Zielscheibe

Одна? Ты и вправду осталась одна, да ещё и жива? Грубо, конечно, обзывать подобное состояние жизнью. Сдавленно стонешь, с трудом приподнимаясь без помощи недееспособных рук, и усаживаешься у тумбы, что покрыта густеющей багровой жидкостью. Как и всё вокруг. Даже собственное тело. Особенно собственное тело. Липкое, грязное, мерзкое самой себе тело. Опускаешь взгляд на пистолет. ...твой пистолет. Это и вправду ТТ. Такой же потрёпанный, как тот, что ты всегда носила в сумке. Не факт, что это всё-таки именно твой, но... Не может это быть совпадением. Не может ублюдок просто подкинуть тебе идентичное с твоим оружие. Он прекрасно знает, что творит. Поднимаешь дрожащую ладонь и осторожно шевелишь пальцами. Несмотря на сквозную дыру, они туго, но поддаются. Хоть какой-то хороший знак. Да, теперь хорошее в твоей жизни выглядит именно так. Тогда, когда руки ещё были в рабочем состоянии, ты хотела выхватить пушку. В момент, когда он будет занят. Тобой. Очередная идиотская затея. До тебя были десятки, если не сотни таких же гениев. Если бы он был настолько глуп, то уже бы сидел за решёткой. Или гнил бы в земле. Сейчас ты можешь вновь считать себя героем, только вот в тот момент один лишь вид чёртовой кобуры остудил твой пыл. Может, это всё же спасло тебя от случайной смерти. Довольна ли ты? А что, если... Морщишься, протягивая руку к кнопке выброса магазина. Как же противно ощущать самую обычную работу организма. Напряжение связок, перекатывание мышц. Малейшее движение отдаётся болью. Пока что притуплённой — нужно отдать должное адреналину. Раздаётся щелчок, выскальзывает обойма. С сухих искусанных губ срывается сиплый истерический смешок. Пустая. Конечно. Ты сама надумала себе проблему. Надумала себе и спасение. Может, стоит даже быть благодарной, что твой грандиозный план не сыскал успеха. Как бы нелепо ты выглядела, угрожая подонку порожним пистолетом. И насколько плотоядная улыбка оказалась бы тогда на его лице. Возможно, он этого даже ждал. Но, оказывается, и ты умеешь удивлять. Легче от этого не становится. Ты уж точно не хочешь становиться любимчиком самого дьявола. Даже если это обещает преференции. Боишься даже представить, что в его понимании может означать особое отношение. Может, то, что ты до сих пор дышишь, и есть проявление этого самого отношения. Тогда уж точно не стоит строить воздушных замков. Заталкиваешь обойму назад и обессиленно откидываешься ноющей спиной на дверцы, тяжело вздыхая. Самое омерзительное в твоей ситуации то, что тебе, безусловно, нужна медицинская помощь. Только вот несмотря на обилие ран, они не смертельны. С ними можно жить. Они даже могут благополучно зарасти. Это, конечно, не отменяет, что в кровоток могла попасть зараза. Отсутствие должного ухода может означать сепсис. Но пока ты сможешь жить. Выживать. Если только не воспользуешься прямо сейчас ножом, пилой, да хоть чёртовой дрелью. Выбор огромный. Но пока ты выбираешь... сопротивляться. Несмотря на то, что именно это палачу и по нраву. Вспоминаешь про аптечку. Добротную аптечку. Только вот не обернётся ли подобная самодеятельность последствиями? Не за тем тебя ранят, чтобы ты лечилась. Да какая, чёрт возьми, разница? Все твои планы всё равно идут прахом. Нет смысла пытаться залезть в чужую голову. Действовать нужно по ситуации — и сейчас самое время промыть и перевязать саднящие раны. Хотя бы самые глубокие. Скользишь мокрой спиной вверх, бесполезный пистолет скатывается с живота на пол. Едва держишься на ватных ногах, опираясь на столешницу. Кошмар не длится и суток, а на тебе уже не осталось живого места. Тянешься к нужному шкафчику, который, как назло, высоко. Встаёшь на носочки, сжимая зубы от боли в стопе, и всё же ухватываешь злосчастную сумку. Голова кружится, вынуждая мешком осесть назад на пол. Некогда. Тебе некогда изнывать. Жужжит молния, вызывая не самые приятные воспоминания. Перебираешь содержимое, пачкая стерильно белое алым. Бинты, шприцы, жгуты... Наконец, находишь антисептик. Вынимаешь бутылёк. Слишком, конечно, маленький. На все твои увечья нужна немалым пятилитровая канистра. Откручиваешь крышку, смачиваешь вату и принимаешься поочерёдно обрабатывать рваные края ран на ладонях, морщась от неприятных ощущений. Ублюдок словно специально выбрал для обеззараживания именно спирт. Которым, конечно, ни в коем случае нельзя промывать увечья, если только не хочешь добавить к ним ещё и ожог. Заканчиваешь только тогда, когда жидкости во флаконе не остаётся. Куча пропитанной кровью ваты придаёт окружению ещё более мрачную атмосферу. Взгляд цепляется за коробок хирургических игл. Имеет ли смысл за них браться?.. Ты едва умеешь зашивать ткань. Про плоть, к тому же собственную, тяжело даже думать. Попытаться, наверное, стоит. Хотя бы на одной руке. Ныряешь в аптечку в поисках ниток, даже не представляя, как они должны выглядеть. Очевидно, обычные швейные нанесут больше вреда, чем пользы. И находишь золото. Шовный набор. Распечатываешь его, получая стерильную иглу с вдетой нитью. Из швейного опыта у тебя разве что понимание, как делать самые обычные стежки. Которые, конечно, совсем не подходят такой ране. Но нужно ведь с чего-то начинать. Хватаешь жгут и с немалым трудом перевязываешь им чуть выше локтя, на манер медсестёр, что берут кровь на анализы. Чтобы хоть как-то обезболить конечность. Дрожащей рукой берёшься за изогнутую иглу и водишь по коже остриём, не зная, как и куда его вонзить. Сжимаешь зубы и, наконец, делаешь пункцию. Голова кружится от вида пульсирующего мяса, и ты принимаешься спешно, стежок за стежком, мучить его ещё больше, наблюдая, как тянутся цепляющиеся за нить куски плоти. Криво фиксируешь шов, делая несколько стежков в одном и том же месте. И понимаешь, что не взяла то, чем можно было бы отрезать иглу. Откидываешься назад, судорожно дыша, прикрывая глаза. Сил вновь подняться пока нет. Процедура далась намного тяжелее, чем ты думала. Слепо развязываешь жгут, позволяя ему свободно упасть на пол. Зачем ты вообще взялась за это? Зачем продлевать агонию? Сквозь пелену слышишь глухой топот. Слышишь?.. Распахиваешь веки, утыкаясь взглядом в массивную дверь. Приоткрытую. Чёрт. Хватаешь, морщась от боли, валяющийся рядом, покрытый багровой коркой охотничий нож и, пошатываясь, всё же вскакиваешь с места. Дверь грузно отворяется, впуская его. Самодовольного ублюдка, смотрящего на тебя с фирменной улыбкой. Такой безобидной, что можно подумать, что в случившемся виновен кто-то другой. Если бы только не твоя кровь на его одежде. Тебя окидывают оценивающим взглядом и задерживают его на ладони. Той, с которой позорно свисает игла. Подонок усмехается и возвращает взор к твоему лицу. — Да ты воин. Крепче сжимаешь рукоять, стискивая зубы. Ничего, кроме агрессии, этот голос не вызывает. Так же, как он любит тебя слышать, ты обожаешь, когда он держит свой грязный рот на замке. Ты бы с удовольствием зашила ему пасть. Нерассасывающимися нитками. — Хочешь, зашью? Хмуришься, не веря услышанному. Не понимая, что вообще происходит. Ты хочешь. Ты, чёрт возьми, хочешь, чтобы тебе помогли. Отвезли в больницу. Хотя бы позволили помыться. Разрешили смыть свои и чужие жидкости. Только вот нет никакой веры в то, что после оказанной услуги от тебя не попросят ответную. А остался ли выбор? Ты, кажется, обязана согласиться. Потому что на отказ у тебя не осталось крови. Киваешь. Сдавленно киваешь, многозначительно опуская взгляд на ножны. И вздрагиваешь, когда чужие руки вдруг тянутся именно к ним. Чтобы отстегнуть.