Девятый Вал

Ты не знаешь, когда в дом проник аромат, Ты не ведаешь, кто посадил этот сад. Розы приторны, розы темны как мускат, В них – яд. (с) Йовин – "Принц Роз"

Лорас Тирелл, прозванный в народе Рыцарем Цветов, облачился в блестящие доспехи с помощью оруженосца, который был всего на пять лет младше его самого. В столь нежном возрасте сам Лорас познакомился с Ренли: несколько лет он прослужил его оруженосцем в Штормовом Пределе. При воспоминании о тех временах его губы тронула слабая улыбка. Они сражались на мечах, охотились вместе, играли в карты и мечтали. Лорас вспомнил жаркий летний день, когда его сокол сбил утку, а затем они до того увлеклись друг другом, что спалили птицу на костре дочерна. Оба остались голодными тем вечером, но им не было до этого никакого дела, когда они возвращались под сенью звёзд обратно в замок. Они были сыты и пьяны друг другом. Ренли стал для него дорогим другом и названым братом, а спустя время – даже ближе, чем просто побратим. По серебристому панцирю Рыцаря Цветов филигранно вились виноградные лозы, оплетающие цветочный узор. Острой необходимости в боевом облачении не было; ему предстояли переговоры, но Лорас знал, что в доспехах он выглядит старше. Чтобы укрыть их от дождя и грязи, ему на плечи водрузили тяжёлый плащ, – небо ещё с ночи затянули свинцовые тучи. Несмотря на тяжесть брони, юноша двигался проворно и грациозно. Когда он вышел из шатра, его уже ждали остатки Радужной гвардии Ренли: Робар Ройс, Эммон Кью и Бриенна Тарт. Рыцари угрюмо переглянулись. Вчера Лорас был опасно близок к тому, чтобы заколоть Робара Красного и Эммона Жёлтого насмерть: те трусливо бросили своего короля вместо того, чтобы благородно расстаться с жизнью. Нерадивые гвардейцы в один голос утверждали, что Ренли Баратеон мёртв: упал с коня и сломал шею. Они не сберегли его, и разум Лораса застлала кровавая пелена гнева. Как лорду-командующему, ему было известно, что Эммон быстро выдыхается, а Гюйард скорее хвастлив, чем талантлив, но Робар слыл известным турнирным бойцом и способным мечником, а Пармен, сам по себе, весьма надёжен. Все они, вторые или третьи сыновья в роду, занимали места в Радужной гвардии не столько за искусность в бою, сколько за принадлежность к известным домам, поскольку королю-завоевателю как никому другому требуются влиятельные сторонники. Кью с подсолнухами на гербе вели свой род от воинственных андалов, Морригены испокон веков считались преданными вассалами Штормового Предела, Ройсы из Рунного Камня относились к числу важнейших знаменосцев Долины Аррен, а древний дом Крейнов обладал значительным могуществом в землях Простора. От этих тупиц требовалось только сохранить Ренли целым и невредимым. Неужели это такая непосильная задача для бывалых рыцарей? Лорас не желал слушать оправданий. Хотя в свои семнадцать он был ниже всех в Радужной гвардии, в искусстве владения мечом он уступал лишь Бриенне, так что Робар и Эммон тряслись перед ним как зайцы под кустом. Лорас не мог поверить в гибель Ренли, не увидев его бездыханного тела собственными глазами. Пока он выяснял подробности произошедшего, из лагеря Станниса Баратеона прибыл гонец с вестями. Он назначил переговоры, а затем предложил желающим благоразумно принять сторону "законного" короля, пообещав его великодушное прощение с сохранением титулов и земель. Лорды Алестер Флорент, Элдон Эстермонт и Брайс Карон не замедлили внять его совету. Со слов гонца Лорас узнал к своей великой радости, что Ренли жив-здоров, только находится в плену брата, известного своим обострённым чувством справедливости. Юноша заставил себя унять злость: чтобы вытащить Ренли из этой передряги, ему понадобятся союзники. Оставшиеся спорили до хрипоты, пытаясь определиться, что делать дальше. Эммон горячо доказывал, что нужно скорее вернуться к Горькому Мосту, за подмогой, и привести пехоту, чтобы наголову разбить Станниса и его неожиданное подкрепление. Никто не знал, сколько человек привёл с собой Робб Старк, но все сошлись на том, что у него никак не меньше нескольких тысяч всадников. Донесения разведчиков рознились, а близко к дубровой роще, где обосновался Старк, их не подпускали отряды караульных. Пехота Простора, хотя и не отличалась скоростью, была куда более многочисленна, чем войско Молодого Волка, которое он собрал в Риверране и Винтерфелле, а к Штормовому Пределу он, как и Ренли, привёл с собой лишь конных. Робар колебался, но признавал, что с оставшейся горсткой рыцарей и вольных всадников у них никак не выйдет отбить своего короля. Две трети уже переметнулись под знамёна Станниса, будут и другие перебежчики. Только вчера имя старшего Баратеона вызывало у людей презрительные смешки; теперь они судачили о том, что Станнис – опытный полководец и, вдобавок, обладает законными правами на престол. Матис Рован прямолинейно заявил, что Ренли зря не послушал его совета: оставить Станниса осаждать Штормовой Предел, ведь замок достаточно укреплён, чтобы выдержать несколько месяцев осады. Следовало продолжать марш на Королевскую Гавань, говорил Рован, а со Станнисом разбираться уже после. Но думать об этом поздно, карта Ренли бита, и нужно уходить, пока оставшаяся часть конницы не утекла сквозь пальцы под чужие знамёна. И Эммон, и Робар, и лорд Рован лишь раздражали Лораса. Он нутром чуял, что теперь Ренли уже не бывать королём. Станнис никогда не уступит ему престол. Нет, он скорее убьёт его, казнит как мятежника. Лорд-отец будет крайне недоволен, ведь он сделал крупную ставку на Ренли, но что скажет лорд-отец, волновало Лораса в последнюю очередь. О крутом нраве Станниса Баратеона были наслышаны все знатные дома Семи Королевств. С таким подходом он никогда не взойдёт на Железный Трон, смеялся Ренли на пиру в честь своей коронации в Хайгардене. О, как же Лорас мечтал вновь услышать его смех! Нет, он никак не мог трусливо сбежать, когда Ренли томится в плену брата. Лорас должен убедиться, что его возлюбленный действительно жив и ему не грозит жестокая казнь, во-первых, а во-вторых… Он обвёл взглядом собравшихся, оценивая каждого по достоинству, и остановился на Бриенне Тарт. Пока мужчины держали совет, эта женщина молчала и отвечала лишь тогда, когда к ней обращались, но по её упрямо сжатым губам Лорас читал, что она поступит так, как ей вздумается, вне зависимости от того, каким будет их решение. Они вдвоём выступали в авангарде, и Бриенна несла знамя Ренли. Впоследствии Лорасу пришлось едва ли не силой убедить её задержаться, а не идти выручать Ренли с мечом наголо – в одиночку. Поздней ночью Рэндилл Тарли положил конец спорам, дав согласие на переговоры, которые предложил гонец Станниса. Матис Рован отказался принять в них участие, с чем и отбыл. Когда разошлись и остальные, Лорас опустился за письменный стол, зажёг ещё несколько свечей, приготовил пергамент и чернильницу… Запечатав письмо расплавленным воском, он надел плащ с капюшоном и отправился искать палатку под штандартом лорда Вечерней Звезды. Он не рискнул попросить Бриенну задержаться, чтобы ни у кого не возникло подозрений. По спящему лагерю гулял громкий храп, и лишь часовые, ёжась от сырости, бродили по периметру. Лорас знал лишь приблизительное направление, где обустроилась дочь Сельвина, а ночь, как назло, выдалась тёмная. Небесные светила скрылись за облаками, многочисленные палатки и знамёна накрыло серым мраком. Однажды он споткнулся о забытое кем-то копьё и едва не упал, а в другой раз наступил на хвост спящей собаке, и та зашлась хриплым лаем. Это происходило не впервые: ему случалось пробираться под покровом звёзд в королевский шатёр. Они старались не привлекать лишнего внимания, иначе со временем слухи добрались бы и до ушей Мейса Тирелла. До сих пор отец оставался в неведении относительно близости любимого сына с младшим из Баратеонов, – наверное, единственный из всех, не считая простонародья. Часовые из Радужной гвардии привыкли встречать и провожать лорда-командующего немым молчанием. Всё-таки узы, связывающие их с Ренли, не скроешь от всего мира, как ни старайся. Сейчас Лорас не испытывал ни предвкушения, ни трепета, – лишь стылая тревога разрасталась в груди подобно сорняку. Ступая по спящему лагерю этой ночью, он чувствовал себя не рыцарем, а воришкой с Блошиного Конца, задумавшим украсть то, что ему не принадлежит. Палатку под приметным четвертованным знаменем дома Тартов он отыскал в отдалении от остальных, когда почти уже впал в отчаяние. Несмотря на поздний час, под грубым холстом горел светильник, и видно было, как скользит внутри крупная тень, разоблачаясь от доспехов. Бриенна не имела рыцарского звания и не могла рассчитывать на услуги оруженосца. Лораса на миг охватило юношеское смятение: каким бы внешним безобразием не обладала Бриенна Красотка, она всё же оставалась женщиной. Он откашлялся и позвал: – Леди Бриенна? Война войной, но Ренли важнее, чем их общие мечты о Железном Троне. И, как нетрудно догадаться, для Бриенны – тем более, хотя её чувства всегда оставались односторонними. Лорас даже ревновать к ней толком не мог: Ренли не заглядывался даже на красавицу-Маргери, стоит ли упоминать о Бриенне Тарт? Теперь он впервые задумался: а ревнует ли к нему она? Когда они остались один на один в конце сражения ста шестнадцати рыцарей у Горького Моста, в ушах юного Тирелла звенели крики Ренли и сестры в его поддержку: "Лорас! Хайгарден!" Но на ногах устояла Бриенна. Распростёртый на земле, Лорас подозревал, что у него сломаны рёбра, а она подняла наличник его шлема и приставила к подбородку кинжал. Что она чувствовала в тот момент? – Сир Лорас? – крупная женщина, повозившись, подняла полог своей палатки. Её действия были неуклюжи, но с мечом в руках она преображалась. В темноте он не мог различить ни веснушек, смахивающих на брызги грязи, ни кривых зубов, – лишь её немалый рост и объёмные плечи, которым мог позавидовать худощавый рыцарь. Выпрямившись, она возвышалась над Лорасом на целую голову. Она даже Ренли превосходила, а ведь тот к двадцати годам достиг роста в шесть футов и два дюйма. – Это я. Могу я поговорить с вами наедине? К полудню следующего дня, окинув понурых радужных рыцарей решительным взором, Лорас скомандовал: – Седлаем коней. Гвардейцы подчинились его приказу, и Рэндилл Тарли, лучший полководец Простора, занял своё место среди них. Его поддержка внушала Лорасу некоторую уверенность в своих силах, хотя он не мог признаться в этом даже себе. Он уже не мальчик, а исполнение его затеи требовало стойкости и твёрдости духа. И полагаться он мог только на себя. По правде говоря, план Лораса по спасению незадачливого короля был совсем сырой и не продуман в деталях, но ничего лучше у него не имелось. После бессонной ночи и тревог за Ренли он чувствовал себя разбитым. Под тёплыми карими глазами залегли тени. Холодные капли дождя гладко стекали по лицу и звенели по доспехам. Сидя в седле, Лорас держал осанку, хотя его так и тянуло сгорбиться. Его сердце под эмблемой золотой розы Тиреллов забилось чаще, когда он увидел знакомый силуэт на вороном жеребце. Скакуну только ветвистых рогов не хватало, чтобы походить издалека на чёрного оленя Баратеонов. Лорасу стоило тяжких усилий не пришпорить свою кобылку, чтобы не устремиться Ренли навстречу вперёд остальных. Чёрные как уголь локоны его возлюбленного были взлохмачены, и одежда выглядела помятой, но Лорас с облегчением заметил, что Ренли почти невредим. Висок перечеркнула ссадина, но это ерунда. Да и не похоже, чтобы Станнис дурно с ним обращался или занимался членовредительством. И всё же, Лорас не мог унять беспокойство: Ренли едва взглянул в его сторону и упорно избегал встречаться глазами. "Без паники. Я должен вести себя, согласно правилам приличия", – юноша постарался обуздать чувства. По дороге он постарался вспомнить всё, что знает о Станнисе Баратеоне: преимущественно, это были обрывки разговоров отца и его закадычного друга – лорда Пакстера Редвина. Выпив крепкого борского вина, боевые товарищи вспоминали былые деньки и нередко зубоскалили над осадой Штормового Предела, которая так и не увенчалась успехом. Отец всегда отзывался о Станнисе пренебрежительно, как об исключительно узколобом и злопамятном человеке. Лорас стал уже достаточно взрослым, чтобы понимать: за едкими насмешками кроется уязвлённое честолюбие лорда Тирелла. Нет, думал он, Станнис опасен, как разъярённый зверь в медвежьей яме, и тем более опасен, что его армия получила прилив свежей крови после победы над братом. К полудню около пятнадцати тысяч человек отошли в его лагерь. Матис Рован, чтобы избежать дезертирства, собрал своих людей и ушёл назад к Дороге Роз ещё на рассвете. Ренли говорил, что его брат скучен и горд, а его чувство юмора не отыщет даже лучший из шутов. В пору, когда Лорас ещё не владел рыцарским званием, Ренли отвёл его в пещеру под замком, где Штормовые короли в старину построили пристань. Там он поведал, как Давос-контрабандист провёл гружёную луком и солёной рыбой лодку через трещину в скале, чтобы тем самым спасти голодающих в осаде людей. Ренли не держал зла на семейство Тиреллов, в отличие от Станниса. И того контрабандиста Станнис отблагодарил, посвятив в рыцари и отрубив часть пальцев за прошлые преступления. Разве это великодушие знатного человека? Если он так благодарит своих верноподданных, то страшно представить, какое зло он способен учинить над изменником. Ренли не должен находиться в зависимости от человека, подобного ему. Однако одолеть Станниса будет нелегко; он опытный полководец, способный умело сражаться как на суше, так и на воде. "Если мне только удастся убедить лорда-отца поддержать Ланнистеров… – мучительно размышлял Лорас. – Численное превосходство, укреплённая Королевская Гавань… Всё получится". Он надеялся, что и Ланнистеры в столице не сидят, сложа руки. Съехавшись, две группы всадников остановились на некотором расстоянии друг от друга. Лошади, изрядно взволнованные лютоволком, держались напряжённо, будто готовы вот-вот пуститься вскачь, и Лорас крепче сжал поводья. Не хватало только обнаружить слабость перед лицом врага. Помимо Старка и Станниса, на встрече присутствовали лорды Узкого Моря, а также бывшие гвардейцы Ренли – Брайс Оранжевый и Гюйард Зелёный. Лорас сожалел, что позволил жалкому предателю Брайсу Карону уйти. – Лорд Станнис, – твёрдо произнёс он, с ненавистью взглянув на старшего Баратеона. – Король Станнис, – процедил тот, вперив в него взгляд глубоко посаженных тёмных глаз. Лорас воспользовался шансом как следует изучить неприятеля. Он встречал его и прежде, в Королевской Гавани, но пренебрежение Ренли к кровным родственникам не давало поводов для любопытства. Осадив Штормовой Предел, Станнис Баратеон из неясной фигуры на периферии превратился в человека, представляющего собой весомую угрозу. Волос на его голове поубавилось за прошедший год, но золотой ободок короны, обхвативший череп Станниса, несколько скрасил этот недостаток. В чертах лица лежала печать крайнего упрямства, сурово сжатый рот говорил о полном отсутствии милосердия. Как только этот чёрствый, неприятный человек мог состоять в близком родстве со смешливым, беспечным, ласковым Ренли? Уму непостижимо. – Может быть, эти люди и считают вас своим правителем, но Хайгарден не присягал на верность Драконьему Камню, – холодно заметил Рэндилл Тарли. – А Железный Трон оккупировал Джоффри, также именующий себя королём. – Этот отрок – гнусный плод кровосмесительной связи Серсеи и её брата, сира Джейме Цареубийцы, – заявил Станнис. – Законным королём Семи Королевств являюсь я, и каждый, кто отрицает это, – мой враг. – Я получил ваше письмо в Роговом Холме, – сообщил Тарли. – Но где доказательства? – Вы не мой король, – вмешался Лорас, подливая масло в огонь. – Я лорд-командующий Радужной гвардии его величества Ренли Баратеона. Он не был дураком и понимал, что Ренли лишился своей короны, но если уж играть в честь и доблесть, то играть до конца. "Вырастая – крепнем", – повторил он про себя девиз дома Тиреллов. Пускай уж лучше Станнис сочтёт его простодушным идиотом, неспособным на уловки. – Ренли не король и никогда им не был, – тут же ощетинился Станнис. – Даже если учесть бастардов Джоффри и Томмена, Ренли – четвёртый в очереди, после меня. Он не наследник Роберта, а всего лишь бесчестный узурпатор, и всем вам это отлично известно. Ренли и сам признал это, не так ли, Ренли? Скажи им. – Это правда, Лорас, – тихо проронил Ренли. Его было едва слышно за шорохом дождя. Хотя присутствующих с обеих сторон собралось не меньше дюжины, он обращался лишь к нему одному. Голос Ренли звучал так мягко, что у Лораса что-то надломилось в груди. "Станнис не оставил ему выбора", – вознегодовал он, но, сдержав горячую волну эмоций, коротко кивнул: – Я понимаю. "То, на что у тебя не хватает сил, сделаю я". – Лорд Рэндилл, – Ренли обратился к Тарли. – Доказательство о том, что дети Серсеи – бастарды, можно получить, если сравнить их с незаконнорожденными детьми моего покойного брата, короля Роберта. В моём замке сейчас находится наш племянник, Эдрик Шторм; есть и другие. По законам Семи Королевств, наследником трона действительно является мой брат Станнис. "Ещё вчера ты утверждал обратное, – с тоской подумал Лорас и сердито осадил себя: – Но какая теперь разница? Теперь ветер переменился, и это колючий ветер Драконьего Камня, а не ласковый южный ветерок Хайгардена". – Что вы предлагаете, лорд Ренли? – Тарли сжал губы в узкую линию. Он явился сюда лишь затем, чтобы узнать дальнейшие планы Станниса и Робба Старка, а вовсе не за Ренли. Лорд Рогова Холма всегда сражался на стороне Хранителя Юга, он будет с мечом в руках защищать свои земли, и Лорасу он более не союзник. Его собственный план прорастал, как роза в саду; по мере развития событий молодой побег обзаводился листьями и острыми шипами. Ухаживая за цветами, необходимо проявить терпение, говаривала его бабушка. И речь, конечно, шла вовсе не о садоводстве. В разговоре прозвучал новый голос; то был ломающийся голос молодого мужчины, едва вышедшего из юношеского возраста, но его наполняла суровая, непоколебимая сталь Винтерфелла: – Мы настоятельно советуем вам встать под знамёнами истинного правителя Семи Королевств – его величества Станниса Баратеона. Винтерфелл и Риверран, а теперь и Штормовой Предел уже поддержали законного короля. С Хайгарденом мы получим поддержку четырёх великих домов из семи. Аррены бездействуют, а дорнийцы созвали знамёна, но не торопятся принимать чью-либо сторону. Совместно выступив против Королевской Гавани, мы несомненно одержим победу. Итак, Король Севера действительно преклонил колено перед Станнисом Баратеоном. До вчерашнего дня этот союз хранился в секрете, но новость в мгновение ока разойдётся по всем Семи Королевствам. Робб Старк, не старше Лораса, спокоен и твёрд, как закалённый меч. И он совсем не похож на Эддарда Старка, каким Лорас запомнил последнего десницу короля Роберта. Тёмно-рыжие волосы цвета осени Робб унаследовал от матери из рода Талли. Он одержал множество побед над отрядами Тайвина Ланнистера, хотя старый лев и Молодой Волк ещё ни разу не сходились в поле. С ним следует проявить осторожность. – А когда мы укрепимся в столице, разбить оставшееся войско Ланнистеров не составит труда, – поддержал Старка Ренли. – Им ни за что не выстоять против нас. Этого Лорас снести не смог. – "Против нас"? Ты уже встал под его знамёна? И готов сражаться за него? Ренли хватило совести смутиться, но лишь на мгновение. Его глаза блестели, как бывало, когда его беспокойный разум захватывала очередная идея, но Лорас вместо привычного воодушевления ощутил укол обиды и разочарования. "В чём на самом деле ты нуждаешься, Ренли? В моей поддержке или мечах моего отца?" – Я принёс присягу, Лорас, – сознался Ренли. Эммон и Робар обменялись нерешительными взглядами. Присоединиться ли к своему бывшему королю или попытать счастья в ином месте? Когда вести о поражении Ренли дойдут до Горького Моста, многочисленную армию Простора и Штормовых земель охватит то же сомнение. Нужно поторопиться, чтобы захватить власть в свои руки. – И суток не прошло, – тускло заключил Лорас. – Сир Гюйард и лорд Карон, вчера я сожалел о том, что не вздёрнул вас обоих как предателей. Будьте любезны передать мои слова и сиру Пармену, если он остался жив. – Что значит "предателей"? Лорд Ренли на нашей стороне, если вы не обратили внимания, – Гюйард побагровел, а Брайс Карон сухо заметил: – Его величество Станнис – полноправный владыка Семи Королевств, поэтому предатель здесь вы, сир Лорас. Лорас не удостоил их и взглядом. – Но ты, Ренли, ничем не лучше, – такой же лорд-перевёртыш. Или ты не лорд более? Отдал свои земли Станнису вместе с честью и мужским достоинством? Это удар ниже пояса: заядлые вояки пренебрежительно отзывались о Ренли из-за отсутствия боевых достижений, но он никогда прежде не слышал упрёков от Лораса. С лица возлюбленного схлынули все краски. "Прости меня, но я должен. Твой брат не должен усомниться в твоей преданности". – О чём ты говоришь? Лорас чувствовал себя не лучше, но собрал волю в кулак и продолжил: – Мой лорд-отец никогда не согласится встать под знамёна лорда Станниса. Ты должен это понимать. Это было правдой. Станнис не забыл осады Штормового Предела и имел зуб на тех, кто сражался под знамёнами дракона. Его брат, король Роберт, поступил мудро, простив сторонников поверженного Эйериса, с условием, что они покорятся ему. Но Станнис злопамятен и напрочь лишён милосердия, а Мейс Тирелл, как и многие другие, его на дух не переносит. – Окончательное решение остаётся за лордом Мейсом, – прохладно напомнил Тарли. – Лорас, – теперь в голосе Ренли прозвенело отчаяние, ножом по сердцу Лораса. – Подожди, послушай. Мы ведь можем обо всём договориться. – Достаточно, Ренли, – резко оборвал его Станнис, и Лорас ощутил прилив раскалённой докрасна злости; он всей душой ненавидел этого человека. – Мейс Тирелл сражался под знаменем Эйериса Таргариена против нашего брата Роберта, а после встал под твои знамёна, прекрасно сознавая, что узурпирует власть. Из пустой гордыни он готов проливать реки крови, а в погоне за славой он мечется из стороны в сторону, как флюгер на ветру. Я не испытываю к нему ни малейшего доверия. Сир Лорас, ступайте к отцу и скажите, что ваша ставка на лорда Ренли была глупой и необоснованной. Посмотрим, как ему это понравится. Возможно, в погоне за своими нелепыми и тщеславными мечтами в следующий раз он возложит корону на вашу голову, чтобы после и её отправили на пику. Станнис развернул коня и пришпорил его каблуками, обрывая разговор. Всадники, прибывшие с ним, расступились, давая дорогу королю. Лорас с раной в сердце посмотрел на Ренли, прекрасно сознавая, что это краткое взаимодействие – взгляды, обращённые друг на друга, – может стать для них последним. Он ведь даже прикоснуться к нему не мог… В глазах Ренли он надеялся прочитать все невысказанные слова, все чувства, что связывали их обоих, но это мгновение протянулось между ними звенящей струной и лопнуло: всадники уже разворачивали лошадей, чтобы разойтись по лагерям. Переговоры не принесли Лорасу ничего, кроме пустоты в груди, но теперь ему хотя бы известно, что Ренли жив. И что Станнис не убьёт его теперь, не посмеет, – по крайней мере, пока, – раз уж Ренли поклялся служить ему. – Береги себя, Ренли, – прошептал он напоследок. Ренли прикусил губу; в кои-то веки он не находил слов для ответа и лишь тряхнул головой, рысью пустив жеребца прочь. Чёрные локоны рассыпались по его плечам. Если бы Лорас только мог, он осыпал бы горячими поцелуями каждую прядь, собирая губами дождевые капли. – Я чувствую вашу ложь, сир, – произнесла алая жрица, сжимавшая древко громоздкого штандарта с пылающим сердцем. – Не заблудитесь, блуждая во мраке, и однажды ваше пламя озарит небо, как огненное сердце истинного бога. До сих пор она молчала, и Лорас почти забыл про неё. По всей видимости, она исполняла роль септона, но к чему брать священнослужителя на переговоры? К его удивлению, жрица обращалась к нему, и от немигающего взгляда её багряных глаз ему стало не по себе. Её голос, грудной и глубокий, мог привлечь многих мужчин, как нектар манит к себе пчёл, но только не его. О чём она говорит? О красной комете, чей хвост до сих пор виднелся среди облаков в погожие дни? Лорас замешкался с ответом, а Бриенна, единственная из всех, пересекла лужайку и направилась к укрытому пеленой дождя силуэту Штормового Предела. Её лошадь была навьючена перемётными сумами с нехитрыми пожитками. – Бриенна! – окликнул Лорас, отвернувшись от алой жрицы. – Ведьма, – скривил губы Эммон Кью; он всегда её недолюбливал. – Пускай проваливает. – Я поклялась служить лорду Ренли, – отвечала Бриенна, повернув голову. – Я клялась сопровождать его конной и пешей и хранить от всякого вреда. Прошу вашего дозволения покинуть Радужную гвардию, сир. – Вы храните верность своему слову. Дозволяю, – склонил голову Лорас и отвернулся. Бриенна победила в сражении среди ста шестнадцати рыцарей. Пускай хитростью, но она одержала победу и над самим Лорасом. На его рёбрах под панцирем расцвели кровоподтёки, и он заявил Ренли, что женщине не место в гвардии короля, но теперь старые распри не имели значения. Роберт и Станнис были правы в одном относительно своего младшего брата: воин из Ренли получился средний, да и желанием воевать он никогда не горел. В предстоящих сражениях ему придётся несладко без Радужной гвардии и Лораса, в частности. Эта женщина не может стоить целой армии, но она предана Ренли всем сердцем и готова умереть за него, – Лорасу хотелось в это верить. Увы, это единственное, что он мог ему дать в настоящий момент. Возвращаясь в лагерь, Станнис кипел от злости. Лорас был совсем юн, его голову покрывали каштановые кудри, а глаза светились расплавленным золотом. Миловидные черты лица, с которых ещё не сошла юношеская мягкость, стрелки бровей и пухлые губы, – этот юноша очаровывал дам при дворе, как никто другой. И не только дам – Ренли всегда, как сороку, тянуло ко всякого рода блестящим изделиям. Вот и Станнису довелось рассмотреть пассию брата как следует. Лорас хорошо сложен: стройный как тростник, но достаточно силён и крепок для своих лет; он получил рыцарское звание ещё до совершеннолетия. Станнис однажды наблюдал, как он сражался на турнире в честь двенадцатых именин Джоффри. Лорас ловко выбил из седла Джейме Ланнистера, чем огорчил добрую половину королевского двора: многие делали ставки на опытного и закалённого в состязаниях Цареубийцу. Станнис никогда не заключал пари, считая споры глупостью и блажью. Зато Роберт после турнира все уши ему прожужжал, выиграв кинжал из валирийской стали. Он поставил против Джейме в пику жене. Люди вокруг сворачивали палатки, разбирали оружейные стойки, чистили песком котелки и готовили лошадей. Ворота Штормового Предела откроются именем Ренли, и его кастелян, сир Кортни Пенроз, более не сможет препятствовать Станнису. Осаду сняли, и лорды Узкого Моря могли вернуться к своим кораблям, но конница Робба Старка прибыла налегке и более прочих нуждалась в крове, пище для солдат и фураже для лошадей. Здешний мейстер присмотрит за ранеными. Толстые крепостные стены замка, который последние триста лет принадлежал Баратеонам, вздымались ввысь на сто футов, круглые и гладкие. Камни прилегали друг к другу столь плотно, что не осталось ни единой трещины, куда мог проникнуть ветер. В самом узком месте их толщина насчитывала сорок футов, а со стороны залива – и все восемьдесят: двойная кладка с песком и щебнем посередине. Службы за этими стенами были надёжно защищены от воды и ветра. – Деван, – Станнис окликнул мальчика, прилежно сворачивающего знамя Владыки Света. Тот поспешно оставил своё дело и подбежал к Станнису, чтобы принять у него коня. – Да, ваше величество? – Разыщи для меня своего отца, – велел Станнис. Он отдал мальчику корону, но тяжёлый меч на поясе оставил при себе. Деван поторопился исполнить приказ. Ренли молча проехал мимо, такой же пасмурный, как и небо над его головой. – Ренли! Ты далеко собрался? Вздрогнув от его окрика, брат проворно спрыгнул с коня и устремился к Станнису. Его вороной, почуяв свободу, прижал уши и потрусил прочь. – Ты… Седьмое пекло, Станнис! Зачем ты его отправил? Зачем? Я мог договориться! Станнис, пожалуй, ещё никогда не видел младшего брата таким рассерженным. Тот и в ярости чрезвычайно напоминает Роберта. С той лишь разницей, что Роберт мог быть страшен в гневе, а Ренли оставался просто Ренли. Удивительное дело: даже проиграв судьбоносное сражение, он не был настолько раздосадован, как сейчас. Станнис лишний раз убедился, что до зрелых суждений Ренли далеко, как отсюда до Стены. Не наигравшись в детстве, он ставил сиюминутные прихоти превыше всего – войны, мира, собственной жизни. – Нет, не мог. Взгляни правде в глаза: твой никчёмный рыцарь отказался от тебя, – снисходительно разъяснил Станнис. – Видимо, разглядел твою истинную суть. После измены твоя честь и ломаного медяка не стоит, а войну ты блестяще проиграл, едва начав. Но, если хочешь знать моё мнение, этот мальчишка даром тебе не нужен. Пускай возвращается в свой цветник, и сожалеть тут не о чем. У Ренли дрогнули губы, но он мигом собрался: – Не смей судить о наших отношениях, Станнис. Ты ничего не знаешь о нас. – Я твой король. И обращайся ко мне, как положено. Станнис вспомнил, как перед сражением брат дразнил его и насмехался. Ренли предлагал ему преклонить колено и бросил Станнису в лицо ту оскорбительную байку о происхождении Ширен от дурака. Теперь-то ему не до смеха. Станнис мог насладиться яростью и болью брошенного брата, но почему-то, глядя на него, никакой радости не испытывал. Эта перепалка его утомляла. – Ты груб и бессердечен. Мне не нужен король, подобный тебе! – Ренли рубленым жестом смахнул мокрые волосы с глаз. – Если попробуешь сбежать, я раздроблю тебе колени и отправлю просить милостыню в Блошиный Конец, – пообещал Станнис. – О, сделай одолжение. Своими руками! Как ты поступил со своим Луковым Рыцарем. Я хочу вина. Станнис отыскал глазами второго оруженосца: – Принеси ему мех с вином, Брайен. Пускай мой брат, наконец, уймётся. И привяжи его лошадь. Ренли отошёл, а потом с сердитым возгласом опрокинул пинком чей-то забытый над кострищем котелок. Тот подлетел в воздух, разбрызгивая дождевую воду и остатки овсянки. Молодая женщина, присоединившаяся к ним после переговоров, спешилась, но осталась в стороне, наблюдая за младшим Баратеоном взволнованно и преданно, как собака. Она была на ладонь выше Ренли, на её доспехах имелись вмятины и царапины, а синяя эмаль порядком облупилась. Для Станниса это означало лишь то, что эта женщина умеет держать меч в руках. – Миледи, – обратился он к ней, обозревая промокший радужный плащ на её плечах. – Могу я узнать, из какого вы дома? Светская любезность давалась ему с трудом. – Из дома Тартов, – она сдвинула брови и замешкалась с обращением, и, в конце концов, сказала просто: – Милорд. Меня зовут Бриенна Тарт, и я… Мой отец – Сельвин Тарт, лорд Вечерней Звезды. Я вступила в Радужную гвардию короля Ренли и клялась быть его щитом. Теперь я желаю сопровождать его как своего сюзерена. – Не имею ничего против, – отозвался Станнис и отвернулся, удовлетворив любопытство. Женщина-рыцарь в королевской гвардии, стало быть. Чему тут удивляться? Это же Ренли. – Вы звали меня, ваше величество? – А, Луковый Рыцарь, – Станнис быстро забыл о Бриенне Тарт и жестом предложил Давосу пройтись. Сборы – дело хлопотное. К счастью, переход не займёт много времени. Замок стоял тут же, на том расстоянии, чтобы стрела, пущенная из арбалета, не могла угодить кому-либо в глаз, – но не более того. Король сказал, это расстояние зовётся убойной полосой. Брошенные требушеты мокли под дождём, хотя защитники крепости ещё настороженно наблюдали за ними со стен. А Давосу не терпелось вернуться на "Чёрную Бету". Под качку и спится крепче. – Лорас Тирелл, – король выплюнул это имя без всякого вступления, словно оно жгло ему язык. – Сир Лорас? Рыцарь Цветов? – переспросил Давос. – Наслышан. – Да. Младший из сыновей Мейса, справил свои семнадцатые именины или около того. Когда-то он служил у Ренли оруженосцем. Он завоевал себе славу на турнирах, и только. Не спорю, у него имеется определённый талант на этом поприще. Хотя ему случалось и схитрить: скажем, выставить кобылу в течке против свирепого жеребца. Давос переступил канавку, прорытую в качестве дренажной траншеи для отвода воды, пытаясь сообразить, куда клонит его король, а после осторожно поинтересовался: – Сир Лорас вёл авангард вчера? Большая честь. – Ренли к нему очень привязан, – фыркнул Станнис. – А мальчишка на переговорах назвал его предателем и изменником. Понятия не имею, в честь чего, если это было очевидно с самого начала. – Значит, Хайгарден не присоединится к нам? – Маловероятно. Я отправлю гонцов к Мейсу Тиреллу с предложением союза, но сомневаюсь, что он даст согласие. Он не переваривает меня, равно как и я его. "И не он один", – безмолвно вздохнул Давос. Имея за собой богатые и плодородные земли, Хайгарден мог собрать самое многочисленное войско в Семи Королевствах. Если Ланнистеры платили людям золотом, то Тиреллы могли их прокормить, а монетой, как известно, сыт не будешь. По слухам, Ренли собрал под своим знаменем десятки тысяч мечей, копий и пик, а теперь его армия обезглавлена. К кому она примкнёт – к королю Станнису или Ланнистерам? От этого, пожалуй, будет зависеть исход войны. – Если хочешь знать, может, оно и к лучшему, – отрывисто заявил Станнис. – Ренли куда более простодушен, чем его ушлый дружок, и знаешь, что я понял? Этот цветочный мальчишка был истинной причиной сумасбродных действий Ренли. Он – и всё его вероломное семейство. Тиреллы, по сути своей, – те же Ланнистеры, тот же змеиный гадюшник. С той оговоркой, что Мейс Тирелл гораздо глупее Тайвина, зато столь же честолюбив. Вместе с королём Давос пересёк узкую просеку, отделяющую лагерь от лесной рощи, которую люди Станниса местами вырубили для постройки осадных конструкций. Заодно расчистили и площадку для боя, пока ждали Ренли и союзников с севера. Часть густого подлеска оставили в качестве прикрытия, чтобы конные Робба Старка могли подойти незаметно. Сигналом для его выступления из Речных земель послужили вести об осаде Штормового Предела. Станнис ждал младшего брата в то же время, рассчитывая, что тот не спустит ему с рук это оскорбление, но при этом не потянет за собой всё своё нерасторопное войско. Так и случилось: Ренли торопился вступить в бой, никак не ожидая удара с тыла, и его запросто взяли в клещи. – Ты слышал что-нибудь о его старшем сыне, Уилласе? – внезапно спросил король. – Хм, – Давос честно задумался; он не так уж хорошо ориентировался в хитросплетении семейных древ знатных домов, но успел нахвататься поверхностных знаний, пока возил контрабанду в Королевскую Гавань и служил под началом Станниса. – Признаться, нет, не припоминаю. Разве у лорда Тирелла три сына? Я слышал лишь о Гарлане – кажется, его называют Отважным. И о Рыцаре Цветов, конечно. – Вот именно. Никто не знает Уилласа, наследника Хайгардена, между прочим. Он был ещё оруженосцем, но вышел на турнир против взрослого и опытного соперника. Его конь упал и раздробил мальчику ногу. Уиллас остался калекой. – Большое горе, – пробормотал Давос. – И… что с того? – А то, что виной тому тщеславие Мейса. Он всегда подталкивал сыновей к турнирам, начиная с самого юного возраста, в надежде, что те принесут Хайгардену славу. Теперь он пошёл дальше, – Станнис скрипнул зубами. – Знаешь, что сказал мне Ренли? "Лорд Мейс желает видеть дочку королевой, чтобы потом нянчить внука-принца", – передразнил он. – Ранее он уже пытался выдать Маргери за Роберта. А когда тот умер, он смастерил для себя фальшивого короля… – И выдал дочь за него, – послушно согласился Давос. – Действительно, в одиночку лорд Ренли не рискнул бы выступить против Ланнистеров. – Да и не додумался бы, – проворчал Станнис. – Это Мейс через уста своего сына нашептал Ренли, что из него выйдет чудесный король. Тут он не ошибся с тактикой: Ренли всегда имел склонность к смелым фантазиям. – После этого лорд Тирелл созвал знамёна со всего юга, чтобы поддержать притязания лорда Ренли на престол, хотя никаких законных оснований у них не имелось, – задумчиво продолжил мысль Давос. Его сапоги чавкали по грязи, жухлая трава кругом была вытоптана. – Бросить вызов утёсу Кастерли было опрометчиво. – А в случае неудачи предприятия главный риск ложится на плечи Ренли. Этот бастард, именующий себя королём, Джоффри, уже мечтает увидеть голову моего брата на пике. Как и мою, впрочем. Но речь не о том. Я и сам был почти что готов предать Ренли смерти за дерзость. А тебе известно, кто короновал его? Догадаться нетрудно. – Лорд Тирелл? Тускло-зелёный от времени и мокрый от дождя плащ Давоса зацепился за колючую ветку дикого шиповника, и он отцепил его, до крови уколов палец правой руки. Искалеченную левую руку скрывала ушитая кожаная перчатка. – А кто ещё мог это сделать? – Станнис остановился рядом. – У Ренли богатое воображение, не скрою, но он не был изменником. Король угрюмо замолчал. В его словах Давосу померещились незнакомые ноты, а между тёмных густых бровей залегла тяжёлая складка. С тех пор, как стало известно, что Ренли возложил на себя корону Роберта, Станнис приходил в ярость каждый раз, когда в разговоре упоминалось его имя. Но теперь его гнев на младшего брата угас, и на смену ему пришло нечто новое. Давос осторожно заметил: – Вы о чём-то сожалеете, ваше величество? – Ты проницателен, как и всегда, Луковый Рыцарь. Мы с Робертом никогда не уделяли мальчишке достаточно внимания, и полюбуйся на него теперь: он окружил себя Тиреллами. Ступил в розовый сад, где шипы цветов – ядовиты, все до единого. Лорас играл роль лорда-командующего его Радужной гвардии, младшая сестра Лораса вышла за него, а десницей, надо полагать, стал бы сам Мейс. Усадив Ренли на Железный Трон, он вертел бы им себе в угоду, как тряпичной игрушкой в театре кукольника. Ренли совершил ту же ошибку, что и Роберт в львином логове, но не желает признать очевидного. Свернув в сторону, откуда дул солёный ветер, они вышли к заливу Разбитых Кораблей и остановились на краю утёса. От ветров, приходящих с моря, деревья кренились в сторону, точно пьяные, и отчаянно цеплялись корнями за почву. Воды залива были неспокойны, и даже в ясную погоду нельзя быть уверенным, что тебя не настигнет внезапный шторм. Давос, как и всякий другой мореход, соблюдал особую осторожность, проходя на "Чёрной Бете" к мысу Гнева на юге. Там гордо возвышался маленький замок, пожалованный ему Станнисом в награду за доставку провизии в осаждённый Штормовой Предел. На востоке, со стороны Узкого Моря, залив прикрывал остров Тарт. Давос по привычке развернулся к южной стороне. Хоть он и не мог разглядеть отсюда свои владения, его грела мысль о том, что жена сейчас хозяйничает в стенах замка Сивортов, и прислуга обращается к ней не иначе как "миледи". Однако король его пребывал в скверном расположении духа, и его глаза, отражая цвета пасмурного моря, приобрели оттенок зарождающегося шторма. – Вероятно, Мейсу Тиреллу с его куриными мозгами показалось, что Ренли, внешне так похожий на молодого Роберта, станет ему отличной заменой. А мой бестолковый младший брат обожает находиться в центре внимания. Он жаждал признания и принял обещания Мейса за чистую монету. Но Ренли не завоеватель вроде Роберта или, тем более, Эйегона и никогда им не станет. Он унаследовал Штормовой Предел, когда ему исполнилось семь. Где уж тут усвоить, что за великой выгодой следуют не менее крупные издержки? – на скулах Станниса играли желваки. Из лагеря донёсся приглушённый рокотом волн лай собак – они теперь то и дело заходились, когда неподалёку появлялся лютоволк. Лошади тоже его боялись, а солдаты, набранные в Узком Море, околачивались неподалёку, чтобы на него поглазеть, да близко не подходили. – Галея родителей, "Горделивая", разбилась вон там, когда они возвращались из Вольных Городов, – Станнис указал в сторону острых скал, торчащих из залива. – Мы с Робертом смотрели со стены замка, когда налетел внезапный шторм и разбил корабль в щепки. Море поглотило его. Сотни гребцов и матросов затонули тогда вместе с моими родителями. Я ждал, ждал и молился Семерым, хотя шансов на спасение практически не было. Знаешь, что преподнесли мне боги? На третий день прибой выбросил на берег этого бесполезного дурака с пёстрым лицом. Он выжил, единственный из всех, а мои родители – нет. Я поклялся никогда более не поклоняться богам, способным так жестоко отправить на дно моих отца и мать. Король, наклонив голову, смотрел на волны, разбивающиеся далеко внизу о чёрные скалы. Те накатывали, взрывались брызгами и отступали обратно в морские воды. Давос вдохнул солёный ветер, сопровождающий его всюду, куда бы он ни направлялся. Так было всю жизнь, сколько он себя помнил. Иногда он думал, что и погибнуть ему суждено в море. Не худшая смерть из всех, особенно для моряка, но Станнису он говорить об этом не стал, и тот продолжил: – Ренли тогда был младенцем. Мейстер Крессен смотрел за ним, но он был нужен мне на Драконьем Камне, и я забрал его с собой. Тогда старик ещё хорошо соображал и давал мне толковые советы. Роберту никогда не было дела до нас, он и заботой о своих бастардах себя не утруждал. Ему бы лишь пить, набивать живот, сражаться да трахать девок, – раздражённо выплюнул Станнис. – Я любил его не более чем обязывает братский долг, – равно, как и он меня. Но Ренли – другое дело, он младше и… более хрупкий, что ли. Он с малых лет привык полагаться на нас с Робертом. У тебя есть сыновья его возраста. Каким образом ты… – Станнис, прямолинейный до грубости, на этот раз замешкался. – Что мне делать с Ренли? Скажи. Давос постарался скрыть удивление, когда осознал, о чём именно спрашивает король. Насколько ему было известно, Станнис и родной дочери уделял не слишком много внимания; и королева Селиса – тоже. Их семейство нельзя назвать счастливым, а девочка всегда казалась Давосу печальной и одинокой. На каждого из его сыновей приходилось ещё шестеро братьев, и они не росли в одиноком замке посреди моря, усыпанном чудовищами из камня. Кто заботится о бедняжке Ширен, когда старый мейстер Драконьего Камня погиб? Одна надежда на мейстера Пилоса, но глядя на его цепь, Давос неизменно сожалел о мейстере Крессене. Тот был добр к девочке и обладал мудростью. – Возможно, вам стоит чаще беседовать с братом, – скомкано предложил Давос, потрогав ладанку у себя на шее, – там он хранил косточки отрубленных фаланг с левой руки. С его точки зрения, беседа послужит ключом к взаимопониманию. Станнис так не считал: – Беседовать? Исключено. У нас с Ренли ничего общего, о чём мне с ним разговаривать? На заседаниях Малого Совета он обменивался дурацкими шутками с Мизинцем, не вникая в подведомственный ему свод законов. Он не отличается прытью и на турнирах, не говоря уж о сражениях. Наконец, он презирает всякого рода чтение, предпочитая книгам танцы и наряды. – Я так и не одолел писанину, – скромно напомнил Давос. Король задумался о своём, пропустив его замечание мимо ушей. – С тех пор, как вы сделали меня сиром, я старался ставить себя в пример сыновьям, поступать честь по чести, трудиться во благо королевства, – поведал Давос. – Отрадно видеть, что Дейл идёт по моим стопам: праведно служит, водит "Духа", женился на доброй женщине, молится о детях. У Алларда же буйный нрав, с ним тяжко сладить. Мы с Марией сошлись во мнении, что останься я контрабандистом, то Алларду, рано или поздно, досталась бы доля брата Ночного Дозора. Он вырос уже, но я присматриваю за ним, как могу. Даю советы, хвалю за достойные намерения и деяния, стараюсь быть терпимым, когда он совершает ошибки. Он славный парень, мой Аллард, но кто, если не я, укажет ему верный путь? Станнис ответил не сразу: – В раннем детстве Ренли готовили к тому, чтобы стать рыцарем. Но когда Роберт взошёл на Железный Трон, а я вошёл в Малый Совет, Ренли остался, по сути, беспризорником. У него имелся мейстер, но разве Ренли станет слушать учёных людей? – Может быть, вас послушает? – предположил Давос. – Если вы дадите ему шанс показать себя. Моросящий дождь туманной дымкой покрывал обзор на залив. Давос поёжился. Его шерстяной плащ промок насквозь, и ему хотелось убраться в свою палатку, каюту "Чёрной Беты" или, на худой конец, во враждебный к ним замок, под защиту крепких стен, чтобы сменить одежду и вытянуть ноги у огня. Обрубки пальцев ныли от сырости. Но он, конечно же, не мог оставить его величество. – Нужно оградить его от Тиреллов. – От Маргери? – Причём здесь Маргери? – Ну как же, – растерялся Давос. – Лорд Ренли женат на девушке. – Не сомневаюсь, что Тиреллы поспешат расторгнуть этот брак, как только осознают, что королём он станет не раньше меня, – Станнис сцепил руки за спиной, сжав запястье. – Едва ли Ренли его консумировал. Подумать только, на переговорах перед сражением он клялся мне, что ещё до конца года Маргери родит ему сына. – Почему нет? – Ты плохо знаешь моего брата. Он предпочитает сира Лораса его сестре. Уж скорее я добровольно сложу с себя корону, чем сир Лорас принесёт Ренли ребёнка, – с пренебрежением в голосе пояснил король. – Кажется, ты удивлён, контрабандист? – Я слишком мало знаком с лордом Ренли, ваше величество. Станнис на дух не переносил девиц лёгкого поведения, но о распутстве короля Роберта в тавернах Семи Королевств складывали песни. Давос мог навскидку припомнить три из них: "Бочонок эля", "Погребок" и, конечно же, "Деву и медведя", которая звучала на каждой ярмарке. Но ему не доводилось слышать подобных сплетен о младшем Баратеоне, хотя тот давно уже вошёл в возраст. Но если так, тем более непонятно, зачем он взял свою королеву в военный поход? Юности свойственна чрезмерная вера в собственные силы. Об этом Давос думал каждый раз, когда смотрел на сыновей. Его старшие, Дейл и, в особенности, Аллард, радовались войне как возможности заслужить честь и славу. На гербе Сивортов они видели лишь чёрный кораблик, гордо летящий по волнам, но не замечали луковицы на его парусах. Станнис невесело усмехнулся: – Что ж, теперь ты будешь видеть его чаще. К счастью, они поцапались утром – Ренли и его цветочный мальчишка. Юный Тирелл сворачивает лагерь – намерен вернуться туда, откуда приехал. А на Ренли лица нет, – раздражённо добавил он. – Если они действительно были так близки, можно ему посочувствовать. – Сочувствовать? Вот уж нет. Я больше не потерплю своего брата в обществе отродья Мейса. Каким бы дураком он ни был, он всё ещё моя кровь. Ренли пора, наконец, это усвоить. Ладно, контрабандист, идём обратно в лагерь, – Станнис круто развернулся и широкими шагами направился через подлесок к чёрному силуэту замка на фоне пасмурного неба. – Пора мне вернуться домой. Давос не сразу осознал, что под "домом" король подразумевает Штормовой Предел.