Я влюбилась в него на чужой свадьбе. Под громкую музыку, он безостановочно кружил меня в танце, заставляя мое бедное сердце трепетать.
Ах, мы были так прекрасны.
Я была такая юная и глупая, а он был намного меня старше и казался таким умным и опытным. Он был одним из музыкантов, приглашенных на свадьбу, человеком культуры и творчества. Умело играл на моих чувствах, перебирая пальцами струны моих шоколадных волос. Это он называл их шоколадными, для меня они казались цвета самой обычной грязи. Он видел во мне свою музу, в его глазах, я была самой красивой картиной на полотне, самой нежной мелодией в мире, и самой желанной девушкой на свете. Тогда, я поняла, что бесповоротно пропала.
Он так вкусно пах, я никогда не забуду его запаха. От него пахло сахаром и шоколадом. Как бы странно это не звучало, но именно такая ассоциация всплыла в моей юношеской голове. Я никогда не ела шоколад в своей жизни, но уже любила вкус сладкого какао. Возможно, именно из-за своего нюха, я и пошла за ним.
В 13 лет, я сбежала из дома вместе с ним и со своим нинкеном, обманув родную мать, что иду на охоту. Я родилась в клане Инузука, где царил матриархат. Меня обучали искусству ниндзя, искусству собаководства и слаженной работе, в команде со своим мохнатым партнёром. Моя волчица Кецумару, которую мне ребенком подарил отец, сразу невзлюбила возлюбленного, но ничего не могла поделать, кроме как пойти за своей хозяйкой. Связь между нами была крепче, чем у остальных соклановцев. Мы понимали друг друга на ментальном уровне, иногда казалось, что она часть меня, а я часть нее.
Клан пророчил мне светлое будущее, благодаря способностям и таланту. Не каждый шиноби мог работать в тандеме с диким волком, вместо обычной собаки. Взрослые даже говорили, что наша глава может выбрать именно меня своей наследницей. А по вечерам, в уютном доме, мама шутливо предсказывала мне крепких и здоровых детей, смотря на мои широкие бедра. Подростковое тело менялось, а душа требовала приключений и бунта, чему я и поддалась.
Мы очень много путешествовали с моим возлюбленным. Его труппа тепло меня приняла, и мы обошли множество стран, распевая песни и предаваясь любви. Я думала, что живу своей самой лучшей жизнью. Думала, что так будет продолжаться вечность, но как я говорила ранее, глупее девушки в этом мире не сыскать.
Даймё разных территорий столкнулись в кровопролитной войне, желая отобрать у противников как можно больше земли и крестьян. После войны последовал голод. Нас больше не приглашали на свадьбы и праздники, ведь их попросту не было. Труппа распалась, а все ее члены разбрелись в разные стороны. И в такой трудный для нас период, я забеременела.
Энбизака мне сразу не понравилась. Там царил патриархат, который душил мою свободолюбивую натуру. Меня постоянно тошнило от ужасных запахов города. Хотя, наличие ребенка под сердцем также сказывалось на здоровье.
Муж смог купить нам маленькую комнатку на последние деньги от концертов. С каждым прошедшим днём, я смотрела на то, как любимый умирал от нехватки музыки в его жизни. Все его инструменты были корыстно распроданы, чтобы купить для будущего ребенка все необходимое.
Мы были ужасно бедны и голодны. Я находилась в положении и лежала днями напролет в постели. Он был единственным, кто пытался хоть как-то заработать деньги. В один момент, муж даже устроился на хорошую работу, где ему щедро платили. Мы набили свои животы до отвала и провели целый день в постели, нежась и придумывая имя для ребенка. Как же мало иногда нужно для счастья.
Я закрывала глаза на все его недостатки и тайны. Он всегда что-то скрывал от меня, но я безмерно ему доверяла и не досаждала своими вопросами и волнениями.
О чем позже пожалела.
Я родила на свет слабого мальчика. Теперь, мужу нужно было кормить два голодных рта и одну собачью пасть. Моя милая Кецумару сопровождала меня везде и всегда, жертвуя своими желаниями, ради моих. Она месяцами недоедала и даже мечтать не смела о мясе. Когда я забеременела, заботливая подруга не отходила ни на шаг от меня. Она перестала ходить на прогулки и охотиться, волнуясь о здоровье хозяйки и ребенка, при этом игнорируя собственные недуги.
Одной злополучной ночью, любимый не вернулся с работы. С плачущим ребенком на руках, я терпеливо ждала его возвращения. Тогда, я ещё не знала, что видела его живым в последний раз.
Как оказалось, он ввязался в азартные игры, где и зарабатывал крупные суммы. Некоторое время ему везло, а после пошли бесконечные проигрыши, и он увяз в долгах. В ту ночь, моего возлюбленного запинали до смерти в грязной подворотне, как бродячую шавку.
Кецумару нашла его тело по запаху. От него уже давно не пахло шоколадом.
От горя и стресса, у меня начали выпадать волосы, которые он так любил, а после исчезло молоко в грудях, которым я кормила сына. Из меня ни капли не выходило, от чего ребенок начал медленно умирать, а я начала быстро сходить с ума.
У меня отобрали мужа, я не смогла позаботиться о нашем безымянном сыне, и моя волчица внезапно сбежала от меня. Ровно также, как я сбежала от мамы. Это были адские дни, когда младенец не переставал плакать, а я могла лишь безнадежно скулить, пытаясь выжать из себя хоть что-нибудь, чтобы прокормить его.
Меня тогда спасла моя верная волчица. Она вернулась ко мне беременной. Животный организм вырабатывал молоко быстрее, чем человеческий. Только благодаря Кецумару, мой сын тогда не погиб голодной смертью. Она кормила его своими грудями, а своих щенков безжалостно убивала, при этом из ее глаз беспрестанно текли слезы. Она знала, что не сможет потянуть и их. Кецумару отдала мне все, что имела. Я ей обязана по гроб жизни.
Так, у моего сына появилось две любящих матери. Первая была никчемна и бесполезна, только и могла, что плакать, а вторая его кормила, грела и умывала своим шершавым языком. Будни текли своим чередом, пока в дом не нагрянули коллекторы. Сначала они просто стучались в дверь и угрожали расправой, если я не принесу им деньги, которые задолжал муж. Спустя месяц, мужчины с дубинами ворвались в маленькую комнатку, которая насквозь пропахла диким зверем. Они хотели забрать нас, чтобы позже продать в рабство. Окупить денежный долг, живыми душами.
В тот момент, вспомнились мои корни и все изнурительные тренировки шиноби. Я схватилась за кухонный нож и смогла зарезать двоих, а Кецумару загрызла оставшихся троих. Что-то во мне сломалось тогда. Я приказала исхудавшей подруге съесть их тела, что она охотно выполнила. Ей понравилось человеческое мясо.
После этого случая, я пришла к решению вернуться к маме, а для этого требовались деньги, много денег. Во мне уже не осталось той гордости, что была раньше. В Энбизаке существовало только три способа хорошо и быстро зарабатывать: торговля, преступность и проституция. Выбора, можно сказать, и не было.
Ко мне каждый день начали приходить мужчины всех возрастов и сословий. Я продавала свое тело, выполняя все грязные желания клиентов, лишь бы накопить на жизнь и длинный путь на родину. Ребенка некуда было девать, поэтому, когда его мать насиловали, он лежал в дальнем углу, под присмотром надёжной Кецумару. Бывало, что меня избивали самураи, но я все терпела. Когда на меня поднимали руки обычные крестьяне, я давала знак волчице. Она кидалась на их голые тела, разрывая мясо длинными когтями и острыми клыками. Временами, я специально заманивала самых одиноких отбросов общества в свою коморку, чтобы скормить подруге. Таким образом, я выплачивала свой долг перед ней. Питаясь человеческой плотью, Кецумару выросла в размерах, став больше всех существующих нинкенов.
Я собрала свои вещи, взяла на руки годовалого сына и запрыгнула на спину к спутнице моей жизни. Мы отправились в наш родной лес, где скрывалась община. Словно побитый щенок, я приползла на колени к матери, прося у нее прощения. На ее щеках виднелись традиционные красные узоры, на моем лице были лишь кровавые следы побоев. Она была одета в меха, я была в рваной юкате. Она была сильна, горделива и справедлива. Я была слаба, покорна и безумна.
«Мне было легче жить с мыслью, что тебя загрызли звери в лесу, а не растоптали мужчины в городе. Моя дочь была настоящей добытчицей и охотницей, а не шкурой и подстилкой.»
Единственное, что она мне сказала, перед тем, как выгнать из родного дома. Инузука закрыли передо мной свои двери, увидев огромного монстра, в которого превратилась Кецумару. Нинкенам запрещалось есть людей. Это было самым запретным табу в моем клане. Нарушив закон, меня не только изгнали, но и оклеймили нукенином.
Отчаяние начало душить похлеще, чем зловонный воздух Энбизаки. Я скреблась о ворота, выла нечеловеческим голосом и умоляла впустить внутрь хотя бы сына, взять в клан его, а мое имя зачеркнуть навеки. Все старания остались безрезультатными. Новая глава клана, моя давняя лучшая подруга, с которой мы вместе выросли, пообещала спустить на меня собак, если я не прекращу позорить их имя. Она наказала мне забыть свою фамилию и дом.
Разбитая и сломленная, я приползла обратно в Энбизаку, где продолжила заниматься тем же, чем и раньше. Сил найти более благочестивое занятие не было. Да и боль была уже привычна и приятна. Она отвлекала меня от душевных страданий. Я заслуживала всего, что со мной делали.
Сына я назвала Кента, что означало здоровый и крепкий. Только вот, даже спустя годы, он продолжал оставаться хрупким и хилым мальчиком. Мне было так страшно за него. Он же совсем потеряется в таком большом и жестоком мире. Физические недостатки нужно было как-то компенсировать, поэтому я обучила его всем приемам и техникам, которые знала и помнила. Покупала ему множество дорогущих свитков и восхваляла каждое его маленькое достижение.
Кента обладал превосходным нюхом и открыл в себе сенсорные способности. Он любил нюхать цветы и постоянно отслеживать мою чакру, беспокоясь за благополучие своей матери.
Я его так любила, что ужасно избаловала. Давала ему все, что он просил и позволяла бить себя, когда его что-то не устраивало. Бедная Кецумару не смела заступиться за меня, боясь случайно навредить приемному сыну. Я продолжала скармливать ей бездомных и своих врагов, а кости выбрасывала в море. Из маленького безобидного щенка, она превратилась в двухметрового гиганта, который мог убить одним своим весом.
Спустя 15 лет изнурительной работы, я смогла накопить на просторный домик у холма, рядом с живностью. Оплатила образование сына, чтобы он вырос интеллигентным и более умным человеком, чем я. Жизнь начала налаживаться.
Кента ненавидел меня и стыдился моей профессии. В школе его задирали дети из состоятельных семей, а особенно болезненно и оригинально обзывали девочки. С годами, ненависть сына к женщинам лишь росла.
Не знаю как так получилось, но однажды, я тайком увидела его с другим парнем. Это была моя вина. Я разрушила его. Вместо того, чтобы ухаживать за красивыми девочками, он бегал за своим ублюдским другом, от которого вечно пахло табаком. Любой нормальный родитель поставил бы своего ребенка на место, объяснив, что такое поведение неправильно, грешно и постыдно. Но я так его любила, что промолчала.
Я закрыла глаза на все его недостатки и тайны, повторив одну ошибку дважды.
Он был недоволен своей жизнью, из-за чего связался с плохой компанией. Несмотря на неприязнь к матери, Кента не мог не пытаться помочь ей с деньгами. Ребенок с раннего возраста слышал и видел, как его маму насилуют и бьют, что стало главной причиной начала его преступной карьеры.
Мой нежный сын вырос среди трупов, которых пожирала любимая питомица, поэтому не испытывал жалости к людям, которых убивал и обворовывал. Кента был отличным стратегом, владел оружием, метко бросал кунаи и знал несколько техник, а этого хватало, чтобы вступить в ряды разбойников, куда его позвал табачный друг.
Я пыталась вразумить его, но он никогда не слушал меня. Всегда отталкивал в сторону, просил заткнуться и смирно ждать его прихода. Я подчинялась и ждала каждого его возвращения, и он всегда приходил с кровавыми деньгами. Их хватало на то, чтобы я бросила свою работу и позабыла обо всех невзгодах.
Я снова оказалась под опекой любимого мужчины. Без надобности зарабатывать, я полностью сосредоточилась на заботе о сыне и доме, временами тренируясь с Кецумару. Время медленно шло своим ходом, пока Кента не пропал.
Он в очередной раз ушел на рейд со своими дружками. Они собирались обворовать груз зажиточного торговца, который отправлялся на свою родину. После этого, я ничего о нем не слышала.
Спустя мучительную неделю ожиданий и волнений, я не выдержала и отправилась к месту, где собирались его товарищи по темному бизнесу. Там, мне лишь ответили, что отряд Кенты не выходил на связь уже долгое время. Главарь их организации удостоился показать мне одно единственное письмо, где Кента сообщил, что они смогли выследить отряд какого-то Набору, охраняемый только одним ниндзя. Больше вестей от них не поступало.
Меня снова выгнали, закрыв перед носом дверь. Паника за сына стала невыносимой. Я вспоминала смерть своего мужа и не могла успокоиться. В горло не лезло даже зерно риса. Я не могла спокойно спать, а Кецумару начала тревожно наверстывать круги по двору, пугая горожан своими тоскливыми воями.
Мое слабое сердце не выдерживало долгой разлуки и факта пропажи без вести. Собрав остатки характера в кулак, я решила найти моего прелестного сыночка собственными силами.
«Может, он просто сбежал от меня? Скорее всего, я недостаточно его любила. Я обязательно найду его и извинюсь за то, что у него такая жалкая мать. Упаду на колени и попрошу вернуться обратно. Я точно знаю, что он тогда вернётся. Сколько бы ты меня не оскорблял, я знаю, что ты меня любишь, сынок. Знаю, что ты меня не бросишь, как твой отец.»
С утра до ночи, я расспрашивала торговцев в городе про Набору и его кортеж. К счастью, в раменной мне рассказали все, что нужно было. Неделю назад, к ним заглядывала странная розоволосая девушка с ребенком. Ее муж договорился с толстым купцом о сопровождении товара. Ещё немного расспросив соседних продавцов, передо мной появилась яркая картина событий.
Набору Ютака, из народа Льда, отправлялся домой по главному тракту. Мужчина-ниндзя согласился охранять его обоз, забрав с собой свою семью. Расстояние небольшое, но может торговец отправлялся не в соседнее государство, а в дальнее?
Да, так и было. Кента последовал за ним в какое-то далекое место, из-за чего задержался. Верно? Верно.
На следующий день, я уже шла по тракту. Кецумару вела меня по запаху нашего общего сына. Перед поисками, пришлось дорого закупиться снаряжением и оружием. На всякий случай.
Погода была не самой теплой, но по крайней мере, дороги пока не замело снегом. Я шла по следам ног и копыт, пытаясь найти любую зацепку. С каждым километром, сердце все больше обливалось кровью и ныло. Спустя долгие часы, я почувствовала его. Запах моего мальчика. Он всегда пах так сладко и нежно, ровно как и отец, но не шоколадом, а карамелью. Карамель я тоже никогда не пробовала, ведь я ненавижу вкус сладкого.
Издалека слышались лишь мутные отголоски его аромата. Приближаясь к месту нахождения сына, я почувствовала противные нотки табака, которые привнес в его жизнь друг-ублюдок. Если бы не он, мне не пришлось бы разыскивать Кенту, он не увяз бы в преступной деятельности и всегда находился бы рядом со мной. Надо было, ещё в самом начале, разорвать его на куски, а остатки выбросить на съедение рыбам. Свою подругу таким мусором я бы не стала кормить.
Наконец, мы остановились там, где обрывался след. На пустой дороге пахло карамелью, дымом и кровью. Кецумару испуганно бегала по периметру, пытаясь найти его. Я застыла на одном месте и смотрела на то, как волчица начала выкапывать яму на трассе. Сердце упало вниз. Мозг коротнуло. Этого не могло быть. Это неправда. Он просто сбежал из дома. Он ушел от меня. Он не умер. Мой сынок жив.
Глубоко под землёй был закопан прах. Виднелись обгорелые куски земли. От места захоронения воняло трупами, кровью и карамелью. Не осталось ничего, кроме старого запаха. Ни куска одежды, ни костей, ничего.
Я завыла от боли вместе с Кецумару. Ребенок, которого мы растили, бесследно исчез. Его убили и жестоко спалили, не оставив даже тела для похорон. Мне ещё никогда не было так плохо. Я пережила смерть мужа, изгнание из дома и многочисленное насилие, но все это казалось такой мелочью, по сравнению с нынешними страданиями. Мать никогда не должна видеть смерти своего ребенка.
«Убью. Найду и убью.»
Единственная мысль, которая смогла остановить меня от самоубийства. Я должна отомстить. Найти убийцу и отобрать у него все, что ему дорого. Перед глазами я видела лишь красную пелену.
Кецумару тихо скулила, опустив тяжёлую голову на землю. Бедное животное страдало из-за своей любви к человеческому детёнышу. Я крепко взяла ее за пушистую морду и решительно оскалилась, выпятив свои от природы заострённые клыки.
В яростных глазах хозяйки читалось желание кровной мести. В ответ, волчица зарычала и разинула собственную пасть, в которой оборвались множество жизней.
Мы вслепую последовали по запаху лошадей. Мне больше ничего не было нужно. Жизнь больше не имела смысла. После расправы над убийцей, я пришла к решению закончить и с собой. Для меня не было места в этом мире.
Путь занял один день. Только один день. А мои волнения длились две недели, не давая ни есть, ни спать. Долина Плодородия являла собой крепость, которую нам никак не пройти. У входа стояли шиноби Льда, которые знали всех жителей в лицо, а гостей пускали лишь в сопровождении. Нам пришлось залечь в тени, выжидая нужного момента.
Неделя ожидания сводила меня с ума. Я одичала, уподобившись зверю, которого пыталась приструнить всю свою жизнь. Матери бы понравился мой вид, если бы она увидела меня сейчас. Покойный муж сморщил бы лицо в отвращении. Он не любил мою животную сторону и шутливо обзывал меня дикаркой. Ради него я убила часть себя, став заботливой и нежной женой, обменяв свободу на оковы брака. Не нужно было мне тогда сбегать. Нужно было слушаться маму. Я отняла счастливое будущее не только у себя, но у Кенты и Кецумару.
Я ужасный человек, но способная шиноби, которая смогла прокрасться в тележку простака, который вез алкоголь и фрукты в деревню. Там, намечалась свадьба. Какая ирония. Моя история началась со свадьбы и закончится этим же.
Поводырь привез товар прямо к дому разыскиваемого Набору. Но мне нужен был не он. Толстяк даже сам себя заколоть не сумел бы, за него моего сына убил другой человек. Он был высоким, сильным, черноволосым и с гордым именем Изанаги. Мне не требовался нюх чтобы опознать его. Ведь рядом с ним постоянно вилась розоволосая девушка из раменной. Они постоянно ходили вместе, вызывая во мне горькую зависть. Оба были ниндзя, это было видно даже без сенсорных способностей. Язык тела, одежда и речь выдавали их, но пара и не пыталась скрываться.
В праздничной суете никто не заметил нового человека в деревне. Я слилась с местными, представившись чьей-то далёкой родственницей, приглашенной на торжество. Мне предоставили место за столом, приборы и даже ночлег. Гостеприимный и глупый народ, который никак не шел в сравнение с подозрительными Инузука.
Наблюдая за парой убийц на пиру, я поняла, что никак не выиграю в прямой битве. В первые же секунды, они не оставят от меня и живого места. Нужно было бить втихую, подкрасться сзади в момент слабости.
В самый раз, куноичи начала злоупотреблять алкоголем, а я лишь незаметно подливала ей в кружку все больше и больше, притворяясь чьей-то озорной тетей, поддерживая разговоры толпы.
Ночью все жители собрались под ледяным куполом. На страже ворот стояло лишь двое мужчин, которые не ожидали удара со спины. Я впустила Кецумару в Долину. Волчица повела меня к дому Набору, предполагая, что я не знаю местонахождения моих целей. Мы снова спрятались, вдалеке, чтобы нас случайно не почувствовали. Но страх был беспочвенным, ведь пьяная пара еле как переставляла ноги, выясняя отношения и не обращая внимания ни на что вокруг.
Когда они зашли в дом, я вся была на иголках. Руки чесались от желания отомстить. Ждать было невыносимо, но звуки топота и грохота выдавали бодрствующих хозяев. Спустя несколько часов, когда солнце уже начало вставать, а люди находились в крепкой фазе сна, мы направились к забору торговца. Перескочив его сзади, я приказала Кецумару спрятаться за сараем, а сама тихо направилась ко входной двери. Чакра в ногах не давала трещать снегу, а пальцы крепко держали в руках сенбоны. Несколько метких выстрелов, и Сакуру с Изанаги должно парализовать.
Все шло идеально, пока не послышались неуклюжие шажки за спиной.
За мной стояла маленькая девочка с постельным бельем в руках. Груз был настолько огромным, что закрывал лицо ребенка. Она сонно ступала по белому снегу, вслепую перебирая ножками. Распущенные ухоженные волосы, красивое кимоно и прелестные заколки, удерживаемые между пальцами и бельем.
"Странная розоволосая девушка с ребенком."
Ее ребенок. Дочь. Такая ухоженная малышка, наверняка была любимой и желанной. Самое дорогое, что у нее было. Как она могла убить моего сына, когда сама была матерью? Разве это не бесчеловечно? Разве это не жестоко? Несправедливо. У нее есть все, а у меня ничего.
— Малышка, тебе помочь? — я попыталась выдавить из себя самый доброжелательный тон, чтобы не спугнуть маленькую пташку.
Девочка вздрогнула от неожиданности и повернулась всем телом, чтобы разглядеть странную гостью. Простыни ещё сильнее прижали к телу, выдавая напряжение ребенка. Пташка испуганно оглядела меня с ног до головы, пытаясь вспомнить, где она видела меня раньше.
— Я слышала, что Сакура-сан искусная лекарка. Только вот, кажется я пришла слишком рано для приема, — выдавила грустную реплику, при этом незаметно порезав себе палец сенбоном.
— Смотри, какая я неуклюжая. Выглядит не так плохо, но ужасно больно, представляешь?
Увидев рану, девочка заметно расслабилась. В ее глазах, я была очередной деревенской, которая нуждается в помощи. Она запоздало кивнула своей головкой, не поднимая шума.
— Боже, я не могу смотреть на это. Тебя же скоро раздавит под таким весом. Позволь мне помочь.
Пташка не сопротивлялась. Она спокойно стояла, пока я медленно подходила к ней. Вот бы свернуть ей ее маленькую шейку. Кецумару понравится нежное детское мясо.
Девочка благодарно улыбнулась, когда я взяла с ее рук ношу. Белые простыни разлетелись в стороны, удивив ребенка резким движением. Моя ладонь сильно легла на ее маленький ротик, лишив возможности позвать на помощь. Она была такая лёгкая, словно кости у нее изнутри полые и хрупкие. Самый настоящий птенчик.
Девочка пыталась брыкаться и кусаться, но хватка на лице не позволяла ей этого сделать. Держа ее тело на весу, второй рукой, я полезла в заранее приготовленный мешочек на ляжке. Острый кунай идеально подходит для разрезания горла, или же обезглавливания, ведь шея у нее такая тоненькая и слабенькая.
— Ничего личного, пташка.
***
Мадара резко вскочил с футона, случайно задев спящую Сакуру плечом. От удара, она сразу же проснулась, не осознавая где и с кем находится.
— На улице противник, — напряжённый голос разбудил ее полностью.
Не теряя ни минуты, девушка вскочила с помятого матраса и побежала в свою комнату за сумкой с оружием, не издавая ни звука. К этому времени, Мадара уже распахивал выдвижные двери, ломая их крепление и раму.
На дворе стояла невысокая женщина. Ее безумные глаза направились на него, а лицо исказила маниакальная улыбка. Белый снег под ней был окрашен в красный. У ног лежало маленькое тельце, в кровавом кимоно. Но хуже всего была голова, которую женщина держала за волосы в руке. Юки была обезглавлена и мертва.
— Кровь за кровь. Дочь за сына, — шепот, пропитанный безумием, отдавался в ушах громким эхом.
Мадара застыл, наблюдая за кровавой массой, желая развеять гендзюцу, хоть он и знал, что на него такое не работает.
Женщина залилась громким хохотом, сотрясаясь всем телом.
В дверях за секунду появилась Сакура. Мадара не видел ее лица, но слышал ее душераздирающий крик. Ее рот раскрылся настолько сильно, что занимал все место на лице. От отчаянных криков голос сразу ломался, выходя наружу сиплым ором. Она рвала себе горло, испуская из себя невообразимые звуки ужаса.
Женщина кинула маленькую голову в их сторону. Юки покатилась к ним, оставляя после себя длинный шлейф из черных волос. Когда-то живые, голубые глаза помутнели, превратившись в маленькие ледышки. Милое личико было обезображено выражением настоящего животного страха.
Не выдержав потрясения, Сакура еле как ухватилась за руку Учихи, сжав ее до боли, пытаясь удержать собственное тело от падения на колени. Пальцы с острыми ногтями впивались в кожу сквозь ткань, но Мадара не обращал внимания на боль. Девушка вжала свое мокрое лицо в его плечо, пытаясь убежать от жестокой картины расправы над невинным ребенком. Не видеть того, что сотворили с ее милой сестрой. Страдальческие крики перешли на болезненные завывания.
Мадара махнул рукой с такой скоростью, что со стороны, его тело не двинулось с места. Выкинутый охотничий нож вонзился прямо в сердце неизвестной женщины, моментально обрывая ее жизнь и смех.
— Нет! Я всё исправлю! Все будет хорошо, — внезапно ожила Сакура, резко отцепившись от него.
Учиха безэмоционально стоял над ней, смотря как она судорожно копается в сумке, что-то выискивая. Смерть Юки его удивила, разозлила и принесла легкую боль, которую он не ожидал почувствовать. Желания разрушить все вокруг не было, как и желания заплакать. Все было кончено. Не было смысла что-либо делать, когда больше нет кого спасать.
— Мадара, пожалуйста, поверь мне. Пожалуйста, помоги. Все будет хорошо. Я это знаю. Ты же можешь? — без умолку продолжала бредить розоволосая девушка.
Он опустил пустой взгляд на ее ладони, сжимающие что-то внутри.
— Ты можешь. Ты можешь вернуть ее. Пожалуйста, не дай ей умереть, — Сакура окончательно разрыдалась, перестав походить на человека.
Пальцы разжали содержимое внутри. Учиха Мадара застыл, безотрывно смотря на глазные яблоки. Куноичи отдавала ему глаза его брата, в этом ошибки не было. Он не столько их помнил, сколько чувствовал сердцем.
Все вопросы были отложены на потом. Неизвестно сколько времени прошло, как жизнь Юки закончилась. С момента его пробуждения прошло слишком много времени. Целых 43 секунды.
Он никогда раньше так быстро не вырывал себе глаза, меняя их на другие. Старые очи он без раздумий выбросил в сторону. Вечный Мангеке Шаринган Изуны сразу сел на свое законное место.
Мадара не понимал зачем он это делает, спасает ту, которая была ему никем. Учиха мог ничего не делать, оставив все как есть, но что-то внутри заставляло его двигаться, пытаться изменить ход событий и предотвратить бессмысленную гибель своей знакомой, которая так сильно пыталась понравиться ему.
Последним, что он увидел, перед тем, как отмотать время вспять, было искаженное лицо Сакуры, с пустыми глазницами, из которых текла кровь, смешанная со слезами. В розовых волосах, которые ему так нравились, появились седые пряди. Они обрамляли ее изуродованное лицо и лезли в пустые глазницы.
***
Мадара резко вскочил с футона. Вместо того, чтобы побежать по коридору, он выскочил на улицу напрямик через стену, ломая плотный материал здания.
Сумасшедшая женщина держала Юки на весу, пока рукой доставала кунай из мешочка. С собой у Мадары не было ни катаны, ни ножей. Они остались лежать у края футона, где ошеломленная Сакура только-только вставала с отлеженного места. Если бы он их забрал, то потерял бы драгоценное время.
Каждая секунда была на счету. Женщина начала торопливо вытаскивать кунай, желая располосовать шею Юки. Ее безумные глаза, с маленьким зрачком, встретились с его красными. Гендзюцу всегда были гордостью клана Учиха. Техника была не самой любимой у Мадары, но невероятно сильной. Даже с обычным Шаринганом, он смог погрузить противника в надёжный мир иллюзий.
— Кента? — недоверчивый шепот раздался из уст женщины.
Она размякла, застыв с улыбкой на лице. Руки отпустили Юки и кунай, желая обнять своего иллюзорного сына. Испуганная девочка сразу оказалась на ногах и со всей силы побежала к Мадаре. Она встала за его спиной и крепко схватилась за штанину, не желая отпускать.
— Ты в порядке? — спросил ее спаситель.
— Да, — она тихо прошептала, боясь привлечь внимание лгуньи, которая ее обманула своим милым голосом и поведением.
— Кента, мой мальчик, ты жив, — расплакалась незнакомка, обнимая в своих руках воздух.
Под ее слезливые бредни, из-за сарая выскочил огромный волк. Трудно было назвать это нечто животным. Оно было таким же массивным как медведь. Темно-серый мех встал дыбом на холке, увеличивая зверя в размерах ещё больше. Пасть угрожающе раскрылась, явив миру ряды острых жёлтых зубов. Волчица побежала на Мадару с Юки, желая докончить то, что начала ее хозяйка.
В нескольких прыжках, она уже оказалась у дома. Мужчина взял ребенка на руки и готов был отпрыгнуть, но внезапно в зверя прилетел нож. Он глубоко вонзился прямо в живот, от чего волчица болезненно заскулила и упала на твердый снег.
Сакура смогла незаметно метнуть один из охотничьих ножей Мадары, скрываясь за стенами дома. Она ничего не понимала, но быстро кинула партнеру ножны с катаной.
В голове происходил бардак. Она не знала кто эта женщина, откуда здесь взялся гигантский волк, за что Юки пытались убить и почему Мадара так пристально смотрит на нее, словно она заколола не зверя, а его самого. Вопросов куча, а ответов ноль. Изумленная куноичи прыгнула к своим знакомым, приземляясь рядом с Юки. Она приложила ладонь к ее лбу и вылечила ссадины и синяки, оставленные хваткой чужой женщины.
Та продолжала бредить, даже не пытаясь выйти из иллюзии. Куноичи из клана Инузука явно понимала, что ее сын ненастоящий, но предпочитала оставаться в гендзюцу. Жалкое зрелище, на которое больно смотреть.
Зная будущее и ее мотив, Мадаре не нужно было никого допрашивать. Он воспользовался ее отвлеченным состоянием и спокойно подошёл к телу. Волчица издала яростный рев, и прихрамывая, попыталась помешать ему сделать то, что он задумал. Острая катана вышла из ножен, но нашла укромное место в теплой груди женщины. Лезвие медленно входило в ее плоть, отнимая жизнь у несчастной матери. Она захлебнулась в подкатившей крови и закрыла веки, принимая поражение. Когда оружие вытащили из груди, ее тело вяло упало на снег, окрасив его кровью. Она умерла с улыбкой на лице, в последний раз встретившись с сыном.
Бедная Кецумару протяжно завыла, пробуждая жителей Долины ото сна. Жестокий мужчина бросил на нее безразличный взгляд и отошёл в сторону. Она еле как проползла к остывающему телу своей подруги и несколько раз потыкалась влажным носом, пытаясь ее разбудить. Ответа не последовало, связь между ними пропала. Она осталась совершенно одна в этом мире.
Кецумару потеряла весь пыл, который в ней теплился все эти дни. Она оплакала стольких дорогих ей людей, что сил дальше жить не осталось. Волчица скомкалась рядом со своей хозяйкой и испустила последний выдох. Неизвестно от чего она умерла первее, от раны на животе, или же от сердечной боли.
Юки во все глаза смотрела на трупы зверя и человека. Ее любимый господин шел к ней с кровавыми глазами и мечом, не выражая ни одной эмоции на лице. Ее дорогая сестра бездвижно стояла рядом, никак не мешая ему заколоть незнакомку. Эту картину девочка запомнит на всю оставшуюся жизнь.
В мире не было добрых или злых, белого или черного. Все было окрашено в оттенки серого, где ты сам выбираешь степень своей испорченности. Всепрощающий образ Сакуры был растоптан для Юки, как и милостивый лик Мадары. Они были настоящими ниндзя. Расчетливыми, жестокими и поверхностными. Они убивали всех неугодных им и спасали тех, кого считали достойными жизни. Юки повезло, что она попала под вторую категорию.
***
Сразу после праздника последовал траур, омрачив всех жителей деревни. В Долине стало небезопасно оставаться. По большей части, из-за самих шиноби Листа. Именно за ними пришли чужаки, убив двух стражников у ворот. Чтобы предотвратить возможные атаки, было решено уйти, точнее, Мадара так решил, а Сакура не смогла найти причин оставаться дальше.
Набору, увидев у себя на дворе два трупа, чуть сам не присоединился к ним. Неизвестную женщину похоронили у опушки леса. В начале, Сакура подумала, что это проявление милосердия к своему врагу, но позже узнала, что народ Льда хоронил под землёй лишь преступников, которые за свою жизнь причинили многим боль. Они верили, что в таком случае, душа отправляется в нижний мир. Стражей же положили в гроб на ножках, глубоко в лесу. Самодельные колонны поднимали кровать мертвецов к небу, где они уходили в верхний мир, где нет горя и болезней. А вот тушу волчицы Набору решил использовать с пользой.
— Ни одно животное не должно погибнуть напрасно. А люди это другое. С нас нечего получить после смерти, ни мяса, ни шкуры, в общем, ничего полезного. Все хорошее мы делаем при жизни, а за плохие деяния нас хоронят под землёй, отправляя на растерзание монстрам из Ёми, — мудро поговаривал Ютака, сдирая мех с волка.
Эти дни, Мадара смотрел на Сакуру под другим углом. Она раскрылась с неожиданной стороны, более опасной и таинственной. От такого нововведения, его трясло не только от злости, но и от симпатии к куноичи. Она каким-то образом достала его глаза, которые надёжно спрятала так, что он не нашел их при обыске сумки, и смогла скрыть момент их приобретения в своих воспоминаниях, когда он лазил в ее голове. Идеально продуманное преступление, без ни одной улики и зацепки. Когда Мадара отмотал время назад, глаза его брата продолжили лежать на своем месте, где-то среди вещей Харуно. А она и понятия не имела о том, что ее секрет раскрыт. Как бы сильно Учихе не хотелось вернуть свое имущество, он терпел. Выжидал лучшего момента, чтобы зажать розоволосую один на один с требованием ответов. Он желал узнать правду именно из ее уст, ведь как показала практика, гендзюцу на куноичи не работали. А пока, пусть наслаждается неведением.
За последние несколько дней, Сакура приняла роды у невестки Набору, собрала все свои вещи и договорилась с Ютакой и Харуки на счёт проживания Юки. Она на коленях просила их позаботиться о чужом ребенке, когда они покинут Долину Плодородия. Харуно была готова согласится на любые условия и услуги, но этого не потребовалось. Отец семейства удивил ее своим положительным ответом.
Ютака признался, что с самого начала знал, что этим все и закончится. Тем, что Мадара и Сакура продолжат свой путь, оставив Юки в Долине. Он уже как месяц готовился принять нового члена в свою огромную семью. От такой новости, розоволосая куноичи расплакалась слезами счастья. Она кинулась на них с объятиями и благодарностями, смущая пожилых людей. Харуки попыталась ее успокоить словами о том, что сироты были распространенным явлением в стране Льда, и их добродетель не является чем-то удивительным. Она сама являлась сиротой, которую подобрали добрые люди, как и многие другие жители деревни выросли в приемных семьях. Прошедшие войны, на которых выросло старшее поколение, изменили всем мышление, давая понять, что для выживания необходимо крепко держаться друг за друга, не оставляя никого позади.
Позднее тем днем, с девочкой был проведен серьезный разговор. Юки стойко приняла факт их ухода, но тихо заплакала, когда поняла, что ее не оставят выживать на улицах. Она заплакала от осознания, что ее готовы взять под свое крыло Набору, к которым она успела привязаться. Спустя 10 лет жизни, у нее наконец появилась фамилия. С этого дня, одинокую девочку звали Набору Юки. Она стала четвертой дочерью торговца, и в один миг, обрела все то, о чем так сильно мечтала. Нахлынувшую радость омрачало лишь исчезновение из ее жизни господина и сестрицы, но Сакура обещала ей, что будет писать письма, когда доберется до страны Огня. Юки не умела читать и писать, но поставила себе цель научиться. Тогда, маленькая девочка ещё не знала, что в будущем сама начнет обучать детей письму и наукам, войдя в историю, как человек, внесший огромный вклад в развитие образования.
Стоя у ворот, Сакура в последний раз оставила лёгкий поцелуй на пухлой щеке Юки и нежно обняла Ютаку и Харуки, желая им долгой жизни и крепкого здоровья. Мадара сильно сжал руку Набору в рукопожатии и потрепал волосы Юки, от чего она разулыбалась.
Натянув плотные капюшоны на головы, путники продолжили свое странствие. Они оставили позади месяц своей жизни и частичку своей души. Впереди их ждала страна Горячих источников, за которой простирались бесконечные леса и могучие реки родной земли.
