Два раза в неделю

После сказанных им слов, Коннор припал к моим губам, сминая их под напором своих потрескавшихся и обжигая горячим дыханием с запахом выпитого нами бурбона и выкуренных им сигарет. Сказать, что я опешил - это не сказать вообще ничего. Я раскрыл ошеломлённо рот, словно рыба, выброшенная на берег. Я не пытался возразить, не потому что не хотел, а потому что просто-напросто не мог. Тело не слушалось меня, замерев, как вкопанное и позволяя творить с ним всё то, что пьяному Хокинсу взбредёт в голову. Я не на шутку испугался. Это чувствуют женщины, когда не могут противостоять мужчинам, гораздо сильнее и непористее их? Липкое, давящее ощущение сковывающего по руки и ноги страха, которое с гулким грохотом стучит меж ребер, затягиваясь комком нервов в желудке и, поднимаясь выше к груди и чуть ли не выпрыгивая оттуда, подкатывает к горлу, перекрывая дыхание. Коннор заметил, что я не отвечаю на его смелые действия, даже толком не дыша и никак не двигаясь, словно я проглотил кол, который не даёт мне пошевельнуться или сглотнуть. Он разорвал поцелуй и, раскрыв глаза и увидев моё выражение лица, тут же помрачнел. Кажется, я и сам его напугал моей побледневшей в один миг физиономией. Хокинс со страху схватил меня за плечи, затем в панике расцепил пальцы, не зная, стоит ли вообще трогать меня теперь. — Боже, Джек, прости, я, — Коннор начал тараторить, — блять, мне жаль, я конкретно облажался перед тобой.. Я не думал, что это будет так.. Наконец, я смог прийти в себя и несколько раз похлопал ресницами, возвращаясь в чувство. Хокинс выглядел встревоженно и явно жалел о том, что решился на такой отчаянный шаг. Я всё ещё был в прострации, не улавливая всех его слов, но догадываясь об их сути. Я прислушался ко внутренним ощущениям и, к моему удивлению, у меня не было ни отвращения, ни чего-то подобного. И страх куда-то улетучился, оставшись лишь лёгкой дымкой где-то на затворках сознания, его отголоски раздавались лёгким звоном в ушах. Покалывающее ощущением осталось на губах и я слегка облизнул их, пытаясь вновь уловить вкус Хокинса, ощущая его на кончике языке. Шестеренки в моей голове в этот момент работали на полную катушку под действием некого адреналина от пережитого, столь внезапного поцелуя. До меня быстро дошло, что это было. Блять. В голове сразу вспыхнул образ девушки, с которой я вместе учился в школе. Помню, как в страших классах позвал её на весенний бал. Танцевать я не умел, но произвести впечатление на неё хотелось. Поэтому весь вечер я ей оттаптывал ноги, багровея каждый раз, как полный придурок, и извиняясь за свою неуклюженсть. Её, казалось, это даже забавляло и она находила меня до жути милым, о чём вечно твердила. Когда я усадил её в машину отца, которую тот мне любезно дал на вечер, чтобы я блеснул перед объектом своего обожания, я сильно растерялся и не знал, что делать после этого. В голове сразу стали мелькать сцены из фильмов, которые я нашёл, ещё будучи двенадцатилетним сопляком, на чердаке моего дома в грузном ящике, что стоял возле старого видика. Касссеты там покрылись пылью, но всё ещё были рабочие. Детская любопытность сразу привела меня к нужным экземплярам. И увидев на экране не прикрытую ни на йоту эротику, я тут же вернул найденное обратно в ящик. Но, на всякий случай, запомнил, как выглядела кассета, куда я её всунул и, конечно же, что я успел на ней лицезреть. Так вот, кадры, словно прокручивающаяся бобина с кинолентой, стали заполнять мои мысли на большой скорости. Но начать воплощать в жизнь даже самые невинные из них, на уровне лёгкого и ненавязчивого прелюдия, я никак не мог. Уловив мою нервозность, моя спутница застенчиво улыбнулась и хихикнула, сама проявив инициативу и чуть наклонившись ко мне со своего пассажирского сидения. Её губы быстро нашли мои и запечатлели на них нежный, но требовательный поцелуй. Словно она передавала мне жезл на марафоне, коим обмениваются бегуны-сокомандники, вверяя в мои руки некие бразды. И в тот момент со мной произошло то же самое, что и сейчас с Коннором. Оцепенение. Меня словно парализовало. Я сжал руки в кулаки, впивая ногти во внутреннюю часть ладоней. Я сидел истуканом на водительском кресле, пока она целовала меня своими мягкими пухлыми губами. Чувство, блять, один-в-один, ну никак тут ошибиться я не могу. Что тогда был тормозом, что сейчас им и остался. В тот вечер, у нас, кстати, с ней так ничего и не вышло. Я отвёз её домой, не рассчитывая и даже в какой-то степени боясь продолжения. Так у нас ни разу и не случилось то таинство, которое друг с другом в порыве некой необузданной страсти разделяют любовники. Хотя я прекрасно осознавал, что ей этого хотелось и именно со мной. И я наконец осознал, что то чувство, что это были самым настоящим возбуждением. Настолько сильным, что оно будто бы отключало меня от внешнего мира, не давая мне перегреться и расплавиться прямо на месте. Но если ту девушку я знал почти всю среднюю и старшую школу, а это, между прочим, несколько лет. То что касается Коннора, это было лишь пару месяцев знакомства, хоть и близкого. Но меня смущало не это. Следовало бы начать с того, что мы оба мужчины. К тому же, взрослые. Эта мысль никак не могла уложиться в моей голове. Может, я всё же испугался не от того, что мне понравилось это ошеломляющее чувство, а из-за того, что мы, блять два мужика, к тому же, ещё и коллеги? О нашей крепкой дружбе и говорить не приходится. Разрушить её и потерять единственного человека, с которым я тут постоянно поддерживаю общение из-за этого мне не хотелось. Стоит ли мне просто проигнорировать его действия и сделать вид на утро, что я ничего не помню из-за алкоголя? Точно, бурбон! Он ведь это по пьяни, да? Не серьезно ведь? Блять, да какая нахуй разница сделал он это по пьяни или нет. Вопрос стоит иначе. С чем связана моя реакция? Я явно отреагировал на это не так, как должен был. И речь не о том, что я оторопел. А что мне понравилось это. Что я ощутил то самое щекотное чувство, "бабочки в животе" или как это называют в пресловутых любовных романах и низкосортных мелодрамах. Или я просто перенервничал? Может я боялся, что Коннор видел во мне женскую фигуру? Что другой мужчина будет объективизировать меня так, как обычно поступают с женщиной? Нет, это чушь полная. Тогда в чем, блять, дело? Нет, всё не так просто. Естественно, меня смутил его напор. Но я не ощутил резкого отторжения. Я снова почувствовал себя подростком, который не умел толком целоваться и не шарил рукой под юбкой у девчонок, боясь словить за это оплеуху. Словно я заново переживал пубертат, борясь со своими желаниями и не зная, как их претворить в жизнь. Осознание окатило меня. Хокинс мне нравился так же равносильно, как мне нравились женщины. Его поцелуй ощущался так же, как если бы я получил его от хорошенькой девушки, за которой ухлестывал. Я был в ужасе. Но ещё больше я был в полном ауте от того, к какой мысли я пришёл. И что она казалась мне самой близкой к правде. Но я ведь никогда не любил мужчин, не испытвал к ним влечения, не думал о них в сексуальном плане. Неужели всё это время я обманывал себя или просто не осознавал этой истины? Голова гудела уже не от алкоголя, а от сложного мыслительного процесса. И все эти мои рассуждения, которые казались мне до невозможности долгими, словно я отсидел симпозиум по штурмованию своего головного мозга, промелькнули лишь за пару секунд, пока Коннор с запалом пытался объясниться. Ему наконец удалось вырвать меня из моих быстротечных дум. — Джек, я прошу тебя, скажи, блять, хоть что-нибудь. Я сейчас с ума сойду. Обматери меня, да хоть вмажь мне, только не молчи, прошу. Я уже весь извёлся. Он нервно поджал губы, выжидающе смотря на меня. Я взглянул на него и смутился тому, как наши взгляды моментально пересеклись, создавая мжду нами искру, способную разжечь поленья в печке. И всё же, мне удалось собрать мысли в кучу, чтобы хоть что-то выдавить из себя. — Прости.. Я просто растерялся.. Я не мог поверить, что сейчас прозвучал мой голос - тихий и неуверенный. Словно школьник, которого отчитывали родители, найдя в его дневнике выведенную красной пастой двойку. — Ты бы видел своё лицо! Я так перепугался.. Я чуть было ни подумал, что ты прямо так в обморок и грохнешься и уж готовился откачивать тебя. Я постыдился своей реакции и опустил взгляд, говоря виновато. — Извини, не хотел, чтобы ты так распереживался.. Оно само.. — Не нужно. Я просто.. - Хокинс покачал головой, трепля себя за волосы и почёсывая затылок, - Я ведь ожидал хоть какого-то действия. От ответа на поцелуй до хука левой. Я шумно вздохнул, обдумывая слова Коннора. — Действие? Хокинс поморгал пару раз озадаченно, уставившись на меня. — Ну.. да. Я хмыкнул и слегка почесал щетинистую щёку. Не знаю, что побудило меня принять столь опрометчивое решение. Вполне возможно, выпитый алкоголь или реальное желание по отношению к моему закадычному приятелю. Но я припал к его губам, и на этот раз вместо меня опешил уже Коннор. Он слегка раскрыл рот от удивления, но почти тут же оправился, отвечая с энтузиазмом. Едва начавшийся поцелуй почти сразу же сменился на посасывание губ с ощутимой, витающей в воздухе страстью. Он по-хозяйски раздвинул мой рот с присущей Хокинсу инициативностью и напористостью, скользя языком. Я старался не отставать от его задаваемого темпа и поступил так же. Удивительным образом он снова смог взять на себя бразды, ловко выхватив их из моих пальцев. И я не возражал этому. Меня всё ещё терзали сомнения и неуверенность в правильности наших действий. Он углублял поцелуй, но наслаждение нашей близостью до меня доходило как в потёмках, сквозь густой и непроглядный туман. Я вновь потерялся в домыслах. Хоть мне и было хорошо, я не мог полностью отпустить себя и воспользоваться ситуацией, в которой мы были. Это казалось мне неправильным. До ужаса возбуждающим, но таким неправильным. Язык Коннора обвивал мой, то и дело ускоряясь и замедляясь, играясь со скоростью и остротой ощущений. Хокинс навалился на меня, придвигаясь ближе. Его сухая горячая ладонь легла на мою щеку, поглаживая её большим пальцем. Другая же словно прилипла к моей шее, потирая её и пробегая кончиками по кадыку, чуть надавливая. Я издал глухой звук и прикусил слегка его язык, вздрогнув. Коннор слегка дернулся и оттянул мою нижнюю губу в ответ, сжимая её меж зубов. Температура между нами стремительно возрастала, согревая тела до того состояния, что я был готов стянуть с себя верх целиком, обнажив торс, лишь бы хоть немного остыть от всеобъемлющего вожделения. Наше горячее дыхание обдавало друг друга теплом, щекотя кожу и вынуждая её покрыться лёгкой испариной. «Нет, я так не могу..» Я прервал нас, надавив на его грудь ладонями, притормаживая. Коннор не сразу отпрянул, всё ещё завлекая меня в тягучий, пряный поцелуй. Но уловив, что я прекратил быть смиренным под его весом, он озадаченно посмотрел на меня и отодвинулся слегка, дыша через раскрытые губы. Запах выпитого бурбона достигал меня, заставляя чуть морщить нос от терпкого аромата. — Я что-то не так сделал? - он спросил, задыхаясь. —Нет, не в этом дело.. - я ответил слегка невнятно, - Просто.. Не думаю, что это действительно хорошая идея. Всё развивалось слишком стремительно. Мой мозг просто-напросто не поспевал с обработкой всего происходящего. Я дал себе время отдышаться и начал объясняться: — Коннор, мы оба пьяны и.. Он прервал меня, не давая закончить предложение: — И что с того? Да, мы пьяны. Но разве это плохо? По-моему, это наоборот нам на руку - смелости теперь хоть отбавляй. — Но, послушай, - я на миг замялся, - Вдруг мы пожалеем об этом, да и как я потом тебе в глаза смотреть буду.. — Джек, мне поебать, что будет завтра, послезавтра и после послезавтра. Я устал обманывать себя. Я давно думал об этом. Всё пытался подгадать момент. Бутылка бурбона помогла мне в этом, не скрою. Но это не глупая пьяная выходка, о которой я хочу забыть на следующий день и никогда больше не возвращаться. Это то, что сидит в моей голове уже долгое время. Язык Коннора слегка заплетался из-за того, что он тараторил в попытках объясниться. — И я не вижу проблемы в том, чтобы мы с тобой попробовали. Только если, конечно, ты не хочешь. Просто осади меня, и я тут же перестану, - он поднял руки, капитулируя. Я закусил щеку с внутренней стороны, размышляя над его словами. Голова слегка гудела, думать совсем не хотелось. Но моё тело говорило само за себя - ему это явно нравилось и оно хотело, чтобы это продолжалось и дальше. Хокинс вздохнул и сел на кровать, прислонившись спиной к стене, что слегка холодила кожу. Я поступил так же, приподнявшись на локтях и устроившись рядом с ним. Я выдержал паузу, давая себе время чтобы окончательно определиться, хотя решение я принял ещё в тот момент, когда припал к его губам впервые. — Кон, - я тихо, даже с некоторой мягкостью произнес его имя. Я посмотрел на него и не смог более сдерживаться. От одного взгляда его карих глазах, из-за которых он мне напоминал преданного, ласкового пса, мне хотелось потрепать его по волосам, расцеловать его щеки и залезть руками под футболку, грея мои холодные ладони об его тёплое тело, считая пальцами рёбра, которые скрывались за точёными, подтянутыми мышцами. Хокинсу этого было достаточно, он подтянул меня к себе рукой и усадил себе между ног, спиной к нему. Я ахнул и слегка опешил, но был рад, что он всё понял сам, без лишних слов. Он плотно прижался ко мне со спины и стал осыпать шею поцелуями, зарываясь носом в тёмные волосы и скользя им по коже, обдувая её горячим дыханием со стойким запахом алкоголя, который даже в таком положении доносился до меня. Его влажные и тёплые губы, слегка обветренные, вызывали мурашки по телу и дрожь, которая прокатывалась по всему позвоночнику, заставляя меня трепетать в его сильных руках, что беззастенчиво задрали мою кофту и оглаживали пресс, поднимаясь выше к мышцам груди. Я прикусил губу, прикрывая глаза и растворяясь от его касаний, столь наглых и желанных мною. Коннор шумно дышал, целуя меня по линии челюсти, знойно произнося на низких тонах: — Джеки.. Сука, если бы ты знал, как долго я хотел тебя.. И, по всей видимости, хочет до сих пор - пах Хокинса слегка потирался об меня сзади. Даже выпитый алкоголь не был в этом помехой и кровь медленно, но верно приливала вниз, вызывая вполне себе естественную реакцию на всё происходящее между нами. Я что-то невнятно хмыкнул, чуть прогнувшись в спине и потеревшись об него в ответ. Коннор тут же взбудоражился пуще прежнего, поднимая край моей кофты ещё выше и снимая её вовсе. Я не сопротивлялся, наоборот, это была приятная смена темпа. Мне определённо нравилась его инициативность и желание сделать всё самому. С линии челюсти его губы прошлись по моим не столь ярко выраженным, как у него, скулам и достигли виска, тычась в него носом и бормоча всякие сладкие пустяки. Затем он вновь спустился к шее и ещё ниже, к плечам, зацеловывая их так, как никто другой ещё не выражал своей привязанности ко мне. Мне становилось всё жарче и жарче. Дымка возбуждения накатывала на меня и обволакивала густым туманом. Я начал дышать чаще и быстрее, неровно. Мне хотелось отпустить себя и полностью отдаться этому моменту. Я вытянулся по струнке и стал потираться более настойчиво, умоляя его тем самым воспользоваться нашим положением как можно скорее, пока я ещё в состоянии осознавать свои действия и пока я не передумал. Хокинс уловил моё желание и слегка отодвинул меня от него, чтобы он мог свободно снять с себя футболку. Его атлетическое тело произвело на меня неизгладимое впечатление и моё собственное отозвалось на увиденное. Учитывая, что я получил от него стимуляции гораздо больше, чем он от меня, эрекции я достиг быстрее. Выпирающий под тканью штанов член изнывал, жаждя новых касаний и, на этот раз, непосредственно к самому органу. Коннор опустил взгляд меж моих ног и всё стало предельно ясно. Он потянулся ко мне и поменял нас местами - теперь я сидел прислонённым к стене. Голая кожа приятно затрепетала от ощущения холодной поверхности к лопаткам. Хокинс чуть съехал с кровати и устроился между моих ног, потирая бедра и слегка сжимая их. Я заёрзал и старался унять шумное дыхание, но жар накатывал на меня с новой, удвоенной силой. Мне казалось, что я вот-вот упаду в обморок от ошеломления, когда его пальцы стали пробираться ближе к паху, поглаживая кончиками мой эрегированный член и слегка царапая ногтями джинсовую ткань штанов. Я чуть приподнял бедра, заёрзав сильнее, не в силах усидеть на месте, но Хокинс осадил меня, надавив на мои ноги и не давая сдвинутся таким образом. Я закусил щеку и издал звук, не в силах противиться его напору. Он слегка улыбнулся и облизнул губы, расстёгивая бляшку моего ремня. Сердце громко громыхало в моей грудной клетке, когда его пальцы потянули вниз молнию. Мои штаны поползли до бедер, затем до колен и там и остались. Боксёры были уже изрядно натянуты, на них виднелось мокрое пятнышко - символ моего возбуждения. Коннор коснулся меня через ткань нижнего белья и я запрокинул голову, закусив губу и нахмурив брови от ощущения нетерпения, что пронизывало всё моё тело, как тысячи крохотных, но острых иголочек. Огладив мою мошонку через боксеры, он поднял руку чуть выше и пробежался пальцами по лобковым волосам, что выглядывали из-под эластичной резинки белья. Я ахнул, и он сдёрнул боксеры до уровня ранее стянутых с меня штанов, оголяя мои чресла. Электрический ток прошёлся по моему телу и я раскрыл глаза, видя, как его лицо приближается к моему паху. Я инстинктивно вытянул руку и упёр в его плечо. — Стой, ты что.. Он поднял на меня взгляд и непринужденно ответил: — Разве тебе не хочется? Конечно же мне хотелось. Я сглотнул, и мой кадык дернулся. Давление, обрушившееся на меня было подавляющим. — Хочется.. - я произнес тихо, неуверенно, словно сомневаясь. Коннор вновь опустил глаза и подтянулся ближе к моему члену. Вынув язык, он обвёл им головку круговым движением, схватив основание и мягко, но достаточно ощутимо сжав его в ладони, скользя вверх и снова вниз. Я задохнулся и проронил сдавленный стон. Тепло его губ обволокло мой член, и моя голова моментально отключилась, обостряя все органы чувств. Ухватив кончик и нарочито медленно проведя по нему языком, он пытался выбить из меня мольбу о большем. И я без всяких колебаний произнёс то, что он так хотел услышать, не силясь терпеть столь сладостные пытки. —Кон, пожалуйста.. Этого было достаточно, чтобы он в тот же миг скользнул почти до середины длины, раздвинув губы и уперев мой конец себе в нёбо. Я сжал зубы, подавляя стон, который наровил вырваться. Из-за чего я издал тихий, ворчащий звук. Рот Хокинса начал делать своё дело, вынуждая мои бедра дрожать, а кончик подрагивать и упираться во внутреннюю сторону его щёк, утопая в тепле и влажности. Я неосознанно сжимал одеяло подо мной и потирался спиной о стену, растирая лопатки, чтобы как-то снять напряжение, закипающее и бурлящее. Внутри меня словно находился кратер вулкана, сгущающий лаву и готовящайся выпустить залп, содрогая всё вокруг выбросом магмы. Я дёрнул бедрами и уперся в нёбо Коннора ещё больше, скользя длиной к его гортани. Его, кажется, это не смутило - ни рвотного рефлекса, ни полетевших из глаз искр. Он лишь слегка хмыкнул, не совсем ожидая подобной неконтролируемой реакции тела от меня. Но явно радуясь и гордясь тому, что он был способен довести меня до такого состояния - на грани отчаяния и всхлипов. Ему, по всей видимости, уже не в первой делать что-то подобное. Я больше, чем уверен, что я если бы мне довелось отсасывать другому мужчине, я бы закашлялся и глаза предательски заслезились бы. Хокинс захватил длину почти целиком и стал активнее двигать языком, проводя его кончиком по набухшим венкам, что бешено пульсировали, разгоняя кровь. Чёрт возьми, ни одна женщина не была способна сделать это таким образом. Не то чтобы мне так часто делали минет, но сравнивать есть с чем. И пока что никто не приблизился к технике Коннора, чтобы составить ему хоть малейшую конкуренцию. То, что он творил со мной своим юрким языком, сводило меня с ума, заставляло извиваться на постели. Его пальцы не отставали и перекатывали в руках мошонку, чуть сжимая её, но совершенно безболезненно, вызывая лишь покалывание от желания отпустить себя. Голова казалась одновременно тяжёлой и необычайно лёгкой из-за всех выскочивших из неё мыслей. Его влажные губы скользили по длине, старательно лаская языком чувствительную кожу. Одна рука Коннора сжимала мою внутреннюю часть бедра, шире раскрывая ноги. Другая же сжимала член у основания, то и дело оказывая давление ладонью, пока остальная моя часть занимала его тёплый рот, что обильно смачивал меня слюной. Как же хорошо у него получалось это делать. Мне не хотелось, чтобы этот момент заканчивался, но с подобной интенсивностью я не продержусь долго, как бы сильно я этого ни желал. Пальцы непроизвольно сжали застиранную простыню. Ладони судорожно шарили по кровати, дабы найти хоть что-то за что ухватиться. Я ёрзал слегка и, не оставив это без внимания, Коннор скользнул к моей руке и сжал её за запястье, кладя себе на голову. Я тут же сжал его волосы, но даже в полубреду старался не причинять ему боли, ослабляя хватку. Хокинс стал активнее двигать языком по члену, от конца до самого основания, пробегая языком по выступившим венкам. Я ошеломлённо задохнулся и проронил короткий звук от охвативших меня ощущений, которые отдавались более сильной пульсацией в паху, чем было прежде. Я раскрыл глаза и опустил туманный взгляд вниз, на него. От вида того, как он без зазрения совести чуть ли не глотает всю мою длину, тычась ею то в гортань, то во внутреннюю часть щёк, у меня задрожали колени и закружилась голова. Я ахнул, прикусив губу и зажмурив глаза, не в силах смотреть на то, как его скулы ритмично двигаются, доставляя мне колоссальное удовольствие, которого я в жизни не ощущал ни с одной девушкой, с которой мне доводилось быть. Как бы я ни старался оттянуть момент, он рано или поздно обязательно настал бы. И это рано или поздно наступило в ту же секунду, как я судорожно раскрыл рот, говоря сквозь томные вздохи с предыханием: — Коннор.. Я вот-вот.. Тело содрогнулось и я сжал зубы, вцепившись в макушку Хокинса рукой, оттягивая его голову чуть назад от моих бедер. Но я не успел вынудить его отпрянуть. Не сумев сдержаться и проронив короткий стон и низкий тяжёлый вздох облегчения, я выпустил горячий поток прямиком ему в рот, пока он всё ещё смыкал губы на середине моей длины. Мышцы бедер и икр начали сокращаться, вызывая лёгкую судорогу, от чего я немного скорчился, шипя, отпуская всё накопившееся напряжение. Чувство освобождения наполняло всё моё тело, опустошая его, сменяясь чувством удовлетворенной усталости. Ноги стали ватными, словно в штанах у меня были не мышцы, кости и сухожилия, а большое кучевое облако. Я обмяк на постели, съезжая вниз по стенке. Хокинс проглотил семя, что наполнило его рот, утерев губы тыльной стороной ладони и спешно отпрянув, чтобы успеть подхватить меня и уложить головой на мягкую подушку, что мгновенно расслабило меня ещё больше. Он стянул с меня штаны полностью, кладя их на ближайший стул, как и ранее снятую с меня футболку. Коннор потянулся к прикроватной тумбе на которой уже лежала полупустая пачка салфеток как раз таки для подобных случаев. Он вытер остатки молочно-белой вязкой спермы с моего ещё слегка подрагивающего члена, вновь прикрывая его нижним бельем. Прохлада прокатилась по моему телу, вызывая дрожь, и я слепо пытался нащупать одеяло подо мной. Хокинс помог мне и в этом, укрыв меня. Бросив грязные салфетки куда-то на тумбу, он разделся до белья и погасил свет, перед этим подкинув немного поленьев в печку, чтобы поддержать тепло ночью как можно дольше. Я был удивлён, как он будучи в пьяном состоянии мог иметь силы на столь незначительные вещи, о которых я бы на его месте прямо сейчас даже и не вспомнил бы. Забравшись ко мне под одеяло, он щекой потёрся об мою, обвивая меня руками и ногами, заключая в мягкие и согревающие объятия. Вес его тела приятно ощущался на мне и я чувствовал, что начинаю моментально засыпать, опустив тяжёлые веки, готовый наконец отдохнуть. Моё шумное, короткое и неровное дыхание успокоилось, стало глубже и равномернее. Моё тело было обмякшим и усталым, но я нашёл в себе остатки сил, чтобы обернуть мои руки вокруг него в ответ. Я уткнулся носом в его шею. Его запах меня успокаивал - смесь мужского дезодоранта, почти выветрившегося одеколона, выпитого бурбона и выкуренной пачки сигарет. Коннор что-то буркнул в ответ и его губы коснулись моего виска, тем самым желая мне "доброй ночи" в безмолвном жесте.