Zielscheibe

Машина плавно несётся под сотню по спящему городу. Тьма успешно сокрыла случившееся. Упираешься лбом об окно. Похоже, бронированное. Ибо его ненормальную толщину ты заметила, когда тебя запихивали в салон. Двери, конечно, не поддаются. Несмотря на то, что защёлки открыты. Ублюдок предусмотрителен — заранее переключил замки на детский режим. Открыть можно только снаружи. Когда он решит. Чувствуешь на себе взгляд, но даже не поворачиваешься в его сторону. Не собираешься подыгрывать. Ещё больше тешить больные фетиши. То, что мудак наслаждается твоим положением, твоим наличием, ты и не сомневаешься. Воздух насквозь пропитан не только твоим страхом, но и его желанием. Словно наэлектризован. Ненавидишь себя за то, что поначалу даже сочла монстра привлекательным. Винишь не только дозу алкоголя, которая притупила голос здравого смысла, но и природное обаяние мерзавца, которое, однако, почти моментально рассеялось. Тогда, когда тебя выбрали. Тогда, когда бежать уже было поздно. Мысли скачут в попытках догадаться об уготованной судьбе. Очевидно, незавидной. Потому что он и не пытался изображать джентльмена. Или пытался плохо. Это уже плачевный знак. Потому что он, похоже, настолько преисполнился в безнаказанности, что больше и не считает долгом отыгрывать перед жертвами любезность. Ясно одно: его совершенно не возбуждает согласие. Боишься даже представить, сколько бедняг было до тебя. Выверенные действия и исключительная предусмотрительность говорят сами за себя — подонок не из тех, кто попадается на ошибках. Он на них учится. Именно поэтому он не выключает дальний свет, когда навстречу едут редкие машины. Или же потому, что ему просто плевать. На всех. Скорее и то, и другое. Тебе искренне интересно: зачем всё это? Несмотря на то, что примерный ответ известен. Вряд ли за происходящим стоят глубокие философские идеи. Скорее лишь азарт. Поиск границ. И голод. Из пустых размышлений вырывает сменившийся пейзаж: с трассы свернули на грунтовую дорогу. Такую, на которой нет ни единого фонаря. Лишь плотная стена вековых деревьев, склонившихся под собственным весом. Твоя Виа Долороса. Личная дорога скорби. Подобный путь наводит на мысли о логове. Иначе потенциальное жилище назвать и нельзя. Кто, кроме зверя, будет жить в такой глуши? Тонировка едва пропускает в салон свет фар, отчего теперь автомобиль лишь больше походит на катафалк. Может, ещё всё-таки не поздно обернуть всё вспять? Или хотя бы смягчить углы. Попытаться вразумить безумца — идея изначально обречённая на провал, но лучше уж попытаться, чем безропотно смириться. Несмело переводишь взгляд на салонное зеркало заднего вида. Лучше бы он улыбался. Пусть даже той дикой улыбкой. Потому что слишком серьёзный, сконцентрированный скорее не на дороге, а на планах взор посылает по коже мурашки. Ты однажды прочитала, что если обращаться к человеку по имени, то он будет к тебе расположен. Кажется, настало самое время применить любые, даже сомнительные советы. — Стрейд, — отвратительно. Для тебя это имя теперь звучит отвратительно. Сбиваешься с мысли, когда видишь в зеркале ответный взгляд. Холодный взгляд. Такой, от которого хочется прикончить себя за то, что вообще посмела заговорить. Давать заднюю поздно. И ты всё же сипло выдавливаешь задуманные слова, едва шевеля непослушным языком: — ...давай пойдём на свидание. Я ведь не против. Ты меня просто... напугал. Густые брови дрогнули к переносице — то ли в усмешке, то ли в удивлении. Очевидная ложь. Настолько очевидная, что ты чувствуешь себя персонажем фильма ужасов. Таким же тупым. Пора бы уже начать думать, прежде чем делать. Он психопат, а не идиот. В отличие от тебя. — Liebling, куда, по-твоему, мы едем? — издевательский вопрос впивается в перепонки, словно последний гвоздь в крышку твоего гроба. Уж явно не на романтический ужин. Разве что на тот, где главным блюдом будут твои потроха. У всех, конечно, разные понятия об ухаживаниях. Ваши явно не совпадают. Не находишь, что ответить, и едва не скулишь, отворачиваясь обратно к окну, корчась в гримасе. Измученности. Усталости. Не столько физической, сколько моральной. Слышишь глухую усмешку. Он, похоже, ещё и из тех, кто обожает играть с едой. Наслаждается процессом, а не результатом. Хуже всего то, что тебя уже выбрали. Значит, любое твоё действие лишь подбавит масла в огонь. Смирение, как и борьба, приведут к равному результату. О котором ты не хочешь задумываться. Ты ведь шерстила информацию про город, прежде чем в него поступать. И не нашла ни единого упоминания о подобных делах. Единичные убийства не в счёт. Может, конечно, ты просто проигнорировала неудобные статьи. Только вот когда в свете фар предстаёт двухметровый забор, всё становится примерно понятно. И окончательно очевидно, когда за воротами показывается основательного вида дом. Его дом. Твой каземат. Потому что на окнах даже второго этажа есть решётки. Даже внешнее убранство кричит: хозяин не из среднего класса. Намного, намного выше. А у таких людей паутина связей простирается далеко. И деяния в таких кругах остаются незамеченными. И едва ли порицаются. Потому что если сегодня вырыть кому-то могилу, завтра лопату достанут уже для тебя. И вот автомобиль заезжает на территорию, останавливаясь под навесом. И пока водитель ждёт, когда позади закроются створки, отрезающие путь отхода, ты успеваешь бегло осмотреть окружение. Замечаешь не только уличный верстак и несколько гаражей, но и пристройку с огромной трубой. Что-то подсказывает, что это совсем не гостевой домик. Если ты не справишься сама, то лучше уж вообще никому тебя не искать. Лучше уж подруге вообще не совать нос в это дело. И теперь ты винишь себя за то, что потенциально втянула её в это безумие. Вздрагиваешь, когда хлопает передняя дверь. И цепенеешь, когда отворяется задняя — ближайшая к тебе. Поднимаешь боязливый вопросительный взгляд. Не торопишься выходить. Ждёшь сигнала. На всякий случай. И получаешь его — в виде ухмылки и кивка в сторону дома. Вытягиваешь затёкшие ноги и спрыгиваешь на землю, несуразно пошатываясь. На плечо ложится тяжёлая ладонь, но не для того, чтобы тебя придержать, а чтобы отодвинуть в сторону, дабы ты не мешала захлопнуть дверь. А затем соскальзывает на загривок, бесцеремонно сжимая нежную кожу, и ползёт выше, зарываясь в волосы, чтобы было легче утянуть тебя на крыльцо. Тебя не выпускают из захвата, даже когда принимаются открывать замки. Огромное их количество. Существуют они, похоже, совсем не для того, чтобы кого-то не впустить. Скорее наоборот. Массивная дверь нехотя поддаётся, разевая свою кромешно чёрную пасть, и выпускает наружу спёртый воздух. Отдающий не только характерным для любого дома запахом жильцов, но и сладковатым ароматом тех, кто сюда вошёл, но больше не вышел.