Zielscheibe

Вязкая тишина, надрываемая гулом люминесцентных ламп, давит на истощённый стрессом мозг. Он специально оставил включённым этот мерзкий, опаляющий сетчатку свет? Выключатель настолько высоко, что ты не дотянешься до него даже головой. Даже если подпрыгнешь. Хотя, ты, конечно, и не собираешься отдыхать. Не сможешь, даже если захочешь. Оседаешь на холодный бетон, утыкаясь в пол пустым взглядом. Тут и там видны коричневые пятна. Очевидно, застарелой крови. В трещинах, возможно, притаилось даже человеческое мясо. Пористая структура не скрывает прошлого сего места. Его невозможно отмыть — ни физически, ни морально. Даже если предать огню. Какой всё-таки бездумный выбор материала для подобных целей. Хотя, может, и намеренный. Тварь, похоже, питает нездоровую любовь к кровоточащим жертвам. Может, таким образом хранит память. Скоро и ты станешь частью общей картины. Братской могилы. От этого даже немного легче. От разделённой судьбы. От некого единения с теми, кого уже не спасти. Как давно это продолжается? Как давно на твоём месте был предыдущий страдалец? Хочешь ли ты знать?.. Поводишь плечами, содрогаясь от собственных мыслей, и моргаешь, смачивая ссохшиеся глаза. Адреналин постепенно отступает, накрывает осознание случившегося. Понимание, что заточение — новая реальность. И ты либо выберешься, либо останешься здесь навечно. А понятие "вечности" в этом месте отличается от общепринятого — она намного короче. Губы дрожат, наворачиваются слёзы. И срываются по щекам, смешиваясь с кровью, обжигая солью саднящую рану. Глухо всхлипываешь, подавляя истерику в зародыше. Нет никакого смысла жалеть. Ни себя, ни о произошедшем. Ты — случайная жертва. В неправильном месте, в неправильное время. От подобного не застрахован никто. Если смириться, то от тебя останется лишь очередная строчка в новостной сводке. Может быть. А может, тебя сочтут сбежавшей и даже не будут искать. Кроме старой подруги, которая вообще живёт в другом городе, о тебе некому волноваться. Её заявления вряд ли сыграют роль. Немеющие кисти ноют, напоминая, что помимо страдающего разума у тебя ещё есть и не менее измученное тело. Путы затянуты слишком сильно. Любая попытка выбраться лишь усилит давление. Окидываешь взглядом стену, увешанную инструментами. Кусачки вполне годятся для решения твоей проблемы. Как и диск пилы. В обоих случаях есть шанс не только высвободиться, но и лишиться пальца. Отличное выйдет подношение. Жадному до крови минотавру понравится. Замечаешь в углу мини-холодильник, наличие которого наводит на определённые мысли. Ты бы не удивилась каннибалистическим наклонностям тюремщика. Только вот почему морозильник настолько маленький? Для хранения тел он явно не подходит. Для пленных — в качестве намёка на будущее? Или для их кормёжки? Размышлять бесполезно. Нужно действовать. На остатках сил и желания. Едва не рычишь, когда не дотягиваешься плечом до лица, чтобы стереть противную влагу, и пользуешься коленом, в итоге лишь размазывая железисто-солоноватую смесь по коже. Такой грязной ты не чувствовала себя давно. А ведь всё только начинается. Нелепо, словно подстреленное животное, поднимаешься с места и подходишь, хромая, к перфопанели. Он любит развлекаться. Он любит инициативу. Иначе зачем давать выбор? Зачем оставлять тебя в подвижности, хоть и ограниченной, в окружении потенциального оружия? Некоторые инструменты девственно чисты, на некоторых заметны багровые пятна. Неужто любимые? Особенно молоток. Деревянная рукоять которого и вовсе потеряла свой изначальный оттенок. Сколько же черепов им проломили? Нет, конечно, не черепов. Это было бы слишком скучно. Может, тебе даже повезёт узнать, в каком ключе используют сей инструмент. А может, тебе повезёт прикончить ублюдка его же орудием. Ох, как бы тебе этого хотелось. Никогда в жизни ты так сильно не хотела познакомиться с чьим-то внутренним миром. Конкретно — с содержимым черепной коробки, что напоило бы пористый бетон под твоими ногами. Ты вряд ли первая, кого здесь посещают подобные мысли. Но можешь стать последней. Так, конечно, тоже думал каждый до тебя. Изворачиваешься, выдвигая один из ящиков. Потому что, чтобы дотянуться до стены, нужно залезть на тумбу. А затем как-то снять выбранный инструмент. И далеко не факт, что подобные извращения принесут результат. Малочисленные силы и время лучше тратить разумно. Не веришь увиденному. Потому что в чёртовом ящике лежат ножи. Самые настоящие ножи. Охотничьи, тактические, даже кухонные. Он либо невероятно глуп, либо ужасно самоуверен. Или и то, и другое. С каждой новой находкой ты всё больше убеждаешься, что мудак упивается своей вседозволенностью. Своей властью над чужой жизнью. Судя по тому, что на него до сих пор не нашли управу, вполне заслуженно. Не стоит недооценивать врага. И переоценивать себя. Особенно в нынешнем положении. Поддержка этого хрупкого равновесия отнимает кучу сил. Почему бы просто не перерезать себе глотку одним из этих самых ножей, лишив ублюдка удовольствия? Почему бы не кинуться на него, прикончив себя чуть более болезненным образом, но хотя бы не без борьбы? Крайности манят взбудораженные нервы, словно мотылька свет. Он не самый большой по комплекции мужчина. Ты можешь справиться. Всегда есть шанс. Ничто не вероятно наверняка. В том числе и его очередная победа. Выбираешь тактический нож — он выглядит наиболее солидно. Извиваешься, стараясь не порезаться, и всё же умудряешься схватить нужную рукоять. Пятишься к циркулярному столу — тумбы слишком высоки для задуманного — и слепо вскидываешь руки, со всех сил втыкая остриё в деревянную поверхность. Осталось самое сложное — разрезать стяжки, а не вены. Как жаль, что маньяк не старомоден и предпочитает бездушный пластик старым добрым верёвкам. Было бы намного проще. Принимаешься двигать запястьями, морщась от слишком громкого скрежета лезвия по ребристому материалу. Однако это комната явно создана для того, чтобы не выпускать звуки. Так что, если здесь нет микрофона, всё должно быть в порядке. Он бы уже пришёл, верно? Может, он наблюдает прямо сейчас? Может, он уже готовит наказание? Путы лопаются и спадают, высвобождая затёкшие руки, и ты отшатываешься, едва не вскрикивая от радости. Трясёшь холодными конечностями, шипя от покалывания приливающей назад крови. Хватаешь нож — оставаться безоружной не планируешь, а вернуться по твою душу могут в любой момент. Принимаешься обшаривать шкафчики, обнаруживая в них не только очередную гору инструментов, в том числе электрических, но и аптечку, которая выбивается из общей картины больше всего. Её наполнение хоть и не похоже на профессиональное, но явно не из дешёвых. Есть даже набор для наложения швов. Какое место подобной вещи в царстве боли и смерти? Лучше, наверное, не задумываться. Раздаётся щелчок. Сердце уходит прямо в саднящую пятку. Едва не роняешь нож, спешно заталкивая его сбоку под пояс, пряча под одеждой. И замираешь у тумб, оборачиваясь, чтобы встретить опасность лицом к лицу — занимать прежнюю позу уже поздно. Он же приказал отдыхать. Сколько прошло времени? Его бы точно не хватило для полноценного отдыха. Пытаешься успокоить сбитое дыхание, когда из тьмы показывается печально знакомая фигура. Которая, кажется, и не удивлена твоим поступком. Проступком. — Я ожидал чего-то подобного. Но не так же быстро, — с беззлобным упрёком молвит подонок, закрывая за собой тяжёлую дверь. — Не могу тебя винить. Мне тоже не терпится начать. Попробуй. Тебя окидывают оценивающим взглядом и награждают лёгкой улыбкой. А затем ухмылкой. — Выбирай. Выбирай что? Ты уже выбрала. Сначала ты выколешь эти чёртовы янтарные глаза. Чтобы все остальные ощущения были сильнее. Он не любит молчание. Он раздражённо хмурится, но затем вновь улыбается. Словно... ласково. Будто смиряясь с поведением непослушного ребёнка. — Выбирай, каким будешь резать себя.