Проявляйте осторожность на уроках зельеварения

— Кайл, а ты когда-нибудь влюблялся? — О, Мерлин, так заметно, да? — Кайл запускает обе руки в свою кудрявую шевелюру. — Ты только ей не говори! — Кому? — теряется Ачи. — Ну, Сандре! — отзывается Кайл с видом, будто это само собой разумеющееся знание. — Вообще не представляю, как к ней подкатить. Мне кажется, я сквозь землю от стыда провалюсь... Неожиданно, Ачи находит себя на принимающей стороне неистовой тирады Кайла о безответной любви и внутренних терзаниях. Он сочувственно смотрит на друга, перебирая рыжую шерсть Момо, кота Риса. «Нет трожь животик!» — слышит он недовольную мысль Момо. Ачи убирает руку с живота кота и почесывает за ушком. — «М-м-м, ты не такой бесполезный», — доносится следующая мысль животного. — А как ты узнал, что влюбился? — спрашивает Ачи, когда Кайл немного успокаивается. Кайл бросает на Ачи недоуменный взгляд. — Нет, ну... — начинает он. — В смысле, как? Ну, ты знаешь просто. Для Ачи это не так просто. Можно даже сказать, что сложно. Можно даже сказать, что Ачи застрял. — А что, если не знаешь? — снова пробует Ачи. — Что, если сомневаешься? Лоб Кайла покрывается батареей морщинок, и с минуту он напряженно думает. — Со мной такого не бывало, — наконец, выдает он. Плечи Ачи поникают. — Тебе надо с Харпер поговорить, — вдруг спохватывается Кайл. — Девчонки хорошо разбираются в чувствах! Ачи вздыхает и кивает. «Почему ты перестал чесать?» — мысленно вопрошает Момо. — «Я тебя сейчас поцарапаю!» --- Ачи и Каран вместе идут дегустировать рождественские блюда эльфов, и все проходит отлично: они окружены божественной едой и, что самое главное, толпой эльфов. Когда они, наевшись до отвала, выходят с кухни, Каран говорит: — Хочешь пойти прогуляться? И внезапно идти с Караном по присыпанной снегом дорожке в сумерках уходящего дня выглядит подозрительно похожим на свидание. — Ты так и не рассказал, откуда знал... — Каран прочищает горло, — ...о моих чувствах. Ачи спотыкается о собственную ногу, и Каран ловит его прежде, чем тот пробороздит носом землю. — Извини, — улыбается Каран. — Я вижу, что тема моих чувств заставляет тебя нервничать. Я не буду об этом говорить, если не хочешь? «Мне уже крупно повезло, что он знает и не сбежал. Я не должен его торопить», — слышит Ачи, пока Каран помогает ему поправить сбившуюся мантию. — Пойдем к озеру? — Каран указывает на блестящую в полумраке гладь воды. Ачи кивает, чувствуя облегчение от того, что ему не нужно отвечать прямо сейчас. Они садятся у берега, и хотя они не касаются, весь правый бок Ачи покрывается мурашками от ощущения близости к Карану. — Когда я был маленьким, у нас рядом с домом был небольшой карьер, — прерывает молчание Ачи. — Даже не карьер... просто с одной стороны дороги был крутой скат. Для взрослых это пустяки, но для пятилетки высоко, — он прерывается и треплет в руках край рукава мантии, ощущая на себе внимательный взгляд Карана. — Каждый раз, как я ходил мимо того ската, я ужасно боялся упасть. В том обрыве мне виделась бездонная пропасть. У меня даже кошмары были, где я падал и падал во тьму, в ужасе летел вниз, а полет все никак не заканчивался, — Ачи усмехается и качает головой. — У меня богатая фантазия, когда дело касается страхов. — Что произошло дальше? — спрашивает Каран и подается чуть ближе. Ачи кажется, что он хочет поддержать его, но не решается прикоснуться. — Я так и боялся, — пожимает плечами Ачи. — Если с утра я знал, что мы с тетей пойдем по той дороге, я заранее трясся от страха, «предвкушая» испытание. И однажды — потому что я слишком нервничал — я действительно оступился и упал. Я прокатился со склона и ударился о большой камень: ушиб ногу и поцарапал локти, — Ачи задумчиво разглядывает темную гладь озера. — И все. Один большущий синяк и пара царапин. Я был почти разочарован, что мой гигантский страх обернулся пустышкой. С тех пор я перестал бояться ходить мимо того обрыва. Ачи замолкает и кусает нижнюю губу. Каран молчит, ожидая. — Я не изменился с тех пор, — Ачи сложно дается откровение, и он чуть отворачивает голову, чтобы не видеть лица Карана. — По-прежнему боюсь всего нового и неизвестного. Страхи в моей голове разрастаются до размеров драконов, извергающих пламя. У меня не получается их остановить, и я перманентно парализован страхом, пока жизнь не сталкивает меня лицом к лицу с тем, чего я боюсь. — Ты в порядке, Ачи? — доносится до него мягкий голос Карана. — Ты не должен ничего объяснять, если тебе тяжело. Я все понял. Ачи разглядывает свои ладони, и ему хочется, чтобы Каран взял его за руку, но он знает, что поток чужих мыслей отвлечет его от того, что он хочет сказать. — Я никогда не был в такой ситуации, — он неловко указывает рукой на пространство между ними. — Я не знаю... Я не уверен, что понимаю, что я чувствую. Я боюсь, что все испорчу. — Ачи... — Каран растерян и пытается подобрать слова. — Я не ожидаю, что ты прямо сейчас со всем разберешься. Я просто хочу, чтобы ты выбирал то, что будет для тебя лучшим. Я буду счастлив, если ты выберешь то, что лучше для тебя. И ты можешь взять на это столько времени, сколько тебе нужно. Ты ничего не испортишь. «Ничего не испорчу», — думает Ачи. Ему хочется в это верить, но такие вещи, как «выбрать» и «разобраться», никогда не давались ему легко. Ачи закорачивает, когда нужно сделать важный выбор. В нем будто что-то сломано. — Я ведь так и буду бояться, да? — говорит он, сглатывая ком в горле. — Я никогда не выберу. Каран, конечно, не видит здесь проблемы. Наверное, Каран будет ждать и год, и два года. Это же Каран. Ачи почти уверен, что Каран — какое-то добродетельное магическое существо, посланное нести свет и гармонию в этот мир. — Мне просто нужно упасть, — тихо говорит Ачи. — Упасть, — повторяет Каран. Он берет лицо Ачи в свои ладони и разворачивает к себе. Их глаза встречаются, и разум Ачи заполняет вереница скомканных мыслей Карана: «Он в порядке? Он очаровательный. Как дышать? Я могу его поцеловать?» — Ты уверен? Ачи обнаруживает, что ему тоже трудно дышать. — Уверен, — лжет он. Он смотрит на Карана, и ему становится горько. Почему этот парень с яркими живыми глазами такой смелый и открытый? Почему он так уверен в том, чего хочет, а Ачи нет? Почему Ачи путается в собственных ногах и сам себе создает трудности? Сожаление и досада на самого себя подступают к горлу Ачи в тот момент, когда теплые губы Карана накрывают его собственные. Бум-бум-бум. Горячий пульс стучит в голове Ачи. Следуя движениям Карана, он поворачивает голову, чтобы сделать угол поцелуя удобным. Губы Карана бережно скользят по губам Ачи, и там, где они соприкасаются, поверхность кожи покалывает возбуждением. Бум-бум-бум. Внизу живота что-то туго скручивается, словно от страха, и теперь кажется, что все тело Ачи гудит волнением, желанием. Ачи снова падает с обрыва, но в этот раз помимо страха он также испытывает эйфорию. Бум-бум-бум. Рука Карана пробирается вверх по шее и мягкими гипнотизирующими движениями поглаживает короткие волосы на затылке Ачи. Во рту вкус Карана и соленой воды. «Что я наделал?» — внезапно, Каран отстраняется. Ачи шокирован таким резким переходом и шквальным потоком чужих мыслей в своей голове. Он хочет Карана назад. — «Какой я идиот. Что же делать? Он плачет. Что делать?» Действуя на инстинктах, Ачи сокращает дистанцию между ними и прижимается губами ко рту Карана. Сразу становится лучше: мысли Карана утихают до невнятных «ммм» и «Ачи», и «хочу», и «любимый», а чуть шершавые губы семикурсника посасывают нижнюю губу Ачи. Намного лучше. Возможно, Ачи открыл средство от грусти. --- Возвращаясь назад в замок, они не держатся за руки, но идут ближе, чем обычно, то и дело соприкасаясь плечами. На развилке двух лестниц, где Ачи нужно подниматься наверх в гриффиндорскую башню, а Карану сворачивать к гостиной Хаффлпаффа, Каран задерживается и, заикаясь, спрашивает Ачи, хочет ли тот быть его парнем. Так как по дороге Каран раз пятьдесят репетировал эту фразу в своей голове, Ачи не удивляется. Теперь у Ачи есть парень. Как странно.