* * *
Найти Яку Мориске было не сложно, но поговорить с ним — совершенно другое дело. Если честно, Тсукишима ни разу не видел, чтобы Яку разговаривал. Да, он часто находился в компании Хайбы, который тоже не отличался особыми социальными навыками, но они ведь должны были о чём-то говорить? Банально здороваться? Желать друг другу приятного аппетита? Или они тоже обзавелись телепатической связью, как Кагеяма с Хинатой, и общались с помощью кивков головы и выразительных взглядов? Тсукишима осмотрелся по сторонам. Он пришёл в то самое помещение, отдалённо напоминающее столовую, где впервые попал в неприятности из-за компании Куроо. Заключённых было не так много. В основном, старики, коротающие время за настольными играми. Но Яку и Хайба были на законном месте: дружно сидели за столом и дружно молчали. — Яку-сан, верно? — осторожно поинтересовался Тсукишима, занимая место за столом напротив будущего собеседника. Мужчина как-то странно на него покосился. — Вы не могли бы уделить мне пару минут? — Ну, — слабо кивнул заключённый, абсолютно не меняясь в лице и не меняя позы. — Прям пару минут? — Вам что-нибудь известно о Хараде Тсуёши? — прямо спросил Тсукишима и вытянул руки перед собой, переплетая пальцы между собой. Он немного нервничал, но Яку не был настроен негативно по отношению к нему. По крайней мере, пока что. Хайба профессионально сливался с текстурами и не отсвечивал, но когда Тсукишима задал Яку вопрос, то любопытство взяло над ним верх: он осторожно повернул голову в сторону мужчины. Во взгляде плескалось лёгкое, ненавязчивое любопытство. — Первоначальная вежливость была прикрытием? — вопросительно приподнял бровь Яку и опустил глаза, задумавшись. Тсукишима напряжённо поджал губы, но отступать было поздно. — Да, я с ним знаком. Был моим клиентом. А что? — Ваше имя упоминалось в отчётах, — Тсукишима припоминал давний разговор с Ямагучи. — Меня посадили в тюрьму из-за Харады. — Это ты его надул на несколько миллиардов? — присвистнул Яку. Вокруг уголков его губ появились тени, свидетельствующие о слабой, но искренней улыбке. — Я смотрел новости. Удивлён. — Пока он был вашим клиентом, были ли какие-нибудь сомнительные моменты, связанные с Харадой? — Тсукишима чувствовал себя полицейским, которому поручили допросить преступника и ни в коем случае не перегибать палку. Действуй аккуратно, осторожно, не провоцируя. Только мерзкой лампы не хватало. — Я торговал наркотиками, — подметил Яку. — Разве это уже не сомнительно? Хайба прыснул и мгновенно закрыл рот ладонью, отворачиваясь. Его плечи подрагивали в беззвучном смехе. Яку недовольно посмотрел на него, но ничего не сказал. — Мой адвокат работает над делом и хочет привлечь Хараду к ответственности, — поделился Тсукишима. — Я знаю, что однажды с Харадой перестали сотрудничать, потому что он распространял наркотики среди детей и подростков. И если вы были его дилером… — Я понял, — кивнул Яку. — Не нужно мне разжёвывать. Ты вряд ли бы подошёл ко мне просто потрещать. Тебе нужна информация, а мне есть что тебе рассказать. Успокойся. Тсукишима удивлённо приоткрыл рот, не зная, что сказать. Яку это позабавило, но всего лишь на мгновенье, потому что он снова погрузился в задумчивость и некую отстранённость. Фоном пронеслась мысль, что мужчина, скорее всего, не только торговал наркотиками, но ещё и сам их употреблял. В таком случае, его состояние легко объяснялось процессом реабилитации. — Простите, — скомканно произнёс Тсукишима, и Яку небрежно выставил ладонь вперёд. Мол, «не манди, достал». — Когда Харада был моим клиентом, я не особо интересовался, зачем ему наркотики. Личные границы, все дела, — заключённый вздохнул. — Он хорошо платил, а я не задавал лишних вопросов. Но когда у него возникли проблемы с деньгами, я отказался ему давать наркоту в долг, и после этого он выкинул какую-то странную херню, что-то вроде «ты ещё пожалеешь, что связался со мной» и исчез. Больше я его не видел. Но догадываюсь, что он имел в виду. — Догадываетесь?… — Тебе же известно, за что я сижу, — больше утвердительно, чем вопросительно произнёс Яку. Тсукишима кивнул, не видя смысла разыгрывать спектакль. — Меня накачали каким-то дерьмом в клубе и пытались присунуть в задницу. У меня что-то щёлкнуло, и я набросился на того мужика. Деталей не помню, сам понимаешь, чем чревато наркотическое опьянение. Но мне рассказали, что я отрезал чуваку член и заставил сожрать. Мужик был какой-то важной шишкой, так что, думаю, подослал его Харада. Выглядело всё слишком… чисто. Не приебёшься. Тсукишима нахмурился, и Яку пояснил: — Представь ситуацию: ты — важная шишка, решившая провести ночь в клубе. Это обычное дело, когда толстосумы ходят по заведениям и разбрасываются деньгами налево и направо. Барменам — хорошие чаевые, молодёжи — отборная наркота. И кто-то из молодёжи перебрал с веществами и решил на ком-нибудь сорваться, а ты, всё ещё важная шишка, неудачно попадаешь под руку. На кого подумают в первую очередь? На того, кого убили, или на того, кто напал? Ответ очевиден. Яку выдержал короткую паузу, затем продолжил: — Никто не будет разбираться, почему случилось нападение, из-за кого. И уж тем более не будут выяснять подробности, например, сморщенный член в заднице обдолбанного чувака. Это тебе не реалити-шоу какое-нибудь. Тсукишима посмотрел на заключённого другими глазами. Будто пелена, застилавшая взгляд, мгновенно растворилась. Будто слепой прозрел и впервые увидел, какого цвета трава, сколько неоновых вывесок и лэд-экранов, пестрящих рекламой, на улицах и какие недовольные лица у прохожих. Он неловко поёрзал на стуле и произнёс единственные, но, как ему казалось, важные слова: — Если у нас получится привлечь Хараду к ответственности, вам могут скостить срок. Вы тоже замешаны в деле и, по сути, являетесь жертвой обстоятельств. Вы себя не контролировали и были в состоянии аффекта. Единственное, за что вы действительно могли сесть — это за торговлю наркотиками. — Да пофиг, — равнодушно пожал плечами Яку и кивнул в сторону Хайбы, который всё время внимательно, почти не моргая, слушал, впитывал каждое слово, как губка, и наконец-то очнулся: — Ему вообще здесь делать нечего.* * *
Не то чтобы Тсукишима был сильно удивлён, когда встретил Куроо в библиотеке. Он бы удивился, если бы увидел Куроо непосредственно с книгой в руках (и читающего по слогам, потому что по лицу видно, что интеллектом обделили), но единственное, что было у него в руках — это початая бутылка виски. У Тсукишимы не было ни моральных, ни физических сил, чтобы задавать вопросы, поэтому он просто прошёл мимо и задумчиво уставился на ряд научно-популярной литературы, думая над тем, какую бы книгу взять в ближайшие пару дней, когда на счету появятся деньги. — И что, даже не будешь спрашивать, почему я пью Лоусонс, а не прокисший тюремный кисель? — улыбнулся Куроо и потряс стеклянной бутылкой в воздухе, но Тсукишима проигнорировал его, пропуская слова мимо ушей. Куроо ни капли не расстроился, оставаясь без внимания, но подошёл ближе и тоже начал смотреть на корешки книг. — Чтобы тебе понравиться, мне нужно стать Стивеном Хокингом? — Имеете в виду, калекой? — не удержался Тсукишима. — Вы и так прекрасно справляетесь. — Дай угадаю: калека в развитии? — насмешливо произнёс Куроо. — Делаете успехи, — прищурился Тсукишима и всё же спросил, кивая на бутылку алкоголя: — Вы её в заднице носите? — Ты меня переоцениваешь, — рассмеялся Куроо и, осмотревшись по сторонам, сделал пару шагов назад, намекая, чтобы Тсукишима пошёл следом за ним. Тсукишима, конечно же, не поддался на провокацию и остался разглядывать книги, будто те были экспонатами на какой-нибудь популярной выставке, о которой писали все новостные порталы и репостили афиши в социальных сетях. Хотелось бы так сказать, но Тсукишима, проклиная своё любопытство, пошёл за Куроо. — Ты мальчик умный, начитанный… Думаю, знаешь, что такое контрабанда, и тебе не нужно разжёвывать, каким образом это проворачивают и что обычно прячут от суровых надзирателей. Так вот, у каждого второго в тюрьме есть тайники. Если постараться, можно найти не только алкоголь, но и сигареты, и ещё чего покруче. — Вы решили провести мне экскурсию? — Тсукишима поправил очки, соскользнувшие на кончик носа, и скрестил руки на груди. — Сейчас покажете, где вы храните годовой запас алкоголя? — Ну, не годовой, — протянул Куроо и, с намёком, поднял глаза вверх. Тсукишима последовал его примеру и уставился в потолок. Прищурился, замечая, что одна из плит была чуть поддета, образовывая щель. Ну, конечно. Подвесные потолки — самый удобный и эффективный способ что-либо спрятать. — Если хочешь, могу тебя подсадить — и полюбуешься. — Откажусь, — спокойно ответил Тсукишима и позавидовал самому себе: к нему вернулось самообладание, благодаря которому он мог держать эмоции под контролем. — Ну-у-у, ожидаемо, — вздохнул Куроо и снова продемонстрировал бутылку. — Так ты составишь мне компанию или дальше будешь фантазировать о Хокинге? Тсукишима смотрел на человечка, напечатанного на этикетке, и вспоминал собственную коллекцию алкоголя. Он всегда хотел построить мини-бар в квартире, и когда появилась возможность — тут же воспользовался. Пусть у него было не так много алкоголя на выбор, но Тсукишима целиком и полностью разделял любовь к виски. — Выпью, но не потому что вы предлагаете, а потому что люблю виски, — пояснил Тсукишима и вытянул руку вперёд, забирая бутылку из ослабевших пальцев Куроо, откручивая крышку и делая пару глотков. Алкоголь непривычно обжёг горло, но Тсукишима не поморщился и не скривился, потому что, несмотря на высокий градус, вкус был приятным, знакомым. Куроо смотрел на него не то что удивлённо — охуевающе. Он явно не ожидал, что Тсукишима добровольно согласится выпить с ним, так ещё и не побрезгует пить с горла, деля с кем-то лишь одну бутылку. — Это… Ого. Классно. Ничего себе, — Куроо наконец-то оживился. — Честно, я охуел. То есть, я приятно удивлён. — Мы будем пить здесь, — Тсукишима обвёл взглядом библиотеку, — или найдём более культурное место? — Это библиотека. Самое культурное место в тюрьме, — заметил Куроо и рассмеялся, забирая бутылку обратно. — Но если ты хочешь со мной уединиться, то я не против. Пошли. И Тсукишима пошёл. Он даже не стал спорить или пытаться задеть Куроо. Он чувствовал усталость, разливающуюся по телу, чувствовал тяжесть после разговора с Яку, чувствовал вину перед Ямагучи за то, что тому приходилось крутиться среди мафиози, лишь бы вытащить лучшего друга из тюрьмы, и мечтал об одном: напиться от души.