Prince of Bones

            Когда следующим утром Хонджуна привели в главный зал, Ханбёля уже не было на месте, где он видел его в последний раз. Капитана оставили в одиночестве оттирать каменный алтарь, чем он занялся с таким усердием, что всё его тело покрылось тонкой плёнкой пота. Помимо этого он должен был разложить на плоской поверхности сухие цветы и травы и расставить свечи, что он сделал почти без всякого энтузиазма.       Он что, был какой-то горничной?       Хонджун еле слышно ворчал, пока украшал алтарь, наблюдая, как мантии переставляют скамьи в два длинных ряда со столом посередине. Вскоре они начали сновать туда и обратно с тарелками с едой, молчаливо и беззвучно. Они были просто плывущими по воздуху мантиями, кажущимися совершенно пустыми внутри. Из-за такой тишины в пещере будто стало холоднее.       Хонджун хотел убежать отсюда. Они пробыли здесь уже около четырёх дней, и он был сыт этим по горло. Он безумно желал вернуться на свой корабль и почувствовать, как океанский бриз овевает его лицо, а мягкие волны убаюкивают, когда приходит время засыпать.       Никакой музыки и в помине не было; через какое-то время зал начал постепенно наполняться. Хонджун насчитал примерно пятьдесят мантий, с которыми был Юджин. Он выглядел ослабевшим и постоянно спотыкался, но вид его был здоровее, чем у Ханбёля вчера, поэтому капитан не удивился, что не увидел второго. Вероятнее всего, его закрыли в одной из камер, чтобы он страдал в одиночестве.       Хонджун вдруг подумал, неужели он выглядит так же ужасно. Он ещё не чувствовал себя совсем бессильно, хотя рана на обрубке мизинца причиняла постоянную боль.       Когда все расположились за столом, поместив Хонджуна на самый край слева так, что главарь сидел прямо напротив него, в зал вошёл Сонхва с двумя существами в мантиях по бокам.       Хонджун отвлёкся всего на секунду, смотря, как Юджин тяжело опирается о стол почти в самом его конце, однако образ Сонхва тут же захватил его взгляд.       Его одели в своего рода платье, в котором он выглядел убийственно красиво.       Обнажённая грудь, выставленные на показ точёные мышцы, руки и шея, покрытые тяжёлыми золотыми украшениями. На его боках были нарисованы древние руны, которые ярко контрастировали с его кожей.       Единственной вещью на нём была длинная юбка, чисто чёрная ткань, струящаяся вниз до лодыжек. Два разреза спереди поднимались по его ногам до бёдер, и материал был достаточно плотным у его паха, чтобы скрыть всё, что нужно.       Вокруг нежного изгиба его талии и на лодыжках звенели цепочки, и Хонджун понял, что хочет одарить его всеми сокровищами мира, чтобы его кожа сияла так же ярко, как и золото на ней.       Он рассматривал Сонхва слишком долго, потому что, когда наконец очнулся, его уже довели до конца и приказали сесть на толстой подушке на алтаре. Он расположился на ней, неспешно поправляя юбку на коленях с пылью румянца на щеках, а потом посмотрел на всех свысока, по-королевски.       Теперь Хонджун не был так уж против поклонения ему.       — Вижу, все в сборе. Король Пиратов, ты можешь обслужить нашего принца, так как был весьма полезен в последние дни. Отпразднуем появление принца тьмы, — главарь махнул рукой, позволяя приступить к трапезе, и все тут же повиновались, забрасывая еду в черноту капюшонов. Закатив глаза, Хонджун взял тарелку и стал накладывать блюда для Сонхва, выбирая тщательно и осторожно.       Могло быть множество способов отравить только людей, чтобы эти существа остались невредимы, но ему хотелось верить, что они не станут делать этого.       Он начал с простого, подавая Сонхва суп и хлеб, чтобы не перегружать желудок, и тот пробормотал в ответ благодарность, ставя тарелку рядом с собой на алтарь.       Хонджуну нравилось, как он выглядит, но этот алтарь и вендиго позади, который будто готовился броситься и схватить его, безусловно испортили ему настроение.       Они ели в тишине. Хонджун взял себе то же самое, что и Сонхва, чтобы проверить и убедиться, что всё хорошо. Он мелко кивнул несколько раз, когда попробовал, давая понять Сонхва, что еда безопасна, но через какое-то время он остановился. Он не почувствовал никакого привкуса яда.       Когда он принёс Сонхва мяса и овощей, он был рад видеть, что Юджин тоже ест и мантии даже помогают ему, если он не мог дотянуться до чего-то или был слишком слаб, чтобы отрезать кусочки. Обстановка казалась невероятно спокойной, несмотря на то, что это было подготовкой к ритуалу.       Хонджун снова сел, его голова кружилась от мыслей о том, что Сонхва попытаются убить после трапезы, когда он насытиться и будет так красиво сидеть на жертвенном камне. Его внутренности сжимались от нервного ожидания, он каждую секунду спрашивал себя, не стоит ли прямо сейчас схватить ножи и перебить их всех.       Пришло ли время действовать? Но мантий здесь так много и они так сильны...       Хонджун порывисто откусил мясо, замирая, когда почувствовал его вкус. Что-то было не так.       Ему понадобился миг, чтобы вспомнить этот особый привкус, в голове он перебрал различные виды ядов, которые когда-либо пробовал в своей жизни. Когда он наконец догадался, он сразу выплюнул кусок мяса, вскакивая со своего места.       Двумя быстрыми шагами он поднялся на возвышенность, где стоял алтарь, и выбил вилку с наколотым на ней мясом из рук Сонхва, который как раз подносил её ко рту.       — Не ешь это, — резко прошипел он, вероятно, выглядя совершенно сошедшим с ума из-за здешней магии, сделавшей его болезненным и осунувшимся. Сонхва кивнул, удивившись, и глянул вниз на свою тарелку, пытаясь понять, что было не так.       Руки Хонджуна лихорадочно дрожали, когда он развернулся, физически сдерживая себя от безумной резни. Или хотя бы пытаясь.       — Что случилось, Капитан? Тебя что-то беспокоит? — спокойной заговорил главный, повернув голову в их сторону и мирно пережёвывая мясо. Хонджуна затошнило.       — Что... — его голос предательски дрогнул. — Что вы с ним сделали?       Сонхва зашевелился за ним, подсаживаясь чуть ближе и укладывая руки на плечи Хонджуна. Благодаря ему пират смог стоять прямо и не горбиться.       — Хонджун? Что такое? — настойчиво спросил Сонхва, молча умоляя сказать ему, отравился ли Хонджун или нет. Капитану казалось, что весь его рот наполнен пеплом.       — Я понимаю: это не первый раз, когда ты пробуешь человеческое мясо? Жаль. Я бы с удовольствием посмотрел, как ты наслаждаешься им, а позже узнаёшь правду. Это точно поставило бы тебя на место, — мрачно усмехнулась мантия, и Хонджун едва не упал под тяжестью понимания, свалившейся на его слабое тело, и нетвёрдо опёрся об алтарь.       Сонхва тоже погрузился в молчание, наконец связывая всё воедино, пока Хонджун пустым взглядом смотрел на стол. Он полный идиот.       Позже он, возможно, успокоился бы, избавился от тошнотворного комка в горле, а сейчас поддался оцепенению, если бы не заметил, как одна из мантий кормит Юджина мясом на другом конце стола. Это привело его в бешенство.       Он вывихнул лодыжку, когда ринулся бежать, чудом не сломав ногу. Проигнорировав тупую пульсирующую боль, он бросился к Юджину, с силой хватая его за горло и надавливая, прежде чем он успел проглотить еду. Пират задыхался, откашливая кусок, который только что прожевал, но никак не сопротивлялся Хонджуну, лишь падая ему на грудь с ничего не выражающим взглядом.       И Хонджун сорвался.       Сначала он дотянулся до существа, которое было прямо рядом с ним. Он вцепился в его шею под капюшоном и свернул её под приятный треск. Несколько дней назад он уже делал так, но мантии только вновь поднимались некоторое время спустя и прикрепляли свою голову обратно, однако сейчас Хонджуну было всё равно. Он взялся за нож, вместе со взмахом руки выплёскивая весь свой гнев на следующего, ударяя его в грудь, совсем не ожидая увидеть кровь. У них её не было.       С этого момента он только пытался уклониться от тянувшихся к нему костяных рук, спотыкаясь о блюда с едой, переворачивая тарелки на своём разрушительном пути. Он хотел ранить их, он хотел их убить.       Хонджун отключился от мира вокруг себя, сосредоточившись только на своём отчаянном желании убивать, ставшем слишком сильным, чтобы его можно было остановить.       И они не препятствовали ему. Они заставили его драться и кричать, пока он не устал, пока он не упал бессильно на стол, измучившись настолько, что не смог подняться вновь. Он был покрыт остатками еды и грязью, всё вокруг него было в полнейшем беспорядке, но он совсем не думал об этом.       Нужно выбраться отсюда. Он почти чувствовал, как мозг разлагается в его черепе.       — Ты закончил свою истерику? Ты точно знаешь, как испортить церемонию, пират.       Главарь уже тоже прикрепил обратно свои вывернутые руки, стоя возле Сонхва и удерживая его на алтаре. Хонджун устало посмотрел на него, быстро замечая, что мантия не давала Сонхва высвободиться, вцепившись в него рукой.       Хонджун швырнул нож быстрее, чем кто-либо успел бы моргнуть, прибив эту руку к вендиго.       — Руки прочь. Не трогай его своими грязными руками, — тяжело вздохнув, он поднялся и начал идти к двоим медленными и ленивыми шагами, не обращая внимания на еду под ногами. Но он не смог подняться по ступеням, ведущим к алтарю. Вместо этого он рухнул на пол, как только сошёл с края стола. Он услышал, как Сонхва прокричал его имя, но больше не поднялся.       Он скучал по морю. Он так по нему скучал. Он ненавидел место здесь, ненавидел постоянную угрозу вокруг себя, ненавидел, что отсюда не было выхода. Он желал снова оказаться на своём корабле, со своей командой и без всяких противных призраков, следующих за ним по пятам.       — Поднимите его. Тебя оставят в целости и сохранности до ритуала, Король Пиратов. Он произойдёт через несколько дней, и мы не можем позволить тебе расхаживать где попало и мешать нашей подготовке. Я надеялся, что ты уже всё понял, но, видимо, нет, — голос был холодным и суровым. Множество мантий поднялись со своих мест, ведя Юджина к вендиго.       Хонджун прошептал его имя, он почти не мог дышать из-за того, что весь воздух вдруг, казалось, исчез. Он пытался вдохнуть, но это не помогало. Он задыхался.       Может быть, это была паническая атака, может быть, он отключился на пару минут. Когда Хонджун пришёл в себя, он всё ещё лежал на полу, а Юджин уже был привязан к вендиго точно так же, как до этого туда поместили Ханбёля. Пират не отбивался, не кричал, молча принимая свою судьбу, пока его тело прибивали к статуе. Хонджун ненавидел это.       Его подняли и потащили за собой, куда-то прочь, туда, где он раньше не бывал. Хонджун нечётким взглядом проследил, что Сонхва ведут в том же направлении, и хотел спросить, что происходит, но мог только низко опустить голову, скорбя по Ханбёлю.       Каким бы раздражающим или хитрым он ни был, он являлся единственным человеком на корабле Хонджуна, которого тот знал дольше всех. Именно он оставил ему шрамы на шее и был на его стороне в каждом из следующих боёв, чтобы загладить свою вину. Он был незаметной фигурой на заднем плане, наблюдая, как Хонджун растёт и совершенствуется.       Он был единственным человеком, к которому Хонджун обращался, когда проблемы становились слишком большими, когда ему нужно было за кого-то спрятаться и попросить о помощи.       Ханбёль не заслужил такой участи. И Хонджун позаботиться о том, чтобы месть за него действительно стоила его жизни.       Он уничтожит этих ублюдков и положит конец всему культу.