***
Кто бы меня еще спрашивал. Его даже мой зверский аппетит не отталкивал, а я и не прочь поесть за счет этого странного мужчины. Пусть хоть какая-то польза от этого пиздеца будет. А как еще назвать такую ситуацию? Какой-то подозрительный тип схватил меня в детском отделе с желанием познакомиться и уже третий час не отпускал, говоря о чем-то отстраненном. Может стоит сделать вид, что мне плохо и сбежать? Он даже за телефон взяться мне не дает, чтобы я могла отправить папе сообщение. — Вы ведь не просто так меня сюда привели, — спросила я, откинувшись на спинку диванчика, на втором, пустующем этаже ресторана. — Что вам нужно от бедной, несчастной, одинокой, беременной женщины? — Ты мне просто понравилась, — он подпер щеку кулаком, рассматривая меня, — хорошенькая. — Да, ты тоже ничего, но меня не интересуют отношения. — Устало закатила глаза и вздохнула. Развезло от еды. — Ребенок от Богатырева Владимира Викторовича? — Уточнил мужчина, и я вздрогнула, округляя глаза. Что-то внутри ухнуло вниз, желудок сжался и меня едва не затошнило. Он улыбнулся, — забавно. — Нет, — я запоздало мотнула головой, вцепившись пальцами в столешницу, — это не так. Я вообще не знаю кто такой этот Владимир Викторович… — Его сын Михаил уходил несколько раз из школы с тобой. Но что интересно, до инцидента с моими людьми вас и правда не видели вместе. — Он постучал пальцами по поверхности стола, — я бы тебе, возможно поверил, но тут явно есть связь. Иначе бы почему ты так отреагировала на такой простой вопрос, Александра? Было предположение, что подобное может произойти. Что похитители поймут, что их обманули и придут спрашивать с меня, но прошло много времени, мне казалось, что я смогла избежать проблем. Видимо я избегала их только благодаря Владимиру. Я накрыла живот ладонями, поглаживая его и пытаясь успокоиться. Ситуация дерьмовая. Крайне дерьмовая, что сейчас случится? Меня убьют? Похитят? Я не могу понять мыслей этого человека, он только и делает, что насмехается. — Я все еще жду ответ. Хотя он очевиден, но кажется тут все не так просто, верно? Дай-ка подумать? Возможно… Он не знает о своем отцовстве? У тебя такое очаровательное лицо, ты совершенно не умеешь скрывать эмоций. — Он потянулся и погладил меня по щеке, — я ведь могу оставить все это в секрете. Правда. — После такого всегда идет «Но», — дрогнувшим голосом сказала я. Было страшно дернуться. Казалось, одно неловкое движение и мне свернут шею. — Я хочу, чтобы ты была моей. Кажется, ты ему не безразлична, правда? — Дрожь пробрала тело, когда его пальцы прошлись по моей шее. — Он… Он запретил своему ребенку общаться со мной и уже неделю не выходил на контакт сам, я думаю, что… Что это бессмысленно. — Ну, — он передернул плечами, — тогда будешь просто приятным бонусом. — Мужчина поднялся и оставил несколько купюр на столе, — идем, ты наверняка устала, да? Я хочу пригласить тебя к себе домой.***
Есть два стула… Поправка. Есть два мудака. Один — трахнул меня без нормальных прелюдий и презерватива в первый раз, после чего я забеременела, и он каким-то образом нашел меня после этого, а второй — знает о моей беременности от первого и весьма недвусмысленно намекает, что хочет повторить этот опыт со мной. Радовало только то, что после беседы с моим братом первый мудак отвалился. И следом расстроило то, что второй встал на его место. Добивающим фактором ко всему стало мое возросшее либидо, врач сказала, что это совершенно нормально. Нормально. Да. Конечно. Резюмируя, можно просто сказать, что я оказалась между молотом и наковальней. Пупсень и Вупсень. Биба и Боба два долба… — Не подскажешь почему мы едем уже почти час? — Решила все-таки уточнить я, когда мы пересекли черту города, — ты живешь в Калуге? — Нет. Мы едем в мой загородный дом. Сегодня я остановился там, — улыбнулся он, кинув на меня изучающий взгляд, — а что такое? От моего беременного живота и не самого удобного положения сидя, моя поясница вот-вот ссыпется в трусы, да так, блять, вообще ерунда. — Сколько еще ехать до твоего загородного дома? — Минут двадцать, тут совсем недалеко. — Двадцать минут — это буквально самый длинный путь, что я преодолела на машине за последние полгода, а ты потащил меня в какие-то ебеня и сейчас так спокойно говоришь о том, что осталось всего двадцать минут? — Уже не выдержала я этой совершенной беспечности, — а потом обратно ехать столько же, боже… — Пришло осознание и я закрыла лицо ладонями и завыла, — мы еще не успели познакомиться в полной мере, но просто знай — я тебя ненавижу. Всеми фибрами души. И мой ребенок тебя заочно ненавидит и моя поясница особенно. Давид прыснул смехом и мне жутко захотелось его стукнуть за это. Издевается над беременной женщиной, еще и смеется. Ах, ну да, я ведь его уже все равно внесла в категорию мудаков. Я закатила глаза, сложила руки на уровне груди и открыла окно, отвернувшись. Однако, после высказанного, даже сидеть стало как-то легче, если честно. Хотя бы часть негатива на этого подонка получилось вылить, это уже радует. Когда мы доехали, я не стала ждать, пока он выйдет, обойдет машину и откроет мне дверь. Я распахнула ее сама и вытянула на улицу затекшие ноги, немного потирая колени. К моменту, как он подоспел, я уже выбралась наружу, немного поведя плечами и подперев поясницу ладонями. Какой кошмар, она теперь противно ноет. Так противно, что один взгляд на моего похитителя приводит меня в состояние агрессии. Мне еще никогда не хотелось так сильно задушить человека. А нет. Вру. Мы направились к дому и я сжала кулаки, в момент, когда завидела эти проклятущие ступеньки у порога. Их было немного, и я бы их вовсе не почувствовала, если бы мне не приходилось нести перед собой с чертов десяток килограмм. За все почти шесть месяцев, я не чувствовала себя наиболее ослабленной и уставшей, чем сейчас. Особняк был, конечно, роскошным. Почти замок, удивительно, что он ров вокруг не вырыл. На первом этаже кипела жизнь, была прислуга и, видимо, люди Давида, что бегали туда-сюда по делам. — Папа! — Послышалось со второго этажа и у перилл показался мальчик, что сжимал свои маленькие кулаки и хмуро сводил брови, направляясь в нашу сторону. На вид он был ровесником Миши, может быть, немного старше. — Ты кого привел?! Кто эта женщина?! — Спросил ребенок, указывая пальцем на меня, — убирайся отсюда! Уходи! — Вскрикнул он и я улыбнулась, приподняв брови, дернула мужчину за плечо. — Все? Слышал? Я пошла, — отозвалась я крайне довольно, чем вызвала у ребенка неподдельный шок. — Даниел, подожди меня, — раздалось позади, и по ступенькам побежала маленькая девочка, неторопливо, крепко держась за перила. — Не иди сюда, Ариэль. Тебе незачем видеть эту шлюху, — выплюнул ребенок и я не успела возмутиться, как оторопела в момент, как Давид резко дернул ребенка за плечо на себя и очень-очень сильно зарядил ему по заднице в резко накрывшем бурнокипящую жизнь молчание. Мое сердце в моменте пропустило пару ударов, я прижала руку к груди и от чего-то почувствовала себя виноватой, смотря на мальчика, лицо которого вмиг стало растерянным и раскраснелось. — Я тебя так воспитывал? Совсем что ли страх потерял?! — Давид замахнулся и я подорвалась, схватив его за руку. — У тебя вообще все нормально? — Сорвалось с губ, пока я отцепляла его запястье от плеча Даниела. — Ты чего лезешь? Он тебя только что оскорблял, не мешай мне воспитывать, — внезапно раздраженно произнес мой похититель, пока я притянула мальчика к себе, аккуратно заглядывая в его совершенно не озлобленное лицо и глаза, что наполнялись слезами. Я сделала глубокий вдох. Кажется в этот момент усталость смешалась с обидой и напиталась злостью. Я выпрямилась и не желая наговорить глупостей, обратилась к ребенку. — Идем, я тебя в комнату отведу? — Спросила я, отворачиваясь от Давида. — Я с тобой разговариваю, Александра. Ты думаешь, что можешь просто увести его и все? Я еще не закончил. — Кажется внутри что-то щелкнуло. Я повернулась, спрятав Даниела за свою спину и ощутила, как он взялся за мою руку. — Я еще даже не начинала. — Процедила я сквозь зубы, — довольно. Я долго терпела вот это все дерьмо, — мой голос с каждой секундой становился все громче, — я могла бы принять, что ты, что Владимир два пустоголовых урода, которые окружающих за людей не считают, но так обращаться с детьми не позволю! Ты вообще конченный бить ребенка? А, может быть, давай я возьму пистолет и прострелю тебе колено? — Я толкнула его в грудь, смотря прямо в глаза мужчине, наступая, — Или биту и по голове хорошенько вдарю, может быть мозги появятся, а?! Ты вообще его видишь?! А себя?! Что? Что ты на меня вылупился, морда бандитская? — Я сделала глубокий вдох и несколько отстранилась, а живот неприятно потянуло от нервов, — все хорошо, — уже тише сказала я своему малышу, успокаивающе поглаживая живот. — Александра, — он несколько успокоился и напрягся, сделав шаг в мою сторону. — Стой на месте, не выбешивай меня еще сильнее, — испытывая просто адское раздражение, выпалила я, — ты хоть можешь представить как унизительно было то, что ты сделал? Ты ударил своего ребенка перед человеком, который ему просто не понравился. Да, он сказал мне гадость, но откуда ребенок в таком маленьком возрасте знает такие слова, а?! С шайкой своей вшивой разбирайся, или себе рот с мылом помой, — выдохнула я и подперла поясницу рукой, поворачиваясь к растерянному мальчику, — все хорошо. Идем, я отведу тебя в комнату, малыш. — Александра, там лестница. — Рот закрой и не открывай, пока я не уйду, — бросила я в его сторону, даже не повернувшись, подошла к девочке, — и тебе привет. Ты такая молодец, почти спустилась. Пойдем тебя тоже в комнату отведем? — Я протянула ей вторую руку и малышка посмотрела куда-то назад и взяла меня за руку. — Даниел и Ариэль, какие у вас имена красивые, — добавила я, уходя в полной тишине.***
Даниел очень много раз извинился передо мной и даже расплакался, а я ему сказала, что и вовсе не сержусь. Это не было ложью. Мне, кажется, он даже не знал значение слова, которым меня назвал. Я просидела с ними до самого вечера, прислуга Давида очень мило принесла нам ужин и даже что-то сладкое а после, я развела их по комнатам, когда пришло время спать. И сама несколько умаялась, потягиваясь. — Александра, простите, — неловко позвала меня молодая девушка, — мы приготовили вам гостевую комнату, уже довольно поздно. — Отлично, спасибо, — кивнула я и направилась за той, — и часто Давид вот так руки распускает? — Изредка. — Честно произнеслась девушка, — у Давида Богратионовича нервная работа и тяжелая рука. — Родительских прав нужно лишить вашего Давида Богратионовича. Такие дети хорошенькие, наверное в матушку свою пошли. Я не думала, что у него тут дети, — добавила я внезапно и поджала губы, вздохнув. Какой же кошмар, а не день. Оказавшись в комнате, я наконец-то выдохнула, плюхнувшись на мягкую кровать и раскинув руки в разные стороны. Нужно переодеться. Но учитывая то, что одежды мне не дали, то, скорее, просто раздеться и уже лечь спать. Уснуть в лифчике с косточками я точно не смогу. Я вздохнула и немного потянулась сев и начиная расстегивать юбку, как дверь в мою комнату совершенно беспардонно распахнулась. На пороге появился хозяин дома и создатель моих сегодняшних проблем — Давид. — Я принес тебе одежду, в которой можно спать. Тебе наверняка будет не удобно в уличной, — улыбнулся он и зашел внутрь, закрывая за собой дверь и облокачиваясь о нее, — как ты себя чувствуешь? — Уточнил мужчина и направился ко мне, протягивая какую-то пижаму. — Омерзительно. У меня все еще в голове звучит шлепок и слезы Даниела, — кажется, переживание в моем голосе было весьма сильным, — меня родители в своей жизни ни разу не ударили, как и моего брата. Для меня то, что сделал ты самое настоящее зверство. И я не буду извиняться за все то, что тебе там высказала, будь у меня пистолет, я, — моей щеки коснулась мужская ладонь и мысль сбилась. Он посмотрел мне в глаза своими настолько пронзительно, что в моменте, мне показалось, будто я тону в их темноте. — Я переживал, когда ты схватилась за живот, — произнес он и аккуратно коснулся его ладонью. Это словно слабое место, на самом деле, мне нравилось, когда моего живота касались. Казалось, словно с моим малышом общаются, — но кажется сейчас он спокоен. — Да. Мой малыш очень эмпатичен. Когда я злюсь или переживаю, он подхватывает мои эмоции. Сейчас я спокойна и сильно устала, — я потерла глаза, — если ты хочешь со мной дальше общаться, Давид, тебе придется забыть о рукоприкладстве в сторону детей. Я серьезно, если ты думаешь, что слова про простреленные колени шутка — я тебя разочарую. Никогда и ни за что. И уж тем более, я не позволю оставаться рядом со мной человеку, который способен поднять руку на беззащитного. И мне глубоко похуй, что это твои дети и твои способы воспитания. — Добавила я, выставив перед ним ладонь, замечая, как завороженно меня все это время слушали. Давид подхватил ее и коснулся губами руки. — Ты ведь не из тех девочек, которых можно просто взять в заложники, я прав? — Он ухмыльнулся уголком губ. — Я просто не хочу проблем. Хочу провести спокойно беременность и родить без лишних нервов. До вашего с Владимиром появления в моей жизни все шло отлично, — я опустила взгляд на живот и вздохнула, — и пока что ты на плохом счете. Завтра, я надеюсь, что мне не придется звонить моему папе и говорить о том, что меня насильно удерживают на подозрительной территории. Знаешь ли, человек уже довольно пожилой, вспыльчивый. Может твой замок превратить в землянку. — Я погладила его по щеке и слегка ухмыльнулась, приблизившись и мягко коснувшись мужских губ своими, поддавшись порыву, — спокойной ночи, Давид. Он опешил, явно не ожидая от меня подобного действия и закусил свою губу. Я, кажется, услышала, как заколотилось его сердце. Мужчина поднялся со своего места и поправил пиджак, направившись к двери. — Сладких снов, Саша, — кивнув на меня быстрый взгляд, произнес мой похититель и пулей вылетел прочь.