Клятва на обломках

      Небо полнилось звёздами, вокруг колосились травы — бескрайние поля юга. Пусть нас и не унесло далеко, моей злости это не уменьшало. Я мог предположить, что вскоре после договора с Джилроем произойдёт что-нибудь эдакое: появится посланник, карта упадёт с небес прямо в руки — не знаю, что именно, но точно не то, в чём мне пришлось сейчас участвовать. Злобная ведьма (не думаю, что ей что-нибудь может помочь), Рыцари Дюжины, какая-то странная шкатулка — о которой мне Магда не удосужилась рассказать — королевский герб на сумке… Я хотел бы сказать, что я был взбешён: почти добрался до границы М`Ка-Шеввы, скопил денег, возможно, через неделю уже был бы там — всё ведь пошло не так, как хотелось. Но… Всё безумие было настолько интересным! Я чувствую жажду прозрения внутри себя — я алчу её. Хотел бы я обернуть время вспять, чтобы пойти проторенной дорогой и не видеть всего этого? Точно нет. Я злился, но не из-за этого.       — Мы договорились, что будем честны друг с другом, — ненароком произнёс я вслух, покачиваясь в седле.       Да, лошади были неподалёку от ямы — спасибо гнусному лепрекошке. Воительница ехала вместе с сестрой: по-видимому, она не потеряла сознание, как я подумал в бою, а находилась в каком-то странном анабиотическом состоянии. Карга могла некрепко стоять на ногах и удерживать равновесие сидя — усадили её перед Магдой. Галопом лошадей не пустить, но тихим шагом — вполне. Линнея, кажется, приходила в чувство, и прохрипела:       — Она тебе в том расписку давала? Не думаю.       — Молчи уж, раз делов наворотила, — хмуро отозвалась Магда, после кивнула мне: — Обсудим позже.       — Долго ещё? — Линнея заёрзала, покрепче схватив коня за гриву — он нервно всхрапнул и дёрнул ушами. — И куда мы едем?       — К лекарю. Мы были недалеко от Фарси, тебя подлатают, чтобы ты выдержала дорогу.       — Куда?       — В Сколифон. Думаю, маги тебе помогут лучше, чем кто-либо…       — Это исключено! — взвилась карга, но тут же закашлялась, согнувшись пополам. На шерсть коня капнула сукровица, и я поморщился. -Нельзя туда…       — Я не хочу это обсуждать, Линнея. Чего бы мне это ни стоило, я тебя вытащу.       — Ты не понимаешь… Время очень дорого…       — Да, особенно в твоём состоянии, — девушка натянула узду. — Приехали.       Мы добрались до тихой живописной рощи. Даже отсюда я видел грозную башню Сколифона, точнее, его легендарный маяк, сиявший зелёным пламенем в ночи. По слухам, он горел сразу в двух мирах и помогал выбраться из Междумирья ученикам Эфира, забредшим слишком глубоко. Как по мне — брехня это. Хотя…       — Холодно, — едва спустившись на землю, бросила Линнея и тяжело опустилась на поваленное бревно. — Разожгите костёр.       — Это опасно, — воительница покачала головой. — Рыцари Дюжины…       — Кто?.. — карга рассмеялась. — Ты от кого такое название услышала?       — Долгая история. А что не так?       — Во-первых, их не двенадцать, — от одного только тона Линнеи я испытал сильное желание закатить глаза.       «Заучка», — мельком подумал я.       «Не думай, что я перестала видеть в тебе угрозу», — тут же отозвалась карга, не переставая вещать вслух: — Их тринадцать. Во-вторых, это не рыцари, скорее, жалкие падальщики, которым нет места ни в нашем мире, ни в Междумирье. В-третьих, как ты вообще… — Линнея закашлялась, прикрываясь рукавом.       — Они нашли меня сами и стали оставлять монеты…       — Монеты? — впервые голос карги прозвучал по-настоящему встревоженно, но уже в следующей фразе её требовательный тон вернулся: — Не отвечай, разберёмся позже. После того, как вы разожжёте костёр.       — Линнея…       Карга взмахнула рукой и произнесла громче и настырнее:       — Твоих «Рыцарей Дюжины» сейчас в мире нет — они исчерпали лимит, если объяснять примитивно. Я это чувствую. Поэтому ничего, кроме комаров и меня, тебе не грозит. Костёр. Немедленно.       — Что же сама его не сотворишь? Как замёрзшая колдунья, — о своих словах я пожалел почти сразу: две пары глаз смотрели на меня с таким осуждением, будто хотели выжечь во мне дыру. Переложив посох в другую руку, я нехотя поплёлся в чащу: всё, чего мне хотелось, так это рухнуть спать на пару дней.              Похоже, недавно прошёл дождь — весь хворост был влажным. Как же долго мы провозимся с этим дурацким костром…       — Лир, — воительница внезапно окликнула меня, и я обернулся. Твёрдый взгляд, строгая осанка, уверенный лёгкий шаг — подозревая, что моя спутница голубых кровей, я ненароком стал подмечать детали, которые подкрепляли моё предположение. Даже после тяжёлого дня её глаза горели, и сама Магдалена казалась непоколебимо спокойной. Я упёр руки в бока и нахмурился, но ни слова не сказал. Похоже, что девушка ожидала другого исхода. Воительница стушевалась. «Очко в мою пользу», — подумалось мне. Она вскинула голову и всё-таки начала первой:       — Альбом, — резким движением девушка протянула мне книжку, чудом уцелевшую после приключений этого дня. Теперь в растерянности замер и я, а она лишь усмехнулась: — Один-один, Лир.       Я покачал головой и принял альбом, бегло пролистав.       — Ты заглядывала в него?       Воительница неопределённо пожала плечом.       — Ты хотел обсудить — я слушаю.       Вздохнув, я развёл руками.       — Я даже не знаю, с чего начать. Не подскажешь, король Аластар всё ещё на престоле?       Магдалена отвела взгляд и поджала губы. Слишком часто мне приходилось сожалеть о сказанном за сегодня, но я продолжил:       — Я не знаю, что привело тебя к тому пути, которым ты сейчас идёшь, и не буду лезть в душу — я уважаю твои тайны. Но я не могу игнорировать неисполнение обещаний. Как и обман.       — Я говорила, что отношусь к аристократам. Разве это не так? — девушка с вызовом посмотрела на меня.       — А также и то, что твоё отсутствие никому не бросится в глаза. Разве это не так?       Какое-то время принцесса молчала, после взглянула на меня исподлобья даже с большим упрямством:       — Как будто бы факт моего происхождения повлиял на наше путешествие.       Я не удержался и расхохотался — вот наглая девица.       — Если в стаде овец обнаружится волк, но он ещё не успел никого съесть, стоит ли обращать на него внимание? Вопрос риторический. Так всё же ты — принцесса? Ответь прямо.       Магдалена поджала губы и окатила меня ледяным взглядом. Можно подумать, это я от неё что-то систематически утаиваю.       — Да.       — Прекрасно. Не знаю, как сейчас, но когда я был юнцом, за наследниками следили ещё как. В пути мы уже, по меньшей мере, почти месяц. Эрфингин уверена, что ни королевская гвардия, ни достопочтенные хофлин и хофлигин не заметили пропажи Вашего Сиятельства?       Девушка насупилась.       — И что, видел где-либо гвардейцев? Может, за руку поздоровался ещё?       Я наигранно ахнул и глубоко поклонился.       — Как Вы правы! Ведь обученные солдаты, выслеживая беглянку, так и будут перед глазами маячить! Вот же я тёмный человек…       — Если ты не прекратишь паясничать… — девушка угрожающе шагнула ко мне. Я хмыкнул, также выступив вперёд.       — То что?       — Я тебя стукну, — после паузы продолжила она, но всё же отступила.       — А получится? — усмехнулся я.       Стойко выдержав волну зрительного осуждения, я покачал головой:       — Магда, я хочу понимать, какие опасности могут ожидать меня и тебя. Чем больше знаний, тем более своевременно я смогу реагировать на угрозу. Тем более надёжным союзником для тебя буду. Вот, например, Рыцари Дюжины. Я не знал о них, чуть не расстался с жизнью в тюрьме. А если бы там мы их не встретили, что было бы тут, в яме?       — История не знает слова «если», — не сдавалась Магда, но я отметил, что плечи её печально опустились.       — Подловила меня. И всё-так ты, я думаю, понимаешь меня. Сейчас я узнал о тебе и твоей ситуации больше, и…       — …и ничего не изменилось, кроме моего настроения и спокойствия.       Я почти хотел согласиться с ней, как вдруг в голову пришла мысль не совсем уж безумная, но близкая к тому:       — И теперь могу выдвигать гипотезы вместе с тобой. Может, попаду пальцем в небо. Вот эти Рыцари — до встречи с тобой я ничего о них не слышал. А ты сталкивалась с ними до побега?       Магдалена покачала головой и настороженно спросила:       — Это ты к чему?       — Линнея сказала, что они — слуги, которые ищут её по чьему-то приказу. Они же, видимо, преследуют и тебя. Может, это и есть «королевская гвардия»?       Девушка сразу открыла рот, чтобы что-то возразить, но замялась — задумалась.       — Звучит…       — Безумно.       — Вот именно. Но я не могу назвать это бредом. Но тот стражник в тюрьме, он говорил, что Рыцари приходили за его семьёй…       — Мы не знаем, кто он и кем были его родители. А, ну и в первую очередь, он — наркоман.       — У которого была монета, Лир.       — Тоже верно. Нужно поговорить с Линнеей.       — Правда, разговорить её сложнее, чем меня. Особенно без костра.       С этим я легко согласился и, решив поторопиться, отправился в гущу леса, когда девушка окликнула меня:       — Лир… Ты сильно оброс.       Я быстро коснулся головы — волосы прибавили в длине сантиметров 5. Быстрый рост начинал меня понемногу пугать. А по отношению к бороде — раздражать. Магдалена усмехнулась:       — Ещё и морщин стало меньше, — принцесса покинула меня, скрывшись за деревьями.       Моё сердце ёкнуло, и я судорожно провёл пальцами по лицу. Нет, так я точно ничего не пойму.       Заинтриговала и ушла, подумать только!               Настроение после разговора у меня поднялось, а мотивации поскорее собрать хворост прибавилось — я слышал, что невдалеке шумела река, хотелось смыть с себя грязь. И взглянуть на отражение.       Когда я вернулся в лагерь, Магды ещё не было видно, зато Линнея, завёрнутая в неизвестно откуда взявшийся плед, грелась от огонька, висевшего рядышком. Едва завидев меня, она развеяла заклятье.       — Тебя будто за звёздами отправили, почему так долго?       Я решил не пререкаться и принялся молча складывать костёр.       — А нельзя просто скинуть дрова и поджечь?       — Нет, Линнея, хворост сырой, и костёр нам понадобится на целую ночь. Ещё и наверняка готовить будем, поэтому надо его сложить по-человечески.       — Так говоришь, будто это целая наука.       — Видов костров очень много. Неужели ты этого не знаешь?       Лица карги по-прежнему видно не было, но я был уверен, что она хмурится настолько же горделиво и высокомерно, как её сестра. И всё же кое-что я очень хотел выведать у Линнеи до прихода Магды:       — Почему ты так невзлюбила меня?       — Ты из Авакки.       — Хорошо, и всё же: откуда нелюбовь к ним? Я правда ничего не помню о своём прошлом, и судя по словам Магды, Авакки Небья имеют полное право быть в Искольде.       Линнея молчала. Я успел расправиться с костром и уже думал, что она не ответит, однако ошибся:       — Я изучала строй М`Ка-Шеввы, их институты и политические единицы. Мой прежний наставник позволял мне… видеть больше. У меня были исключительные возможности, и ни правительство М`Ка-Шеввы, ни сами Авакки не внушили мне доверия. Ограничусь следующим: их технологии вызывают у меня подозрения — настолько ли они не используют ни одну из форм магий, как о том говорится. Кроме того, в свои ряды Авакки Небья массово набирают детей вне своей страны. Если тебе это не кажется подозрительным, нам не о чем разговаривать дальше.       — Кажется. А что, они правда заявляют, что не используют магию?       Я физически ощутил, насколько пренебрежительно на меня глянула Линнея, но от колкости воздержался.       — Просто… Есть много фактов, говорящих об этом. Моя потеря памяти, моё омоложение, ц`саш…       — Поразительно, я впервые смогла обнаружить признаки разума в тебе.       — К слову о памяти. Когда меня только причислили…       Кусты зашумели, и я резко поднялся, готовясь к худшему — к счастью, это оказалась Магда. Притащила зайца и пару перепелов.       — О, вы даже не прибили друг друга. Достижение! — девушка радостно потянулась к огню, положив добычу рядышком.       — Твой приспешник проявил небывалую сообразительность.       Я сделал глубокий вдох, расправив плечи, и плавно выдохнул — мне ещё много нужно было узнать от Линнеи, отыграюсь попозже. Пока стоит сохранять спокойствие.       — Так вот, у меня есть вещица, которая может тебя заинтересовать…       — Сомневаюсь, — сухо отозвалась заклинательница, деловито высунув из-под пледа руку — видимо, по привычке хотела взглянуть на ногти, но, завидев язвы, спешно спрятала её обратно. Впервые мне стало жаль Линнею: что бы её ни довело до такого, быть полуживым трупом наверняка… скверно. Я молча протянул ей флакон. Девушка приосанилась и ловко выхватила его из рук.       — Поразительно… — пробормотала она, рассматривая артефакт со всех сторон. После паузы она задумчиво сказала: — Ты уже пользовался им.       — Наверное… да? Это произошло случайно. Я плохо помню, как именно это было. Я…       — Продолжай, — неожиданно терпеливо отозвалась Линнея.       — Я помню, что мои тревоги стремительно растворились. Я сидел на пне — видимо, меня тогда и изгнали из Авакки — и не мог вспомнить ничего, что происходило со мной в предшествующие дни… Даже годы!       — Будто бы кусок твоей памяти извлекли?       — Да.       — При этом до контакта с флаконом он прекрасно говорил на шевватинском, абсолютно не воспринимая форгонский и искольдский. А после, словно затмение нашло — понимал языки строго наоборот, — вмешалась Магда, до того внимательно слушавшая. — Кстати, когда я резко разбудила его, он сначала говорил на шевватинском, потом языки мешались, и уже совсем позже перешёл на чистый искольдский.       — Нехорошо… — задумчиво протянула Линнея. На время она погрузилась в свои мысли — что бы мы ни говорили ей, она молчала. Наконец, она тихо произнесла: — Магда, во время битвы на тебя попала жидкость из котла?       — Да, но как это…       — Тебе лучше освежиться. И не медлить.       Сёстры переглянулись. Должно быть, между ними произошёл безмолвный диалог, понять который могли только они. Без препирательств Магда удалилась. Какое-то время сидели в тишине.       — Я думаю, ты понимаешь, что флакон — это артефакт. Достаточно необычный и сильный. Кто его тебе дал?       — Я не помню.       Линнея вздохнула и поднесла флакон к моему лицу — он слабо вспыхнул. Мои воспоминания переливались в нём цветными струйками.       — Я сталкивалась с похожими артефактами, но этот отличается. Он гораздо надёжнее прочих хранилищ воспоминаний, но информация в нём непрестанно… Движется. К тебе и от тебя.       — Но я не замечал, чтобы у меня убавлялось воспоминаний…       — Твоя память не может уловить и воспроизвести моменты обмена. Что интересно, артефакт Эфирный, но подчинить его магию себе я не могу. Проще говоря, тебе самому нужно разобраться с тем, что именно выпускает воспоминания из него и закрепляет в твоей голове.       — Чудесно, — мрачно ответил я.       — Но, — карга сделала паузу, сдерживая порыв кашля, — я могу сделать его… Стабильнее. Эпизоды обмена, судя по тому, что я могу почувствовать, будут учащаться до тех пор, пока, как я сказала, ты не подчинишь артефакт себе. Не исключено, что его тебе передали со злым умыслом — кто знает? Я постараюсь сделать так, чтобы обмены тебе хотя бы не вредили, а как максимум не учащались с такой скоростью. Ритуал очень чувствителен к присутствию жизни, поэтому я попросила Магду уйти. Иначе она с большой долей вероятности была бы с тобой связана. И твоими воспоминаниями.       — А ты? Ты же тоже… Живая.       — И всё же ты можешь иногда соображать, — ведьма усмехнулась. — Этому телу осталось недолго. Как только оно умрёт, связь разрушится.       Я почувствовал, как внутри меня всё похолодело. Я не сдержался:       — Как ты так спокойно говоришь о своей смерти?!       Линнея махнула рукой, точно беззаботный ребёнок:       — Потому что это ерунда. Я возрожусь.       — Но ты ведь не успела создать…       — Довольно! — карга резко поднялась, хлопнув в ладоши. Внезапно я почувствовал, что мир вокруг меня становится… Отстранённым. Будто я смотрю на него сквозь серую линзу, заткнув уши ватой. Ни тепла костра, ни его мерного треска, ни шелеста листвы… Мне стало холодно, как будто бы… Как будто бы я и сам…       «Умер? Не глупи», — услышав контрастно здоровый и звонкий голос карги у себя в голове, я вздрогнул. Она жестом велела мне подняться. Флакон парил между нами, и я только сейчас увидел, что на полметра вокруг он источает ослепительно-яркое, ревущее сияние. Разноцветные лучи отскакивали от земли, пронзали меня и Линнею, вспыхивали, сталкиваясь друг с другом — я едва успевал следить за ними.       Я глубоко вздохнул, стараясь не нервничать, и ощутил, что и воздух вокруг меня изменился — густой, даже наполненный? Будто бы я вдыхал воду, как рыба. Ветра не было, но капюшон карги откинуло — её изъязвлённое лицо, похожее на мертвячье, было покрыто какими-то линиями. Присмотревшись, я понял — это были очертания её истинного обличия. Лицо молодой девушки с чувственными губами, голубоглазой, со слегка оттопыренными ушами. Именно такими в провинции представляют девушек из высшего общества.       «Я польщена», — холодно прокомментировала Линнея. Она запрокинула голову и глубинным, гортанным голосом начала читать заклинание.       Я пошатнулся — казалось, что земля ходит ходуном под моими ногами, но ни деревья, ни Линнея, ни флакон не шелохнулись. Слова ритуала проносились сквозь меня — я чувствовал их в венах, в нервах, чувствовал, как они полнились в моей голове. Чувствовал, насколько я ничтожен и жалок в их власти. Тяжело опёршись о посох, я выпрямился, подняв голову выше. Кажется, Линнея говорила на древнеискольдском — я немножко знал его из молитв — но сейчас смысл, который они несли в себе, не мог уместиться в моём сознании.       Сияние сдавалось под натиском Эфириальных сил, сжималось вокруг флакона всё сильнее, и ревущие яркие полосы замедлили свой бег. «Будто в пузырь поместили», — пронеслась в голове мысль. Линнея взмахнула руками, описывая круг, и резко сжала кулак.       Звуки и цвета обрушились на меня, как лавина, и я едва не вскрикнул. Видение развеялось: флакон едва мерцал у меня на ладони, Линнея вновь сидела, укутанная, у костра с непроницаемой тьмой под капюшоном. Где-то чудовищно громко пела птица. Несмотря на обилие ощущений, я чувствовал себя… Покинутым. Пустым. Словно то, что я видел — насущная часть меня.       — Так бывает, — тихо прохрипела карга, протягивая руки к огню. — С такими, как ты. А по поводу омоложения: привороты Авакки Небья над тобой не властны, но магия их — древняя и приставучая. Должно пройти время, чтобы её эффект сошёл на нет.       — С какими «такими»?       Линнея махнула на меня рукой и отвернулась.       — Утомил ты меня. Подай лучше вон того жирненького кролика и иди прочь. К реке собирался, кажется.       Сначала я удивился, что она знает, о чём я думал днём, но, вспомнив её слова о связи, всё понял. Такое последствие меня напрягало. Но ещё больше тревожило то, что кролик успел сготовиться — сколько времени я провёл в том странном, чуждом и родном мире? Не задавая лишних вопросов, я подал карге еду и поспешил прочь. Мне было о чём поразмышлять.              Шум воды меня успокаивал. Я стянул с себя грязный балахон и штаны — стоит хотя бы их прополоскать, пока есть возможность. Ночная прохлада заставила меня вздрогнуть. В одной рубахе было не так-то комфортно. Первым делом заглянул в воду и, не веря глазам, встряхнул головой.       На меня смотрел мужичок лет 50. Не глубокий старик с дряблой сухой кожей, но и не юноша, конечно. И всё-таки я обрадовался: улыбнулся и подмигнул отражению.       Земляная пыль с момента сражения успела подсохнуть, и перед стиркой я большую её часть смог стряхнуть. Над рекой поднимался туман, где-то пела ночная птица, и вторили ей сверчки. Как прекрасна весна на юге! Я с наслаждением вдохнул сладкий запах трав и цветов и зажмурился. Может, мне стоило больше путешествовать за жизнь? Тут же одёрнул себя: жизнь ведь только начинается. Никак не могу привыкнуть, что я не старик.       Закончив со стиркой, я медленно вошёл в воду, сбросив рубаху на землю. Холодная вода обжигала ноги, однако это лишь больше расслабило меня после такого сумбурного дня. Ссоры с Магдой, драки в Фарси, внезапный полёт в яму, битва и побег… Думаю, за сегодня уже ничего нового произойти не может. Пару раз окунувшись с головой, я заслышал вдали чью-то протяжную грустную песнь. «Наверное, это Магдалена», — решил я, но с каждой секундой что-то подсказывало мне, что я ошибаюсь. Прислушался. Какой же знакомый голос… Нежный и тёплый. Что же поёт? Я вернулся к берегу, натянул сырые штаны, подобрал посох и пошёл на звук.       Как бы я ни приближался, слов не мог разобрать, но мотив песни был знаком до боли. И голос… Мне казалось жизненно важным узнать, кто же это. Вдали, в реке, я заметил женскую фигуру. Туман не позволял её рассмотреть — да и незачем мешать женщине умываться. Опустив взгляд вниз, я хотел было уйти, но всё моё естество кричало: «Постой! Подойди и послушай! Не уходи!» Вдруг пение прекратилось, я вскинул голову и увидел, что фигура пропала — только круги по воде пошли.       — Кэйрифрау? — я позвал женщину, подождал — никто не всплывал. Откинув посох, я вбежал в воду и двинулся к девушке. Нырять ночью в неизвестной реке — гиблое дело, но если от этого зависит чья-то жизнь…       Я уже был выше пояса в воде, когда в паре метров от меня вынырнула ночная певунья — казалось, она не замечала меня. Она вновь запела, и воспоминания — утерянные, детские — нахлынули на меня. Как моя мама пела колыбельную, когда я был совсем маленьким, как касалась моей щеки, целовала в лоб. И эта женщина… Я знал, я чувствовал, что это она. «Но мать погибла в огне или от оружия варваров», — подумал я, но тотчас отмёл довод. Я не видел ни как она погибла, ни её трупа. Быть может…       Я шагнул к девушке.       — Кэйрифрау… — позвал я. Никакой реакции. Позвал громче, и она обернулась.       Те самые волосы цвета пшеницы, руки с пухлыми мягкими пальчиками… Это была она! Я заглянул в её лицо, но черт не мог разобрать. Должно быть, из-за тумана. Сам не заметил, как подошёл ещё ближе, протянув руку.       — Ждала и искала тебя, блуждала по рекам и морям… — нараспев произнесла она, также приблизившись. — Не верила, не верила до конца, мой сын…       — Мама… — едва я коснулся её руки — обжигающе холодной, как какая-то сила отбросила меня назад, дёрнув за волосы. Я упал под воду, но сориентировался и поднялся.       Незнакомка вопила нечеловеческим голосом, её кожа посерела, как у трупа, а над ней стояла, вознеся меч над головой, Магда.       — Что ты делаешь?! — не вполне осмысленно крикнул я, дёрнув её за руку.       Девушка не ответила, обрушив на голову незнакомки сокрушительный удар. Она захрипела и тяжело опустилась под воду. Всё стихло.       — Что я делаю?! — Магдалена обернулась ко мне. Её лицо перекосило от злости — мне показалось, что она не прочь и меня насадить на клинок. — Тебя не учили не связываться с русалками?!       — Но это же не…       Я не успел договорить: на реке поднялись волны, течение ускорилось, и из-под воды показалась моя незнакомка, но теперь я отчётливо видел её лицо. Зеленоватое, опухшее, как у утопленницы, с длинными зубами, перекрещивающимися и выступавшими из-за губ. Она открыла рот и завизжала — пронзительно, с яростью и болью. Я закрыл уши руками, и едва увернулся от её броска. Краем глаза заметил, что силуэтов вокруг нас прибавилось.       Магдалена сделала широкий взмах мечом, сразив троих, но в её волосы вцепилась другая русалка, утаскивая на дно. Я кинулся к ней, пнул ту под дых и огрел по голове. Нечисть отцепилась, скрывшись в реке.       — Бежим! — крикнула воительница, схватив меня за руку.       Мы бежали к берегу — он был куда дальше, чем мне казалось. Вода стремительно прибывала, то тут, то там поднимались новые утопленницы. В конце концов, они окружили нас, и мы с Магдой прижались спина к спине. Она пробивала нам путь, я — защищал её.       Вдруг я почувствовал уже знакомое жжение на груди. Несмотря на то, что я оставил ц`саш на берегу, он снова был при мне — пламенел во тьме, а ложбинки рун раскалились докрасна. ማንሻ. Я не знал смысла, но чувствовал, как моё нутро откликалось, едва падал взгляд на них. Прислушался к ощущениям: во мне разрастался пожар, бесконтрольно силился. Как тогда, в яме. «Но что, если я подчиню его?» — мелькнуло в голове. Я сконцентрировался, приказывая силе собраться в луч — я представил хлыст, то, как он рассекает нечестивых. Позволил силе выйти. Ц`саш ярко вспыхнул, поджигая кожу русалок, они кричали и падали под воду. Получилось не так, как я хотел — но это неважно! Я взял амулет двумя пальцами, развернулся, подхватил Магду под руку и ринулся к берегу, сжигая священным огнём противниц. В конце заметил-таки что-то, походящее на луч. А может, показалось.       Добежав до берега, я спрятал амулет в ладонях — огонь погас. Мы с воительницей тяжело дышали. Русалки маячили в нескольких метрах от берега, кто-то из них вновь запел.       — Нет уж… — пробормотал я, едва не рассмеявшись от облегчения. Магдалена кинула каролинг на землю, схватила меня за плечи и с силой тряхнула.       — Подохнуть захотел?! Что это, твою ж, было?!       — Мне показалось…       — Что? Что тебя приголубят, по голове погладят?!       Я скинул с себя её руки.       — Слушай, я обязан тебе жизнью. Ты имеешь право злиться, но я понятия не имел, что это русалки!       Магда расхохоталась, как от хорошей шутки.       — А чего ты ожидал? Что у них будут хвост и жабры?       Выдержав её надменный взгляд, я твёрдо ответил, глядя прямо в глаза:       — Да. Такие у Вас, Святейшество, поданные в деревнях — тёмные и необразованные. Я не знал! Действительно! Хочешь порицать меня за то — валяй, — я раскинул руки, упрямо смотря на воительницу.       Мы оба молчали с минуту. Наконец, она фыркнула:       — На будущее: если видишь что-то нетипичное, лучше не приближайся. Русалки принимают облик того, о ком человек скорбит, и манят его в пучину. Оттого и формируются такие рассадники, — она махнула рукой в сторону реки, уже успокоившейся. Русалок и след простыл. — Либо меня зови, я отлично всех местных созданий знаю.       — Так ты смогла вычислить, что Линнея пытается создать доппельгангера?       Девушка кивнула.       — Единственное, что казалось мне полезным в Школе Эфира — изучение монстров.       — Почему они не умирали? Ни от меча, ни от огня?       — Приспешницы Кадунота. Можно сказать, пользуются его протекторатом. Несут и собирают скорбь, желая унять его собственную боль. И убить их способен только тот, что пережил утрату, смирился с ней. С Кадунотом вообще связана… достаточно красивая легенда.       Я немного слышал о Кадуноте — он, кажется, один из Юных богов.       — А что за легенда?       Девушка усмехнулась и обвела руками окружающий нас лес.       — Может, прямо тут и ночные посиделки устроим? Неподходящее место и время. Как-нибудь потом расскажу тебе сказочку на ночь.       Только сейчас я заметил, что воительница была в одной нижней рубахе — к счастью, достаточно длинной, до середины бедра. Волосы, к моему удивлению, были распущены — похоже, она и сама купалась где-то неподалёку. Стыдливо спрятав взгляд, я кивнул. Принцесса хмуро сплюнула тину на песок, подняла меч и пошла вдоль берега за вещами.       — Они ещё могут вернуться, поворачивай к лагерю, Лир. Достаточно приключений на сегодня.       Я устало поплёлся к своей одежде. События дня слипались в неразборчивый ком — как и мои глаза. Мертвецки хотелось спать. Уже на полпути к лагерю я отметил, что между Магдой и Линнеей было много общего, даже во внешности. Воительница выглядела более сурово: узкий рот, резкие скулы и линия челюсти, ястребиный, изучающий взгляд медовых глаз — без жеманства, как у младшей сестрицы — но нос, с лёгкой горбинкой, и мило торчащие уши точно их объединяли. «Мило?» — одёрнул я себя и качнул головой. Устал и порю чушь — пора на боковую.       Хорошо, что не я первый дежурю.