***
Ло Бинхэ недолюбливал Мин Фаня по очень понятным причинам. Старший мальчик, казалось, сделал своей жизненной миссией видеть Ло Бинхэ несчастным, а инцидент с нефритовым кулоном стал последней каплей. Но затем Мин Фань ввалился в Бамбуковый домик, выглядя жалким и несчастным, с забинтованными руками и дрожащей фигурой. Нефритовый кулон был разбит вдребезги, вернуть его в первоначальное состояние было невозможно, но он был собран с такой любовью и заботой, что это заставило сердце Ло Бинхэ немного затрепетать. Но застывший лед, которым были их отношения, был толщиной в три фута¹, вызванный постоянным сильным холодом; построив гору высотой в девять жэней, как ее можно отколоть за один день работы? Кулон был началом, потенциальным предложением мира, но он не мог утолить все обиды Ло Бинхэ, которые медленно копились в течении последних нескольких лет. Или, по крайней мере, Ло Бинхэ не хотел думать о себе как о таком легко умиротворяемом человеке, и поэтому он был в состоянии войны с самим собой, застряв между мелкой гордостью, прошлыми обидами и восхищением своим дашисюном. Не помогло и то, что Мин Фань настоял на том, чтобы вторгнуться в его личное пространство, бросив ему вызов на кухне, когда стало ясно, что его дашисюн был избалованным сыном из богатой семьи, который никогда даже не кипятил воду до приезда на пик Цинцзин. Он даже предложил шицзуню тушеную баранину, несмотря на то, что был почти разгар лета, и теперь из-за этого Ло Бинхэ застрял в этой дурацкой рубашке. — Ты слишком близко, — сердито фыркнул Мин Фань себе под нос и дернул футболку в сторону, отчего Ло Бинхэ потерял равновесие и упал на своего дашисюна. — Ты слишком близко, — рявкнул он и дернулся назад, потянув Мин Фаня за собой. Мин Фань ударил Ло Бинхэ по плечу, и Ло Бинхэ нанес ответный удар, это переросло в войну пощечин, их конечности были связаны рубашкой. — Ты... — прошипел Мин Фань, свирепо глядя на Ло Бинхэ. — Веди себя прилично, или этот мастер заставит тебя провести ночь в таком виде, — предупредил Шэнь Цинцю, его голос донесся до кухни, и они оба уставились друг на друга. Нависшая угроза провести ночь так близко друг к другу, казалось, сработала, поскольку эти двое достигли напряженного перемирия, под которым скрывалась враждебность, но этого было достаточно, по крайней мере, на данный момент. Но близость, вызванная рубашкой, казалось, только подлила масла в огонь, заставив Ло Бинхэ упасть, когда Мин Фань слишком быстро наклонился вперед. Мин Фань издал возмущенный вопль, когда его потащили вниз, и он упал лицом вперед на землю. — В чем твоя проблема? — сердито прошипел Ло Бинхэ. — Моя проблема? В чем твоя проблема? — Огрызнулся Мин Фань. — У меня нет проблем, но, похоже, у дашисюна проблемы со мной! — Я извинился, ладно? Я даже починил твою дурацкую нефритовую подвеску и купил тебе новую, что еще ты хочешь, чтобы я сделал? Легкомысленное замечание о нефритовой подвеске разозлило Ло Бинхэ, поскольку это все еще было больное место. С одной стороны, он был благодарен Мин Фаню за то, что ему удалось в какой-то степени восстановить свой нефритовый кулон, но с другой стороны, он был в ярости из-за того, что кулон вообще был в таком состоянии — Ну, держу пари, дашисюн просто завидовал, что его собственная мать не любила его настолько, чтобы купить ему нефритовый кулон, — по-детски огрызнулся Ло Бинхэ. Мин Фань застыл от ответа, напрягшись от комментария, который попал слишком близко к сердцу. — Ты прав, я завидую, — начал Мин Фань, его голос постепенно становился громче, когда он крепко сжал кулаки. — Я завидую тому, что такому ничтожеству, как ты, едва ли нужно даже пытаться, и все же твое развитие растет не по дням, а по часам. — Я умираю от зависти, как легко и быстро ты заменил меня в качестве нового фаворита шицзуня, несмотря на то, что я главный ученик. И, несмотря на то, что ты можешь подумать, Ло Бинхэ, я на самом деле заслужил это место, — прорычал Мин Фан, его голос теперь был почти криком. — Вдобавок ко всему, ты до смешного хорошенький. Неудивительно, почему все в тебя так влюблены, так что да, я ревную, так что пошли меня к черту! В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием Мин Фаня. Он побледнел, осознав, насколько тяжелыми повисли в воздухе слова, которые он только что выкрикнул во всю мощь своих легких. Он обернулся и увидел, что Шэнь Цинцю бросает на него жалостливый взгляд, и внезапно это стало слишком. Мин Фань, спотыкаясь, побежал, из Бамбукового домика, ступая по грунтовой дороге, оставляя ошеломленного Ло Бинхэ позади в этой дурацкой рубашке. — Итак, рубашка общения, — криво усмехнулся Шэнь Цинцю. — Я понимаю, почему это не сработало. Лю Цингэ неловко кашлянул: — Я буду иметь это в виду. Остаток вечера Ло Бинхэ молчал, потрясенный всеми словами, которые слетели с уст Мин Фаня.***
Завидовал. Мин Фань завидовал. Новость была ошеломляющей, как если бы кто-то скатил Ло Бинхэ с холма в бочке и попросил его после этого идти по прямой. Это перевернуло его мир с ног на голову. Из всего, что он мог подумать, Ло Бинхэ никак не ожидал узнать, что Мин Фань завидует ему, безымянному сироте, у которого был только поддельный нефритовый кулон на его имя. Конечно, его самосовершенствование улучшалось, потому что шицзунь теперь лично наблюдал за его тренировками, выбросив шутливое руководство по самосовершенствованию, которое ему дали, но Ло Бинхэ сомневался, что он был его любимцем — очевидно, это была Нин Инъин, хотя мысль была приятной. Во всяком случае, Ло Бинхэ завидовал Мин Фаню. Мин Фань был ярким, как солнце, с дерзкой улыбкой и янтарными глазами, в которых светилось озорство. Он пользовался большим уважением и симпатией других учеников как надежный старший ученик прославленного Шэнь Цинцю и был из хорошей семьи с деньгами на счету. Они не всегда были в ссоре. Их первая встреча была приятной, но в тот первый день что-то пошло наперекосяк, и их отношения быстро испортились, несмотря на все усилия Нин Инъин сгладить ситуацию. Во всяком случае, вмешательство шицзе только ухудшило ситуацию, заставив Мин Фаня угрюмо удалиться после нагоняя от Нин Инъин. Ло Бинхэ не был уверен, к чему Мин Фаню ревновать, и вдобавок ко всему, его шисюн обвинил его в том, что он симпатичный, и не просто какой-нибудь симпатичный — до смешного симпатичный. Ло Бинхэ покраснел при воспоминании, рассматривая себя в бронзовом зеркале. Он действительно был так хорош собой? Его внешность так понравилась его шисюну? «Это все, что ты вынес из того разговора? — Саркастически спросил Мэнмо из самых глубоких уголков своего сознания. — Что ж, рад за тебя, сопляк. Похоже, этот твой шисюн больше не будет тебя беспокоить.» Ло Бинхэ нахмурился, ему это совсем не понравилось, но, к сожалению, Мэнмо был прав. Мин Фань явно избегал его, отказываясь смотреть ему в глаза и убегая в тот момент, когда Ло Бинхэ пытался приблизиться к нему, как пугливый кот. Раньше Мин Фань входил в класс первым, занимаясь подготовкой класса к урокам Шэнь Цинцю, но теперь он был последним, проскользнув внутрь как раз перед тем, как учитель начинал их дневные занятия. «Лучше поработай над своими извинениями, — безрезультатно хихикнул Мэнмо, когда Мин Фань умчался сразу после окончания урока.»***
Однажды днем Шэнь Цинцю пригласил Мин Фаня на чай, позаботившись о расписании, пока Ло Бинхэ отсутствовал. Мин Фань изо всех сил пытался выкрутиться, симулируя болезнь, но Шэнь Цинцю ничего этого не терпел. Он ворвался в спальню мальчиков и утащил его в Бамбуковый домик, и теперь Мин Фань мрачно сидел перед ним, пристально глядя на чашку чая, стоящую перед ним. — Этот мастер хотел бы обсудить события, произошедшие на днях, — начал Шэнь Цинцю. Мин Фань вздрогнул, неловко заерзал на стуле, и его взгляд метнулся к двери, без сомнения, рассчитывая свой побег. — Я не хотел... Похоже, этот мастер пренебрег тобой, Мин Фань, — сказал Шэнь Цинцю, решив перейти к делу как можно скорее, прежде чем его главный ученик снова решит сбежать. Ему было неприлично буквально гоняться за Мин Фанем, как встревоженной наседке. — Ло Бинхэ остается в боковой комнате по... другим причинам. Уверяю тебя, что я не выбираю фаворитов и не выбрал бы тебя, если бы у тебя не было потенциала, так что будь более уверен в себе. Затем Шэнь Цинцю вздохнул и сказал: — Правда в том, что я не думал, что понадоблюсь тебе. Этот мастер был неправ. В горле Мин Фаня внезапно пересохло, страх скрутил его живот. Тревога тихо жужжала в глубине его мозга, таясь в тени и медленно превращаясь в жгучую боль. Конечно, он был главным учеником, дашисюном. Все полагались на него. Шицзунь полагался на него. Его семья полагалась на него как на свою связь с миром самосовершенствования. Его руки сжались в кулаки, сминая тонкую ткань одежды главного ученика. — Ошибки недопустимы, может ли А-Фань сделать это для А-Нян? Как я все еще могу смотреть людям в глаза? — Мин Фан внезапно снова услышал голос своей матери, воркующий рядом с его ухом. — А-Нян так сильно любит Мин Фаня, он такой хороший и послушный сын. Он должен был оправдать их ожидания. Первые два сына унаследуют бизнес своего отца, и Мин Фань, как третий сын, тоже не был бесполезен, так заявила его мать, несмотря на то, что она была второй женой. Он станет их путем в мир самосовершенствования, проложив путь к их будущему. Он должен был доказать, что достоин их уважения и любви, даже если это душило его, наполняя дыхательные пути беззвучными криками. И внезапно Мин Фань утонул в черном море, жгучая боль распространилась от его мозга вниз к груди, тяжесть сдавила его легкие и выдоило все до последней капли воздуха. Он смутно осознавал, что дыхание стало неровным, а зрение затуманилось, но он не мог взять это под контроль, погружаясь в глубокие воды, которые вышли из берегов и поглотили его целиком. Внутри него разлилось что-то теплое, и когда Мин Фань пришел в себя, он понял, что лежит в объятиях Шэнь Цинцю, теплая рука гладит его по спине. В воздухе было что-то сладкое, почти цветочное и ароматное по своей природе. Всегда ли в Бамбуковом доме так приятно пахло? — Нет ничего постыдного в том, чтобы просить других о помощи, — успокаивающе пробормотал Шэнь Цинцю, передавая свою ци плачущему мальчику. — Это тоже то, чему недавно научился этот мастер. Тебе не обязательно все переносить самому, даже если ты главный ученик. Они оставались в таком положении некоторое время, пока Мин Фань рыдал в объятиях Шэнь Цинцю, пока это не перешло в тихую икоту и шмыганье носом. — Спасибо шицзуню, — сказал Мин Фань, вытирая слезы. — Этот ученик обещает больше не беспокоить шицзуня. — Этот мастер не против если что выслушивать Мин Фаня.***
Весь этот инцидент между Мин Фанем и Ло Бинхэ выбил Шэнь Цинцю из колеи, из-за чего его утренняя тошнота усилилась, и ему стало труднее засыпать и оставаться спящим. Видеть, как двое его учеников плачут и спорят друг с другом, было утомительно и давило на его тело сильнее, чем он ожидал, хоть разговор с Мин Фанем принял неожиданный оборот, но результат заставил Шэнь Цинцю нервничать, нависая над краем дверного косяка, когда Мин Фань заверил его, что он сделает все возможное. он будет в порядке, если вернется в общежитие один. Поэтому, когда Му Цинфан предложил Лю Цингэ провести сеанс ароматизации, он согласился. Они занимались этим в главной комнате в течение дня, пока Ло Бинхэ посещал занятия. Щеки Шэнь Цинцю вспыхнули при мысли о том, что они будут вдыхать запахи друг друга в открытой главной комнате, где они ели. Гнездышко казалось слишком интимным, слишком реальным. Он воткнул гвоздь в горящую свечу², чтобы он выпал через соответствующее количество времени, предупредив двух вершинных лордов, чтобы Ло Бинхэ не наткнулся на что-нибудь сомнительное. Лю Цингэ протянул руку первым, нежно обхватив щеки Шэнь Цинцю и держа их в своих ладонях. Он наклонился вперед, потерся щекой о щеку Шэнь Цинцю и медленно двинулся вниз, пока его голова не уткнулась носом в чувствительные железы на шее. Шэнь Цинцю вздрогнул в ответ, закрыв глаза, когда удовольствие пронзило его. Руки Лю Цингэ двинулись вниз, скользнув по его талии и, наконец, опустившись на бедра. Запах земли и дождя сегодня больше возбуждал, чем успокаивал, и Шэнь Цинцю ответил тем же, наполнив комнату своим собственным цветочным ароматом. — Шисюн так хорошо пахнет, — проворчал Лю Цингэ, вибрация проникла в чувствительную кожу омеги. Лю Цингэ почти развалился на коленях омеги, и Шэнь Цинцю находил тепло его тела успокаивающим. Лю Цингэ внезапно отстранился, и Шэнь Цинцю заскулил от потери тепла. Вместо этого бог войны притянул запястье Шэнь Цинцю к своему лицу и прижался к нему губами, оставляя за собой дорожку из поцелуев. Обонятельные железы там были не столь чувствительны, но, тем не менее, это вызвало прилив жара, пробежавший по венам омеги. Лю Цингэ подняла глаза, полуприкрыв веки, а зрачки расширились от желания. Лю-шиди так отреагировал из-за него, понял Шэнь Цинцю с чувством гордости, когда альфа снова притянул его ближе, уткнувшись носом в изгиб его шеи. В ответ Шэнь Цинцю издал тихий стон, разум затуманился от удовольствия, напряжение просто таяло. Следующее, что он помнил,как Шэнь Цинцю был на коленях у Лю Цингэ, обхватив ногами талию альфы. — Шисюн, шисюн, — горячо бормотал Лю Цингэ, взывая к Шэнь Цинцю, как к молитве. Его зубы царапнули чувствительную кожу на затылке Шэнь Цинцю, и омега тихо заскулил, теснее прижимаясь к Лю Цингэ. Было так хорошо, так правильно вот так прижиматься к Лю Цингэ, в объятьях его альфы. В Бамбуковом домике раздался громкий лязг, когда гвоздь выпал из свечи и ударился о металлический поднос. Два пиковых лорда отступают назад, потрясенные внезапным шумом, поскольку мысли и здравый смысл возвращаются к ним, подобно лунному свету, проглядывающему сквозь туман. — Ло Бинхэ скоро вернется... — Шэнь-шисюн, я... Шэнь Цинцю внезапно осознал тот факт, что в данный момент он сидит верхом на своем шиди, одежда сползает с плеч благодаря чужим усилиям, а его щеки, без сомнения, покрылись скандальным румянцем. Со всей грацией, на какую только был способен человек в подобной ситуации, Шэнь Цинцю быстро встал, отряхиваясь, как-будто не он участвовал в особенно страстном сеансе ароматизации с Лю Цингэ.***
Ло Бинхэ, наконец, смог загнать Мин Фаня в угол, как только тот вошел в свою комнату. Он пробрался через окно после урока и ждал, как ему показалось, несколько часов, считая песчинки на деревянном полу и затаив дыхание, пока, наконец, старая деревянная дверь со скрипом не открылась. Как старшему ученику, Мин Фаню была предоставлена его собственная комната, расположенная в конце коридора общежитий для мальчиков, с отдельным входом, чтобы он мог насладиться тишиной и уединением или незаметно улизнуть, чтобы выполнить пожелания своего учителя. К сожалению, это также означало, что никто не смог бы услышать крик Мин Фаня, когда Ло Бинхэ повалил его на землю. — Ты... Что тебе нужно? — огрызнулся Мин Фань, изо всех сил пытаясь вырваться из объятий Ло Бинхэ, но его шиди оказался на удивление намного крепче, чем можно было предположить по хрупкому телосложению. — Неужели шисюн не рад видеть мое до смешного красивое личико? — Поддразнивающе спросил Ло Бинхэ, прижимая руки своего шисюна к земле. Мин Фан ярко покраснел от обвинения, бормоча оскорбления в ответ. «Предпологалось, что ты извинишься, — выругался Мэнмо, закатывая глаза и складывая руки на груди. — Не вини меня, если он тебя возненавидит.» — Кто хочет смотреть на твое глупое лицо! Ло Бинхэ намеревался извиниться, но не смог удержаться от желания немного подразнить Мин Фаня. В конце концов, это было справедливо, но потом он посмотрел вниз и с ужасом понял, что глаза Мин Фаня красные и опухшие, а голос гнусавый. Он немедленно отпустил его, и Мин Фань вскочил на ноги, сердито отряхивая одежду. — Прости, — извиняющимся тоном сказал Ло Бинхэ, растянувшись на деревянном полу. — Я не хотел доводить дашисюна до слез. — Что... Ты не доводил меня до слез, — взвизгнул Мин Фань, сгорая от негодования из-за обвинения. Он был главным учеником пика Цинцзин, выбранным самим Шэнь Цинцю после многих испытаний, и связей, на которые семья Мин полагалась для связи с миром самосовершенствования. Как будто он когда-нибудь заплачет только из-за Ло Бинхэ, одна эта мысль приводила в бешенство! — Тогда почему дашисюн плакал? — Я не плакал! — Мин Фань зашипел и закрыл лицо руками. Он действительно надеялся, что никто не увидит его в таком печальном, жалком состоянии, и уж тем-более не Ло Бинхэ. Мин Фань принял меры предосторожности и пошел длинным обходным путем, через высокую траву и прячась за кустами, но, конечно же, это должен был быть Ло Бинхэ. Именно Ло Бинхэ всегда видел его в самом низу, просто мошенником, надеющимся оправдать ожидания всех остальных. — Перестань смотреть на меня, — сказал Мин Фань, надеясь, что его голос дрожит не так сильно, как он чувствовал. Ло Бинхэ остался там, где был, на полу, спокойно наблюдая за своим шисюном. В комнате воцарилась зловещая тишина, нарушаемая редким скрипом деревянных полов и их тихим дыханием. — Чего ты хочешь, почему ты здесь? — Спросил Мин Фань приглушенным голосом, все еще закрывая лицо руками. — Я хотел извиниться перед шисюном, — сказал Ло Бинхэ на удивление искренне. — Я был неправ. Извини. Мин Фань разжал несколько пальцев, выглядывая в щель и глядя на Ло Бинхэ, который действительно выглядел полным раскаяния, и черт бы побрал эти большие щенячьи глаза. Он готов был поспорить, что Ло Бинхэ использовал свое хорошенькое личико и слезы, чтобы тронуть сердце шицзуня и переместиться в боковую комнату. — Ладно, я тоже извинился за кулон. Теперь мы квиты, верно? — Спросил Мин Фань, наконец убирая руку. — Мы квиты, — согласился Ло Бинхэ.***
После разговора с Мин Фанем Ло Бинхэ вернулся в хорошем настроении и приступил к ужину, туша свиную грудинку и кастрюлю с рыбой и супом из тофу на медленном огне. Лю Цингэ присоединился к ним, как обычно, хотя неловкое молчание было странным. Возможно, шицзунь и Лю-шишу снова поссорились, предположил Ло Бинхэ, накрывая стол на троих. Эти двое явно избегали зрительного контакта с Шэнь Цинцю, занятым просмотром работ, которые он уже оценил, а Лю Цингэ внезапно очень заинтересовался помощью на кухне, несмотря на то, что до этого никогда не проявлял интереса к готовке ю-чоя³. И на то была веская причина, поскольку оказалось, что Лю Цингэ не очень хорош на кухне, кроме как резать овощи, а Ло Бинхэ изо всех сил старался придумать, как очень тактично отослать своего шишу обратно в главную комнату. Лю Цингэ был либо невероятно туп, либо притворялся таковым. К счастью, Мин Фань решил появиться с пакетом лекарств и стопкой отчетов. — Шицзунь, я принес твое лекарство с пика Цяньцао, — объявил Мин Фань, снимая обувь и входя в Бамбуковый домик. — У меня также есть отчеты, которые ты запрашивал. — Хорошо, оставь их здесь, - сказал Шэнь Цинцю, радуясь возможности отвлечься. — Бинхэ, приготовь еще одну порцию. Мин Фань присоединится к нам. — В этом нет необходимости. Я буду есть в общей столовой, — сказал Мин Фань, но был быстро остановлен Шэнь Цинцю. — Этот мастер настаивает, — сказал Шэнь Цинцю тоном, не оставляющим места для споров. Мин Фань сглотнул и послушно сел рядом со своим шицзунем, и, к сожалению, в этот момент Лю Цингэ вернулся в главную комнату, держа в руках кастрюлю с тушеной свиной грудинкой. — Ло Бинхэ скоро выйдет, — хрипло сказал Лю Цингэ, ставя блюдо на стол. Между ними троими повисло неловкое молчание. Мин Фань неловко заерзал. — Шизунь купил какие-то новые благовония? - Приветливо спросила Мин Фань, отчаянно желая нарушить тишину легкой светской беседой. — Мой отец прислал что-нибудь? — Этот мастер в последнее время не приобрел ничего нового, — сказал Шэнь Цинцю, слегка нахмурив брови, поскольку он не получал ничего нового от семьи Мин с тех пор, как объявил о своем уходе в уединение. Возможно, это был один из подарков, присланных Лю Цингэ, но это не были ароматические палочки или духи, поскольку Шэнь Цинцю стал чрезмерно чувствителен к запахам. — Пахнет сладко, как жасмин, и слегка землисто? — Услужливо добавил Мин Фань. — Должно быть, это новый продукт. — Воздух! Здесь так душно, — заявил Лю Цингэ, внезапно вставая и открывая окна, впуская в комнату прохладный летний воздух. — Согласен, — сухо сказал Шэнь Цинцю, внезапно нетерпеливо обмахиваясь веером. — Жарко? Должен ли этот ученик приготовить что-нибудь охлаждающее на десерт? Хотя шицзуню не должно быть слишком холодно, это вредно для организма, — спросил Ло Бинхэ, ставя тарелку с ю-чой и некоторыми другими гарнирами. Он отставил еще одну миску с дымящимся рисом и посуду для Мин Фаня. — Возможно, немного, — сказал Мин Фань, слегка оттягивая воротник. Последние несколько дней было странно тепло. Схватив Ло Бинхэ, он спросил приглушенным голосом, за рукав и притянув его к себе. — Что-то произошло между шицзунем и Лю-шишу? — Я не уверен. Они были такими с тех пор, как я вернулся, — признался Ло Бинхэ. Два смущенных ученика с любопытством наблюдали, как два пиковых лорда поспешили проветрить комнату.