Хозяин Болота

Небо, проливающее на землю серую мокрую массу мелкого дождя, не прекращающегося со вчерашнего вечера, было темным и мрачным, создавая впечатление, что солнце больше никогда не покажется в этих краях. Оставляя за собой рев ветра и влажное облако из тумана, в довольно меланхоличном настроении, на пороге дома травника появляется Джисон, захлопывая за собой тяжелую деревянную дверь, отсыревшую за время непогоды. Нос сразу же улавливает сухой горьковатый запах жженой полыни. — Подпалил что-то? — с любопытством осматриваясь, интересуется он у Феликса. За те пару дней, что они не виделись, дом травника успел преобразиться, он и до этого был больше похож на хижину лесного человека, но сейчас, когда все травы были на месте и ничего нигде не валялось без дела, помещение больше походило на дом Бабы Яги. Не хватало только куриных ног, хотя учитывая погодные условия и нелюбовь куриц к дождю, можно было бы предположить, что эта избушка просто отдыхает и ждет удобного случая, чтобы расправить свои ноги и унестись вглубь леса. Хан смотрит на пучки с травой, цветами и просто какими-то ветками, ягодами. Все запахи смешиваются, переплетаясь своими ароматными нотами, более тяжелые с более легкими, кислые со сладкими, запах чего-то пряного вплетается во всю эту какофонию, от которой слегка кружится голова. Запах напомнил писателю летний вечер на опушке леса, где вечерний тяжелый насыщенный самыми разными запахами воздух оседает вниз, опьяняя каждого, кто сделает хоть вдох. Из сладких воспоминаний вырывает все тот же резкий горький запах жженной полыни. — Да так, ежегодные обряды, — как ни в чем не бывало, буднично говорит он. — Чего? Обряды? Понятное дело, что кто-то вроде Феликса этим занимается, но он никогда не упоминал об этом. — Перед праздником необходимо почиститься, — рыжая копна волос выглядывает из-за огромной корзины, доверху наполненной яблоками, — себя почистить, дом тоже, ничего особенного, — он с хрустом поднимается, потягиваясь, и ставит свечу на стол, — поставь чайник, пожалуйста. — Душновато у тебя тут, — обмахивая себя рукой, бурчит Джисон. — Хочешь, и тебя почистим? — задумчиво провожая взглядом Хана, который наливал воду в чайник, интересуется травник. — Ну уж нет, ритуалы эти ваши…- с сомнением бурчит он в ответ, — ерунда. — Как хочешь, — сделав глубокий усталый вдох, Феликс кашляет от попавшего не в то горло воздуха, он приоткрывает окно, чтобы слегка проверить от сизой дымки помещение. Поток свежего воздуха так резко ворвался в дом, контрастируя с духотой, созданной чисткой, что и сам Джисон, закончив свои дела, уселся рядом с окном, наблюдая за серыми каплями, стекающими бороздками вниз по стеклу. — Говорят, завтра погода получше будет, — задумчиво глядя перед собой говорит он, — и откуда люди все знают? Почему так уверены в этом… — Наблюдения, — спустя время звучит ответ, — люди годами замечают определенные закономерности и говорят о них, они не будут просто так выдумывать. Люди на протяжении веков замечают знаки, если такие появляются и появляются они не на пустом месте. Из открытой форточки порывом ветра влетает дикий визг, сердце пропускает удар. В голове звенит душераздирающий предсмертный крик, от которого кровь стынет в жилах. — Это что? — круглыми от испуга глазами Джисон смотрит на взволнованного Феликса. — Как же я это ненавижу, — морщится он, со скрипом вставая со своего стула и направляясь к вскипевшему чайнику, — забив животных, завтра должно быть много мяса, — глухо отвечает он. — Атмосфера совсем не праздничная, — ежится Джисон, прикрывая окно, чтобы огородить себя от жутких звуков. Плюс ко всем переживаниям, в голове снова стали виться непрошеные образы из прошлого. — У всего есть обратная сторона, — отмахивается он, — не заморачивайся, жесткость нас окружает повсюду, мы привыкли не обращать внимания на нее, но без нее и жизни не было бы, — он гремит посудой, — какой чай хочешь? — Какая разница, какой я хочу, если сделаешь ты опять зверобой? — охотно отвлекается от неприятной темы парень. — Ерунда, я тебе разные делал, — обиженно дует губы травник. — На вкус одно и то же, — бурчит себе под нос Джисон, — давай тогда на свой вкус. Феликс качает головой, шурша листвой у стола и заливая кипятком чайник с заваркой. Аромат клубники и мяты разносится по дому за считанные секунды. — Ого, что-то новенькое, — довольно потягиваясь, тянет Джисон. Феликс качает головой, усмехаясь. — Как там со статьей? Уже отправил? — интересуется он. — Отправил на редакцию Сынмину, обещал ответить сегодня или завтра, но в целом, все, что я хотел, написал, — устало потирая виски, Хан двигается к столу. — Значит, это все? Больше тебя здесь ничего не держит? — делая глоток дымящегося чая, шипит Феликс, судя по всему, обжигая себе язык. — Ты так хочешь, чтобы я уехал, да? — делая обиженное лицо, тянет он. — Не в этом дело, ты знаешь, о чем я, — вялая усмешка на светлом лице кажется мрачной, — для твоей же безопасности, лучше бы уехать тебе сегодня, в крайнем случае, завтра утром. — Да, я помню твои рекомендации, но не волнуйся, поводов для беспокойства нет, — сердито говорит писатель, делая слишком большой глоток кипятка, от чего на глазах выступают слезы. Не стоит знать Феликсу, вокруг чего вертятся мысли Джисона в последнее время. — Как хочешь, — пожимает он плечами, уставившись в окно. Тишина, нарушаемая лишь редким стуком капель о стекло, ощущается слишком громко и звонко. Может, он грубо себя повел и вспылил, ведь Феликс явно хочет как лучше? Хан не знает, но его самого до ужаса пугает происходящее. — Прости, — не выдерживает он тишины, давящей на виски и легкого чувства вины за то, что сорвался, — я понимаю, ты помочь хочешь, но все в порядке, правда. Феликс улыбается слегка грустно, впрочем, его улыбка давно имеет этот оттенок, он двигает в сторону Джисона баночку с густым янтарным медом. — Чтобы не заболеть, ты сегодня под дождем ходил, — дает он ответ на вопросительно приподнятые брови писателя. — Спасибо.