Наступает ночь.

Глухой звук советского будильника фирмы «Восток» раздался по девчачей комнате, в которой было прохладно из-за утреннего проветривания на кухне, явно полюбившегося матери Амили. Черные глаза распахнула девочка лишь спустя пять минут после выключения будильника, ибо кровать казалась как никогда теплой и до невозможности мягкой, словно нежная вата, а с легка холодный воздух приятно ощущался на еще разгоряченной, после сна, коже. Вставать вовсе не хотелось. Комсомолка собрала всю волю в кулак, мысленно пересказала первые предложения устава ВЛКСМ и потянувшись встала с кровати. Слегка холодный пол опять же пробил тело Амили мурашками и она быстро начала одеваться в школьную форму, что весела на стуле, идеально выглаженная мамой, как и всегда. Амиля взглянула в зеркало что стояло в углу комнаты и досталось ей то ли от бабушки, то ли от тети по папиной линии, точно она никогда не знала, ибо зеркало с золотым орнаментом явно уже было старше нее самой. Черный сарафан подчеркивал девичью фигуру, белый цвет фартучка придавал невинности, а красный галстук заканчивал список-собранностью и опрятностью. Правда, опрятности мешали волосы Амили. Черные как смоль волосы, что обычно лоснились как у вороного и породистого коня, сейчас были заплетенны в небрежную, ночную косу, что бы не мешали спать, и выглядели потрепано, так как ночь удалась не легкая. Расчесывая волосы, она сразу же вспомнила загадочного парня, которого встретила вчера в подъезде и даже не удосужилась узнать его настоящего имени, поскольку он был откровенно не в здравом духе. Слова его, по поводу ее красивых волос, что он описал так яро и даже поэтично, что казалось комичным девочке в ее же мыслях, ибо Турбо явно был группировщиком, почему то остались у нее в голове отчетливо. Помимо этих мыслей, в голове поселилась одна главная: Он был явно интересен главной героине и она не знала почему. Были ли это колкие фразочки, которые позволял себе голубоглазый парень с красной шапкой «Копейкой», что отзывались такой легкостью и непоколебимостью, который не мог себе позволить не один комсомолец из ее группы. Или же его искрение комплименты, что казались слегка резкими и странными, так как девочку он видит в первые, но тут же искренними, до покалования в пятках и легкого жара на щеках. Именно этот румянец снова появился на лице девушки, что столь усердно заплетала  волосы в длинные две косички, которые в последствии будут заботливо закреплены мамой белым аккуратным бантиком, что предаст юной комсомолке еще большей уверенности в своем образе. Выйдя из потока столь глубоких, для раннего утра, мыслей Амиля отправилась в ванную комнату что бы быстро сполоснуть лицо водой и выйти на кухню завтракать. В зеркале девочка опять же недовольно подметила свою усталость, которую явно было не скрыть за помятым от подушки лицом и легкой припухлостью глазных век. Из ванной девушку выгнал отец, которому яростно приспичило еще раз побриться перед важной встречей. — Амиля, сколько раз говорил, не занимая ванную так долго! Отодвинься от зеркала и иди на кухню, хватит смотреться, а то станешь еще краше. — Руслан Сабиров явно подметил свою столь грубую манеру разговора, что была вызвана его волнением перед встречей с заведующим фабрики одного крупного московского сельскохозяйственного предприятия. Эта встреча решила бы дальнейшую судьбу семьи и возможно поставила бы на кон переезд в процветающую столицу, мыслями о которой отец почти что бредил. Семь жила не бедно, нет, отнюдь даже очень славно, с заморскими прибоудками, ибо Динара Сабирова, мать, имела достойное место в партии и давольно часто появлялась заграницей. Так у дочки появилась французская косметика и духи, итальянские платья на выход, оригинальные книги на английском, согласие на провоз которых было согласовать часто трудно. У отца была же немецкая бритва, дорогие запонки и хорошие очки, что мать делала на заказ у знакомого Поляка. Семья жила в достатке и даже больше, так как отец работал в сфере татарского сельского хозяйства и производства, что активно развивалось в 80 годах. Для Татарской республики это было жизненно необходимо в силу того, что интенсивным методам ведения сельскохозяйственного производства альтернативы не было. Его сфера была востребована.  Мамина же была необходима важна для продвижения дальнейших планов Татарской Автономной Советской Социалистической Республики. Важная должность в городском комитете позволяла женщине быть известной, статной и сильной в определенных кругах.  Казань, столица данной республики, в которой собственно говоря и проживала данная семья, была продвинута в плане политики, но к сожалению была известна не только за это, а по большей части за криминал. Так называемый «Казанский феномен». Улицы этого города делили множество группировок, они словно титаны раз за разом наваливались друг на друга, поглощая маленькие и становясь все грознее. В это время приходилось не легко, на улицах были не спокойно, не девочкам, не обычным мальчикам. Улица была разделена невидимыми границами, которые каждый группировщик точно знал и стоял за них. Это было занятием явно опасным и не оправданным. Так всегда вдалбливали это в голову Амили ее родители. Не дай бог, их дочь свяжется с группировкой. Это было хуже всего на свете для комсомолки. Так считали все Сабировы, до вчерашнего вечера. Юная комсомолка вовсе не побоялась Турбо из Универсама. Она знала об этой группировке, что делила ее район вместе с Хади-Такташ, но никогда не встречала состоявшего в ней наяву. Хотя нет, видела. Данные мысли перебила мама громким и бодрым голосом.  — Иля, иди есть кашу с бутербродом. Я сделала твои любимые с сыром. — Женщина одетая в бежевый вафельный костюм из пиджака и юбки, с собранными волосами, яркими карими глазами с нарисованными кайалом стрелками и родинкой на носу, выглядела как всегда статно и здорово. Она явно видела цель в своей жизни и бодро шла к ней каждый день. Амиля тоже видела маму как пример, но не всегда, точнее даже редко разделяла ее представления о ее будущем.  — Да, мама. Спасибо. — как всегда поблагодарила она Динару и села за круглый, деревянный стол, застреленный марлевой скатертью, завтракать.  Бутерброд пришелся девочке по вкусу, как и всегда. Выпивая чай из глубокой и фарфоровой кружки, что подарил ей однажды папа на Новый Год, она продолжила гулять по мыслям своей головы, ибо со вчера ей не давала покоя это ОПГ. Она ведь и в правду встречала другого Пацана наяву. Это был Андрей Васильев из соседнего дома. Приличный и даже очень умный мальчик на класс младше ее, к сожалению из бедной семьи и не с такими возможностями, но все же очень приятный в общении человек. По школе моментально пошли слухи, как только кто-то узнал что он пришился к группировке. И да, не обошли стороной Амилю, которой это показалось крайне не корректно, ибо она никогда не совала нос не в свои дела, как учил папа. Но теперь она точно будет слушать Ксюшу, ее подругу-сплетницу, которая не упускала не слова о ком-то в данной школе. Амиля была заинтересована в разговоре с Андреем и сильно надеялась на него, так как занималась с его одноклассником дополнительным Английским. Может и узнает что-то про того парня с подъезда.  — Аккуратно. Давай уже собирайся и выходи в школу, иначе опоздаешь. — проговорила мать, как только Амиля подавилась булкой от столь яркой мысли в ее умной голове. Хорошо, что мама предупредила про опоздание в школу, так бы и сидела девочка и думала об этом грязном группировщике. Так его в своей голове пыталась запятнать Амиля, ведь ей казалось странным что она думает об этом незнакомце, вместо привычной ей формуле по химии или о стихотворении Есенина, что завораживали ее на яву. Девочка поцеловала маму в щеку вставая из-за стола и  прошла в коридор. Там она застегнула кожаные сапожки и надела теплое шерстяное пальто, что доходило ей ниже колена и согревала в столь суровую зиму. Накинув на себя шарф и взяв в руки шапку, она крайний раз глянула в зеркало. Почему-то ей вдруг стало важно, как она выглядела вчера перед этим парнем. Все. Так больше продолжатся не может, подумала девочка, когда мама наконец-то вышла в прихожую закрепить бантик на ее волосах и проводить в добрый путь.  — Пока, будь умницей! — как и каждое утро приговорила мать ей в след и Амиля вышла, захлопнув за собой входную дверь. Накинув сумку удобнее себе на плече, она ринулась вниз по лестнице, решая не пользоваться сегодня лифтом. Как только она вышла из подъезда и колющий, холодный воздух ударил ей в лицо она решила для себя, что точно найдет незнакомца и разузнает о его таинственной личности, что почему-то не давала ей покоя.