня висели аккуратными пучками в разных углах комнаты. — Да, жить буду, — улыбнулся Феликс, доставая из духовки дымящийся пирог и пристраивая поднос с ним на все тот же стол, который теперь был завален яблоками и маленькими оранжевыми тыквами. — О, какой запах, — сильно втягивая воздух носом, проговорил Хан, — я сейчас умру, если не попробую его. — Попробуешь, — усмехнулся травник, — только вечером, это все к общему столу, — он стянул перчатки и положил их в карман фартука с цыплятами. — Уже жду с нетерпением, когда там начало, — он бросил быстрый взгляд на часы. — Скоро, неужели так сильно хочешь есть? — удивился Ли. — На самом деле — нет, я хочу посмотреть на ваши обряды, — потянулся писатель, — мне кажется, это интересно, я никогда не был на подобном праздновании, — он стащил со стола печенье, невинно улыбаясь. Феликс усмехнулся, наливая кипяток в чайник с заваркой, по комнате тут же разнесся аромат вишни. — Ого, это даже не зверобой, что-то новенькое, — оживился Джисон. Феликс закатил глаза и громко цыкнул. — Да зверобой тоже вкусный, а главное, полезный, — проговорил он — Мне кажется, ты стал спокойнее? — замечает Феликс. — Разве я был нервным до этого? — Нет, не был, но что-то в тебе было такое, будто ты не находил себе места, — пожимает плечами травник, — ты был немного беспокойным. — Хм, мне кажется, я понял, о чем ты, как будто душевное равновесие восстановилось, — задумчиво кивает Джисон. — Свежий воздух так повлиял или то, что ты далек от суеты и стресса, — шутит Ли. Джисон согласно кивает, но молчит. Не стоит знать Феликсу всей правды. А правда в том, что он действительно стал чувствовать себя на своем месте и не чувствует той потерянности, которая следовала за ним год за годом. Как будто нет больше смысла переживать о будущем, оно стало предсказуемым и нисколько не пугает. Возможно, именно это чувство покорности собственной судьбе установило гармонию в нем, и он стал куда спокойнее. Хлам в голове, который он не имел возможности прибрать и упорядочить на протяжении нескольких лет, наконец, разобран, пыль стерта и все аккуратно расставлено по полочкам. Единственное, что немного все-таки напрягает — это заколоченная тяжелая деревянная дверь, которая почти слилась со стеной, но Джисон чувствует, что за ней тоже что-то есть. За ней точно есть какие-то воспоминания, но он себя убеждает, что они могут быть неважными и старается не обращать внимания на эту выпирающую призрачную неровность в его голове.