Даже тем, кто находится в отдалении...

      Лес при деревне Ян-ся. 2500 год правления Линхо Джинггуо в Небесной столице. Ночь. Тишина. Лес. Страшно. Больно. Зловеще. Воздух становится… Тяжелым. Легкие сковывает. Дышать сложно. Нет, не сложно — невозможно. Ноги уже не держат. Не держали бы, если бы он не понимал: нужно бежать дальше. И он бежит. Бежит так быстро, как только может. Он уже не помнит, как долго бежит. Казалось часами, на деле — не больше получаса. Под ногами липкая, вязкая земля. Кровь смешивается с грязью, слезами… Мерзко. Ему впервые так мерзко от самого себя. Отмыться бы сейчас… как бы хотелось отмыться. Страх окутывает все вокруг. Он останавливается, озирается, но все так же ничего не понимает. Ему тяжело и больно. Больно и плохо. Могло быть хуже. Хуже будет. Если догонят. Нужно бежать дальше. Он петляет меж деревьев. Ветки цепляются за волосы. Он жалеет, что не послушал отца и вовремя не отстриг волосы. Нужно было слушаться… Теперь он этого сделать не сможет. Память подводит. Он столько раз бегал по этому лесу, столько раз в нем играл, а иногда прятался, но теперь… Теперь лес кажется чужим, будто отказался от него. Будто от него все отказались. Старое здание из камня. Ноги подвели. Холодно и мокро. Мох покрывает все в здании. На табличку у входа он и внимания не обратил, но и без того понятно: он в храме. Старом, заброшенном храме. Он даже не знает, что это за божество на постаменте. Ему все равно. Он ползет на коленях к постаменту, припадает лбом к полу перед статуей, молится. Он молится не только этому божеству, а всем ему известным. Ему просто хочется выжить. В храме пусто. На столике для подношений уже давно не появлялось даров, не возжигались благовония, не проводились ритуалы и службы. Храм давно забыт, заброшен. Людьми покинутое место, и вряд ли способное ожить. Он ощущает на плече тепло, вспоминает: мягкие, теплые, нежные руки матушки касаются его. Лишь бы еще раз ощутить эти прикосновения… Как же сейчас этого хотелось… — Не переживай, дитя. Все хорошо… — это сказано так мягко, так участливо… Голос. Женский голос, но… В храме все еще пусто. Он поднимает голову, озирается, глаза его огромны. На их месте вполне можно представить пару цяней. Никого вокруг. Только одна лишь статуя. Так странно.       Небесная столица 2517 год правления Линхо Джинггуо. Два года после падения великой династии. Он проснулся в холодном поту. Наверное, в любой другой момент, Шэнли не смог бы оторвать от рабочего стола головы, но сейчас… Сделал это даже слишком резко. Голова разболелась кошмарно… Цзинь Шэнли поднимается с места, подходит к зеркалу и всматривается в него. Проверяет, не осталось ли следов туши на белоснежной коже. Все же… Уснуть в горе свитков это еще уметь надо. Слишком много прошений от верующих в последнее время, немудрено что молодой бог удачи уснул. Он вознесся совсем-совсем недавно, еще не привык ни к чему… Ни к роскоши в виде золотых дворцов, ни к небесной столице, которую населяли самого разного рода божества, ни к своему новому статусу… И вряд ли Шэнли теперь привыкнет… — Господин, разрешите…? — прозвучало из первых комнат огромных, золотых покоев. Цзинь Шэнли еще не привык и к подобному отношению к своей персоне, да и к наличию слуги тоже… Шэнли быстро старается изгладить смятые, многослойные, золотые одежды и поправляет криво собранные волосы. Выглядит совсем не как бог удачи… Нет, он выглядит жалко. Просто жалко. Когда Цзинь Шэнли думал о вознесении, о богах, мифах и легендах, то совсем не думал, что божеством быть — самый настоящий труд. — Входи, Ионглианг. — Шэнли о правилах приличия очень мало знал. Он жил в простой работящей семье, где никогда о правилах этикета и не задумывались. Да, их семью частенько посещали высшие чины, но с ними общались лишь родители, да и иного обращения, как «господин» не звучало, так что как можно обращаться к слуге Шэнли совсем не знал. — Господин, там… Там на главной площади… Господин, нам сейчас лучше временно покинуть небесную столицу. — слуга прошел в комнаты, поклонился, говорил запинаясь. Очевидно, он напуган, но точно не случившимся, а скорее за хозяина переживал. — Что там? — абсолютно спокойно спросил Шэнли и вновь повернулся к зеркалу, поправляя ворот одеяний. На самом же деле, Шэнли просто боялся о том, что может рассказать Ионглианг и не хотел сразу же показывать своего лица. Вдруг там что-то настолько страшное, что лицо Шэнли перекосит ко всем чертям! — Господин, там… Восстание! Господина Линхо свергнут! Если уже не свергли! Пойдемте, господин, скорее пойдемте! Покинем небеса, пока не поздно! — От слов слуги, у Шэнли дух перехватило. Так страшно ему не было уже очень, и очень давно. Цзинь Шэнли действительно очень сильно испугался. Бежать не хотелось… Да и некуда. При чем… Спускаться в мир… Страшно. Он ведь только-только выбрался из этого страшного, жестокого мира, и вот, уже возвращаться обратно. Шэнли глубоко вдохнул, собираясь с мыслями и стараясь не поддаваться панике. Бог бросился к нефритовому столику и схватил с него маленькую шкатулку, находу засовывая ее в рукав. — Пойдем, Ионглианг. Уберемся отсюда, пока до нас не дошло. — удивительно, как трусливый Шэнли может оставаться таким спокойным в сложной и пугающей ситуации. Уходили через тайный вход дворца, но даже так Шэнли успел увидеть, что происходило на главной площади. Она полыхала… Так же, как и в миру… Тысячи храмов бывшего небесного владыки горели, рушились, а над самим господином Линхо насмехались собственные верующие… Какой же кошмар происходит. Сердце Шэнли предательски кольнуло, как только бог увидел полыхающую столицу. Стало еще страшнее. А вдруг доберутся и до него? Или с нижними небесами тоже что-то случится? А влыдку-то как жаль. Шэнли прожил при нем всего два года, однако… За все это время молодой бог удачи видел лишь положительные стороны небесного владыки. Он славно правил: установил мир с демонами, вывел нормы работы среди небожителей, урегулировал права смертных… Больше переживать Шэнли было не за кого… Среди смертных у него никого не осталось, с другими небожителями он не дружил, а демоны… А что о них говорить? Ни один уважающий себя небожитель дружбы с демонами не водит, а даже если и водит — не распространяется об этом. — Кто мог устроить такое… — ошарашенно пробормотал Шэнли. Он и не знал, кто может свергнуть верховного бога войны. Разве есть кто-то, превосходящий его по силе? — Недавно вознесшаяся У Шио, если помните. А теперь идемте. Нечего нам здесь делать… — Ионглианг, казалось, совсем обнаглел. Схватил господина за кисть и повел за собой, недовольный тем, что Цзинь Шэнли уставился на пожар и панику. Про У Шио Цзинь Шэнли помнил прекрасно. Подобное никак не забудешь… Первая девушка — богиня войны, просто немыслимо! Так еще и то, что она натворила… Потомки Линхо правили веками, никто не мог свергнуть их династию, но У Шио… На закате своего смертного существования захватила государство, присоединила к своему. Рода Линхо и У были крайне известны… И тот, и другой род всегда соперничали. Территориями, богатствами, династиями… Род Линхо выигрывал, их древний потомок — небожитель. В итоге выиграл род У. Родителям У Шио не повезло на наследников, но старшая дочь… С малых лет была обучена военному искусству, стратегии и знала то, что такое холодный расчёт. Вот она и рассчитала, что, как и где. Сначала захватила соседнее государство, теперь — Небесную столицу. Страшная женщина… И странная. Цзинь Шэнли плелся за слугой, совершенно забывшись. Он был полностью погружен в свои мысли. Что теперь делать? Как существовать? А вдруг У Шио устроит террор? Вдруг она обойдется со всеми небожителями так же жестоко, как обошлась с небесным владыкой? То, что делает она, даже самые страшные демоны и представить не могли… А с другой стороны… Сделала ли это все она самостоятельно? Никто не знает. Да и вряд ли появятся предположения. — Куда мы идем? — растерянно спросил Цзинь Шэнли, наконец-то придя в себя. И ведь когда он оклемался, они были уже в мире смертных. Ионглианг уже в смертном обличье, а бог удачи — еще нет. Ионглианг остановился, оборачиваясь на господина. Тот тут же опомнился, сменил облик. Золотые одежды сменились простым темно-зеленым ханьфу, даже без вышивки. Со своего вознесения Шэнли и не помнил вовсе, когда носил бы такое… Ну, разве что в их редкие вылазки в мир, да и только. — В город Юньшэн Там ваш ближайший крупный храм. Временно останемся там, при монашеском поселении. Дальше будет видно. — видно «что» совершенно неясно. Небожителям нельзя жить среди людей, нельзя показываться, давать знать, что среди них божество, однако… Пока среди богов смута… Вряд ли кто-то обратит внимание на то, где там пропадает всего лишь самый известный (потому что единственный) бог удачи. Да и к тому же… Со священнослужителями жить можно, ведь преимущественно через них боги изъявляют свою волю… В общем, наверное, не всё так плохо. Город выглядел вполне обычно, ничего примечательного и привлекающего внимания. На самом деле, в больших городах Цзинь Шэнли бывал редко. Самое долгое, где он находился — прожил в Небесной столице не больше двух лет. (Да он и вознёсся то всего два года назад, во времена смертных побед У Шио) А более Шэнли нигде и не был… Вырос он в мелкой деревушке на отшибе государства. Оглядываясь по сторонам, Шэнли спешил за слугой, почти не успевая за ним. — Даочжан Прошу прощения, даочжан, не поможете… — позвал Ионглианг какого-то даоса, что стоял возле лавки с благовониями. — Даочжан, не подскажете, где можно найти храм совершенного владыки Цзинь? — Шэнли было засмеялся от слов слуги… Божество и его слуга ищут храм этого самого божества… Звучит, как начало шутки. Плохой шутки. — Смотря о каком вы храме… — насупившись ответил монах. — Я служу в центральном храме… Могу отвести вас туда. — даос продолжил рассматривать благовония, что-то выбирая. — Да, пожалуйста, даочжан. — Лан Ионглианг улыбнулся ещё шире и поклонился, в отличие от своего хозяина, что стушевался и почти не выглядывал из-за спины слуги. — Пройдемте, сяньшен. — даос взял некоторые товары, передал торговцу пару цяней, а после направился вперёд по улице. Ионглианг от него не отставал, а вот Шэнли… О, его было тяжело не потерять. — Откуда держите путь, сяньшен? — увлечённо спросил даос, то и дело оборачиваясь на спутников. — Из Северной столицы, даочжан. — с улыбкой ответил слуга, внимательно следя за тем, чтобы Цзинь Шэнли не отставал. — А кто вас сопровождает? — как же много вопросов задаёт этот даос… У него что, своих мыслей нет? Ни Ионглианг, ни его господин отвечать на вопросы не настроены, хоть сейчас и не похоже, что они чем-то обеспокоены. Вполне расслабленные молодые люди… На первый взгляд. — Мой добрый друг на пути самосовершенствования. — услышав это из уст слуги, Цзинь Шэнли чуть не упал. И не стыдно Ионглиангу так нагло врать? Нет, конечно, сам слуга может следовать абсолютно любым аскезам, держать любые обеты, но… Подписывать под это Шэнли… Впрочем, а что Шэнли может сейчас ответить? В его силах лишь мягко улыбаться, кивать, и делать вид, что он со всеми изречениями слуги согласен. Ну, Лан Ионглианг ведь знает, о чем говорит? Знает ведь? Остается на это лишь надеятся… — А, так вот зачем господам наш скромный храм! — даос активно закивал, и стал перебирать ногами куда быстрее прежнего. Неужели уже захотел избавиться от непрошенных гостей? Совсем не в духе последователей Цзинь Шэнли… — Даочжан, а не при вашем ли храме существует монашеское поселение? — теперь вопросы появились уже у Ионглианга. Все же, лучше заранее узнать нужную информацию, нежели чем потом страдать от ее нехватки. — При нашем, сяньшен! Конечно при нашем! — оба спутника, услышав это, вздохнули с облегчением. Ну хоть ничего боле искать не придется, а то ведь один бхут знает, сколько они могли бы потратить на поиски «того самого» храма. На пути к храму, почти все жители города здоровались с даосом и его спутниками. Цзинь Шэнли такой гостеприимностью был более чем доволен, не зря в этом городе так много его храмов, он ведь именно это и прославлял. Доброта — вот что является залогом успеха. Озираясь вокруг, у Цзинь Шэнли то и дело загорались искры в глазах. Как же хотелось все посмотреть, потрогать, узнать. Конечно, город ничем интересным не отличался, но вот лавки его торговцев… Шэнли, что был большим охотником до украшений, все норовил остановиться где, но в такие моменты к нему возвращался Ионглианг и «наставлял на путь истинный» своего хозяина. Дошли до храма они с горем пополам, а иначе это и не назовешь. Ионглианг все больше начинал думать, что находится в услужении у ребенка. А впрочем… С высоты прожитых лет, какие-то там двадцать лет Цзинь Шэнли и возрастом назвать-то сложно. Встречал путников главный настоятель. С ним наедине правда и открылась. Небожитель и слуга его посетовали, что им сейчас нужно где-то остановиться, и что они хотели бы остаться в монашеском поселении при монастыре. О смуте в Небесной столице решено было умолчать. Нечего пугать простых смертных, у них и своих забот полно. Естественно, запретить остаться при храме спутникам никто не мог, более того, приняли с распростёртыми объятиями. Накормили, выделили лучшие комнаты из тех, что могли быть у монахов. Ионглианг покинул хозяина еще днем. Цзинь Шэнли и сам его отпустил. Медленно опускался вечер. Сидеть в комнатах наскучило быстро. Но и чем себя занять Шэнли не знал. Обычно, он работал, но работать сейчас… Опасно. Лучше сейчас совсем не подавать никаких признаков существования. Медленно выйдя из комнат, Цзинь Шэнли направился вперед по коридору, спрятав руки в рукава, и опустив голову в пол, чтобы если вдруг кто пройдет мимо — не столкнуться взглядами. Видеться с кем-то, или общаться, совершенно не хотелось. Покинув территорию монашеского поселения, Цзинь Шэнли озирается, ища, куда можно пойти. Хотелось бы прогуляться… И дорога выбрана. Вела она в лес, самое то, чтобы погулять в тишине и одиночестве. Откуда такое желание уединения Цзинь Шэнли и сам не понимал, обычно он наоборот — компанию любит и редко когда в одиночестве находился. Медленно идя по тропинке, Шэнли ступает в лес. Так приятно… Небожитель впервые за последнее время чувствует умиротворение и спокойствие. Возможно, даже счастье. Впрочем… Шэнли слишком хорошо помнит, что такое счастье, чтобы ощущать себя счастливым сейчас. Нет… Это точно что-то другое. Взгляд до того направленный в гущу леса цепляется за что-то светлое, горящее… И что это может быть? Светлячок, наверняка. О! Цзинь Шэнли отлично помнит, как ловил светлячков в детстве… От этих воспоминаний на лице непроизвольно появляется улыбка. Приятные то воспоминания, даже слишком. Только вот… Цзинь Шэнли совсем не помнит, чтобы светлячки были синими… Но зато то, что их целая стайка — вполне привычно. Цзинь Шэнли следует за огоньками как заворожённый. Будто кроме этих самых огоньков и нет ничего. Наверное, Цзинь Шэнли был бы счастлив, если бы это действительно так и было… Огоньки привели небожителя к озеру. Прямо в лесу… Так красиво… Озеро, лес, огоньки, звездная ночь… А ведь где-то сейчас полыхают пожары, гибнут люди, свергаются боги… Но Шэнли на это все плевать. Совершенно точно плевать. Он медленно опускается на колени возле самой воды. Шэнли всматривается в отражение, видит себя, улыбается. Искренне улыбается. Как же давно он не видел своей настоящей улыбки… Больно. Очень больно. Нечем дышать. В носу, во рту, и кажется даже в легких — везде вода. Шэнли видит сквозь воду далекую луну. Глаза щиплет от воды: болеть будут. Шэнли ненавидит это чувство… Ненавидит, когда глаза болят. Божество гребет руками, отчаянно пытается выплыть на поверхность, но кажется тонет лишь больше. Над ухом он слышит смех. Непонятно только, женский то смех, мужской или вовсе детский. Шэнли знает: истинная ци его не защитит. Если вдруг что — так он и погибнет. Богу удачи повезло утонуть! Вот уж действительно… выиграл у судьбы… Черная пелена окутывает… Темная энергия… Цзинь Шэнли знает, что это! Он уже с этим сталкивался, когда был совсем маленьким! Где-то рядом демон… Ну теперь ему точно конец. В глазах темнеет. Даже не во время падения Небесной столицы умрет. Какой же позор… Резкий вдох. Кашель. Вода изо рта выходит только так. Горло раздирает от боли. Да и не только горло. Болит все. Цзинь Шэнли озирается, пытается отдышаться и понять, что произошло. В воде было так спокойно… Он понимал, что умирает, но не боялся, а сейчас вдруг резко отпустило. Вот теперь страх накинулся, как дикий зверь. Сердце бьется в бешеном темпе, тревога накрывает с головой. А единственное, что успел заметить Шэнли — подол темно-синего одеяния, расшитого фиолетовыми нитями. А потом вновь темнота.