Клятва на обломках

      Прошло 12 лет с начала вторжения со стороны залива Гьёрн. Инвазия была кровопролитной, но непродолжительной, и на какое-то время заморозила торговые связи — это событие окрестили Прорывом севера. Поначалу главы Искольд думали, что прорыв был организован вассальным государством Форгон, имевшем выход к заливу, а равно и к перевалу, однако в первый же день противостояния Форгон выслал несколько отрядов воинов и магов для поддержки сюзерена. С первыми пленными стало ясно, что за нападение в ответе один из кланов варваров, заселявших ледяные архипелаги на севере. Никто не мог объяснить, как столь малочисленное и отсталое племя решилось на атаку крупного соседа — поставщика меха и круп. Пленные также вели себя странно: за первые несколько недель никто из них не проронил и слова, под пытками их рты оставались закрыты — не было даже криков. На исходе третьей недели конфликта, когда почти все земли были очищены, пленённые варвары будто ожили: судя по записям тюремщиков и военной полиции, ночью, ровно в 2 часа 30 минут, во всех тюрьмах варвары подходили к решеткам камер, принимались выть и выкрикивать что-то на своём языке. Ходили слухи, что гул их голосов сливался в имя, коим они называли в Диких Землях Великого Кузнеца — Люмал Вахва. Стоит ли брать в расчёт заверения рядового стражника, решившегося рассказать об этом только после нескольких пинт пива и уговоров друзей? После этого инцидента многие пленники умерли от внезапного воспаления лёгких или сепсиса. Донесения стали байками и страшилками для детей, горе потерь было смазано новыми потрясениями и тяжестью прошедшего времени. Как и за сто лет до этого, мир пребывал в состоянии замершего равновесия — недостаточно шаткого, чтобы вызывать всеобщую напряжённость, но и недостаточно устойчивого для заключения новых союзов.       Земли Искольд процветали: договор главного добытчика металлов и драгоценных камней на всём континенте с производителем пряностей, шерсти и фруктов оказался крайне выгодным — можно сказать, что Искольд и М`Ка-Шевва стали не столько деловыми партнерами, сколько союзными государствами. Большие города становились только краше и богаче, начав первыми вкушать плоды выгодного сотрудничества, что же до малых городов и деревень… Как и прежде, их старались задабривать сладкими речами о будущем, воззваниями к прошлому и предоставлением некоторой политической свободы. От каждого региона избиралось два представителя: один — наместник, куратор земель, второй — политический актор в столице страны. Сотни лет в Искольде существовал Верховный Совет — Эфрирроуф — источник контролируемых интриг и скандалов.       В королевской семье подрастала наследница престола — Магдалена, и её младшая сестра, Линнея, готовящаяся войти в Совет Чаровников Роуфхейл. Будущее Магды было предрешено задолго до её рождения — сотни лет подряд именно первенец становился наследником. По легенде, Брэйанти, бог света и правосудия, а также покровитель магов, даровал всему клану Искольд в час великой нужды особую предрасположенность к магии, наречённой Школой Эфира, взамен попросив отдать ему первенца того, кто решится повести народ к процветанию. Являясь также богом долга и заточения, Брэйанти наказал правителю земель быть гарантом баланса между природным и искусственным, первобытными инстинктами и холодным разумом — между магией и техническим прогрессом. В противном случае, равновесие между созиданием и разрушением будет нарушено, а Великий Кузнец падет в тьму безумия.       Сказать, что Магда никогда не верила в подобного рода истории, будет отчасти неправильно — она считала, что богам нет дела до людей, и существующие ограничения — то, что придумано самими людьми для поддержания порядка и создания условий для развития. История земель Искольд гласила, что особая восприимчивость коренных жителей к магии и те формы, которые она принимает — результат ассимиляции разных волшебных народов, много веков назад искавших спасения от Охоты на ведьм на территории клана, и едва ли в таком сугубо политическом процессе была хоть толика божественного вмешательства.       В 6 лет детство Магды кончилось: каждый день был распланирован до минут, ведь будущая королева должна быть как воином, так и магом, как стратегом, так и экономистом, политиком, инженером, должна обладать несгибаемой волей и чувством такта, быть лёгкой в общении и сохранять вес при дворе, быть абсолютным авторитетом для народа и армии, но и сохранять чуткость по отношению ко всем своим подданным. Королева — гарант идеального баланса во всех областях, даже если часть из них не представляет для неё никакого интереса.       Но ей не хотелось быть заложницей традиций ни тогда, ни теперь, а постоянное использование магии ей претило: охранные системы, бюрократический аппарат, даже простенькие устройства — всё это функционировало хотя бы частично благодаря магии. Она знала, что за сотни лет потенциал магов по неизвестной причине значительно снизился, и это неизменно наталкивало Магду на вопрос, тревожащий её с детства: что будет с ними всеми, если магия вдруг исчезнет совсем? И как можно полагаться на что-то столь эфемерное, дарованное то ли богом, то ли природой — иными словами, сущностью, не вызывавшей особого доверия?       В глазах семьи Магда была нерадивым, беспокойным, своенравным ребёнком — не было и дня, когда бы не произошло хоть маленького спора. К счастью для всех, наследник престола обязан пройти военную службу — часто формальную, однако желание преемника учитывалось в первую очередь. Это и стало для Магдалены спасительной соломинкой — о двух концах. С одной стороны, с 17 лет она добивалась права служить наравне со всеми, и, утомив всех во дворце, в 18 была отправлена в военную академию, а позже — анонимно прикомандована к одному из внутренних полков. В глубине души принцесса надеялась, что за время её отсутствия семья покрепче возьмётся за подготовку Линнеи, и позже она сможет их убедить, что младшая дочь куда больше способна управлять страной. С другой стороны, убедить семью не делать её решение публичным не удалось, и пусть никто не знал, где именно наследница проходит службу, событие возвеличило Магду в глазах искольдцев — люди с нетерпением ждали её коронации.       Линнея же была совсем другой — так считали родители и учителя. Покорная, прилежная ученица, схватывавшая на лету любое знание. Подготовка младшей сестры началась по её инициативе — девочка всегда интересовалась магией и тяготела к раздаче приказов. Никто, однако, не знал, кроме Магды и нескольких подкупленных слуг, что Линнея частенько сбегала по ночам из дворца, чтобы пировать и веселиться в пабах и тавернах с друзьями, устраивать небольшие шалости и разбивать сердца — она вдыхала молодость полной грудью, не стеснённой контролем королевы и короля. Время от времени они сбегали вместе, и именно эти ночи Магдалена могла бы назвать самыми счастливыми, а следующие за ними дни — самыми утомительными и невзрачными. Отчасти беспечность и свобода Линнеи злили Магду, иногда она даже хотела, чтобы сестра претерпела такие же лишения, как она сама.       Армейские будни и увлекали Магду, и казались пустым временем: военные либо прохлаждались в приграничных форпостах, либо, выходя в тренировочные походы, слонялись без дела по лесу, развлекаясь по большей части охотой. Сочетание показной муштры и расхлябанности угнетало наследницу — теперь она более полно понимала, почему устранение Прорыва севера заняло так много времени. Добиваться более высокого чина девушка не хотела — слишком нравилась ей обыденность новой жизни. Впервые Магда почувствовала себя частью общества.       Как оказалось, у наследницы была невероятная способность находить верную дорогу даже в самой тёмной и непролазной чаще, и это позволило ей стать следопытом, или, как говорили сослуживцы, ходячим компасом.       ***       Примерно раз в два месяца, Магда получала весточку из дома, потому, завидев вдали гонца, крайне удивилась — слишком рано для письма.       — Магди, ты чего так напряглась? — спросил мечник Вайс. Он первым отметил перемену в настроении девушки — Магда давно знала, что нравится ему, и время от времени (почти всегда) это действовало ей на нервы. Ничего не ответив, она направилась в сторону гонца. Он заметно нервничал.       — Ис. Исколь-Эрфингин, — тихо зашептал он. Ещё в первые дни службы Магда запретила ему использовать титул наследницы. За исключением особых случаев. — Хофлигин Ригнак и Хофлин Аластар просят Вас вернуться во дворец в связи с… происшествием, содержание которого я не имею права разглашать. Его Высочество Аластар передал Вам документ о временном освобождении от службы, — гонец отдал ей свиток, скреплённый сургучом, и поборол желание поклониться, помня наказ, — на неопределённое время. Среди прочего Вам рекомендовано выдвинуться в путь как можно скорее.       Потребовалась пара секунд, чтобы Магда смогла осознать смысл сказанного. Ей сразу вспомнился день, когда свершился Прорыв севера — они с семьёй завтракали, как Скалли — тот же гонец, что и доставлял сообщения от родных сейчас — ввалился в зал, запыхавшийся от долгого бега и чрезвычайно напуганный. Он что-то тихо сообщил главе королевства, после чего Аластар резко поднялся и, не проронив ни слова, покинул столовую. На мгновение его взгляд встретился со взглядом Магдалены — этого хватило, чтобы девушка на всю жизнь запомнила его побледневшее лицо и растерянные глаза, глаза человека, до конца не верившего в происходящее. Зная, что Скалли гарантированно прибудет во дворец раньше, принцесса тихо ответила:       — Передайте Хофлину Аластару и Хофлигин Ригнак: я прибуду вскоре после Вас. Спасибо, Скалли. Вы… Вы всегда прибываете вовремя.       Устремив взгляд в землю, девушка поторопилась к казармам. Один из сослуживцев окликнул её:       — Куда бежишь, Магди? Видок у тебя, будто кто-то умер, — парочка солдат поддержала юнца редкими смешками, однако большинство, увидев, какую перемену вызвало появление гонца в вечно улыбающейся и энергичной Магдалене, тут же осадили его. Пара ребят, с кем Магда ладила получше, встали, предлагая свою помощь. Девушка отказалась, и только у входа в казарму услышала чьи-то шаги.       Разумеется. Вайс. Магдалена успела пожалеть, что была недостаточно холодна в своё время к нему. Она притормозила и натянула на лицо дружелюбную улыбку.       — Вайс, ты пропустишь утреннюю тренировку.       — Что тебе сказал гонец? У тебя проблемы?       — Всё нормально, беспокоиться не о чем. Меня вызвали домой из-за семейных обстоятельств, смогли даже каким-то чудом оформить отгул, хах! — смешок получился крайне неправдоподобным и вымученным. Желая исправить ситуацию, девушка собрала волю в кулак и добавила: — Бьюсь об заклад, бабуля истосковалась по мне или подумала, что я наверняка умираю тут от голода и холода. Если ей что-либо нужно, она способна даже русалку заставить ходить, как человек.       — Это непростая печать, — медленно протянул Вайс, настороженно глядя на свиток. — Я знаю, мой отец — правник. Такую очень нелегко достать, — молодой человек посмотрел на Магду и неуверенно шагнул ближе. — Я… Мог бы помочь тебе, с чем угодно.       — Очень… мило, конечно, но я правда справлюсь сама. Запомню твоё предложение на будущее, — Магдалена хотела поскорее скрыться за дверьми казармы, но Вайс придержал её за плечо. Парень то смотрел себе под ноги, то неловко поднимал взгляд к девушке, будто выискивая источник решимости внутри себя.       «О, нет, — подумала Магда, — я знаю этот взгляд». Юноша прокашлялся и подступил ещё на полшага. Девушка чуть не вскрикнула от радости, увидев выплывающего из-за угла здания командира и его уже понемногу расплывающееся от злости лицо.       — Командир Зринн! — Магдалена встала по стойке «смирно», Вайс замешкался — не каждый день проявление чувств пресекает разгневанный командир отряда.       — Вы двое почему не на плацу? — командир отрывисто выкрикивал слова одно за другим — будто сплёвывал шелуху.       — Прибывший гонец доставил мне предписание о временном освобождении от службы, командир Зринн! Хотела незамедлительно отправиться к Вам. Разрешите передать документ, командир!       Сотрясаясь от возмущения, Зринн всё же принял свиток. Пожалуй, в молодости он был красивым статным мужчиной с небесно-голубыми глазами, однако время вкупе с праздностью и сытой жизнью постепенно исказили его образ. Свирепствующий самовар — примерно так его можно было описать. Он злобно зыркнул в сторону Вайса.       — Я решил помочь рядовой… — Магдален рассудила, что лучше будет как можно быстрее убраться от «линии огня» подальше. Девушка перебила солдата:       — Разрешите отбыть в казарму для проведения сборов, командир Зринн!       К счастью, эпицентром бури стал Вайс, и, казалось, командир даже не слышал Магду — она тихонько шмыгнула за дверь и поспешила в женское крыло. Даже на приличном отдалении каркающий голос Зринна был слышен так, будто он стоял совсем рядом.              Магдалена собрала документы, скинула в дорожную сумку гражданскую одежду и поспешила забрать разрешение на выдачу служебной лошади — дорога предстояла длинная и трудная, от одной мысли девушка почти ощутила боль от долгой езды в седле. Однако гораздо больше её волновало то, зачем её так срочно попросили вернуться.       Долгое время она старательно отгоняла мысли о Линнее — в отличие от неё самой, сестричка и впрямь была тёмной лошадкой. По правде говоря, несколько лет назад сёстры были гораздо ближе друг к другу, и девушки почти всё знали о жизни каждой, пока Линнея не стала замыкаться. Она всё ещё любила подшучивать над старшей сестрой, любила устраивать шалости и вместе с ней, говорить о самых разных вещах… Если только это не касалось её увлечения магией. Магдалена упорно не оставляла попыток разговорить сестрицу, поскольку видела, как та становилась всё более задумчивой, будто что-то терзало её. Как только она поднимала эту тему, сестра становилась сама не своя: она мрачнела и пыталась не просто закрыть тему — она искала предлоги, чтобы уйти. На уроках Линнея блистала всё так же, в разговорах с родителями проявляла искреннюю заинтересованность: она задавала так много вопросов, так ловко направляла каждую беседу, что порой за несколько вечеров никто не успевал поинтересоваться, чем живёт маленькая принцесса. Это озадачивало Магдалену, но тревоги не вызывало до одного случая: однажды она проснулась от того, что Линнея нависала над ней и колдовала. Воспоминание овладело разумом девушки, и образы восстали перед глазами, как тогда, много лет назад.              ***       В одну из безмятежных ночей наследница почувствовала, как нечто порхает над её лицом, едва касаясь. Она с раздражением подняла руку, приподнялась и сонно спросила:       — Что ты делаешь?       Такое уже случалось пару раз: в прошлом месяце сестра стёрла ей брови во сне — хоть это и оказалось простенькой иллюзией, Магдалене пришлось понервничать. Девочка выпустила сноп искр, в отместку, чтобы напугать Линнею. Раздался металлический лязг, громкий и неприятный — Магда опустила взгляд и замерла. На пол упал клинок странной формы. «Это, должно быть, часть шутки…» — пронеслась в голове принцессы мысль. Она взяла кинжал в руки, едва подрагивавшие от ещё неосознанной, но всё возраставшей тревоги, встала и едва успела поднести его к свету луны, чтобы рассмотреть получше — Линнея тут же выхватила его и убежала, не издав ни звука.       Девочку пронзали волны страха: что пыталась сделать Линнея? Магда стремглав вылетела в коридор и побежала на звук шагов, не зная, чего именно хочет: догнать сестру и потребовать ответа? Отобрать нож и, может, отдать родителям — пусть они разбираются с этим? Или же её гнало вперёд нечто большее: ужас от непонимания произошедшего, зудящая, распространявшаяся по телу боль предательства — неподтверждённого, но от того вызывавшего гнетущее чувство, что теперь ей нигде не безопасно, даже у себя в кровати? Будто единственный шанс остаться целой — бежать, не разбирая пути.       Шаги приближались — буквально за поворотом. Магда резко завернула и врезалась в служанку. Та едва не упала, пролила на себя воду и пронзительно вскрикнула — в ту же секунду на звук переполоха явился стражник. «И где он был тогда?» — подумала девочка со злостью.       — Эрфингин… Эрфингин Магдалена! — взвизгнула перепуганная служанка. Её удивление сменилось новым потрясением: — Вы не одеты!       Она резким движением накинула на девочку шаль, жестом попросив стражника отвернуться. Он повиновался, но также не мог смолчать:       — Что здесь происходит?       — И я пытаюсь понять, — служанка, словно опомнившись, глубоко поклонилась наследнице, не осмеливаясь поднять на неё взгляд. — Эрфингин Магдалена, соизволите… Не соизволите ли Вы объясниться?       Магда замерла в полнейшей растерянности. Она понимала, что если она расскажет о том, что было в комнате, ей никто не поверит — точнее, если она расскажет всю правду. Девочка выпрямилась, успокоив дыхание, и дважды хлопнула в ладоши — только тогда служанка распрямилась.       — Мы слегка… Повздорили с кэйрифрау Линнеей. Ничего серьёзного.       Служанка слегка поджала губы, но ничего не сказала. Магдалена взмахнула рукой, отпуская женщину.       — Проводите меня, — тихим, едва дрожащим голосом сказала девочка стражнику. — И дежурьте у комнаты, пока я не проснусь.              В ту ночь Магда не смогла сомкнуть глаз: любой шорох и тень напоминали ей о том, во что она предпочла бы не верить, вызывали в голове образ странного орудия и её сестры, шепчущей слова заклятия, делавшей какие-то пассы. Клинок запомнился ей на всю жизнь: по форме он напоминал маленькую сильно загнутую косу, искусно выкованную из двух металлов — тёмные полосы, совершенно не блестевшие в лунном свете, переплетались с серебряными, будто бы светящимися изнутри. Магда успела повидать достаточно разного рода оружий, от мечей и секир до небольших кинжальчиков, от самых простых до настоящих шедевров кузнечного дела — ни один не был похож на этот клинок. Девочка не знала наверняка, быть может, её ощущение — продукт разыгравшегося воображения, но ей казалось, что нож будто создавал тьму и свет сам по себе. Один вопрос бился в голове девочки: зачем, зачем, зачем? Ответ пришёл к ней под утро: может, это был ритуальный клинок? Она схватила учебник по основам Школы Эфира и стала хаотично листать страницы.       С самого детства её, как и других детей, пугали ритуалами, целым сонмом легенд, многие из которых она помнила наизусть. Магда нашла нужный раздел в учебнике — надеялась, что вывод, пугавший её только больше, был в корне неверным. К сожалению, всё было так. Текст на староискольдском гласил:       «Искольды больше сотни лет назад отказались от подавляющего большинства Ритуалов Древних (РД). Существует множество разных версий, вызывающих до сих пор горячие споры в Совете Чаровников, однако уместно упомянуть самую распространённую из них. На заре времён РД были переданы богами в качестве абсолютного инструмента, связывающего Душу Человека (ДЧ), Междумирье (ММ) и Первородных богов (ПБ). На тот момент неустойчивые ДЧ ввиду отсутствия знаний и умений исказили намерения ПБ, тем самым нарушив связь с ММ. РД были могущественной формой магии, но плата за силу была слишком велика, а результаты — непредсказуемы. Некоторые из РД сохранились до сих пор, в усечённом и строго контролируемом варианте. Нередко использование Ритуальных форм (РФ), как-то: пестики и ступки, кости, жертвенные кинжалы, рунические символы… За каждое заклинание маг отдаёт частичку своей души: как человек меняет магию под себя, так и она преображает заклинателя. РД превращали человека не в зверя — в существо, отвергаемое большинством богов»       Девочка громко захлопнула книжку, прижав её к груди. Казалось, что стены давили на неё: сидеть одной было невыносимо, выходить из комнаты — тоже. Всё оружие, в том числе и учебное, хранилось в оружейной, и проносить его куда-либо ещё было строго запрещено. Магда очень жалела, что ни разу не подумала нарушить это правило. Паники больше не было — страх свернулся в желудке, как змея, мешая дышать и трезво мыслить, лишая принцессу воли.       Спустя несколько часов, проведённых в попытках успокоиться, у девочки возникло предположение: её сестра ведь тоже в опасности. Линнея ввязалась в нечто запретное, противоестественное — едва ли это была магия по её возрасту, и Магдален не знала, как могла бы ей помочь. Ей было 14, и она чувствовала себя беспомощной, маленькой и глупой: если бы только она могла видеть, знать больше… Эмоции взяли верх, и девочка заплакала, слёзы окончательно её вымотали, и принцесса забылась беспокойным сном.              ***       «Достаточно», — Магда тряхнула головой, отгоняя нахлынувшие воспоминания. С тех пор прошло много лет, Линнея не раз вызывала опасения у сестры, однако думать об этом сейчас не было никакого смысла — хоть она была не так далеко от столицы, никогда нельзя быть до конца уверенной, что дороги безопасны: некоторые существа могли материализоваться где и когда пожелают. «Я просто не хочу думать об этом, — призналась девушка самой себе. — И я всем сердцем хочу верить, что Линнея в порядке».              Возможно, провидение сочло, что усложнять путь Магдалене, гнавшей и без того взмыленную лошадь, не стоит: она удивительно легко и быстро добралась до Эйрихуса. Уже давно стемнело, когда девушка спешилась. Около ворот её ждал небольшой отряд стражи. Они низко поклонились принцессе, один из них предложил забрать сумку, и она с облегчением согласилась.       На узеньком куске земли, между горой и отвесными скалами, расположился самый крупный, величественный, богатый город страны. По какой причине искольды много веков назад выбрали именно это место, которое, к тому же, было одной из самых холодных точек материка? Есть мнение, что они хотели подчинить природу, и строительство великого дворца было вызовом. Другие же считают, что люди древности считали полуостров местом силы, возможно, из-за северного сияния, или развитой системы пещер, или по совершенно иной причине: спустя столько лет никто не мог сказать наверняка. Величественный дворец Мархоллин издалека напоминал мыс при горе: его создавали из той же породы камня, ни золота, ни красок древние зодчие не использовали. Острые шпили полнились от всевозможных каменных фигур: животных, героев и воплощений божеств — в алтарных выступах виднелись то каменные мозаики, то статуи, то лица. Под крышами теснились галереи с резными колоннами, а на двух гигантских статуях драконов расположились высокие тонкие башни, древние стены поросли слоем мха, беленой и львиным зевом. У основания замка расположился двор и несколько прилегающих террас и теплиц. В холодном белом свете Мархоллин выглядел особенно грозно и неприветливо. Большая часть замковых залов и покоев пролегала внутри горы — на её склонах то тут, то там выступали балконы, аркады и окна в тяжёлых каменных рамах. Ходили легенды, что подземелья замка тянутся на многие километры вниз и вглубь — правда ли это, вымысел ли — кто знает, однако полной карты катакомб не было ни у кого. Хоть Магда провела в Мархоллине всё детство и искренне любила это место, иногда по её спине пробегала дрожь: казалось, что в его недрах была сокрыта давно забытая тайна.       Увидев, что в столь поздний час жизнь во дворце была даже более бурной, чем днём, девушка забеспокоилась сильнее. Она отмахнулась от служанок, увещевавших её сменить пыльную дорожную одежду, пропитанную потом и лошадиным запахом, поспешила в приёмную отца и затормозила лишь у самой двери, чтобы заглянуть в висящее зеркало. Магда хотела хотя бы волосы привести в порядок и придать себе более бодрый вид.       Девушка выглядела крайне уставшей, медовые глаза блестели от нервного возбуждения. Как и большинство искольдов, она была высокой и достаточно жилистой. Белая, почти прозрачная кожа, признак чистоты крови, за время службы, конечно, несколько порозовела, но этого скрывать она не хотела перед королём и королевой. «Наверное, я действительно могу быть «лицом нации», — подумала принцесса, лёгким движением руки скрывая синяки под глазами и стирая капельки грязи, и вздохнула — ей меньше всего хотелось произносить пламенные речи, о чём бы они ни были, но дурное предчувствие непрозрачно намекало, что этого, возможно, не избежать.       Одним прикосновением пальцев принцесса замаскировала с помощью иллюзии свежий синяк на носу, полученный во время тренировочного боя. Небольшой отёк исчез, и девушка довольно оглядела нос — прямой, с невыраженной переносицей и небольшой горбинкой. В последнее время она слишком часто его разбивала и начинала забывать, как выглядит её нос на самом деле.       Цвета волос коренного населения, на первый взгляд, казались не очень разнообразными: люди в основном либо обладали русыми волосами, либо были блондинами — но это не совсем верно: Магда, пожалуй, могла назвать с полсотни самых разных оттенков. В своих волосах она ясно отмечала лёгкие золотистые нотки, что очень шло глазам — медовым, загоравшимся золотом в рассветном и закатном солнце. Если вы спросите иностранца, как выглядит типичный искольд, они с доверительной вероятностью опишут человека с такими же характерными чертами. Девушка собрала волосы в высокий хвост, оценила результат и слегка улыбнулась — благодаря магии она теперь выглядела отдохнувшей и свежей.       Магдалена постучалась, и дверь тотчас открылась. Она успела заметить, как Хофлигин Ригнак отходит от двери. Обычно в приёмной был лакей или советник — в общем, кто-то, кто открывал дверь за королевских особ, но в этот раз, видимо, дело не терпело лишних ушей. Девушка плотно притворила дверь и поклонилась родителям:       — Хофлигин Ригнак, Хофлин Аластар.       — Очень быстро добралась, эрфингин Магдалена. Как и говорил гонец, — сказал хофлин, взглянув на часы.       Принцесса кивнула, переводя нетерпеливый взгляд с матери на отца и обратно.       — Магда, — после некоторой заминки начала королева, улыбнувшись. Магдален достаточно чётко могла отличить, когда мама улыбалась искренне, а когда — нет, и девушка почувствовала фальшь. Это не внушало спокойствия. — То, что мы тебе сообщим, должно остаться в этой комнате, строго между нами. По крайней мере пока. После твоего отъезда многое поменялось…       Девушка вскинула брови:       — В письмах вы писали, что всё хорошо.       — Далеко не всё можно сообщать в письме, — хмуро ответил Аластар и подошёл ближе: — Одно из самых значимых изменений случилось недавно.       Воспоминание, мучавшее её всю дорогу, снова возникло перед глазами, Магдалена вдруг ощутила слабость и встревоженно спросила:       — Это касается Линнеи?       — Что? — отрывисто спросила хофлигин. На лице королевы промелькнуло удивление и что-то, что принцесса распознать не смогла — уже через мгновение улыбка вернулась на лицо матери. Она качнула головой: — Нет, с твоей сестрой всё хорошо, можешь не беспокоиться. Ты уже выросла, эрфингин.       — Рано или поздно тебе придётся занять престол, — отстранённо сказал отец, сделав широкий жест рукой. — По законам земель, тебе необязательно выходить замуж, однако брак — особенно верно выбранный брак — способен укрепить страну. Или её разрушить.       Принцесса с недоверием посмотрела на хофлина — мужчину, обычно собранного, полного сил и энергии. Мыслями он был где-то не здесь. Магдалене показалось, что его что-то беспокоит, но она быстро от этого ощущения отмахнулась — мало ли что может беспокоить короля. Девушка подбоченилась и осторожно спросила:       — Всё, что вы сказали — правда. И про престол, и про замужество… Но разве есть к тому… предпосылки?       — Пока ты служила, к нам обратилось несколько знатных родов, не только из Искольда. Возможно, в ближайшее время они захотели бы посетить нас. Посетить тебя, Магдалена, — ответил отец, улыбнувшись также «искренне», как и королева. — А до тех пор нам бы хотелось, чтобы ты была… Поближе.       — Я смогла добраться сюда за день, хофлин Аластар. Не думаю, что делегация смогла бы меня опередить.       — Кроме того, служба может повредить вашим отношениям, — будто не слыша, сказала Ригнак, затем грациозно взмахнула рукой:— Мысли вслух.       — Если вы говорите про брак по расчету…       — О породнении стран или великих кланов, — поправила королева.       — …то о каких отношениях может идти речь?       — Дитя, тебе столькому предстоит научиться. Мы с хофлигин Ригнак рады твоему возвращению, — опять эта улыбка и взгляд, обращённый внутрь себя.       Магда помолчала, глядя то на отца, то на мать. Возможно, за время её отсутствия именно они и изменились — слишком непривычно («Странно», — мельком подумала Магдален) они себя вели. Пауза затягивалась, девушка прокашлялась и неловко спросила:       — Это всё, что вы хотели мне рассказать? Право, я не понимаю, к чему было так торопиться…       — Так будет лучше, — хофлигин подошла к дочери и коснулась её плеча, — ты устала с дороги. Твоя комната уже готова, отдохни.       — Где я могу найти Линнею? — девушка решилась озвучить вопрос, вертевшийся в её голове. После того незавершённого ритуала ей стало казаться, что между ней и сестрой появилась какая-то особая связь. Временами Магда внезапно испытывала тревогу за сестру — к слову, не всегда оправданную. Сегодня это чувство было сильнее обычного.       — О, она…       — Нездорова, — подсказал хофлин Аластар, бросив на Ригнак неопределённый взгляд. — Через пару дней ей станет гораздо лучше. А пока можешь пообщаться со своими старыми приятелями, осмотреться.       Аудиенция была окончена, принцесса откланялась и поспешила оставить родителей наедине.