Золушка

      17       Наутро Стив вдруг ощутил, что в нем что-то переменилось. Это не было связанно с Билли. К примеру, он вовсе не возненавидел его после вчерашнего, но и не простил, к слову, тоже. Нет. Перемены были связаны с ним самим и с его отношением к жизни.       Минут через десять после того, как проснулся, он вдруг подумал (и быстро в этой мысли утвердился), что отнюдь не собирается уезжать.       Несомненно, мысль о немедленном отъезде приходила ему в голову ночью, когда он ворочался без сна на своей половине кровати, стараясь не касаться второй половины, неуютной и холодной без Билли. Он думал о том, что сегодня Билли, чувствуя себя до кончиков пальцев виноватым, позволит ему уехать без особых препятствий и, может, даже оплатит билет. Потом, конечно, одумается, прилетит за ним и все, возможно, начнется сначала, но все же шанс (и, главное, повод) прервать эти отношения прямо сейчас, пока оба они на эмоциях, у Стива был.       Но утром Стив с кристальной уверенностью решил, что останется здесь.       Деньги копить на всякий случай он будет, да. Но вот что. После всей той боли, что он пережил, после всех дурацких затей Билли, которые поддержал, он имел полное право жить в этом доме и пользоваться всеми его благами.       Идея о каком-то мученичестве, конечно, казалась смешной, но все же Стив чувствовал, что вот теперь он уж точно натерпелся от Билли достаточно, чтобы перестать чувствовать себя виноватым.       Да, когда-то он бросил его и сделал очень больно, но теперь они, по мнению Стива, были квиты.       Все еще не вставая с постели, Стив даже подумал о том (хоть это было уже и немного натянуто), что у Билли Харгроува и вовсе могло не быть всей этой роскошной жизни, этого дома, машины и прочего, не расстанься с ним Стив после школы. То есть, ведь это именно их разрыв придал Билли импульс и мотивацию стремиться к большему, лучшему. Гордиться тут было особо не чем, и все же сейчас Стив вообразил, что в этом всем была и его заслуга.       А значит, небольшую часть прав он на все это имеет на вполне логичных основаниях.              Стив знал, что Билли уже ушел.       Харрингтон и проснулся-то от того, что снаружи повернулась ручка, но запертая среди ночи дверь не поддалась этому движению. С загнанным сердцебиением Стив открыл глаза и сразу же подумал о том, что Билли сделает следующим? Наверняка, у него был запасной ключ, так что, стоит ему захотеть, как он окажется в комнате. А, если Стив задвинет щеколду? Наверное, снимет дверь с петель – что ему дверь, другая.       Еще вчера днем Билли бы, наверняка, взбеленился и принялся колотить в дверь с воплями о том, что у Стива в этом доме нет ничего своего, как нет и личного пространства, так что он не смеет запираться от Харгроува где бы то ни было.       Но сегодня Стив слышал, как Билли просто отступил.       Он все лежал без сна и думал, когда шаги Харгроува вернулись минут через сорок. Что-то брякнуло об пол, словно Билли поставил на лестничную площадку нечто тяжелое, а потом шаги вновь пропали.       Через пять минут от дома отъехала машина.       Кажется, вчерашняя истерика все же пошла ему на пользу. Стив чувствовал себя на удивление бодрым – высвободив все, накопившиеся за это время эмоции, он ощутил себя гораздо спокойнее и страх пропал, а, вместе с тем, пропало желание прятаться и жалеть себя. Он уже знал, что с этой самой минуты ему, наконец, перестанет казаться, что в этом доме он – заключенный. И что он больше не будет делать что-то из желания угодить Билли, а будет просто жить, потому что может и хочет делать это в свое удовольствие.       Он встал (тело болело даже сильнее, чем вчера) и открыл дверь, примерно представляя, что за ней обнаружит. И точно. На полу стоял поднос с несколькими тарелками и стакан с соком, и даже каким-то понурым лесным цветочком, в поисках которого Билли видно пришлось побродить по участку, а также запиской «Прости меня».       Стив принял душ, умылся, а потом с наслаждением позавтракал в постели, хоть это и омрачалось тем, что глотать было немного больно. Билли явно перестарался вчера, сдавливая его шею ошейником.       Записку и цветок он, конечно, выкинул, но спустя минут двадцать вынул из урны, решив, что если придет новая горничная, и унесет мусор из дома, в его жесте не будет никакого смысла, ведь выкинуть их хотелось демонстративно. Непременно так, чтобы Билли нашел.       Пусть помучается и хорошенько пофантазирует на тему как же ему загладить свою вину.       Стив знал Харгроува достаточно хорошо – тот теперь так и будет таскаться за ним провинившимся псом и с робкой надеждой заглядывать в глаза, пока Харрингтон не скажет заветное «Ладно, прощаю».       Но не так скоро, разумеется. К тому же Стив был, действительно, на него обижен. То, как он повел себя вчера с ним, уж точно было за гранью здравого смысла. Было обидно и за унижение. За боль. А главное за абсолютное непонимание того, когда следовало остановиться.       Билли, помнится, хотел преподать ему какой-то урок? Отлично. Стив был тоже способен на подобные жесты.       Например, когда вечером Билли вернулся с работы, Стив уже со всяческими удобствами расположился в спальной, принеся туда себе бутылку вина и книги, и совершенно не собираясь отпирать Харгроуву дверь.       Когда они встречались в школе, Стив как-то уезжал с родителями в кэмпинг на несколько дней, и потом Билли (они встречались уже долго, и Харгроув стал откровенничать с ним чаще) признался, что ему невыносимо было не видеть Стива все это время.       Стиву было отрадно, что сейчас он знал, на какие жать рычажки.       – Принцесса?       Стив не ответил, но демонстративно громко перелистнул страницу «Талантливого мистера Рипли».       Если честно, он бы многое отдал за то, чтобы посмотреть в жалобные глаза Харгроува, но понимал, что еще не время сдаваться и идти с ним на контакт.       – Ты там? – уточнил Билли через какое-то время. – Ну, то есть, где же еще, верно? Я просто хочу знать все ли с тобой в порядке.       Стив снова громко перелистнул страницу. Прочесть ее за это время он, разумеется, не успел.       – В постель ты меня не пустишь, как я понимаю, – продолжал рассуждать Билли. – Но я могу хотя бы взять кое-что из своих вещей? Я сегодня на работу ездил в том, что достал из стирки.       Если он думал этим разжалобить Стива, то ни хрена у него не получилось.       Впрочем, Стиву, сколь бы он не был зол, самому было тяжело молчать. И не видеть его тоже было тяжело. И засыпать, не устраивая голову у него на груди.       И, разумеется, он хотел, чтобы у них все снова было хорошо, просто понимал, что ничего хорошего не будет, пока Билли не уяснит, что он, Стив, больше не потерпит с его стороны жестокости и грубости в свой адрес.       Он помолчал еще немного, прежде чем, наконец, ответить:       – Минут через сорок я в душ пойду. Заберешь то, что нужно, пока я буду в ванной. Только не вздумай меня тут под дверью подкарауливать. Я все еще не желаю тебя видеть, – на последних словах голос его дрогнул, потому что немножечко видеть Билли он все же хотел, но вряд ли Харгроув смог бы заметить подвох сквозь дверь.       – Понял, – отозвался Билли.       Стало тихо, и Стив подумал было, что Харгроув ушел. Он вернул предыдущую страницу, где ничего не понял из того, что Том Рипли говорил по телефону полиции, потому что речь шла на итальянском, а Стив, вовлеченный в собственный разговор, не заметил сносок с переводом, но за дверью вдруг раздалось:       – А ты уже ужинал?       – Ужинал, – отмел Стив всяческую попытку на сиюминутное примирение и теперь уже не возвращался к книге, пока не услышал шаги на лестнице.       Стоя в душе спустя какое-то время (предположительно, прошли сорок минут, ведь часов-то у Стива не было) Харрингтон прислушивался к шагам Билли на этаже.       Интересно, надолго ли его хватит, чтобы следовать правилам Стива?       Харрингтон знал, что ненадолго, но он был умнее и не собирался доводить Билли до срыва, как тот сам довел его вчера, и давать ему повод чувствовать себя несправедливо обделенным вниманием.       Он очень даже справедливо собирался не видеться с ним сегодня, а завтра уже видеться, но не разговаривать. А послезавтра, может, разговаривать, но немного. Но в постель он его не пустит уж точно, как минимум, неделю. По крайней мере, потому, что у него, кроме шуток, все болело и ныло, даже правая сторона тела, которая, казалось бы, не пострадала и вовсе.       Стив мылся долго. Билли за это время мог вынести из комнаты все, что хотел, включая мебель, но в комнату Харрингтон все равно возвращался с некоторой опаской – не задержится ли в ней Харгроув под каким-нибудь благовидным предлогом?       Но, нет, комната была пуста, и, зайдя, Стив тут же запер ее на ключ.       Он все же немного побаивался Билли, точнее, его реакции. Ведь тот привык командовать, поступать по-своему и обычно заводился с пол-оборота, если ему давали отпор. Хотя, если подумать, именно от Стива он всегда сносил ответные выпады гораздо спокойнее.       Снова вспомнилось то, как Харгроув однажды сказал, что даже уважает Стива за то, что он не боится ему сопротивляться, и это успокаивало.       Стив был уверен, что на этот раз справится и сможет донести до Билли мысль о том, что тот был не прав и если тот отступится, наконец, от своего желания раз за разом причинять Стиву боль.       Они никогда не будут нормальными, и отношения их нормальными тоже не будут, но, возможно, они, наконец, снова начнут устраивать их обоих.       Стив почитал еще немного, не переставая дивиться изворотливому уму Тома Рипли, который, чуть что, готов был убить любого, кого подозревал в том, что он догадывается о каких-то подробностях его первого преступления, и выключил свет.       Впрочем, не прошло и минуты, как он включил его обратно, не зная то ли смеяться, то ли злиться от того, что Билли, заходя в комнату, забрал с собой его подушку и подкинул ему свою, кажется, вполне себе специально сдобренную его горьковатым одеколоном.       И это Стива он подозревал в сентиментальщине!       Наутро Харрингтон опять обнаружил под дверью спальни поднос с завтраком. На этот раз еду также сопровождала записка с малопонятным рисунком, на разглядывание которого Стив потратил не меньше минуты. В итоге он понял, что клетчатый цилиндр в углу – это башня. А он, принцесса, в ней заперт (что-то напоминающее человечка маячило в окне под самой вершиной). А неизвестное науке животное снизу, которое Стив вначале принял за удава или крокодила, по всей видимости, дракон, обвивающий своим телом подножие башни. Кривовато нацарапанная надпись гласила «Я всегда буду тебя защищать. Прости, что не всегда получается защитить тебя от того, что творю я сам».       Этот рисунок Стив, немного растрогавшись, выбрасывать не стал – вложил в «Мистера Рипли» в качестве закладки.       Сегодня он вынужден был встать рано – надо было ехать на стажировку. Стив решил, что Билли, чувствующий себя виноватым, в ближайшее время будет тише воды, так что преспокойно вызвал Дэниела и даже поделился с ним по пути тем, что пытается устроиться в спортзал на работу.       – Бросите тренировки? – поинтересовался тот.       – Да нет, почему же? – удивился Стив.       – Вам не прискучит каждый день находиться в спортзале? Один день – на работе, другой – на занятии.       Об этом Стив как-то прежде не думал.       Да и сейчас думать не хотел. Он легкомысленно отмахнулся и пояснил, что на работу его пока что никто не взял, так что эту проблему он решит как-нибудь позднее.       – Что-то случилось, мистер Харрингтон? – участливо поинтересовалась Алиса, завидев Стива.       Помимо пластыря на виске, прикрывающего ссадину, за эти дни на скуле Стива еще и расцвел красочный синяк. И это не считая того, что ворот рубашки-поло плохо скрывал полосу из точечных кровоизлияний, опоясывающих шею. Наверное, со стороны это смотрелось совсем скверно, так что Стив поспешил объясниться:       – Попал в небольшую аварию, ерунда. И, Алиса, – он поймал взгляд серых глаз девушки. – Я буду не против, если ты будешь обращаться ко мне по имени.       Вместо ответа, Алиса, стоило Стиву опуститься за стойку рядом с ней, шепотом заметила:       – Вам нужно воспользоваться тональным кремом немедленно. Разве мистер де Суза не рассказал Вам о том, какие требования предъявляются к внешнему виду сотрудников?        Нет, Алиса была не Робин.       Совсем не Робин.       Она, конечно, дала Стиву тональник и даже помогла замазать синяк, но все остальное время держалась подчеркнуто вежливо и профессионально. Стив теперь и не знал, на что рассчитывал, когда предполагал, что они будут болтать, шутить и быстро сдружаться.       Алиса объясняла ему все со всей серьезностью и недовольно отмечала «Вы совсем не слушаете меня, сэр», когда Стив пытался занять ее сторонней беседой.       Не прошло и часа, как Стив оставил попытки вывести девушку на неформальную дружескую волну, и постарался настроиться на рабочий лад.       На самом деле все было не так уж и сложно, тем более, что Стив умел работать и с кассой, и даже с компьютером. С компьютером, правда, его знакомство было не слишком долгим – год назад он подрабатывал пару месяцев в прокате кассет, пытаясь подзаработать на билеты на концерт, куда они с Робин очень хотели съездить. К слову, на концерт поехать не удалось – в квартире в очередной раз что-то сломалось, и все отложенные деньги ушли на разные бытовые нужды. Но суть в том, что Стив уже сталкивался с программами, вроде той, что была в спортзале – куда нужно было вносить расписание клиентов (в прокате в такую записывались выданные кассеты), так что спустя пару часов Алиса пришла к выводу, что Стив неплохо справляется с работой и самостоятельно, а значит, на сегодня она свободна.       Вечером его должен был сменить кто-то из других стажеров, а сейчас Стив полностью погрузился в работу.       Все шло неплохо, помимо того, что Стива коробило отношение к нему посетителей спортзала. К середине дня он раз десять ответил на вопрос: «А ты еще кто?», три раза вынужден был ловить ключи от шкафчиков на лету, а также неоднократно выслушать рассуждения на тему, что администраторами должны работать исключительно красивые девушки (пусть беременные, даже они были пригляднее Стива).       Стив, скрипя зубами, сдерживался от того, чтобы высказать все, что он думает о подобных комментариях. Его великие планы о работе здесь немного поугасли, и теперь он планировал продержаться хотя бы до конца стажировки, которая должны была быть оплачена, хоть и весьма скромной суммой.       «Все лучше, чем работать официантом в какой-нибудь закусочной», – повторял про себя Стив, хотя в глубине души не был уверен, что работяги с завода раздражали бы его больше толстосумов с их непрошенным мнением по поводу того, что Стиву надо найти себе нормальную, а не девчоночью работу.       Домой Харрингтона Дэниел привез уже в шестом часу, и Билли, который взял манеру в последние дни возвращаться пораньше, конечно, уже был там.       – Привет, принцесса, – он встретил Стива на крыльце, разве что не распахнув объятия.       – Привет, – Стив прошел мимо, умудрившись проскользнуть так, чтобы не коснуться его.       В глазах Билли он видел все эти «где ты был?» и «пока ты живешь в моем доме, ты должен предупреждать меня, куда уходишь», и видел также, с каким трудом Харгроуву дается промолчать, поэтому пояснил сразу, пока тот не слишком-то утомился своей сдержанностью.       – Я прохожу стажировку. Пытаюсь устроиться на место администратора в спортзале, – и он вперился в Билли упрямым взглядом, мол, «посмотрим, что ты скажешь на это».       Впрочем, на лице Билли не отразилось ни единой эмоции. Наверное, он, действительно, отлично играл в покер, потому что продолжал смотреть на Стива абсолютно спокойно, прежде чем заметить:       – Круто.       Это было слово, настолько несвойственное Билли, да еще и столь неуместное в нынешней ситуации, что Стив даже не нашелся с остроумным ответом.       Они подошли к лестнице, ведущей на второй этаж, и Билли спросил:       – Ужинать будешь?       – Ага, – подтвердил Стив, но, подумав немного, добавил. – Только я поем один, у себя в комнате.       Про «свою комнату» он, честно, сказал случайно, без какого-либо умысла, но, увидев, как напрягся Билли, вспомнил, что тот ни за что в жизни не сможет на такое промолчать.       К части Харгроува, тот продержался секунд десять, прежде чем заметить:       – Это наша комната. Наша с тобой спальня, принцесса.       Стив, конечно, отметил, что в этот раз Билли в кои-то веки сказал не «моя», а «наша», но есть все равно предпочел в одиночестве, в комнате наверху.       Стив видел, как Харгроув старается, но в его речи все равно то и дело проскальзывала вся эта идея собственничества. Так, например, когда Стив на следующий день смотрел телевизор и попытался воспротивиться тому, что Билли садится рядом, тот заметил: «Ты, вроде как, занял мою кровать. Я ведь сейчас вынужден спать здесь».       Стив ушел с возгласом: «Ах, прости, что забыл, что все здесь – твое» под аккомпанемент из жалобного «Ну, чего ты, принцесса?».       Стажировка, тем временем, шла своим чередом.       В воскресенье Стив два часа до окончания смены другой стажерки, которую звали Амелия, перемывал вместе с ней косточки посетителям. Стив уже знал, что на место администратора претендовали четверо, а по итогу должны были взять кого-то одного, однако Амелии, зеленоглазой и с пышной гривой рыжих волос, он искренне желал успеха. Уж она себя в обиду не давала и за словом в карман не лезла, а мужчины, которые, скажи им что-нибудь столь же дерзкое Стив, наверняка, подали бы на него жалобу, от острого язычка Амелии были в восторге.       Стив сегодня работал до вечера – ему предстояло самостоятельно закрывать смену и подсчитать кассу, то, что он больше всего не любил в работе в кафе-мороженом, потому что часто отвлекался, ошибался и вынужден был пересчитывать все заново. Но до этого момента оставалось еще несколько часов, а пока что Стив, узнавший от Амелии, что здесь есть модем, а, значит, и выход в интернет, собирался поискать кое-что о своем соседе. Что-то подсказывало ему, что сведений от Билли по этому поводу предстоит ждать еще очень долго. Если у него вообще был шанс их дождаться.       Стив вбил в поисковую строку «Нил Джангер», запустил было поиск, но потом добавил еще «Лос-Анджелес, Калифорния» и стал ждать. Результаты очень медленно прогружались, и Стив даже не представлял сколько ссылок ему придется изучить, прежде чем он найдет того человека, который был ему необходим. Может, стоило еще как-нибудь сузить круг поиска? Добавить домашний адрес?       – Стив? Привет!       Харрингтон вздрогнул, поднимая взгляд, и видя перед собой своего недавнего знакомца по имени Тони. Почему-то вдруг сделалось очень неловко – Стив почувствовал, что краснеет. Он ощущал себя раскрепощено прежде, но сейчас, когда их отделяла стойка администратора, подумал, что Тони вряд ли захочет дружить не с тем, кто ходит сюда на занятия, а с тем, кто здесь работает.       – Здравствуйте, сэр.       – Брось, – Тони белозубо улыбнулся. Он был красивым: смуглая кожа, густые черные волосы, волевой подбородок с легкой щетиной, безукоризненная осанка. – Мы же вроде на «ты».       Стив снизил голос до полушепота:       – Меня уволят, если кто-то услышит, как я разговариваю с посетителями на «ты».       – Почему ты вообще здесь работаешь? – усмехнулся Тони, потирая небритую щеку. – Ты же говорил, у тебя богатый бойфренд.       – Так и есть, – согласился Стив.       Мимо прошагал один из «костюмов», бросая в Стива ключами от шкафчика, тот поймал их на лету и звонко отрапортовал:       – До свидания! Ждем Вас снова!       – Ого, – Тони присвистнул. – Хорошая реакция.       – В школе в баскетбол играл, – пояснил Стив.       – Я на работе тоже играю, – поддакнул Тони, облокачиваясь на стойку и обдавая Стива запахом своего парфюма.       – Кем работаешь?       Вместо ответа Тони напомнил:       – Сначала скажи, почему это ты вдруг устроился сюда.       Стив закатил глаза:       – Мимолетная блажь чем-то себя занять в свободное время. Уже жалею.       – Ну, не с парнем своим расстался и ладно. А то я уж думал тебя надо вести в бар, утешать.       Они синхронно фыркнули, и Стив подумал, что Тони нравится ему все больше.       – Дашь ключик? – поинтересовался Тони тем временем.       – Какой у тебя номер?       – Любой свободный, – Тони развел руками. – Моя жена всего лишь учительница музыки и не заплатила за мой годовой абонемент, так что я хожу на разовые тренировки.       Стив зарумянился.       – Уже жалею, что успел столько всего тебе разболтать в прошлый раз.       Он подал Тони ключ, и тот ненадолго сжал его предплечье.       – Брось, Стив. Я же шучу. Что делаешь после работы?       – Да я сегодня допоздна, – замялся Стив. – Так что поеду домой.       – Может по пиву?       Стив представил, как просит Дэниела отвезти его выпить с каким-то мужчиной, и покачал головой:       – Давай в другой раз.       – Ладно, – протянул Тони благосклонно. – Еще поболтаем после тренировки. А пока что возьми-ка с меня оплату, а то потом я могу и забыть.       Стив тоже мог забыть о таком – пока что Тони был первым, кто оплачивал разовые посещения. Когда мужчина ушел, Стив отыскал его запись – Энтони Браун, он занимался самостоятельно, без личного тренера, пришел на тренировку всего лишь в четвертый раз и посещал спортзал только раз в неделю. Жаль, кажется, им предстояло видеться не так уж часто, Стиву он был явно симпатичен, и он был бы не прочь подружиться.       Скорректировав запись на следующее посещение еще одного «костюма», Стив вернулся к тому, что занимало его до прихода Тони – к своему маленькому интернет-расследованию       Харрингтон добавил в строку поиска адрес, и снова стал ждать, чтобы по прошествии пары минут первый же заголовок поставил его в тупик.       «Адвокат по уголовным делам Сесилия Лэнг, представлявшая в суде Джереми Ирвинга, подозреваемого в убийстве пяти человек, до сих пор не найдена».       Статья была аж пятилетней давности – с зернистого снимка на Стива смотрела женщина с темными волосами, туго стянутыми в пучок, и с цепким взглядом голубых глаз. Стив все же открыл ее и пролистал дальше, хоть и совсем не понимал, причем тут их с Билли сосед.       В начале статьи речь шла о деле Джереми Ирвинга против штата Калифорния, читателю напоминали ключевые моменты. Судя по всему, в свое время дело было резонансным.       В ночь на 6 октября 1990 года 29-летний темнокожий мужчина, Джереми Ирвинг, проник в дом семьи Миллер (фамилия изменена) и застрелил находящихся там мистера и миссис Миллер, а также их 12-летнего сына, после чего похитил из дома все ценные вещи. По пути же к собственному жилищу Джереми Ирвинг, предположительно, застрелил еще и ни в чем не повинную парочку студентов, возвращавшихся с попойки. Именно этого человека взялась защищать Сесилия Лэнг, которая пропала спустя два месяца после начала расследования.       «Сесилия Лэнг, – читал Стив, – была успешным, хорошо оплачиваемым адвокатом, и ее супруг, Нил Джангер, – «ага! – возликовал Стив, – вот и он!», – не имеет ни малейшего представления, почему его жена взялась защищать Джереми Ирвинга на общественных началах».       Судя по всему, выходило так, что Сесилия пропала именно из-за связи с делом Ирвинга, перешла кому-то дорогу и исчезла, предположительно, была убита, но Стив – о, какой охотничий азарт он чувствовал сейчас! – единственный во всем мире догадывался, что тело этой женщины (конечно, ее, чье же еще?) закопано на заднем дворе их соседа.       У Стива аж испарина на лбу выступила, такое он испытал нервное возбуждение.       Он чуть было не пропустил, когда наманикюренная рука одной из «трофейных жен» положила перед ним на стойку ключ от своего шкафчика.       Стив даже не услышал того, что она ему что-то мило воркует, явно флиртуя, так был поражен своей находкой. Может быть, он поможет полиции раскрыть такое громкое преступление – здорово же!       Его имя попадет в газеты… Тут Стив осекся. Нет, конечно же, нельзя было допускать, чтобы его имя попало в газеты – Билли разъяриться, произойди что-то подобное. Когда он даст знать полиции о своих находках, то сделает это как-нибудь анонимно, так что славы ждать не придется. Но то, что в глубине души Стив будет знать, что благодаря нему свершилось правосудие, тоже грело бы его сердце.       Стив с увлечением продолжал читать статьи о Сесилии Лэнг, узнавая все больше подробностей – выиграла дело для какого-то парня с Уолл-стрит (была настолько крута, что ее нанимали и в других городах), защитила сенатора, обвиняемого в сексуальных домогательствах, еще одного, обвиняемого в растрате. Что же касается Нила Джангера, ее мужа, тот цитировался только в связи с ее исчезновением. Было непонятно кто он и где работает, но вряд ли он хоть что-то из себя представлял без денег жены.       У Стива даже сложилась собственная теория к тому моменту, когда его размышления вновь прервал Тони.       – Ого, выглядишь таким вдохновленным, – подивился мужчина, отдавая Стиву ключи. – Появились планы на вечер?       – Нет, – Стив немного помялся, прежде чем пояснить. – Просто одно мое хобби привело к чему-то интересному.       Странно было называть изучение дела об исчезновении хобби, но Стив не знал, как еще назвать то, чем он занимался.       – Может, расскажу в другой раз, – пообещал он. Все же было бы здорово с кем-нибудь поделиться своим открытием.       – А, может, все же сегодня надумал куда-нибудь заскочить после смены в моей приятной компании? – Тони подмигнул, и Стив засмеялся, смутившись.       Если бы парой часов ранее Тони не сказал, что женат, то Стив решил бы, что он с ним флиртует.       – Нет, прости. Я не могу.       – Да ладно тебе. Почему же?       Стив понял, что Браун просто так от него не отстанет, так что пришлось пояснить:       – Мой парень может это неверно истолковать. Не хочу выяснять с ним отношения.       – Он тебя обижает? – тут же посерьезнел Тони, и Стив решительно замотал головой:       – Нет, не в этом дело.       – Просто не помню, чтобы это, – мужчина показал на свою скулу в том месте, где у Стива был синяк, видно, все же проступающий сквозь слой тонального крема, – было у тебя в нашу прошлую встречу.       – Я в аварию попал.       Несомненно, позлить Билли хотелось. Но, пожалуй, как-нибудь в другой раз. Не хотелось давать ему поводов для обиды, пока он чувствовал себя виноватым. Пусть ощутит свою вину в полной мере.       – Ага. А, может, упал с лестницы? Ты подумай хорошенько, вариантов много.       – Правда, попал в аварию.       Настойчивость Тони начинала напрягать.       – Ладно, прости, что лезу не в свое дело, – видимо, Тони заметил в голосе Стива напряженность, и поднял руки вверх в жесте «сдаюсь». – Просто знай, что можешь рассчитывать на меня, окей? Друзья?       Стив тут же потеплел от этого слова, смущенно кивая:       – Друзья.       Они обсудили, когда у Стива следующая тренировка. Завтра? Нет, это Тони не подойдет. И договорились увидеться в пятницу.       Стив был бы очень рад, появись у него друг. И, если с Билли у них все наладится, они с Тони смогут видеться даже вне тренировок, вместе куда-то ходить и обсуждать все на свете. Было бы здорово.       Может, потому что Стив был в хорошем настроении, вернувшись домой и, заметив легкую встревоженность в складках вокруг рта Билли и напряженность в его нахмуренных бровях, он сел рядом с ним на диване в гостиной и решил спросить:       – Что-то случилось?       – Нет, солнце. С чего ты взял?       Даже голос Билли был уставшим.       Повинуясь секундному порыву, Стив погладил его колено, но быстро убрал руку, подумав, уж не решил ли Харгроув давить ему на жалость, чтобы поскорее быть прощенным за все свои прегрешения.       – Выглядишь так, будто что-то случилось.       – На работе кое-что, – пояснил Билли. – Не важно. Я все решу.       Стив подумал, что одна из проблем их отношений состоит в том, что Билли вечно решает все сам, совершенно не делясь со Стивом подробностями своих переживаний. Так что он решил во что бы то ни стало докопаться в этот раз до истины, тем более, что Харгроув явно был рад хотя бы тому, что Стив сидит бок о бок и говорит с ним.       – На какой работе? Легальной или второй?       Билли усмехнулся. Помолчав немного, он все же сказал:       – На второй. МакМаррен куда-то пропал, не отвечает на звонки, хотя на сегодня у нас была назначена важная встреча. Помнишь МакМаррена?       – Это который из двух? – уточнил Стив.       – Темнокожий.       – А, «приличный парень», – понял Стив. – Жаль. Лучше бы пропал «сукин сын».       В ответ Билли расхохотался.       – Ты даже не представляешь, чей сын Ди Анджело и насколько ты прав с определением «сукин».       – Мне казалось, его фамилия Дилан, – удивился Стив.       – Дилан – это имя, – пояснил Харгроув. – Слушай, это не важно. Я не хочу, чтобы ввязывался во все это еще больше, чем сейчас, – он покачал головой. – Это все вообще не важно. Важно то, что происходит сейчас между нами, и…       Стив встал.       – Нет, постой. Я не хочу сейчас обсуждать это. Я еще не готов.       Билли смотрел на него, словно побитый пес.       – Просто скажи, у меня есть шансы?       – Я ведь все еще здесь.       Да, Стив был все еще здесь, с ним, но на следующий день, найдя под дверью вместе с завтраком записку: «Может, попробуем начать все сначала?», тут же написал ответ: «У тебя было семь лет, чтобы простить меня. Не требуй от меня того же за семь дней», и вручил ее Харгроуву лично в руки, когда тот вернулся с работы.       Билли продолжал делать вид, что у него все в порядке, но, как и прежде, не мог его обмануть, так что Стива не покидало ощущение, что вскоре что-то должно случиться.       И вовсе не удивился, когда вернувшись со стажировки на следующий день, услышал нервный голос Билли, говорящего по телефону:       – Это звучит как максимально хуевая идея, Дилан.       Стив махнул Билли рукой, но, вместо того, чтобы пойти сразу в ванную, направился на кухню – ему ужасно хотелось узнать, о чем шла речь.       – Я знаю, что твой отец самый хитрожопый дьявол во всем Лос-Анджелесе и, может, даже во всем штате, во всей стране, не знаю, но доверять я ему из-за этого не намерен.       Стив старался не слишком-то громыхать кастрюльками в холодильнике, чтобы не упустить ни одного слова.       – Он меня ненавидит. Ненавидит, не спорь, – а потом. – У нормальных людей это называется не «уважает», а «едва не прикончил». Я бы прикончил его с удовольствием, так и знай.       Видно, собеседник Билли затеял длинный монолог, потому что последующая пауза затянулась, а потом Харгроув сказал:       – Ладно, ладно, я приеду. Лучше обсудить все лично, ты прав.       В дверной проем Стив видел, как Билли повернулся в сторону кухни, прежде чем сказать:       – Нет, его я с собой не возьму. Я уже говорил, что не дам его в это вмешивать.       Стив поежился – он и сам не хотел бы оказаться замешанным в чем-то криминальном, однако, понимал, что, во-первых, уже замешан, а, во-вторых, ему было бы спокойнее, будь он рядом, если с Билли что-то случится.       Однако, когда вечером Харгроув попросил пустить его в спальню, чтобы переодеться, а потом пояснил, что едет в ресторан на встречу с семейством Ди Анджело, Стив не стал настаивать на том, чтобы его взяли с собой.       Спросил только:       – Когда вернешься? – потом опомнился и напустил на себя равнодушный вид, добавляя. – Впрочем, не важно.       Конечно, ему было важно, и уснуть он ни черта не мог, хоть и знал, что включены и камеры, и сигнализация. Сейчас он волновался больше не за свою безопасность, а за Билли, потому что тому явно не нравилось то, во что его пытались втянуть. И старший Ди Анджело, кем бы он ни был, не внушал доверия. Стив впервые всерьез задумался о том, что то, чем занимается Билли – очень опасно, и, если он его потеряет, то потеряет все.       Проворочавшись на кровати больше часа, Стив решил спуститься вниз и включить телевизор. Он расстелил постельное белье, которым пользовался Харгроув, закутался в его одеяло и под размеренный голос ведущего с National geographic, наконец, задремал.       Проснулся он, услышав, как в замке поворачивается ключ.       Стив сразу же встрепенулся, садясь, и первым делом отмечая, что за окном уже начал заниматься рассвет.       – Разбудил?       Билли прошел в гостиную, и устало повалился на кресло рядом с диваном, где сидел Стив. Он не стал говорить ничего насчет того, что Стив был укрыт его одеялом.       – Да. Я тут задремал перед телевизором, – Стив зевнул, протирая глаза.       – Извини, я не хотел.       Билли принес с собой запах табака и виски. Стиву нравился этот запах. Сейчас он был бы не против, если бы Харгроув сел рядом, тогда бы он уткнулся ему в шею ненадолго, вдыхая этот запах – им обоим бы это не повредило – но Билли продолжал сидеть на кресле с таким видом, словно вселенская усталость не даст ему возможности сдвинуться ни на миллиметр.       – Как все прошло? – поинтересовался Стив осторожно.       Билли разом помрачнел.       Он просидел молча еще несколько минут, опустив глаза в пол и покусывая нижнюю губу в раздумьях, так что Харрингтону пришлось сделать вид, что он очень заинтересован какой-то рекламой по телевизору, у которой, к тому же, был отключен звук, чтобы не пялиться на него в ожидании ответа.       Наконец, Билли тяжело вздохнул.       – Прости, принцесса, но я не вижу другого выхода, кроме как попросить тебя об одном одолжении.       Стив не очень знал, как вести себя сейчас. Он был все еще зол и обижен и, по идее, должен был отказаться от того, чтобы делать одолжения любого рода, но на самом деле он был вовсе не против, особенно, если это закроет вопрос со злополучной выигранной в карты сделкой раз и навсегда.       – Я тебя слушаю, – Стив сел на диване ровнее, принимая деловой вид.       Билли тяжело выдохнул, прежде чем начать:       – Это идея Руди, а, значит, это очень хреновая идея…       – Подожди, – перебил его Стив. – Причем тут Руди? – и тут до Стива дошло. – Руди… Ди Анджело? Дилан его сын?       Билли кивнул и продолжил:       – Руди, наверное, самый влиятельный в нашем бизнесе, хоть уже и начал терять хватку, раз связался на старость лет с Уорреном и Броуди. Но чего Руди никак не хочет терять, так это крупную поставку. Груз из Китая уже пришел, но мы еще не подписали договор с получателем в Штатах. Дилан терять поставку тоже не хочет, а я не хочу сотрудничать с Уорреном и Броуди, потому что они, в отличие от Руди, полные идиоты. Руди, конечно, козел. Но точно не идиот, – Билли снова прикусил губу, на время задумываясь о чем-то своем.       Стив хотел бы, чтобы они были не в ссоре, и тогда бы он сел на подлокотник кресла Билли и принялся расстегивать на нем, уставшем и замученном, рубашку, но сейчас он вновь перевел взгляд на экран телевизора, чтобы не думать о том, как разгоряченная кожа Харгроува ощущалась бы под его пальцами.       – В общем, идея… – Билли помолчал. – Деталей тебе знать не обязательно. Тебе нужно знать только то, о чем я хочу тебя попросить. Завтра мы поедем в казино, и тебе нужно будет выйти в 22:30 на балкон покурить. Это все.       – Все? – усомнился Стив.       Странная какая-то была просьба.       – Да, детка, все. Просто выйди покурить и знай, что все, что случится дальше, запланировано и продумано. С тобой все будет хорошо. Я даже приглашу охрану, чтобы приглядывали за тобой, ладно? – Билли подался на кресле вперед. – Я не хочу тебя в это втягивать, и, черт возьми, если я не сломал всю голову этим вечером, чтобы придумать какой-нибудь другой план, но ничего не вышло. Я знаю, ты все еще зол на меня, но, пожалуйста, сделай то, что я попросил. Это важно.       Стив не выдержал должной, незаинтересованной паузы человека, который делает большое одолжение, прежде чем кивнуть:       – Ладно, я сделаю.       – Спасибо, принцесса, – Билли, наконец, поднялся с кресла, но, погладив его по плечу, не продолжил ласку, а направился в сторону выхода из комнаты.       – И что же, если все получится?... – Стив не закончил, но Билли и так его понял.       «Если все получится, – хотел спросить Стив. – Ты будешь в безопасности? Ты больше не будешь из-за этого переживать? Ты отойдешь на какое-то время от дел, у нас будет передышка?».       Харгроув улыбнулся, заканчивая предложение за него:       – Если все получится, мы полетим в Доминикану. На пару месяцев, не меньше.