***
Будильник вырвал её из сладкого забытия в полдень. Продрав глаза, девушка приподнялась на локтях с твёрдым намереньем запустить мобильником в стену, но вовремя остановилась, вспомнив, что сама настроила сигнал перед сном. Вслепую нажав на нужную кнопку, бросила гаджет на соседнюю подушку и перевернулась на спину. Также не глядя включила телевизор на музыкальном канале. Снова попса. Недовольно поморщившись, нажала на кнопку выключения и швырнула пульт куда-то в ноги. Проскользив по гладкой простыне, он с глухим треском шлёпнулся на кафельный пол. Князева тяжко вздохнула. Каждое утро в этом чёртовом отеле начиналось одинаково тоскливо. И с каждым из них стены давили на неё всё сильнее. Приняв бодрящий душ и приведя себя в человеческий вид, завернулась в полюбившийся махровый халат и встала посреди комнаты, решительно уперев кулаки в бока. Настроила музыку на ноутбуке и включила впервые пошедший в дело электрический чайник, полный воды. Заранее уложила все вещи в сумку, оставив на наскоро заправленной постели джинсы, чёрную футболку и толстовку. Затем заварила крепкий чай и уселась в кресле, водрузив лэптоп на сложенные по-турецки ноги. Пора бы и поработать. В процессе создания прототипа время, как всегда, летело незаметно. Мобильник, предусмотрительно оставленный на подлокотнике, молчал как рыба. Чего скрывать, Катя периодически посматривала на него, совсем немного, в самом потаённом уголке души, надеясь, что он зазвонит. Но этого всё не происходило, и крамольные мысли стали потихоньку заволакивать женскую голову. Что если Горшенёв пожалел о вчерашнем? Если она что-то сделала не так, то что? Или при падении телефона пострадала симка, и он просто не может позвонить? Постепенно в черепной коробке воцарился полный кавардак, не дающий продолжать работу. Вымученно протерев лицо рукой, Князева захлопнула ноутбук и положила его на подоконник. Взъерошила высохшие волосы и поднялась на ноги. Попусту трепать себе нервы душевными терзаниями, сидя в четырёх стенах, она посчитала максимально неконструктивным. Посему, облачившись в отложенный комплект одежды, покинула стены гостиницы... Улица встретила её ощутимой прохладой, однако толстовка с начёсом отлично справлялась с ненастьем летней погоды. Небо заволокли кучные серые облака, делая общий фон города мрачным. Что ж, хотя бы воздух освежал воспалённый разум. Прикупив в киоске пару журналов, Катерина примостилась на уже знакомой лавочке в сквере. Подобрав одну ногу под себя, натянула на голову наушники и откинулась на деревянную спинку. Из брошенного рядом рюкзака вытянула ежедневник для записей и раскрыла первый журнал – каталог авто за текущий год. Уж что-что, а выбор столь желанного подарка ко дню рождения мог отвлечь её ото всех мыслей на свете. Когда список вариантов дорос до середины страницы, в кармане зажужжал мобильник, отчего его хозяйка нервозно передёрнула плечами. Слегка дрожащей рукой выудила из джинс гаджет и облегчённо вздохнула. - Кто же это мне звонит? – вкрадчиво-хитро поинтересовалась она, приняв вызов. - Конь в пальто, - смеясь, ответил ей брат. – А что, нельзя? - Можно и даже нужно, - заявила русая, слегка улыбнувшись. Собственно, Андрей звонил ей, чтобы напомнить о завтрашнем концерте. Будто она могла забыть. Они обменялись последними новостями, в основном касательно родителей и предстоящего сегодня предложения руки и сердца его избраннице. В общем-то обмен – это громко сказано, то был скорее монолог взволнованного музыканта. Пока они говорили, а продолжалось это довольно-таки долго, сквозь облака периодически пробивались яркие солнечные лучи, приятно согревающие лицо. Кажется, день налаживается. - Кстати, я теперь не бездомная, - вставила и свои пять копеек девушка, весело болтая свисающей со скамьи ногой. - Да я в курсе, - неожиданно признался Князь. Брови его сестры поползли вверх в искреннем удивлении: - Как это? - Да Горшок ходит всю неделю с довольной мордой, ну я из него кое-что и выпытал. Короче, поговорить надо, сеструх…серьёзно, - к концу фразы голос брата приобрёл мрачный оттенок. Внутри у Катерины всё вывернулось наизнанку, в нехорошем смысле сего выражения. С трудом проглотив застрявший в горле ком, она ответила: - Хорошо, давай поговорим. Из трубки донёсся тяжелый вздох: - Да Катюх, не телефонный это разговор. Давай при встрече. - Слушай, на счёт завтра… - протянула она, вздыхая на его манер. – Как-то мне вся эта идея с розыгрышем уже не нравится. Не честно получается. На несколько секунд на проводе повисло молчание, которое заставило её изрядно понервничать. Девушка закусила губу в ожидании ответа. - Мне тоже. Но ты лучше придерживайся старого плана. И не грузись, ладно? Завтра будет весело. Усмехнулась попытке брата вывезти свернувший не в ту сторону диалог. Наверное, так действительно будет лучше. После этого звонка она ещё несколько минут сидела, залипнув в одну точку. И что это, спрашивается, было? Что ему рассказал Миша, и на какую такую серьёзную тему им предстояло пообщаться? «Вот дерьмо!» - мысленно выругалась, встряхивая плечами. Вся эта долбанная ситуация стремительно выходила из-под контроля. Авто-каталог благополучно отправился в рюкзак, и чтобы отвлечься от мрачных мыслей, Князева через силу погрузила разум в изучение второго издания, касающегося своей профессии. Надо сказать, по прошествии некоторого времени, ей это удалось. Казалось, ничего не могло отвлечь её от печатных строк, откладывавшихся будто сразу же в подкорку. В очередной раз сделав заметку в блокноте и волнительно выдохнув, наконец, заметила пару тяжелых ботинок перед собой. Катя потянула массивные наушники вниз и сощурилась под лучами солнца, пытаясь разглядеть обладателя столь экстравагантной обуви. Появление человека, встречи с которым приобрели регулярную основу, немного удивило её и в глубине души - обрадовало. «Глюки?» - подумала та, непроизвольно клоня голову в бок. «Глюк» растянулся открывшейся перед ним картине своей фирменной широкой улыбкой, в которой не хватало нескольких передних зубов. - Ну тебя не дозовешься, ё-моё! Надо сказать, сегодня Миха был при параде – в своём легендарном плаще анархиста, синих джинсах и уже упомянутых берцах. Он возвышался над ней подобно скале, держа в руках два больших картонных стакана, распространяющих вокруг соблазнительный запах свежесваренного кофе. Князева улыбнулась в ответ, откладывая своё занятие в сторону: - Извини, я не слышала. - Да я понял, - заявил музыкант, пожав плечами как ни в чём не бывало. Он уселся рядом и протянул ей один стакан. – Не знал, какой ты любишь. Надеюсь, пить можно. Она приняла горячий напиток и, обхватив ладонями стакан, сделала маленький глоток под оценивающим реакцию мужским взглядом. Чёрный кофе без сахара – её любимый – растёкся теплом по грудной клетке, снимая напряжение. Признаться, она не мыслила жизни без этого лакомства хотя бы раз в день. - Угадал, - удивлённо вскинув бровь, вынесла вердикт девушка и закинула ногу на ногу. – Спасибо. Вместо ответа он довольно улыбнулся, отхлебнул из своего стакана и, поставив его рядом с собой, бесцеремонно стянул наушники с её шеи, примеряя себе. - Чё хоть слушаешь-то? – задав сие риторический вопрос, приложил динамик к уху. Не успевшую закончиться песню «Кино» он, конечно, не мог не узнать и одобрительно дёрнул уголками губ вниз. Катерина без лишних слов протянула ему айпод, убирая последний журнал с ежедневником в рюкзак. Затем слегка наклонилась к мужчине, заглядывая в маленький экран со списком композиций. Горшенёв подвинулся к ней вплотную, делясь одним наушником. Заметил, как розовеют от смущения щёки девушки, улыбкой согласившейся на эту затею. В репертуаре Князевой, конечно же, царствовал рок. Множество его направлений составляли гигантский плейлист, который сейчас и листали наши герои. Некоторые треки ставили на паузу, чтобы, что называется, разобрать их по нотам. В основном это делал музыкант, стараясь выражаться понятным языком, а Катя слушала его взахлёб, впитывая информацию. С энтузиазмом задавала вопросы, на которые ему, признаться, было особенно приятно отвечать. Другие композиции слушали молча, просто потому что они были чертовски крутыми. Порой синхронно покачивались под плавные мотивы или весело трясли головами под драйвовые ритмы. Смеялись и корчили рожицы прохожим, кидающим на них косые взгляды. - А это что такое? – спросил Миша, задумчиво нахмурив густые брови. По подсвеченной голубым цветом строчке бежало название «Интро-01», где «Интро» означало название песни – «Интроверт», а «01» - версию. Та самая аранжировка, случайным образом затесавшаяся в обыденном плейлисте, что она слушала во время недавней речной прогулки. Женская душонка вдруг ухнула куда-то вниз, вместе с уголками губ. - Да так, ничего особенного, - быстро проговорила она, намереваясь забрать гаджет, но Горшенёв отвёл руку в сторону совсем как вчера – с фотографиями. Только в этот раз девушка потянулась дальше, стыдливо закусывая губы. - Не похоже, - не верящим, но спокойным тоном произнёс он, продолжая отдалять плеер от Катерины. Почувствовав на щеке горячее дыхание, осмелилась взглянуть на него, чувствуя, как грохочет в груди сердце. Их лица были совсем рядом. Он слегка улыбался, наблюдая внутреннюю борьбу в глазах цвета грозового неба. Поймал себя на мысли, что ему нравится её близость. Преодолев минутный порыв коснуться нежной румяной щеки, вернулся в изначальное положение. Пусть решает сама. Князева проследила за его движением, одновременно подтягивая к себе и свою руку, которой буквально несколько секунд назад была готова вырвать айпод из чужой ладони. Всмотрелась в экран, вновь перевела взгляд на Михаила. Он всё ещё улыбался, ожидая её действий. Ей до чёртиков хотелось узнать его мнение по поводу музыки, и в то же время было ужасно стыдно за свой непрофессионализм в этом деле. И эта его улыбка играла против неё. Катя в сдающемся жесте отклонилась назад и подобрала одну ногу под себя. - Ладно, эм… - замялась она, вздохнув. – Это я написала, когда-то давно. Выражение лица Михи приобрело удивлённый оттенок. Он снова прижал к уху динамик и нажал на «плей». Русая осталась сидеть на месте, она и так помнила каждую ноту композиции. Лишь наблюдала за его сосредоточенным лицом, пытаясь унять бешеное сердцебиение. Затаила дыхание в ожидании, и как бы ни хотелось ей отвести взгляд, девушка не могла этого сделать. В какой-то момент Миша слегка закачал головой в ритм мелодии, и Катя, улыбнувшись во все тридцать два, снова подвинулась к нему, прильнув ухом ко второму динамику. Когда дорожка закончилась, Горшок поставил следующую на паузу. Убрал плеер в сторону и, взглянул на неё, загадочно потирая подбородок. - Так и знал, блин, что ты играешь, - усмехнулся он, легонько толкая её плечом. – А теперь давай по порядку. Что за группа и что с текстом? Та многозначительно фыркнула, смущённо заправляя за ухо мешающую прядь волос. - Текст есть, но мы так и не записались. Если честно, и хорошо - солист своим воем меня до истерики доводил, - и с улыбкой прикрыла лицо рукой, вспоминая этот цирк. Горшенёв хохотнул, разворачиваясь к ней корпусом. Надо сказать, открывшиеся факты пробуждали в нём второе дыхание в бездонной музыкальной теме, оказавшейся для них более общей, чем он думал. - Что, настолько было плохо? - Просто кошмар, зря только текст под него перелопачивала, - заявила русая, делая глоток остывшего кофе. - А почему сама не пела? – в искреннем непонимании спросил мужчина, двигаясь ближе. Крутящая в руках полупустой стакан Катерина задумчиво пожала плечами. - Не знаю, наверное, не хотела повышенного внимания. Да у нас и названия то не было... как-то это даже не серьёзно. Миша закинул руку на спинку скамьи и склонил голову, поджав губы: - Серьёзно, не серьёзно – решать слушателю, понимаешь, да? Музыка, кстати, ничего, но в кульминации я бы сделал модуляцию порезче. По мере того, как он говорил, Князева разворачивалась к нему, пока они не достигли положения друг напротив друга. - Та-ак, а что ещё? – протянула она, не подозревая, насколько это будет долгий разговор. Разбор собственного произведения сначала пугал её, но музыкант удивительно тактично раскладывал всё по полочкам, подмечая моменты, которые ему понравились, и те фрагменты, которые он бы слегка изменил. Что несказанно радовало нашу героиню – не кардинально. Они так увлеклись обсуждением, что потеряли ход времени и мало разбирали, что происходило вокруг. Немудрено, что они не заметили и стремительно ухудшающейся погоды, грозовыми тучами заполонившей небо. В считанные секунды ледяной стеной дождя накрыло весь сквер. - Ни хрена себе! – сквозь шум воды воскликнул Горшок, пряча плеер под полы плаща. - Это ты очень мягко выразился! – подхватила ошарашенная Катерина, прижимая к груди чёрный рюкзачок. Они рассмеялись, несмотря на ситуацию. Миха огляделся вокруг, мгновенно просчитывая путь в хорошо знакомых дворах. Затем схватил девушку за руку и сорвался с места, увлекая за собой. Ноги утопали в лужах по щиколотку, и кроссовки на них противно хлюпали. Вода заливала глаза, лишая возможности разбирать дорогу, но она продолжала бежать, крепче сжимая широкую ладонь своего поводыря. Они остановились под аркой в незнакомом ей дворе, чтобы перевести дыхание. Дождь не спешил заканчиваться - казалось бы, чуть ослабевая, он обрушивался на улицы с новой силой. Катерина зачесала назад промокшие волосы, налипшие на лоб, и смахнула капли воды с лица, на котором, к великому счастью, не было макияжа. Она промокла до последней нитки, и вся одежда стала балластом килограмм в семь. С Михой всё было гораздо лучше. Плащ не дал ему промокнуть полностью, ливень зацепил лишь неприкрытую часть серой футболки. Да джинсы вымокли по колено от беготни по лужам. Мужчина стоял прямо за её спиной, загораживая от порывов ветра, гуляющих сквозь дома. Капли холодной воды с его волос падали ей прямиком за шиворот, и в этот момент девушка поняла, что их ладони всё ещё сцеплены вместе. Вроде бы выровнявшееся дыхание вдруг снова сбилось, и Катя поспешила отстраниться. Он не стал мешать, хоть и отпустил с неохотой. Опёрся плечом на заштукатуренную стену и, порывшись в карманах, достал пачку сигарет. Князева подвесила рюкзак на отогнутом пруте калитки и стянула сырую толстовку. Та протестующие окатила её впитавшейся водой, вызывая недовольное рычание хозяйки. Горшок усмехнулся этой картине, выпуская изо рта облако густого белого дыма. Оставшаяся на девушке чёрная футболка соблазнительно облепила стройное тело, пробуждая в нём низменные инстинкты, которые музыкант постарался запихнуть куда подальше, отведя взгляд в сторону. Катя как могла выжала кофту. Снова надевать её не имело никакого смысла, так что она просто накинула её на плечи и скрестила руки на груди, сплошь покрываясь мурашками. - Погодка, - недовольно пробубнила та, прислонившись к стене рядом со своим спутником. Её пробивала мелкая дрожь, а губы приобрели синеватый оттенок. Он понимал, что ей нужно в тепло и побыстрее, но не готов был отпустить так скоро. Тем временем, погода за пределами их укрытия потихоньку налаживалась. - Есть одна мысль, - сказал панк, бросая окурок в лужу. Он встал напротив и жестом поманил русую к себе. Та в непонимании оторвалась от стены, картинно изгибая бровь. Стянула с плеч мокрую тряпицу, чтобы чем-то занять руки. Михаил снял с себя плащ и накинул его на дрожащую как осиновый лист девушку, оставшись в одной полусухой футболке. Теперь её хотя бы не продует по пути на место. - А как же ты? – в шоке вопросила Князева, просовывая руки в рукава. Нагретый мужским теплом предмет одежды был ей ну очень велик, зато помог успокоить дрожь в теле и расслабиться. - Дождь почти кончился, - он махнул рукой, снимая с калитки рюкзак. – Покажу тебе кое-что. После десяти минут плутания дворами под крапающим дождём, наши герои оказались у запертых дверей репетиционной точки КиШа. Горшенёв выудил из кармана плаща связку ключей и, поковырявшись в замочной скважине, отворил железное полотно. Затем обернулся, как-то странно её оглядев. - Чего? – непонятливо спросила Катя, склонив голову. - А тебе идёт, - заявил он, толкая дверь. Девушка оглядела себя, покачнувшись на пятках, и шутливо сложила пальцы в "козу". Горшок одобрительно гоготнул этому зрелищу и театральным жестом пригласил её войти… - Ух ты, - прошептала русая, стоя посреди пристанища группы. Пару раз крутанулась вокруг своей оси, разглядывая помещение прямоугольной конфигурации. Три из четырёх выкрашенных серой краской стен (одна узкая и две длинных) были плотно заклеены постерами группы. А последняя, дальняя, особенно привлекала к себе внимание. Её центральная часть была увешана фотографиями – старыми и новыми, разных размеров. А по бокам словно выплывала из толщи фото-полотна ручная роспись, на сто процентов принадлежащая её брату. Здесь было множество персонажей из изданных альбомов: шут из могилы, дьявол, вампир и другие. В метре от стены, посередине, стоял старый письменный стол. На нём, прижатый прозрачным стеклом, совсем как в старые добрые времена, был расстелен флаг с шутом. За столом - одинокое деревянное кресло на колёсиках. Вдоль левой стены было расставлено музыкальное оборудование, а у правой – два диванчика и два кресла с журнальным столиком посередине. В правом углу, отделённом от входа перегородкой, была устроена небольшая бытовая зона с мини-холодильником, микроволновкой и одинокой столешницей с электрическим чайником на ней. А в последнем – левом углу, напротив входа, была ещё одна дверь, ведущая, как поняла Катерина, в кладовку. Там с усердием искал что-то Горшок, периодически громыхая чем-то и ругаясь. Обняв себя руками, девушка подошла к дальней стене и принялась разглядывать фото закулисья группы. Плащ повесила на один из крючков рядом с входной дверью. Вообще-то сейчас, вновь покрываясь мурашками, она даже жалела об этом, так как в помещении было довольно прохладно. Вдруг за спиной у неё что-то грохнуло, вынуждая вздрогнуть. Обернувшись, увидела Миху, что устанавливал возле дивана старенький камин. Он распрямился, снимая с плеча чёрную футболку с огромным белым черепом. - Лови, - сказал музыкант, запуская её в полёт. – Мокрые шмотки можешь развесить на стуле, сейчас притащу ещё камин. - Спасибо, - поймав предмет одежды, поблагодарила Князева. Взглядом проводив Михаила до кладовки, отвернулась к стене и стянула сырую футболку. Тот выглянул из-за двери, намереваясь задать ей вопрос, который тут же вылетел из его головы под впечатлением от увиденного. Вся спина русой была испещрена беспорядочными шрамами разной длины. Они особенно выделялись на бледной от холода коже. Мужчина застыл на месте, перебирая в голове варианты, как такое могло с ней произойти. Авария? Несчастный случай? Или кто-то сделал это с ней? Последняя догадка пробуждала в нём какую-то первобытную злость. Сама она такого сделать с собой не могла, это он знал наверняка. Не могла и всё тут. Протерев глаза, скрылся за дверью и вернулся к процессу откапывания обогревателя, убеждая себя в том, что это не его дело. Катя подкатила стул к диванчику, повесив на него футболку и толстовку, а затем подошла к висящей на подставке акустической гитаре. Засунув руки в задние карманы джинс, завороженно разглядывала плавные изгибы. За сим занятием её и застал Горшенёв с камином в руках. Его футболка смотрелась на ней скорее как платьице, дотягиваясь примерно до середины бедра. Рукава же полностью прикрывали женские плечи. - Она от тебя не убежит, - загадочно прошептал ей на ухо, проходя мимо. Князева снова вздрогнула от неожиданности. – Бери, не стесняйся. Чай будешь? - Ага, - молниеносно среагировала та, а потом добавила. – Если можно. Миша многозначительно фыркнул, включая электрообогреватели: - Я б сказал, что тебе даже нужно, ё-моё! Она смущённо улыбнулась, всё не решаясь взять в руки музыкальный инструмент. И хочется, и колется. Всё-таки она давненько не играла, вдруг облажается? Панк наполнил чайник водой из спрятанной в столешнице пятилитровки и щёлкнул по включателю. Опёрся на тот же предмет кухонной меблировки и скрестил руки на груди. Катерина сразу почувствовала на себе его пристальное внимание. Тяжко вздохнула, мельком бросив взгляд в сторону фронтмена. - Да блин, - тихо выругалась она, отступив на шаг назад. - Я уже пару лет не играла, а ты говоришь «не стесняйся». Тот усмехнулся, отталкиваясь от своей опоры. Снял гитару со стойки и уселся в кресло, занявшись настройкой. Девушка по привычке присела на подлокотнике стоящего у стены дивана, что по левую руку Михаила, и, подперев кулаком подбородок, наблюдала за его умелыми действиями. - Два года – да фигня это, на самом деле, - сказал он задумчиво. – Руки всё помнят, - и протянул ей инструмент. Бережно приняла его и уселась на сиденье, вспоминая мотив. Снова стоя у столешницы, музыкант заваривал чай и краем уха слышал, как она приигрывается. Сначала неуверенно, однако, спустя пару минут звук окреп, и он смог различить фрагмент услышанной сегодня мелодии. На первый взгляд сосредоточенная Князева в душе радовалась как ребёнок, которому впервые за долгое время дали в руки любимую игрушку. Вспомнила об извечной проблеме во время игры в виде лезущих в струны волос. Привычка носить тонкую резинку по соседству с наручными часами, можно сказать, спасла её сегодня от неловкой ситуации. Наскоро заделав полусырую копну в «кулёк», поудобнее пристроила инструмент на коленях. Горшок вернулся с шоколадкой и двумя большими кружками, из которых клубился пар. Катя инстинктивно подвинулась, чтобы он мог сесть слева, и почувствовала, как проминается под тяжестью мужчины сиденье рядом. Вспомнила, что вообще-то всегда пела в довольно узком кругу, так сказать «для своих». - Уже поздно дрейфить, - будто прочитав её мысли, подметил музыкант и откинулся на спинку. На что та сиюминутно отозвалась, надув губы: - Ничего я не дрейф… - и запнулась, с забавным видом подбирая окончание. Фыркнула, так и не додумавшись. – Ладно. Катерина не могла толком объяснить чувств, переполняющих её сердце – ей хотелось быть здесь, хотелось, чтобы он был рядом, и ей хотелось петь. Девушка зажала нужные лады на грифе и, уведя взгляд от струн вперёд, начала плавный перебор, постепенно ускоряясь во вступлении. А руки, действительно, помнят. - Включать дальний свет И брать её след, Дышать в окна, Рисовать круги и метить… – запела она, с каждой строчкой наращивая уверенность в голосе. Песня не была технически сложной и игралась на трёх аккордах, известных всем, кто не бросил игру на гитаре после четвёртого дня занятий (а это процентов эдак десять). Но было в ней нечто такое, что невольно приковывало внимание к сидящей рядом особе. Этот текст был о ней, и в голове у музыканта чётко вырисовывался образ кружащейся по комнате девушки, чьи волнистые волосы покрывались невесомыми снежинками, залетающими из открытых окон. И если говорить совсем откровенно, ему хотелось бы, чтобы она была в этой самой футболке, что надета на ней сейчас. Наступил момент кульминационной части, и русая повернулась к нему, хотя ни разу не взглянула до этого. - ...И фильмы на паузу... ...И сутки на тормозах... ...И метео так не точны... Я знаю, кому спасать Меня — я умею ждать. Я сам утонул в часах песочных… Он заметил, как она увеличила переходы вверх-вниз на пол тона, следуя его недавнему совету, и улыбнулся, одобрительно кивая головой. Князева вернула ему улыбку, оставаясь в том же положении. Закончив, взяла со стола кружку, соблазняющую её своим видом последние несколько минут, и сделала небольшой глоток. - Это надо записать, понимаешь, да? – после минутного молчания заявил Горшенёв, распечатывая шоколадку. На самом деле она и сама бы хотела довести песни до ума, и записать пластинку. Правда в единственном экземпляре. Чисто для себя, чтобы в какой-нибудь из мрачных дней поставить её и вспомнить о старых добрых временах. - Ну, когда-нибудь я до этого дойду, - робко улыбнувшись, ответила девушка, отламывая кусочек от предложенной сладости. Кончики пальцев, недавно зажимавшие лады, уже начали болеть так, будто она впервые в жизни взяла гитару в руки. - А спой ещё чего-нибудь, - вдруг попросил музыкант, увлечённо пытаясь разгрызть дольку шоколада. Та чуть чаем не подавилась, в принципе не ожидая, что ему зайдёт её самодеятельность. - Ну нет, теперь твой черёд! – весело отозвалась Катя, на что Миха лишь усмехнулся. - Да я тебе завтра надоем ещё, вот увидишь. Вообще он не мог сказать, с чего сделал такие выводы. Просто она ни разу однозначно не говорила, что ей нравится его пение. Хотя, наверное, это прозвучало бы навязчиво. Она приподняла брови, будто спрашивая, не издевается ли он: - Ага, конечно. - Ну ладно, давай сюда, - с улыбкой сдался музыкант, отряхивая руки.***
Тёплый свет уличных фонарей освещал силуэты пары людей, свернувших с Невского. Они шли молча, лишь иногда обмениваясь короткими фразами. Сегодня Миша открылся с новой, ранее неведомой ей стороны – безмерно доброй и заботливой. Чего таить, чувства в женском сердце разгорались всё сильнее, и уже не казались такими уж несерьёзными. Барьеров, неосознанно выстроенных ей, становилось всё меньше – Катя шла, держа спутника под руку, и ощущала планомерно накрывающее её грустное чувство по мере приближения к гостинице. Она понемногу осознавала, что завтра уже ничего не будет как прежде. Вновь наступил момент прощания под козырьком винтажного крыльца. Девушка привычно забралась на нижнюю ступеньку, почти сравнявшись с мужчиной ростом. Ей хотелось обнять его, побыть ближе хоть чуть-чуть. Возможно больше такой возможности не представится, и от осознания этого её просто разрывало на куски. Слегка потянула его за рукав плаща, побуждая к действию. Едва ощутивший это Горшенёв прижал её к себе, обхватив одной рукой за талию. Та устроила подбородок на его широком плече, приобнимая в ответ. В этом жесте не было излишней откровенности или напора, и вот эта самая нежность заставляла её сердце трепетать. Они стояли так пару минут, не решаясь разорвать объятия. Катя чувствовала его согревающее дыхание у себя на шее и улыбалась. Почему она не приехала раньше? - Замёрзнешь, Маккартни, - тихо сказал мужчина, и та по голосу поняла, что и он улыбается. - Это я то Маккартни? – хохотнув спросила она, вспоминая, как тот орал Битлов всего пару часов назад. Вместо ответа музыкант на мгновение крепче прижал её к себе. Осознал, что ему хорошо, когда она рядом. – До завтра, - тихо сказала девушка и легонько коснулась губами гладковыбритой щеки. Тот неохотно отпустил её и сунул руки в карманы джинс. Едва заметно улыбался, рассматривая слегка смущённое женское лицо в тусклом свете фонаря. - Я буду на сцене. – заявил он, вновь заставляя русую смеяться. Князева отступила назад, раскрывая тяжелую дверь: - Ну, тогда я тебя найду. – подыграла она и скрылась за тонированным стеклом.