После пробуждения кошмар не закончился

Десятый час того же дня. Курапика дожил до утра, ни разу не сомкнув глаз. Хотя в его случае вернее было сказать, что он просто дожил, потому что, выйдя из душа поздно ночью, почувствовал, что не выдержит всех этих разъедающих нутро, словно черви, чувств и разорвётся на части в ту же секунду. Однако проходили минуты, и с наступлением каждой из них не происходило ровно ничего, что могло бы убить Курапику. В конце концов он задавил рой копошащихся чувств внутри, и приступ самоненависти постепенно сошёл на нет. Сам Курапика уже не помнил, чем прозанимался до самого утра. Книг он в последнее время не читал: отчего-то больше не хотелось… С местью решил повременить, сосредоточившись на поисках алых глаз вместо этого. Даже сейчас, уйдя в вынужденный отпуск, выискивал информацию о коллекционерах, готовых или нет продать Курапике то, что принадлежало ему по праву. К слову, отойти от дел в мафии его вынудили его же подчинённые: Курута настолько измотался, будучи поглощённым своей целью, что без слëз на него было не взглянуть. Кажется, все эти торги с важными шишками и прочие не самые приятные процедуры возвращения глаз забирали слишком много. За каждую пару Курапика расплачивался тем, что делало из него человека: милосердием, честью, гордостью… За каждое своё падение ниже он презирал и ненавидел себя всё сильнее и сильнее. Ненавидел того, в кого самовольно превратился. Для такого человека не хотелось делать ничего хорошего: он не заслуживал даже тех средств, что поддерживали его жизнь. Разумеется, такому существованию можно было только посочувствовать. Подчинённые, пусть и оставались в неведении, замечали что-то не то: смотрели на Куруту взглядами, полными жалости, от которых тому становилось настолько тошно, что хотелось расстаться с жизнью в ту же секунду, лишь бы никогда их больше не видеть. В конце концов, Сенрицу убедила его на время отойти от дел и положиться на них. Прямо как когда-то… Курапика пусть и упрям, но с девушкой, от которой ничего не скроешь, он не мог спорить. Знал: Сенрицу видит его насквозь. И она ни за что не позволит ему убивать себя и дальше. Таким образом, Курапика отправился «отдохнуть» недельку. Правда, почему-то он взялся вновь за то, от чего ему и положен был отдых. Допивая третью кружку крепкого кофе за это утро, выключил компьютер. Надо бы заварить ещё… На самом деле, Курапике вовсе не нравился кофе: в его племени были больше приняты чаи. Тем не менее, кофе хорошо бодрит. Особенно, если в него ничего не добавлять. Так Курута и делал. К тому же, начинал пить, не ожидая, пока напиток остынет: похоже, обжигаться кипятком только снаружи Курапике было недостаточно. Вскипятив чайник, залил содержимое кружки до краёв. На ходу размешивая, тонул в своих мыслях, словно затянутый воронкой, образовавшейся от движений ложкой в кофейном напитке, от которого, почему-то, не мог оторвать взгляд. Мысли путались, обрываясь и быстро сменяя друг друга, воронка затягивала всё глубже, так что Курапике казалось, что он вот-вот и провалится в кружку перед ним, растворится вместе с молотыми кофейными зёрнами, не противясь созданному им же течению… Звон. Следом ещё один. Первый, — рингтон телефона, — вернул Куруту в реальность. Второй — звук разбившейся кружки с кофе, которую тот от неожиданности выпустил из рук, — закрепил эффект. Пусть реакция последовала незамедлительная, с тем, чтобы ответить на звонок, Курапика не спешил. В целом, он вообще на звонки не отвечал. Так что и в этот раз решил не утруждать себя, а вместо этого просто ждал, пока надоеда не перестанет звонить. Простояв с минуту в окружении керамических осколков и горячих лужиц, Курапика дождался привычной тишины. К несчастью, продлилась она недолго: телефон зазвонил снова. Видимо, кому-то Курута очень понадобился. Но стоило ли вообще двигаться в направлении телефона? Курапика не собирался отвечать. Но что если звонит Леорио? Он пообещал отвечать на его звонки. Хорошо, если звонит кто угодно, кроме Леорио: никому больше вынужденных обещаний Курута не давал. И что ему помешало сказать тогда «нет»? Быть может, осознание того, что было бы с самим Курапикой, если бы этой ночью, пробудившись от кошмара, вместо голоса Леорио, за которого он в тот момент переживал больше всего, он услышал бы голос автоответчика. Неужели у того содрогается так сердце каждый раз, как сейчас у самого Куруты, когда он представил в своей голове серию протяжных гудков в трубке, тревожно раздающихся в темноте? Что бы он тогда подумал? Что сон вещий? Что уже поздно? Что его друга уже никак не спасти? Не помня себя, рванул к телефону, минуя осколки и лужи пролитого кофе. Он просто скажет, что он в порядке. И всё. Совсем не обязательно говорить слишком долго. Можно просто уверить Леорио в том, что он жив и здоров, а после бросить трубку. Этого будет более чем достаточно. Вызов завершился, стоило Курапике приблизиться к телефону настолько, чтобы можно было взять его в руки. Действительно, оба раза звонил Леорио. Хотя это мог бы быть и не он. В таком случае, было бы очень глупо, что Курута вдруг помчался к телефону сломя голову… В любом случае, сейчас уже не было смысла об этом думать. Перезвонить решил сам. Нажал на кнопку «вызов». Долго ждать не пришлось: голос по ту сторону трубки заявил о себе почти сразу: — Рад, что ты перезвонил, — фраза мягко осела в ушах Куруты, будто окутывала того одеялом, — Ты ведь не случайно меня набрал?! — Не случайно. Чего ты хотел? — Почему ты позвонил мне ночью? Курапика вновь не знал, что на это ответить. Одной фразой здесь уже не отделаешься. Сказать всё как есть? Вряд ли он осмелится произнести «Мне приснился кошмар, в котором ты умер, и я спросонья испугался, что ты мог умереть на самом деле». — Хотел убедиться, что ты в порядке, я ведь уже говорил. — Почему ты хотел в этом убедиться? — А разве это важно? — Раз ты сам мне позвонил, значит, важно. — Не важно. Всего лишь дурацкий сон, что в этом важного? — Курапика… — Кто вообще звонит по таким пустякам? — Тебе приснился кошмар? Ответа не последовало. — Курапика? Эй, Курапика? Ответом послужили лишь гудки, оповещающие о завершении вызова.