Ворон с Уолл-стрит

            За всю жизнь Тсукишима был во многих заведениях: от люксовых ресторанов до откровенно паршивых баров, которые славились липкими от алкоголя стойками, скрипучими полами и прокуренными туалетами.             Впервые он посетил бар на первом курсе университета, и позвал его туда, как ни странно, Ямагучи.             (Ямагучи, которому пришлось найти всех родственников в Инстаграм и кинуть их аккаунты в чёрный список, чтобы они никогда не узнали, что он, оказывается, пьёт пиво и ест чипсы, пока учит пары по политологии, и делится этим в сторис).             Тогда они выпили по бутылке пива, чуть не нарвались на каких-то байкеров, раскурили первую в их жизни сигарету на двоих, а на следующий день проспали лекции, потому что возвращались пешком, так как опоздали на метро.             С тех пор походы в бар стали привычным делом: стабильно пару раз в месяц. Они ходили выпивать вместе с приятелями из университета, пытались делать серьёзные лица, когда приходили в ресторан и понятия не имели, как пользоваться приборами и какое вино лучше всего заказывать.             (В конце концов, они пили воду, потому что не взяли с собой паспорта, и их наотрез отказывались принимать за совершеннолетних).             Со временем Тсукишима научился выбирать модель поведения в тех или иных ситуациях. Никаких строгих шмоток и предельной вежливости в барах, никаких стоптанных кроссовок и неуместных шуток — в заведениях, где средний чек приравнивается к годовой стипендии в Токийском университете.             Но если бы Тсукишиму спросили, какую модель поведения он бы выбрал, выпивая виски с особо опасным заключённым в заброшенной оранжерее, у него бы случился ступор.             В целом, так и произошло.             Тсукишима не стал интересоваться, откуда у Куроо были ключи от заброшенной оранжереи. Всего было два варианта: либо украл, либо позаимствовал на время, благодаря связям сделал дубликат и пользовался помещением как и когда ему вздумается. Третий: у Куроо были отмычки.             Оранжерея была запущена с того самого момента, когда Ушиджиму поймали за выращиванием марихуаны. Немногочисленные растения в горшках давно засохли, завяли — и от одного брошенного на них взгляда накатывала тоска. Столы и стулья покрылись толстым слоем пыли и грязи, мешки с удобрениями стояли по углам и, казалось, служили единственной опорой для оранжереи. Без них помещение давно бы рухнуло, обвалилось.             Куроо по-свойски прошёл внутрь, подрубил электричество: лампочки-гирлянды, развешенные вдоль стен, загорелись, но половина давно нуждалась в замене. Свет получился тусклым, приглушённым, но Куроо это совсем не расстраивало: он поставил бутылку с виски на пол и снял тюремную куртку, оставаясь в майке.             Затем постелил куртку на стол, использовал хлипкий стул, как ступеньку, и забрался наверх с ногами, подзывая к себе Тсукишиму.             Тот, в свою очередь, подобрал бутылку с пола и поднялся на стол следом за Куроо, ловко уворачиваясь от расставленных в стороны рук и избегая нежелательных объятий.             — Интересно, у меня получится напоить тебя до такой степени, чтобы ты сам пошёл ко мне обниматься? — насмешливо произнёс Куроо и забрал бутылку себе.             — Вы думаете, что я плохо переношу алкоголь? — в тон мужчине, спросил Тсукишима и ещё раз осмотрел оранжерею.             Ему было интересно: если в тюрьме вовсю занимались контрабандой, хранили ли что-нибудь в тех же горшках с цветами? Это ведь было удобно. Например, завернуть пачку сигарет в полиэтиленовый пакет и засыпать землёй. Никому бы не пришло в голову проводить проверки в оранжерее. Но кто-то вроде Ушиджимы не искал лёгких путей: он выращивал наркоту прямо у всех на виду. Идиот.             — Не знаю, — честно сказал Куроо. — Но ты не выглядишь как человек, которому не составит труда выжрать ящик алкоголя и держать себя в руках до последнего.             — Разве выжрать ящик алкоголя — это не прямой путь к интоксикации организма? — с сомнением произнёс Тсукишима. Куроо сделал пару глотков виски и передал бутылку Тсукишиме.             — Смотря какого алкоголя, — рассмеялся мужчина и посмотрел на Тсукишиму в упор. Они сидели рядом, плечо к плечу, и их задницы были чистыми только благодаря смелому пожертвованию Куроо. Что-то Тсукишиме подсказывало: если Куроо приходил сюда в одиночку, то не особо беспокоился о чистоте тюремной формы. Настоящий джентльмен. — Вот, например, ты. У тебя же был выпускной… Вы не покупали ящик того же пива?             — Я не ходил на выпускной, — поморщился Тсукишима.             — Да ты гонишь, — удивился Куроо и как-то странно улыбнулся. — У меня ни разу не было выпускного, прикинь. Меня перевели на домашнее обучение в средней школе, и я закончил последние пару лет старшей школы экстерном. Вместо университета официально стал частью семьи, и было уже не до выпускных.             — И я должен проникнуться вашими словами? — угрюмо спросил Тсукишима.             Ему никогда не нравились пьянки, плавно перерастающие в нытьё. Такое часто случалось в барах, когда Тсукишима приходил выпить без Ямагучи: садился за барную стойку, заказывал выпивку, слушал ненавязчивую музыку и думал о работе, но кому-нибудь обязательно нужно было подсесть к нему, заговорить и затем начать жаловаться на жизнь.             В какой-то момент Тсукишима задумался: может, кто-то в шутку наклеил ему на спину бумажку с подписью: «Выслушаю ваши проблемы за бесплатно»? Но никакой бумажки на его спине не было, а люди продолжали к нему подходить и ныть, ныть, ныть.             Куроо не ныл. Куроо улыбнулся: немного пьяно, открыто. И сказал:             — Думаешь, я откровенничаю с тобой, чтобы втереться к тебе в доверие?             Тсукишиме стало неуютно и, самую малость, стыдно: такая мысль промелькнула в голове, но осталась всего лишь мыслью — и отпечатком на его лице, прочитать которое Куроо не составило труда.             Тсукишима наклонился вбок, чтобы пихнуть его в плечо. Даже через ткань куртки он чувствовал исходящий от тела Куроо жар.             — Я не знаю, как реагировать. Не скажу, что был в восторге от мысли провести вечер в компании нажравшихся придурков, которые льют слёзы и сыплют обещаниями видеться каждую неделю, а потом даже не могут вспомнить, кто рядом с ними на фото.             — Ты тако-о-ой пессимист, ужас, — протянул Куроо и задумчиво произнёс: — Разве прелесть выпускного не в том, чтобы круто провести время? Вообще похер, увидитесь вы через пять лет. Какая разница? Встретитесь случайно в супермаркете, похвастаетесь, кем работаете, посплетничаете и разойдётесь.             — Я пользуюсь доставкой продуктов на дом, — пожал плечами Тсукишима.             — Ну, вдруг твой одноклассник работает в доставке.             — Чёрт, об этом я не подумал.             Куроо снова рассмеялся: громко и заразительно. Тсукишима, правда, пытался держать себя в руках, но, в конечном итоге, не выдержал и улыбнулся. Он сделал пару глотков виски и отметил с сожалением, что на дне бултыхались жалкие остатки янтарной жидкости.             — Если бы я знал, что мы будем пить вместе, то пополнил бы запасы заранее, — поделился Куроо и прижался спиной к прохладной, обшарпанной стене оранжереи. — А ещё мы хотели поговорить.             — Я думал, вы уже забыли, — простонал Тсукишима. — Хотите копаться в грязном белье Харады прямо сейчас?             — Ты же мне в своём копаться не разрешаешь, — Куроо посмотрел на него с намёком. Даже не с намёком: то было самым настоящим приглашением. — Или ты передумал?             — Мы хотели поговорить, да? Задавайте вопросы, я готов.             Говорили они недолго и, в основном, по делу. Тсукишима рассказал Куроо всё: начиная от краткой биографии Харады и заканчивая его причастностью к началу охоты на семью Куроо. Что, скорее всего, Харада обозлился, когда с ним прекратили сотрудничество, и чтобы остаться в выигрыше, он не придумал ничего лучше, кроме как обратиться в полицию и воспользоваться связями.             Куроо слушал, не перебивая, но с каждым произнесённым словом его кулаки сжимались крепче, а в глазах плескались отголоски тихой ярости. И дело было вовсе не в алкоголе. До Куроо постепенно доходило: не будь этого несчастного Харады, он бы ни за что не попался копам и не сел бы в тюрьму сроком в бесконечность.             Даже если Ямагучи выиграет дело Тсукишимы и докажет его частичную невиновность, то Куроо всё равно останется в тюрьме: никакое хорошее поведение, никакое «скостить срок» ему не поможет.             — Думаю, вы понимаете, что выйти из тюрьмы вам не удастся в любом случае. Значит, вы планируете устроить побег. Или что-то в таком духе, — Тсукишима пару раз моргнул, прогоняя мутную пелену перед глазами, и выжидающе посмотрел на Куроо. — Ямагучи свяжется с вашими людьми повторно. Но вы должны рассказать, что задумали. В противном случае, никакого сотрудничества не получится.             — Условия мне ставишь? — усмехнулся Куроо и посмотрел на Тсукишиму в ответ.             Расстояние между ними постепенно сокращалось, и Тсукишима только удивлялся, потому что то, как они сидели, едва тянуло на расстояние вытянутой руки: они и так были впритык друг к другу. Плечо к плечу; колени то и дело соприкасались.             — Ямагучи не станет ввязываться в дело, в котором могут пострадать люди. Он попробует что-нибудь сделать, минимизировать риски… Что угодно, но преступником он быть не собирается.             — Жаль, — произнёс Куроо: в его голосе не было ни капли грусти или сожаления. — Мозги-то в правильном направлении работают.             — Так вы расскажете или нет?             — А что мне за это будет? — хитрый прищур.             Кончик языка Куроо скользит по кромке ровных зубов и запинается о выступающий боковой клык. Тсукишима слишком внимательно смотрит на его язык, на его зубы и, не сдержавшись, отводит взгляд в сторону. Губы блестят от слюны и остатков выпивки.             — Вы, блять, издеваетесь надо мной? — устало спросил Тсукишима и выпрямился, высвобождаясь из-под руки Куроо.             Он не заметил, когда его приобняли за плечи. И долго они просидели таким образом? Почему Тсукишиме не было противно? Он был чувствителен к любым прикосновениям, обычно ощущал дыхание прохожих на затылке, даже когда они шли в метре от него — и вдруг позволил себе быть кем-то обнятым.             — Эй, да почему сразу издеваюсь? — возмутился Куроо и тоже выпрямился, глядя на Тсукишиму в упор. — Всё ж хорошо было.             — Вы играете со мной, — вздохнул Тсукишима. — Поверьте, я хочу отсюда выбраться. Я смирился с тем, что после освобождения мне придётся терпеть ваше присутствие и дальше. Так почему вы просто не хотите рассказать ваш чёртов план?             — Потому что это не так интересно, — пожал плечами Куроо. — Что, если я — не единственный, кто планирует выйти отсюда? Что, если мы давно разрабатываем план побега? Что, если мне нужны люди чисто для прикрытия? Чтобы навести шуму, отвести внимание, воспользоваться ситуацией…                          — Ваши люди не хотят сотрудничать с нами, — твёрдо сказал Тсукишима. — Они говорят, что любой ваш план заканчивается хреново. Как прикажете их привлечь?             — Грубой силой, — улыбнулся Куроо и медленно сполз со стола, вставая на ноги и протягивая ладонь Тсукишиме.             Пустая бутылка из-под виски стояла на хлипком стуле. За грязными окнами оранжереи давно стемнело, и Тсукишима всерьёз задумался над тем, сколько же прошло времени, пока они сидели, потягивали алкоголь и разговаривали. В обнимку. Твою же ж мать.             Он спустился на пол, игнорируя руку Куроо, стянул с поверхности стола чужую куртку и встряхнул: куски прилипшей грязи и земли посыпались под ноги, а в воздух поднялась пыль, забиваясь в ноздри. Тсукишима небрежно повесил куртку на всё ещё протянутую руку Куроо и поблагодарил за выпивку.             Оранжерею они покидали молча, заходили в пустующие коридоры тюрьмы — тоже. Надзиратель Танака бессовестно дрых на контрольном посте, так что пройти мимо него незамеченными не потребовало особых усилий. Иногда новички позволяли немного расслабиться и не чувствовать себя загнанной в угол крысой.             Куроо вызвался проводить его до второго сектора, Тсукишима не стал препираться и просто шёл впереди. Осторожные шаги за его спиной вторили стуку сердца, чужое дыхание было размеренным и спокойным, из-за чего Тсукишима пытался унять собственные рваные выдохи. Будто они не шли прогулочным шагом, а безостановочно бежали несколько километров.             Тсукишима списывал своё волнение на алкоголь. Иногда он просыпался с лёгкой тревожностью на утро, когда выпивал перед сном несколько стаканов разбавленного виски. В этом не было ничего нового или удивительного.             Но что-то ему подсказывало, что Куроо вызвался проводить его не просто так. Что Куроо не просто так повстречался ему в библиотеке и заманил выпить в заброшенную оранжерею.             Было чувство дежа вю, как тогда, в ситуации с Дайшо.             Мысль крутилась, извивалась, почти неуловимая, и сопровождалась единственным: «Ты что-то упускаешь. Думай. Чёрт возьми, думай».             — Не уверен, но… — Тсукишима остановился, из-за чего Куроо тоже пришлось замедлить шаг и встать напротив него, — …но вы же не зря объединились?             — Ты наконец-то понял, — больше утвердительно, чем вопросительно сказал Куроо и расплылся в довольной улыбке. Он действительно был рад — рад, что Тсукишима догадался, самостоятельно, с минимальными подсказками. Будто Куроо всё ещё проверял его.             — Вы — глава синдиката, — Тсукишима окончательно развернулся к нему, лицо к лицу, поднял правую ладонь с выставленными пальцами и начал загибать по одному, перечисляя: — У вас достаточно связей и влияния, чтобы замести за собой следы и залечь на дно. Ойкава-сан специализируется на поддельных документах и является профи в своём деле. Ваш хакер, Кенма, достаточно умён, чтобы взломать что-то сложное, масштабное. Например, отформатировать ту же базу данных. А у Бокуто-сана слишком смешная причина заключения, но есть бриллиант, который стоит как целое состояние и который всё ещё не нашли. Вы просто искали посредника. Кого-то, кто приведёт к вам людей. Массовку.             — Не знаю, говорил ли, но я просто обожаю твой мозг, — восхищённо, почти с трепетом, прошептал Куроо и сделал шаг навстречу Тсукишиме. Тот остался стоять на месте, до сих пор пытаясь собрать все кусочки пазла воедино. — Мне ужасно повезло, что я оказался тебе полезен. Что я могу потребовать что-то взамен за информацию, которая тебе нужна для работы над делом.             Тсукишима больше не сказал ни слова.             Зато Куроо окончательно сократил расстояние между ними.             — Пусть твой Ямагучи попробует ещё раз, — всё ещё шептал Куроо, как завороженный. — И я обещаю, что этот побег станет самым грандиозным событием в твоей жизни.